Призрачный рай

Глава 61. Ночь откровений…

Ливия

Не могу уснуть. Сильные впечатления и негативные эмоции до сих пор не угасли. От пережитого стресса внутри все дрожит, накатывают волны мучительных воспоминаний. Смотрю в одну точку, беспрерывно думая только о мертвом взгляде Габриэля. О его словах и тихом голосе, в котором я слышала крик: «Помоги». Страх пробирается глубже и затаивается в уголках души. Я как будто заблудилась в густой лесной чаще, где ветви деревьев поглощают свет, а ночь скрывает выход. Бреду наощупь, но тьма сгущается все больше, ее коварные лапы повсюду, от них не скрыться, но я бегу…

Габриэль лежит рядом, его неровное дыхание обжигает грудь, оседая тяжким грузом на сердце. Иногда он с силой сжимает меня и утыкается лбом в шею, будто ему нехорошо. От постоянных нервов я никак не могу успокоиться и спросить «Все ли нормально?». Этот вопрос звучит слишком фальшиво. Да и нужны ли слова, когда тишина и молчание говорят больше? Если мое присутствие как-то помогает и снимает боль, я буду рядом.

В таком напряжении и безмолвии мы встречаем рассвет. Отрывистое дыхание Габриэля пробирается под кожу и бередит зажившие раны. Он так и не уснул, я ощущала каждой клеткой его беспокойство и тревогу. Слезы засыхали несколько раз на щеках: так выходила наша общая боль. Я будто проводник между нашими истерзанными душами. В сонном подсознании бродили тени, и среди них — потерянный маленький мальчик. Изнеможение берет все же верх, веки наливаются тяжестью — я засыпаю, обнимая крепко Габриэля. Я не отпущу тебя.

Мне снова снится странный сон, где я плутаю в потемках, но выхода нет. Сколько бы ни старалась, все без толку — свет давно исчез и покинул мертвые пустоши. Оглядываюсь, но вокруг царство ночи, царство тьмы и равнодушия, захватившее в плен остатки добра. Зову Габриэля, но слышу только собственное сбивчивое дыхание. Он не отзывается, сколько бы я не искала — его нет, только глухое эхо.

Чувствую себя измученной и полностью разбитой, когда освобождаюсь из паутины кошмара. Сон не принес долгожданного отдыха ни на йоту, наоборот голова гудит, а тело какое-то вялое и непослушное. Я одна, комнату заливает солнечный свет, только не согревает душу: там все покрылось инеем, и кружит метель. Обхожу номер, прекрасно понимая, что Габриэля нет, как и его вещей. Глаза замирают на стеклянном столике, и в памяти вспыхивает дурной эпизод. Подкатывает тошнота. Быстро отворачиваюсь и в дверях натыкаюсь на уборщицу.

— Простите, — надломлено бормочу, пропуская ее внутрь. — Скажите, посетитель этого номера уже уехал?

— Да, рано утром, — подтверждает женщина кивком.

Безрадостно бреду к себе, принимаю душ и завариваю кофе, проверяя телефон. Пропущенные от Элои, Вивьен, Розы… Кручу в руках телефон, раздумывая, стоит ли писать Габриэлю, но разум твердит, чтобы я не совала нос. Нельзя давить, он на все реагирует остро, напишу позже. Мне тоже надо прийти в себя и собраться с мыслями.

Вчера я увидела, насколько безнадежна ситуация, надо подумать, как действовать дальше. Не спешить и не принимать необдуманных решений. К тому же, скоро моя первая в жизни выставка, нельзя ударить в грязь лицом и облажаться. Нельзя подводить Леруа и потратить впустую почти год. Я вложила все эмоции в фотографии и работу. «Ты так любишь это бесполезное дело», — звучит ядовитый голос Лавлеса, но я знаю: он говорил не со зла, поэтому нет обиды.

За подготовкой к выставке, переживания постепенно стихли, пусть отголоски напоминали о себе ночами, когда я непроизвольно возвращалась в Неаполь. Я написала несколько сообщений Габриэлю, но не получила ответа, поэтому решила больше не надоедать: если захочет, напишет или позвонит сам. Он поступал так неоднократно: пропадал на неопределенное время, а затем снова давал о себе знать. Я уже привыкла к такому непостоянству.

