Призрачный рай

Глава 14. Завтра никогда не наступит…

Ливия

Моя жизнь — череда сплошных неприятностей, проблем и бед. Она похожа на черную сплошную без белых или серых пятен. Какой бы сильной я не казалась снаружи, внутри была полная разруха. Девушка не может постоянно тащить на своих плечах непосильную ношу и решать все невзгоды сама. Ей нужна опора, мужское плечо, человек, который поддержит, если вокруг все отворачиваются. А я всегда думала, что смогу, преодолею, справлюсь со всеми несчастьями, горестями. Я напоминала песочные часы: время неумолимо убегало, песчинка за песчинкой, и часы в любой момент могли разбиться, как моя душа. Скоро она разлетится в клочья…

Сегодня показало мне, как сильно я ошибалась. Сегодня я хотела быть слабой. Хоть раз в жизни. Даже на черной полосе может появиться светлая точка. Смотрела на звезды и пыталась отстрочить момент…

Пусть завтра никогда не наступит…

Пусть будет сейчас, этот миг, разговор.

Пусть темнота слушает наш шепот, а звезды наблюдают с небес.

Считаюсь ли я предательницей, если лежу рядом с ненавистным мне человеком и забываю о Коди, семье, которая постепенно рушится и думаю только об одном: «Пусть завтра никогда не наступит…» Не хочу возвращаться в рутину серых будней и снова искать выход из сложных ситуаций. Разговаривать со своими мрачными мыслями и постоянно думать, как выбраться из петли, как ее развязать, прервать круг и выпутаться. Просыпаться с улыбкой на лице и знать, что завтра будет лучше, чем сегодня, а сегодня лучше, чем вчера. Придет ли такой момент, когда я открою глаза и буду рада новому дню? Буду счастлива, что мне все-таки не зря дана жизнь и посланы Роза, Бенджамин, Виджэй и Коди. Настанет ли такой день, когда я позволю быть себе слабой в руках сильного мужчины, который скажет: «Я решу все твои проблемы, не переживай». Сейчас я напоминаю гладиатора в кованых доспехах, сражающегося постоянно на арене за свою жизнь. Одна.

Алкоголь заставил забыться и расслабиться на пару часов. Мои мышцы, тело, мысли, улетевшие ввысь… Это лучшее лекарство, чтобы не думать ни о чем, кроме наших переплетённых пальцев и его теплого согревающего дыхания на коже. Сегодня.

Пусть завтра никогда не наступит…

Но все хорошее недолговечно и имеет срок годности. Время ускоряет свой ход, приближая к моменту, когда я вернусь снова в реальность. Превращусь в гладиатора и буду бороться дальше за выживание.

Открываю глаза и встречаю новый день.

Завтра настало, и красивая иллюзия исчезла, уступая правде жизни.

Не думала, что девчонки настолько одержимы идеей взять автограф или хотя бы поглазеть на своих кумиров. Они перевоплощались в настоящих пациентов дурки и пугали своими действиями. Я боялась, что мне выбьют глаз, отобьют почки и оттопчут ноги, когда началась давка в VIP-зоне, и все ломанули к выходу. Несколько раз даже получила локтями по ребрам. Вот ненормальные! Синяки обеспечены сто процентов! Я напоминала воланчик, который метался из стороны в сторону и каким-то чудом попал на выход прямо в руки секьюрити.

— Вас попросили пройти за кулисы, — пробасил один из них.

— Меня? — показала удивленно на себя пальцем.

— Да, я вас проведу, — кивнул «орангутанг» и подхватил под локоть, что даже опомниться не успела.

— Но… я… эй… подождите, — пыталась отлепить от себя его ручищу, напоминавшую железную клешню. Что за шуточки вообще? Возможности и шанса вырваться из такого захвата не было, поэтому я смирилась и молча следовала за «шкафом».

За кулисами нас встретил полуголый и мокрый Оззи с довольной улыбкой на губах, которая сразу же сникла, как только его сверкающие малахитовые глаза детально изучили меня.

— Ты бы напялила еще наряд монашки на рок-концерт, — язвительно промолвил он, выпивая залпом половину бутылки.

