Призрачный рай

Глава 13. Ледяной принц

Ливия

Мне снился странный и необычный сон: маленький светловолосый мальчик и молодая улыбающаяся женщина. Они гуляли по осеннему саду, держась за руки. Листья устлали мягким пурпурно-желтым ковром землю, а солнце отправляло последние лучики, обнимая небосвод и скрываясь за горизонтом. Я могла бы назвать это идиллией, но что-то было не так, неправильно. Я чувствовала себя посторонним гостем, нарушающим гармонию такого трепетного момента. Они разговаривали на языке, который я не понимала, но раньше точно слышала. Веселый мальчуган кого-то мне напоминал, но кого? Мама и сын оживленно о чем-то спорили, пока я их рассматривала. Эти мутно-зеленые глаза я вижу каждый день, только сейчас в них нет прежней теплоты и искренности. Взгляд всегда колючий, ненастоящий и чужой. Мальчик сидел на качели, размахивая ногами и живо жестикулируя руками, а женщина звонко смеялась над его шутками. Хотелось испариться, не портить душевный момент своим присутствием, будто я не должна этого знать и видеть. Казалось, что я попала в чьи-то далекие воспоминания и без спроса вторглась в их маленький личный мирок.

— Ливия…

— Ливия…

Я встречаю грустный взгляд мальчика и открываю глаза, понимая, что уснула прямо на больничной койке Коди.

— Лив, а кто такой косплеер хренов?

— Что? — немного хрипло переспрашиваю и поднимаю голову.

— Никогда не слышал, чтобы ты ругалась, — тихо говорит Коди и слабо улыбается.

— Я ругалась? — удивляюсь и забываю про дивный сон.

— Да, очень смешно, — братик задумчиво вытягивает пересохшие губы трубочкой и кашляет: — Бирюзовая мочалка, гребаный бабник, извращенец, маньячина, ненавижу, ненавижу его…

Подпрыгиваю и прижимаю указательный палец к его губам.

— Эй, — шиплю и озираюсь на дверь, — необязательно повторять плохие слова.

— Ты постоянно это бормотала, — смеется Коди. — Кого ты так ненавидишь?

— О, ну… — я неловко опускаю глаза на белое покрывало и сцепляю руки в замок. Неужели этот деспот стал сниться и мучить не только наяву, но и во сне? Вполне возможно. Он же демон во плоти, они на все способны. Нашел лазейку и пробрался в голову несчастной девушки, чтобы продолжать свои издевательства.

Телефон пиликает, сообщая о входящем сообщении. Достаю из кармана и свожу брови к переносице, читая содержание. Что за…?

Неизвестный номер: «Ты же не выкинула приглашение в урну, не сожгла и не отдала кому-то левому? Если ты это сделала, колючка, я буду каждое утро приходить к тебе в номер голышом».

Возникает огромное желание ответить что-то грубое, но я беру себя в руки и заталкиваю телефон обратно в джинсы. Фиг ему, не буду тратить деньги на придурка, пусть думает что угодно. И вообще, откуда он знает мой номер? Хлопаю мысленно себя по лбу и горько вздыхаю. Конечно, Санди. Навешал лапши на уши и выпытал у менеджера, девушка повелась на его красивые речи и сразу выдала информацию. Пользуется своим шармом и обаянием, пикапер недоделанный. Вот тебе и неразглашение данных, а потом натыкаешься на разных маньяков, как бирюзовый баран, и становишься жертвой гребанного извращенца.

— Твой парень?

— Что? Нет! — громко возражаю, вызывая снова улыбку на маленьком осунувшемся лице брата.

— Тогда кто? У тебя очень странное выражение, будто ты съела пакет лимонов.

Ох, именно такие эмоции и вызывает этот тип, даже хуже.

— Он… он…клиент, просто надоедливый клиент, который любит играть не только на гитаре, но и на моих нервах, — выпаливаю и прижимаю ладони к щекам. Почему мне так стыдно? Будто застукали за чем-то непристойным.

