Дварим

Моше объясняет, что Тора близка каждому еврею

Моше объясняет, что Тора близка каждому еврею

Теперь Моше объяснял евреям, как надо раскаиваться и возвращаться к Ашему: через изучение Торы.

“Тора, которую я завещаю вам, не есть нечто недоступное, — внушал он. — Не притворяйтесь, что вам ее не

понять, ибо я снабдил вас Устным Пояснением к Письменной Торе”.

В дом учения входит глупец. Увидев, с каким усердием учатся другие евреи, он спрашивает: “Как можно

стать знатоком Торы?” Ему отвечают: “Изучив Алеф-бейт, переходят к Пятикнижию, затем к пророкам и,

наконец, к Мишне и Гемаре (Талмуду)”.

Глупец думает: “Как же мне все это усвоить?” И сдается, даже не начав учебу.

Мудрый человек думает иначе.

Два человека увидели каравай хлеба, висящий на привязанной к потолку веревке. Один из них сказал: “Это

так высоко, что мы никогда не сможем достать его”. Другой же подумал: “Совершенно ясно, что если кто-то

повесил хлеб, должен быть способ достать его!” Он принес лестницу, палки и “охотился” за хлебом до тех

пор, пока не сбросил его вниз.

Вот так же рассуждает мудрый человек и в отношении учения: “Выучу немного Торы сегодня, еще чуток

завтра, и так, понемногу, буду учить каждый день, пока не усвою ее полностью”.

Далее Моше сказал евреям: “Тора более не пребывает на Небесах — я принес ее на землю и открыл вам.

Поэтому не говорите: “Вот если бы у нас был другой Моше, который принес бы Тору с Небес и растолковал

ее нам, мы бы учили ее”. (Даже если бы Тора все еще пребывала на Небесах и вам пришлось бы напрячь все

силы, чтобы получить ее, вы все равно были бы обязаны сделать это).

Тора находится не за морями, и нельзя оправдать себя: “Если бы кто-то мог отправиться в дальние края и

привезти нам пояснения к Торе, мы бы учили ее”. (Но даже если бы Тора была на другом берегу океана, вы

должны были бы отправиться туда и изучать ее.)

Мудрецы наставляли нас, что еврей должен отправиться в центр по изучению Торы, если не может достичь

должного уровня изучения в месте своего проживания: “Следуй в место, где изучают Тору, и не говори, что

она (Тора) последует за тобой” (Авот4\14).

Слова “Не на Небесах Тора”, кроме того, подразумевают, что Б-г не выносит решения по вопросам Торы на

Небесах. Он даровал мудрецам власть разрешать на земле все вопросы алахи. Любое решение должно

отражать мнение большинства в Санхедрине.

Среди мудрецов возник спор, может или нет стать тамэ (нечистым) определенный тип печи.

Рабби Элиэзер бен Гурканос, возможно, самый выдающийся авторитет своего поколения, объявил, что

данная печь чиста, но остальные с ним не согласились.

“Если алаха такова, как я ее толкую, — воскликнул рабби Элиэзер, — пускай рожковое дерево, растущее во

дворе, подтвердит это!”

И случилось чудо: рожковое дерево перескочило на одну сотню локтей. “Мы не принимаем доказательства

от рожкового дерева”, — протестовали другие мудрецы. (Б-г исполнил волю праведника, нарушив законы

природы, но твое алахическое суждение, тем не менее, остается неправильным.)

“Если алаха такова, как я учу, пусть ручей докажет это!” — заявил рабби Элиэзер.

И тотчас воды ручья потекли вспять.

“Не приводят доказательства от ручья!” — возражали мудрецы.

И тогда рабби Элиэзер сказал: “Если я прав, пускай это подтвердят стены дома учения!” Когда стены начали

оседать, рабби Йеошуа воскликнул: “А вам какое дело до спора, который идет между мудрецами Торы?”

Как только он произнес эти слова, стены перестали крениться. Во имя заслуг рабби Йеошуа они не

разрушились, но во имя заслуг рабби Элиэзера не вернулись в вертикальное положение — так и остались в

наклонном положении.

Рабби Элиэзер не случайно призвал в свидетели рожковое дерево. Он хотел показать, что постигал мудрость

Торы в условиях гнета и бедности (которые символизирует рожковое дерево. Рассказывают, что рабби

Ханина бен Доса, заслуги которого поддерживали весь мир, сам съедал за неделю только одну горстку

плодов этого дерева.) Тем самым он утверждал, что его решение, основанное на глубоком изучении Торы в

крайне неблагоприятных условиях, было определенно истинным.

Затем он обратился за подтверждением своих слов к ручью, намекая на свое превосходство в Торе над

другими мудрецами (Тору сравнивают с водой). По этой причине они должны были принять его мнение. В

конце концов, рабби Элиэзер приказал стенам дома учения рухнуть. Это означало, что собравшиеся

мудрецы, оспаривавшие его правоту, заслуживали уничтожения (Эйней Ицхак).