Когда поинтересовалась у Джи, видела ли она Лавлеса, подруга ответила, что после свадьбы он не появлялся на студии и вообще не выходил на связь. На Пасифик-Палисайдс пентхаус пустует, значит, его нет в ЛА. Или… возможно, он в стеклянном замке? Очевидно, Джи и ребята не знают о тайном убежище, так как давно бы проверили, там ли Габриэль. Если он не сказал им, я не могу раскрывать секрета, пусть и гложет вина. Боюсь испортить отношения с Габриэлем, поэтому пока буду молчать. Я никому не рассказывала о случившемся в Неаполе — эта жуткая тайна осталась в том номере.

Чем ближе становился день выставки, тем больше охватывало волнение. Я твердила себе: все пройдет успешно, без каких-либо накладок, не накручивай, но мандраж не отступал. В Нью-Йорке выставка продлится пару дней, затем пройдет небольшой тур по нескольким крупным городам США. Все средства, которые соберет выставка, мы решили отправить семьям, где дети больны раком. Леруа поддержал мою идею, когда узнал, что я потеряла младшего брата пять лет назад из-за смертельной болезни. «Я хочу хоть чем-то помочь, и деньги — самое малое, что можно сделать», — сказала я, вспоминая Коди. Деньги не всегда спасают, но они дают шанс.

Утром в день выставки раздается стук в дверь. Сперва замечаю огромный букет в коробке, за ним — запыхавшегося курьера.

Парень отдает цветы и спрашивает:

— Мисс Осборн? Это вам, распишитесь.

Сует планшет, прощается, получая закорючку, и сразу же уматывает. С недоумением рассматриваю дивные цветы нежного голубого и белого оттенка, ставя на стол. Длинные стебли, а лепестки зубчатые, свернуты внутрь и раскрыты на концах, будто стрелы. Такие необычные… Не спросила, кто их прислал. Осматриваю коробку и внутри нахожу плотный лист бумаги.

«Ты занимаешься не бесполезным делом. С первой выставкой, Ливия»

В груди разливается приятное тепло, на губах играет легкая улыбка, когда смотрю на изумительные цветы. Но больше всего я рада, что Габриэль узнал дату выставки и прислал букет. Неожиданно. С ним все в порядке, если можно так выразиться. От этой новости становится немного легче. Пишу сообщение: «Привет, спасибо за цветы — они восхитительны», и отправляю. Настроение улучшается, даже волнение угасает, после такого приятного сюрприза от Габриэля.

На открытие выставки приехало множество журналистов, критиков и ценителей искусства. Леруа сказал вступительную речь и представил меня, передавая слово.

— Спасибо, — обращаюсь с улыбкой к Элои. — Хочу поблагодарить каждого, кто посетил выставку «Времена года», — я делаю небольшую паузу, обводя взглядом присутствующих. — Нет и дня, чтобы я не благодарила судьбу за встречу с Элои Леруа — прекрасным человеком и мастером своего дела, — поворачиваюсь к фотографу и вижу добрую улыбку в голубых глазах. — Огромное счастье являться частью такого проекта. В первую очередь, это не только путешествия и работа, но и получение опыта, познание и развитие себя, как профессионала. Поэтому, я надеюсь, вы прочувствуете атмосферу, которой пропитаны фотографии.

После аплодисментов, посетители расходятся по галерее, рассматривая работы. Иногда они спрашивают о том или ином снимке, просто восхищаются талантом или расспрашивают, как именно удалось сделать фото. Я приятно удивляюсь, когда вижу Симону — владелицу итальянского кафе «L'anima» — и несколько знакомых ребят. Мы обнимаемся и некоторое время обсуждаем выставку, дела в кафе и новости.

— Итальянские фотографии просто невероятны, вызывают ностальгию, — мечтательно вздыхает Симона и целует меня в щеку. — Ты очень талантливая, Лив.

Благодарю женщину и ребят, замечая родные лица среди гостей. Сразу же подхожу к Розе и Виджэю, заключая в трепетные объятия. В последнее время мы видимся не так часто из-за моей работы, пусть и периодически созваниваемся. Они так же поздравляют с удачным дебютом, Виджэй подкалывает фразой «Скоро станешь такой знаменитой, что отбоя не будет от клиентов и женихов», а Роза шепчет: «Я тобой горжусь». Глаза на мокром месте от искренних слов, глубоко вздыхаю и тихо говорю:

— Спасибо, мама.