— В следующий раз так и сделаю, спасибо за идею, — хмыкнула в ответ, провожая взглядом персонал, метавшийся постоянно мимо нас.

— Значит, тебе понравилось, колючка? — заинтриговано поднял он брови. — Уже хочешь следующего раза. Какая шустрая и ненасытная.

Я сразу же напряглась и безразлично кинула:

— Ничего подобного. Громко, шумно, тесно и можно остаться калекой из-за чокнутых поклонниц.

Конечно, это наглая ложь. Не признаваться же, что мне понравилось. Оззи странно посмотрел и хмыкнул, будто все эмоции были написаны на моем лице и можно даже не пытаться скрыть ложь.

— То есть повторить нет желания?

— Нет, — твердо ответила, встречая прищуренный изучающий взгляд.

«Хочу, конечно, хочу, блин! Только тебе об этом не скажу!», — орал в голове внутренний голос. Неужели я становилась одной из тех безумных фанаток, которые расталкивали конкуренток локтями и готовы были по головам идти к своей цели? Нет-нет-нет, только этого не хватало для полного счастья. У меня и так уйма забот.

«Рок-идол» облокотился рукой о стенку и провел пальцами по мокрым волосам, устраивая беспорядок из своей идеальной прически.

— Мы собираемся в клуб…

— Можешь не продолжать, — качнула категорично головой. — Спасибо за бесплатный билет и лучшие места, но я поеду в отель. Мне надо отдохнуть. Работу никто не отменял.

— Хах… Ты такая зануда и трусиха, колючка, — ухмыльнулся Оззи, пристально рассматривая, будто я картина известного художника.

— Я не…

— Не отрицай, — перебил парень, подходя ближе. — Ты боишься что-то менять в своей жизни, согласись. Жертвуешь собой, своей молодостью и не можешь хоть раз в жизни расслабиться, плюнуть на все и сделать что-то для себя. Ты жила когда-нибудь для себя, а не для других, Ливия?

Думала сразу дать отпор и ответить колкостью, но его слова заставили задуматься. Не знала, что изверг мог толкать такие умные речи.

— Не делай вид, что знаешь меня, Оззи. Ни черта ты не знаешь! И не суй нос, куда не просят!

Резко развернулась и собиралась уйти, но он не дал этого сделать, схватив грубо за руку и повернув лицом к себе.

— Пусть я буду тысячу раз не прав, Ливия, но ты действительно хочешь похоронить себя в храме горести и печали? — прошептал Оззи, почти касаясь губами уха. — Мне жаль, что твой брат болен, но мы с этим постараемся разобраться. Завтра. Я пообещал. А теперь представь: ты постареешь, будешь одна в окружении кошек…

— Почему сразу кошек? — не поняла я и нахмурилась.

— Да насрать! Собак, щенят, белок, барсуков…

— Я буду жить в зоопарке?

— Ой, бля, — он махнул рукой, отстранился и что-то буркнул под нос. — Слушай, просто представь, что сегодня — это возможность забыть обо всем плохом.

— Не понимаю, зачем тебе это надо? — пожала плечами и вздохнула. Он себя очень странно вел сегодня. Сложно привыкнуть, когда Оззи пытается быть нормальным парнем, а не козлом. Ошибиться и оказаться безвольной игрушкой в его руках. Я не хочу, чтобы он мне начал нравиться. Этого я желаю меньше всего на свете.

— Это надо тебе, Ливия, а не мне, — улыбнулся парень и отвел взгляд в сторону.

— Чувак, ты скоро или как? — раздался за моей спиной голос.

Передо мной показался один из музыкантов «Потерянного поколения», очень заразительно улыбаясь во все тридцать два зуба.

— О, Лив, приветик! Не знал, что ты на концерт пришла, — он скользнул оценивающим взглядом и озадаченно почесал лоб. — Оу, а в том наряде ты выглядела более… — парень искал подходящее слово и показывал жестами женскую фигуру. — Более… ну-у-у…

— Не мычи, баран. Ливия поедет с нами, — сказал Оззи, закидывая по-хозяйски руку на плечо, которую я сразу же скинула и стала возражать, но все попытки были тщетны. Шем — представился парень — приобнял и повел по коридору к гримерке.