И, наконец, рабби Элиэзер объявил: “Если я прав, пусть Небеса подтвердят это!”

Раздался Небесный Глас: “Алаха всегда соответствует учению рабби Элиэзера”.

Тогда поднялся рабби Йеошуа и произнес: “Тора запрещает нам, решая алахические вопросы,

прислушиваться к Голосу Небес. Тора более не пребывает на Небесах, а устанавливается на земле

большинством мудрецов, ибо сказано (Шмот 23:2): “За большинством склоняться”.

Когда позднее один из мудрецов, рабби Натан, удостоился откровения пророка Элияу, он спросил его: “Что

же сказал тогда Б-г?”

Элияу отвечал: “Он улыбнулся (с удовлетворением) и воскликнул: “Мои сыны победили, мои сыны

победили”. (Небесный Глас был испытанием для мудрецов, чтобы проверить, согласятся ли они с мнением

большинства, как это приказывает делать Тора, или нет. И мудрецы выдержали это испытание.)

Рабби Элиэзер продолжал упорствовать, и мудрецы распорядились сжечь те предметы, которые он в тот день

объявил чистыми. Кроме того, они постановили отлучить рабби Элиэзера бен Гурканоса. Непреклонность

его позиции угрожала единству учения и соблюдения Торы.

“Кто пойдет к рабби Элиэзеру и скажет ему о нашем решении (при этом не разгневав его)?” — спросили

мудрецы.

“Я пойду”, — вызвался рабби Акива.

Он надел черные одежды (в знак траура) и сел на расстоянии четырех локтей от рабби Элиэзера.

“Что случилось, Акива?” — спросил его рабби Элиэзер. — Похоже, — произнес рабби Акива, — твои

товарищи отделились от тебя”.

Рабби Элиэзер все понял. Он разорвал свои одежды и разулся (ибо в соответствии с алахой отлученный

должен разорвать одежду и не имеет права носить кожаную обувь). Затем сел на землю и зарыдал.

Скорбь праведника привела к тому, что треть мирового урожая оливковых пальм, пшеницы и ячменя

пропала. В этот же день тесто, которое замесили женщины, прокисло.

Глава Санхедрина рабан Гамлиэль, бывший инициатором отлучения, плыл в этот момент по морю на

корабле. Океан забушевал, а волны величиной с башню грозили поглотить судно.

“Сдается мне, — заметил он, — в мире неспокойно из-за постановления в отношении рабби Элиэзера бен

Гурканоса”.

Он обратился с молитвой к Б-гу: “Властелин Вселенной, Ты знаешь, что я сделал это не ради личных

почестей или славы отцовского дома (чтобы доказать свое превосходство). Только ради Тебя я отлучил его,

дабы прекратить разногласия среди еврейского народа. (Мы знаем истинную цену ему; он является

величайшим мудрецом и святым человеком, но его позиция ведет к расколу Торы.)”

После этих слов море утихло.

Другой смысл стиха “Не на Небесах Тора” состоит в том, что великая мудрость Торы не пребывает среди тех,

кто посвятил себя светским наукам.

Мудрец Шмуэль учил: “Эти слова относятся к астрономам, всматривающимся в небеса (то есть, к тем, кто

проводит время в изучении астрономии)”.

“Ты сам являешься астрономом и, одновременно, великим мудрецом Торы!” — возражали ему люди.

Он пояснил: “Изучением астрономии я занимаюсь только в банях (то есть там, где о Торе думать

запрещено)”.

Евреи спросили у Моше: “Наш учитель Моше, ты утверждал: “Не на Небесах Тора и не за морями”. Тогда

где же она?”

Моше отвечал: “Она очень близка к вам, когда вы изучаете ее в домах учения; все то время, пока вы, изучая

ее своими устами, подготавливаете свое сердце для ее исполнения. (Если же только губы участвуют в

изучении, Тора никогда не приблизится к вам.)

Один из мудрецов рассказывал: “Однажды во время путешествия я встретил человека, который был

несведущ в Торе и ее заповедях и пренебрегал изучением Торы.

“Сын мой, — спросил я его, — что же ты ответишь своему Отцу на Небесах в день Суда?”

“У меня есть веская причина, — ответил он. — Я скажу, что Небеса не одарили меня умом для изучения

Торы”.

“А чем ты занимаешься?” — спросил я его.

“Я — рыбак”, — последовал ответ.

“Как ты работаешь?” — поинтересовался я.

“Мне дают лен, — объяснил он, — из которого я плету сети. Я бросаю их в море и ловлю рыбу”.

Я сказал ему: “Ты достаточно смышлен, чтобы плести сети и ловить рыбу. Как же ты можешь говорить, что

не понимаешь Тору, в которой сказано: “Ибо слово очень близко к тебе, в твоем сердце и в твоих устах (оно),

чтобы исполнять его (Дварим 30:14)?”

Он пал ниц в искреннем раскаянии, и я успокоил его: “Сын мой, много есть подобных тебе, кто представит

оправдания в день Суда. Но Б-г не примет их”.