Если бы не Роза, я бы не стояла здесь. Только благодаря ей и Бенджамину я выросла в семье и знаю, что такое забота и любовь. Да, я рада, что попала к таким людям, пусть Бендж поступил не по-мужски, я все равно буду им всегда признательна за воспитание.

К концу выставки чувствую себя немного измученной, а голова слегка затуманена от выпитого шампанского и эмоций. Все прошло на высоте, поэтому я не скрываю ликующей улыбки. Когда мероприятие подходит к концу, и выходят последние посетители, мы облегченно выдыхаем всей дружной командой. По пустому помещению вместе с тихой атмосферной музыкой разносится звон хрустальных бокалов, кто-то даже свистит, а Элои еще раз поздравляет с удачным началом.

— Уверен, в других городах будет такой же аншлаг, и мы соберем неплохую выручку, чтобы помочь детишкам.

Из-за распирающих чувств я снова обнимаю Леруа и восхищенно бормочу: «Ты самый лучший учитель». Он только фыркает и криво улыбается. В моей руке вибрирует телефон. Неизвестный номер.

— Да, — все с тем же счастливым выражением на лице отвечаю на звонок.

— Привет.

— Габриэль? — говорю чуть громче и отхожу от шумной компании. Я так рада слышать его голос. Я рада, что вообще его слышу. Он хрипло посмеивается и произносит:

— Тебе очень идет это платье.

Изумленно оглядываюсь, но в помещении все те же лица.

— Ты… ты прилетел в Нью-Йорк? — скептически спрашиваю, глупо улыбаясь. Не может быть.

— Я жду возле входа, — без доли сарказма подтверждает Лавлес, и действие шампанского ослабевает, а градус выпитого алкоголя в крови резко понижается.

Я останавливаюсь рядом с фотографиями, не в силах поверить, что он прилетел. Прощаюсь с ребятами до завтра и выхожу на улицу. Напротив входа стоит несколько автомобилей, в одном из них опускается стекло, и сверкает белозубая улыбка Лавлеса. Он открывает заднюю дверь и показывает головой, мол, давай, запрыгивай. Сегодня точно день непредвиденных вещей. Особенно таких, где Лавлес присылает с курьером цветы и прилетает на мою выставку. Остановите Землю, я сойду.

Сажусь на сиденье, шокировано таращась на гитариста. Габриэль называет водителю незнакомый адрес и одаривает меня фирменной соблазнительной улыбочкой.

— Я настоящий, Осборн, не привидение, — в воздухе вибрирует его тихий смех.

Тыкаю в парня указательным пальцем и выпускаю медленно воздух из легких.

— Точно, настоящий. Значит, не глюки, — бормочу под громкий гортанный хохот. — А ты точно Габриэль Лавлес?

Он закидывает голову и успокаивается лишь через пару минут, тяжело дыша.

— Хочешь проверить?

Я многозначительно хмыкаю, слыша в его тоне игривые нотки, и откидываюсь на спинку.

— О нет, тут и гадать не надо. Такое в духе Габриэля Лавлеса.

Благодаря прекрасному дню и шампанскому, я не думаю о наркотической зависимости или кошмаре в Неаполе. Меня охватывает небывалое спокойствие и давно забытое чувство умиротворения. По коже пробегает даже волна ностальгических мурашек. Сейчас я чувствую себя как никогда свободной, будто парю где-то над землей. Такие непередаваемые волшебные ощущения. Когда осознаешь, что у тебя есть все и ты уже рад, что дышишь.

— Куда мы едем?

— Увидишь, — загадочно шепчет он, и маленькие феи разлетаются кругом. Сегодня даже Нью-Йорк и его огни кажутся удивительными.

Машина тормозит возле какого-то смутно знакомого здания, но эйфория от удачного дня затмевает разум. Габриэль помогает выбраться из авто и ведет за руку к черному входу. Поднимаемся по лестнице и вот уже знакомое помещение с прозрачным круглым куполом. Полумрак, спокойная музыка и далекие воспоминания окунают с головой в день пятилетней давности.

— Почему мы здесь? — непонимающе шепчу, оглядывая круглый диван и цветы в кадках. Здесь нет лишних предметов декора и нагромождения мебели, будто комната специально создана для откровений. Для романтики и ностальгии.

— Потому что здесь впервые мы узнали друг друга и стали ближе, — его теплое дыхание согревает кожу, оживляя отрывки тех дней.