— Наверное, ты ему нравишься. Виджэй тоже достает девчонку в школе, которая ему нравится.

Я фыркаю и глажу его по лысой голове. Он совсем не понимает всех тонкостей, впрочем, как и я. «Достает» — мягко сказано. Виджэй подросток, у него играют гормоны в таком возрасте, Оззи же ведет себя, как садюга, которому нравятся изощренные пытки.

— Нет, малыш, мы с ним слишком разные и не подходим друг другу.

— Ты сказала, что он играет на гитаре, значит, этот парень музыкант? — задумчиво произносит Коди.

— Да-а-а, вроде того, — вздыхаю и облокачиваюсь о спинку стула. — Сегодня его группа выступает в клубе, и он пригласил меня, но я не пойду.

— Почему? — удивленно протягивает младший брат.

— Хочу побыть с тобой, — смеюсь и пожимаю плечами.

— Но, Лив, ты никогда не бывала на концертах. Виджэй бы все на свете отдал, чтобы побывать на концерте любимой группы.

— Конечно, Виджэю нравится слушать вопли, — закатываю глаза и усмехаюсь. — Мне такое неинтересно, малыш, я лучше проведу это время с тобой.

— Можно я загадаю желание? — неожиданно говорит он.

Вопросительно смотрю на братика и безоговорочно киваю, не подозревая, на что подписываюсь.

— Конечно.

— Хочу, чтобы Ливия пошла на концерт, и этот музыкант влюбился в нее, — радостно выпаливает Коди и широко улыбается.

— Малыш, желания не говорят посторонним и загадывают в уме. Ты мог бы загадать что-то другое, например, поскорее выздороветь и пойти в школу к своим друзьям.

— Но я хочу, чтобы ты его услышала и выполнила, а потом рассказала мне, — расстроенно шепчет брат и прикрывает глаза. — Лив, я знаю, что не выздоровею.

Мое сердце перестает биться, после этих слов, а на глаза наворачиваются слезы.

— Коди…

— Я маленький, но понимаю, что люди умирают. Я тоже скоро умру.

— Эй, не говори так, — задыхаюсь и вытираю мокрые щеки, пока братик не видит. — Ты скоро поправишься, вернешься домой, в школу, снова будешь улыбаться и гулять…

— Но я не могу встать, мне больно, мне очень больно… Я слышал разговор мамы и врача. Он сказал, что я умру. Я слышал, Ливия.

Опускаю голову на колени и прижимаю пальцы к вискам. Не может быть… Они говорили, что шанс есть, процент вылечить у детей лейкоз высокий. Они врут, просто врут.

— Мы поборем эту болезнь, все будет хорошо, малыш, — твердо произношу, внушая себе, что так и случится. «Коди выздоровеет, я обещала, он должен жить».

— Нет, я умру, — шепчет братик, что я едва различаю.

— Коди, перестань так говорить! — не выдерживаю, и голос срывается. Я не могу слышать такое из его уст, это слишком… слишком жестоко.

— Тогда пообещай, что сходишь на концерт…

Боже, зачем вообще я сказала об этом?

— Хорошо, я обещаю, — тяжело вздыхаю и беру его ручку в свою, легонько сжимая.

— Ты обещала. Хочу, чтобы ты улыбалась, а не плакала, — шепчет он и засыпает.

Как я мало могу сделать и как много могу потерять. Реальность всегда безжалостна к нам. Когда я обдумываю самые худшие варианты, она согласно кивает головой, подтверждая мои сомнения. Она соблазнительно нашептывает, что я зря стараюсь, верю и молюсь. Тогда я теряю надежду, становлюсь слабой. Это не так, я не слабая, и не сдамся. Фраза «Все будет хорошо» уже давно стала мантрой и главным девизом по жизни.

Пока я добралась до отеля, телефон завалило лавиной сообщений от Оззи. Ему что заняться больше нечем, как слать дебильные смс сомнительного содержания?