— Птичка, тебе надо расслабиться и оторваться. Этот идиот замотал тебя.

— Да, но…

— Никаких «но», малышка. Будет весело, — Шем подмигнул, и мои аргументы остались невысказанными, как и все отмазки слинять в отель.

— Черри тоже будет, — подал голос сзади Оззи.

— Чего-о-о? — оторопело пробормотал барабанщик, притормаживая.

— Бля, — заржал злорадно деспот, а я непонимающе переводила взгляд с одного на другого парня. — Боишься остаться без приборов для размножения потомства?

— Ты серьезно насчет Черри?

Оззи хлопнул друга по плечу и прошептал:

— Расслабься, Шемми. Или уже обмочил штанишки?

После этого Шем выдал очень красноречивый ответ из трехэтажных матов и чуть не началась потасовка, которую прервали вовремя подоспевшие Син и Райт. Видимо, Оззи любил доставать абсолютно всех без исключения, даже друзей. Железные у них нервы, однако, если терпят такого садюгу. Кое-как неловкую ситуацию замяли и погрузились в два автомобиля. Оззи то и дело лез, касаясь «нечаянно» рукой колена, томно дышал и дул мне в ухо, действуя на нервы. Приходилось бить его, толкать в бок и отпихивать. Он только громко хохотал и злил все больше. Господи, лучше бы поехала в отель и спокойно спала в своей постели! Может, и не спокойно, зато без всяких идиотских шуточек.

Обстановка в клубе меня напрягла еще больше, чем на концерте. Если я не против в будущем их посещать, на таких «злачных» местах можно ставить твердое табу. Не только из-за громкой музыки, которой для этого вечера было более чем достаточно. Поражали полуголые девицы, мельтешащие перед носом, и выставляли напоказ все свои «загадки». Да кому захочется отгадывать их, если отгадывать, собственно, и нечего?! Куда катится мир. Мой наряд выглядел слишком унылым и закрытым — наряд «монашки», как выразился Оззи. И пропустили меня явно только из-за парней. Охранник долго разглядывал мою скромную персону, будто я мамонт из прошлого века. Наверное, так оно и есть.

Хорошо, что в таких заведениях существовали специальные комнаты со звукоизоляцией для людей, как я, кто просто не переваривал шума. Шем и Райт во всю уже развлекались, облапывая «отгадок». К Сину пытались подкатить девушки, но он их посылал своим ледяным взглядом, от которого даже мне жутковато становилось. Он женоненавистник что ли? Брюнет безразлично смотрел на стекло и заполненный танцпол внизу. Наверное, не только мне хотелось поскорее отсюда сбежать.

— Колючка.

Оззи так незаметно подкрался, что я чуть не вывернула на него сок. Сразу отодвинулась и нахмурилась, отводя взгляд на стену. Меня застукали за шпионажем.

— У него неизлечимая болезнь, — пробормотал парень, кивая подбородком на друга, находящегося, словно в трансе.

— Что? — удивленно моргнула, даже не обращая внимания, что нас разделяют считаные сантиметры.

— Да. Эта болезнь называется любовь, — ухмыльнулся Оззи, выпивая содержимое стакана. — Его сердце занято. Он болен другой.

Я мельком посмотрела на брюнета. Неразделенная любовь? Не верится даже, что такой парень может страдать.

— Поэтому я не хочу ею болеть, — вздохнул тихо Оззи, откидываясь на спинку дивана.

— Я тоже.

— Значит, мы чем-то похожи, — он наклонил голову и отобрал из моих рук сок. — Ты не тот напиток пьешь. Давай закажу бокал вина?

— Я не пью, уже говорила об этом.

— Один бокал, Ливия, — уговаривал Оззи, подвигаясь ближе.

— Думаю, на сегодня достаточно экспериментов, — категорично заявила.

— В этом твоя проблема, колючка. Ты боишься. Живешь по каким-то правилам, принципам, загоняя себя в рамки.

— Ты психолог? — фыркнула в ответ.

— Человек с благими намерениями.

Я так громко засмеялась, что в комнате повисла тишина. Мое лицо стало ярко-красного цвета, и я вся сжалась, превращаясь в маленький комок.