Как все перевернулось, и многое утекло в небытие. Я изменилась, но не Габриэль. Он остался прежним. Нет, не совсем: более одиноким и отстраненным. Впрочем, я не хочу думать о причине таких изменений. Не сегодня.

— Да, я помню, для тебя это место что-то значит? — наклоняю голову, встречая неоднозначный взгляд Габриэля.

— Считай это моей прихотью.

Точно. Губы расплываются в усмешке — в этом весь Габриэль Лавлес. Действует импульсивно, человек настроения, такой же ветреный и переменчивый. Ураган Лавлес. Он проходит мимо, достает бутылку вина и бокал. Отрицательно качаю головой, когда Габриэль наполняет его и протягивает мне, сам же делает пару глотков из горла.

— Если я выпью еще вина, мой язык будет выдавать все тайны.

— В этом вся фишка, Ливия, — заразительно смеется гитарист, и мне кажется, что сейчас он более искренен.

— Ладно, только потом не жалуйся — это твоя идея, — беру бокал и ловлю хулиганскую улыбочку Лавлеса. Я не против ночи откровений и разговоров, если он расположен слушать мои хмельные мысли.

Удивительно, а ведь когда-то мы легко и непринужденно болтали. Правда, в основном я вела беседу, Габриэль внимательно слушал, что-то уточняя, и лишь иногда делился чем-то личным. Изредка. Поэтому я хватаю эту возможность за хвост. С таким Габриэлем я могу разгружать душу и голову.

Мы громко хохочем, вспоминая тот день: как я неожиданно вырубилась во время ласк; как Лавлес увидел трусики с единорогом, и это стало травмой на всю жизнь; как он проклинал вино «фламинго-обломинго» и мой организм. Столько забавных моментов, которые нас объединяют.

Когда речь заходит о выставке и фото, а шампанское смешивается с вином и смелостью в крови, я расхаживаю перед Лавлесом немного неровной походкой и рассуждаю. Он лежит, подперев голову рукой и явно насмехается. Еще бы, сейчас вино действует не как снотворное.

— Занимаясь проектом «Времена года», я осознала, насколько люблю жизнь и как сильно она коротка, — мню себя великим философом, болтая без умолку. — Выручку с выставки мы отправим детям больных раком. Я думаю, как много могу сделать не только для себя, но и для других, фотографируя. Если моя работа приносит пользу и радость не только мне, окружающим тоже, это мотивирует больше. Мне часто приходят на ум такие мысли: «Черт, почему я не додумалась раньше?». Я каждый раз благодарю судьбу, что занимаюсь фото. Понимаешь?

Он молчит, только по моему телу блуждают его глаза, но подвыпивший мозг слишком возбужден и переполнен энергией, чтобы как-то реагировать на однозначные знаки внимания.

— Мы разные, во мне нет такой необходимости. Я не благотворитель, и попытался сделать что-то хорошее лишь раз в жизни, но этого оказалось недостаточно, — как-то мрачно произносит Габриэль, но я продолжаю бродить туда-сюда босыми ногами и философствовать.

— Ты помог мне…

— Чем? Лишил девственности? — на его губах расцветает саркастичная ухмылка.

Морщусь и закатываю глаза, останавливаясь напротив.

— Я… не об этом.

— Да брось, Ливия. Все хорошее во мне давно сдохло, — он глухо и невесело смеется, а по моей коже скользит холод. — Я даже не знаю, почему сейчас здесь. Я не знаю, почему прилетел. Это порывы.

— Я понимаю, — грустно улыбаюсь и тушу боль, запивая вином.

— Все дороги приводят к тебе, — протягивает Лавлес низким хрипловатым голосом, ухмыляясь.

— Как романтично, — фыркаю и давлюсь смехом.

— Да иди ты, — он показывает средний палец и тоже ржет.

Двигаю его в бок локтем и ложусь рядом, глядя вверх на далекое небо без звезд. Мы болтаем как старые знакомые, у которых есть общие воспоминания и странная связь. Связь более глубокая и нерушимая, чем близость. Почему я сейчас чувствую, что ближе к нему чем когда-либо? Накатывает ностальгия, ведь пять лет назад, я не хотела, чтобы ночь заканчивалась, и завтра отбирало сказку и волшебную атмосферу, а сейчас таких ощущений нет. Потому что моя жизнь полна замечательных моментов. Я хочу собирать и сохранять их в памяти как можно больше.