«В чем придешь? Не забывай, что это рок-концерт и не напяливай балахон, или охрана тебя сразу выставит из VIP-зоны. Бля, тебя никто не впустит, оденься прилично!»

С чего он взял, что я приду? И какая вообще разница в чем?

«Может, наденешь что-то сексуальное, как платье горничной? Ты в нем очень горячая».

Уфф, он бухой что ли? Надрался перед выступлением? Видимо, именно балахон я и напялю назло ему.

«Обтягивающую юбку или штаны и под ними не будет нижнего белья?»

«Хочу, чтобы ты была моей главной фанаткой, колючка».

Явно не в себе человек.

«Будешь кричать «Я хочу Оззи?»

Да-а-а, конечно, смешно. Хочу Оззи убить и задушить.

«Оставлю на тебе автограф, колючка. Даже в нескольких местах. Редкий шанс выпадает, один из тысячи, не выеживайся и приходи».

В номер я вошла уже на взводе. Особого энтузиазма ехать на концерт и видеть его довольную рожу не было. Этот кретин сто процентов подумает, что я приехала только потому, что испугалась дурацких угроз и решила не рисковать. Думает, я поверю, что он будет бегать по отелю и светить своей голой задницей и… штукой? Да ради Бога!

Я не стала переодеваться по такому «важному» случаю, захватила билет и вышла из номера с мыслью, что обещание, данное младшему брату, надо сдержать.

Клуб находился в самом сердце Бродвея, вокруг мелькали афиши, постеры и фото с участниками «Потерянного поколения». Странно, что четвертого парня я ни разу не встретила в отеле. Он показался мне слишком серьезным и мрачным, судя по снимку, пока я внимательно разглядывала. Шею обвивали тату с изображением перьев, холодные сапфировые глаза сверкали на бледной коже, а губы плотно сжаты. По телу пробежали мурашки от его пронзительного морозного взгляда. «Ледяной принц. У них все со странностями в группе, один лучше другого». Я влилась в очередь галдевших поклонниц, протянула пропуск, и охранник недоверчиво просканировал своим рентгеновским взглядом. «Да, у меня билет в VIP-зону, и мне его вручил великий Оззи». Сцепила сзади пальцы в надежде, что мне мягко откажут, но, увы и ах, ожидания не оправдались. Даже унылый видок и потрепанная куртка с кедами не отпугнули строгого секьюрити, и он любезно предложил пройти и насладиться шоу. «Спасибо, маловероятно».

Помещение стремительно заполнялось поклонниками, они шумели и воодушевленно скандировали «Потерянное поколение!». Не думала, что группа садюги так популярна, хотя они подписали контракт всего год назад. Чувствовала я себя очень странно и некомфортно, словно инопланетянин с другой планеты. Особенно, когда слушала разговоры девушек, стоявших рядом. Они бурно обсуждали, кого и как хотят «отыметь». Знали бы они, какой на самом деле «жеребец» — как они выразились об Оззи — неприятный тип с ужасным характером. Жаль нет бируш, чтобы заткнуть уши и не слушать их развратные разговорчики. Видимо, им все равно, что он чокнутый говнюк, главное залезть ему в штаны. Да уж, мерзко. Я вообще ощущала себя лишней и не в своей тарелке. «Нет, такое точно не по мне».

Музыка оглушила так, что от неожиданности я вскрикнула и подпрыгнула, выпучивая глаза на сцену, где появились из ниоткуда музыканты. Оззи щеголял и прыгал во всей красе, светя своим голым торсом и заразительно улыбаясь. Из гардероба на нем были только черные штаны и высокие армейские ботинки. Хорошо, хоть их не забыл надеть. Бирюзовые волосы беспорядочно взъерошены, будто только проснулся. А-ля рок-стар и бэд бой в одном флаконе. Фанатки визжали и пищали, что даже пришлось прижать ладони к ушам, хотя это мало помогало. Постепенно я привыкла к шуму и стала с интересом наблюдать за действиями, разворачивающимися на сцене. Больше всего меня привлекал солист. Син. Какое необычное имя все-таки. Я вслушивалась в его завораживающий тембр, слова, и на душе почему-то становилось тоскливо. Он передавал удивительную энергетику только своим чарующим голосом, очень сильную и одновременно грустную. «Неужели люди умеют так проникновенно петь?» — задавалась вопросом, неотрывно глядя на сцену. Музыка — поразительная вещь.