— Чего уставились? Развлекайтесь дальше, — заорал Оззи, разряжая атмосферу. Он развернулся ко мне и ухмыльнулся: — Бокал вина, Ливия, и тебе будет плевать на их взгляды, разговоры и прочее.

— Бокал вина, и я поеду в отель, — сдаюсь, нервно теребя край кофты, поглядывая на Сина и «влюбленные парочки», которые перешли на другой более откровенный уровень.

— Хорошо, — довольно кивает провокатор, нажимая на кнопку.

Бокал красного полусладкого подействовал на меня очень странно. Во-первых, в голове сразу же стало очень легко, а все мысли собрали чемоданы и испарились восвояси. Во-вторых, тело расслабилось и будто принадлежало уже не мне. В-третьих, Оззи превратился из заклятого врага в хорошего привлекательного парня. В-четвертых, я каким-то образом оказалась на танцполе в его крепких объятиях и умела танцевать. Алкоголь раскрывает в людях их скрытые таланты. И песня… Она так прекрасна, как и его руки на талии. Мне определенно нравится вино и то, как оно благоприятно действует на все чувствительные рецепторы.

А затем я уже лежу на чем-то мягком и смотрю через призму на звезды. Алкоголь постепенно выветривался, но легкое полупьяное состояние оставалось, как и тихая музыка, звучавшая в ушах.

— Как мне нужно твое внимание… Как мне нужно твое внимание… Как мне нужно твое внимание… (слова из песни Wyatt «Аttention»)

— Я такая пьяная и ни черта не помню.

Мы лежим с ним на круглом диване и смотрим через прозрачный купол на сверкающее покрывало, сотканное из звезд.

— Ты выпила всего бокал вина, — раздается смех Оззи.

— Правда? Разве не бутылку?

— Нет. Интересно посмотреть на тебя, если ты выпьешь бутылку.

— Даже не мечтай, — хихикаю, ощущая, как он переплетает наши пальцы и поднимает мою руку.

— Видишь это кольцо? — спрашивает Оззи, и взгляд лениво скользит на поблескивающий в лунном свете камень.

— Угу.

— Есть история о царе Соломоне. Согласно легенде на его кольце была выгравирована надпись «И это все пройдет». Когда он смотрел на надпись в счастливые моменты жизни, он плакал, потому что понимал — счастье непостоянно. Когда смотрел в тяжелые моменты — он смеялся. Соломон успокаивал себя тем, что говорил: «Ничто не останется таким, каким оно является в данный момент».

Я слушала его голос, прикрыв глаза, и повторяла слова «И это все пройдет».

— Почему ты мне ее рассказываешь?

— Потому что все в нашей жизни переменчиво, Ливия. Только от нас зависит, какой цвет мы придадим переменам. Хотим ли мы страдать и видеть все в серых цветах или способны увидеть в них подсказку, ответ, которого раньше не существовало.

Я приподнялась на локти и посмотрела на его задумчивое лицо.

— Не понимаю.

— Нечего понимать, Ливия. Сегодня так, завтра — иначе. На перемены нужно смотреть, как на опыт. Мы никогда не будем такими, как пять лет назад или десять. Меняемся мы, наш характер, поведение, вкусы. Кто-то стал хуже из-за перемен в жизни, другие наоборот — лучше. Кто-то научился ценить то, что у него есть, а с кого-то спали розовые очки. Нашу судьбу строим мы сами. Мы — строители, и от нас зависит, будет ли это крепость, воздушный замок, уютный домик у моря или обветшалый сарай.

— Ты превращаешься в Конфуция, когда выпьешь? Я поражена, — удивленно шепчу, разглядывая его лицо.

— Забей… Просто иногда хочется кому-то выговориться. Сегодня это ты, — он переводит на меня затуманенный взгляд и убирает с лица упавшую прядь, заправляя за ухо.

— Откуда ты знаешь о легенде?

— От мамы… — его голос обрывается и в нем отчетливо слышится боль, которая отзывается эхом в моем сердце. — Она любила рассказывать разные истории. Петь песни…

— Почему говоришь о ней в прошедшем времени? — задаю вопрос, боясь услышать ответ.