— Мне хорошо, я в порядке, жизнь прекрасна. Ни ненависти, ни стыда, и некого винить. А ты можешь скрывать свою жизнь во лжи — я не стану за это порицать… Даже если ты думаешь, что можешь меня расстроить, моя жизнь и так уже вверх дном. Я качусь вниз по спирали, виток за витком, но продолжаю лететь, я продолжаю бороться, ты никогда не приведёшь меня в уныние! (слова из песни группы Кorn «Нater»)

Слова вылетали резко и точно в цель, пробирали до самого нутра. Ну и ну, я не ожидала, что «вопли» могут прийтись по душе. Когда Виджэй слушал свою «музыку», я представляла небритых и неотёсанных мужланов, с длинными немытыми патлами и отвратительно пахнущих потом.

Да и Оззи был хорош, тут не поспоришь. Придется признать тот факт, что смотрелся он с белой гитарой в руках очень… сексуально? Развязно. «Ливия, перестань, о чем ты вообще думаешь? Он издевался над тобой больше месяца. Какое сексуально и развязно?! Оззи профессиональный манипулятор, только и всего!»

Неужели музыка может так влиять на человека? Он просто менялся на сцене, становился совершенно другим: с горящими глазами, динамичным и… настоящим? Не искусственный, он выглядел счастливым. Мне нравился его взгляд, запал и как он заводил толпу. Разными возгласами, шутками, своим эксцентричным видом. Именно Оззи являлся той искрой, зажигалкой с бездонным запасом энергии для группы.

А вот вокалист… Что не так с этим парнем? Я единственная выделялась из всей толпы своим растерянным и озадаченным видом. Не прыгала, не визжала, как ненормальная и двинутая на всю голову. Почему я так отчетливо чувствовала, что он вкладывал в каждое слово часть себя? Казалось, у него болит и поет душа. Наверное, потому что моя душа болела точно так же, как и его, только по какой причине?

Время летело незаметно, играла последняя лирическая песня, знакомые аккорды, но слов я не знала и не могла подпеть. Я наслаждалась его глубоким тембром, прикрыв глаза.

— Я слышу голоса. Они говорят мне, чтобы я не сдавался. Но я оказался посреди океана совсем один. Девочка, моя девочка. Но и в твоих глазах я читаю вопрос: «А не сделали ли мы большую ошибку?» (слова из песни Backstreet Boys «Incomplete»)

Это невероятное чувство, когда по твоей коже бегут мурашки от того, что человек выплескивает страдания наружу и отдается полностью, оголяя эмоции, только своими звуковыми вибрациями. Музыка, голос и песня — я не знала, что такое возможно. Как красиво, трогательно и душевно. Будто рассказ, история своей жизни.

— Я пытался жить так, словно никогда не знал тебя, я проснулся, но мир вокруг меня ещё дремлет. Я молюсь, чтобы моё сердце не разбилось, но без тебя я всё равно буду жить только наполовину.

Наполовину… Последние строчки растворяются в полутемном помещении под поднятые руки с зажигалками и телефонами фанатов. Син говорит «Спасибо», бросает микрофон и просто уходит со сцены, под рев толпы. Он уходит, а его боль стучится импульсами в теле, переплетаясь с моей.

Я прижала ладонь к груди, ощущая под пальцами, как сильно колотится сердце и выдохнула. Никогда бы не подумала, что меня сможет зацепить такое. Я вспомнила детскую сказку Андерсена, а Син мне напомнил Кая. Неужели песчинка от зеркала, попала в открытую кровоточащую рану и превратила его сердце в лед, которое сможет растопить только одно чувство — любовь?