— Она ушла, — сипло произносит Оззи и откашливается. — Знаешь, это не самая лучшая тема.

— Ладно, — я провожу пальцами по его футболке и вздыхаю. — Ты ирландец?

— Нет, — он улыбается и подносит мою руку к губам, оставляя легкий поцелуй.

— Тогда откуда знаешь ирландский? Ты на нем говорил пару раз.

— Мама ирландка, она часто говорила на родном языке, учила меня.

— Вот как, интересно, — я вспоминаю о брошенной фразе и спрашиваю: — Что ты сказал вчера, когда уходил?

Черт, это произошло вчера, а кажется, будто прошел месяц, если не больше.

— А ты как думаешь? — таинственно улыбается Оззи, продолжая невесомо целовать мою ладошку.

— Ну, я не знаю, — задумчиво произношу, поднимая глаза на прозрачный купол. — Прозвучало, как извинение…

— Ты права.

— Ты извинился? — удивляюсь, округляя глаза. Даже в нетрезвом состоянии поражаюсь этой новости.

— Ну да, а что? — хмыкает он в ответ, притягивая ближе к себе за затылок.

— Не делай так, — испуганно бормочу, отстраняясь.

— Почему? — соблазнительно шепчет Оззи, пробегая кончиками пальцев по моей спине.

— Блин, я вообще думала, что ты гей! — громко восклицаю, перебивая музыку, и подпрыгиваю.

— Чо-о-о?

— Да, — я дергаю плечом и усмехаюсь. — У тебя ведь смазливая внешность…

— Ты чо обалдела, колючка? — злится парень, подрываясь резко со своего места.

— Ладно-ладно! Потом я взяла свои слова обратно, когда поняла, что ты бабник! — пячусь, пошатываясь и хихикая, куда глаза глядят.

— Я сейчас покажу тебе, какой я гей, — возмущается Оззи.

Я взвизгиваю и начинаю носиться, как угорелая по странной комнате, но «гейбабник» быстро настигает меня и опрокидывает на белый диван, нависая сверху. Он проводит носом по шее и целует возле уха, что-то бормоча на ирландском. Черт бы его побрал! Я ведь не понимаю!

— Давай не будем делать ничего лишнего.

— Давай без «давай»? — улыбается Оззи, вызывая во мне странные ощущения неведомые раннее. — Сегодня день безумных поступков, помнишь?

— Кажется, я достаточно накосячила за этот день, — смущенно шепчу, смотря поверх его плеча. Невероятно. Как быстро человек может опьянеть и отрезветь. Я ведь четко знаю, к чему это ведет, почему же не отталкиваю его, не ору?

— Сегодня — это сегодня, Лив. Завтра — это завтра.

«Ты делаешь ошибку, Лив. Остановись, пока не поздно».

— Тогда пусть завтра никогда не наступит, — грустно бормочу, ловя на себе его взгляд.

Горячие губы требовательно накрывают мои, комната исчезает и, кажется, будто мы парим под этим куполом в звездах. Все вопросы испаряются, как стыд и другие подобные чувства, остается только одно — удовольствие и желание. Забываю о том, что не умею целоваться и это первый поцелуй в моей жизни. Оззи — первый. Догадывается ли он? Теряюсь в этом водовороте, вихре, не понимая, почему мне нравится. Почему я хочу постоянно ощущать его руки на себе, целовать губы. Почему? Вчера я ненавидела его, сегодня растворяюсь в нирване, забывая про все обиды, издевательства с его стороны. Неужели это правда, что от ненависти до любви один шаг? В моем случае тоже действует такой закон?

Почему я хочу, чтобы это не заканчивалось?

Я смотрю на его губы и думаю только о том, что они созданы, чтобы их все время целовали, и я целую его, чувствуя, как он улыбается.

— Ba mhaith liom tú… - шепчет Оззи, покрывая мое лицо нежными поцелуями.

Я не задаю вопрос «Что это значит?», потому что знаю на него ответ.

Перемены… Они мне нравятся, но я не хочу, чтобы завтра наступало и отбирало эту прекрасную сказку.