Лотосовый Терем

Глава 96. Встреча на Восточном море

Возле горы на юго-востоке столицы огромную площадь занимает дворец, сверкающий золотом и яшмой, с видом на реку. Всем столичным жителям известно, что здесь находится названное императором «Резиденцией Благородства» жилище принцессы Чжаолин и её фума.

В резиденции Благородства разбит пышный сад, высоко висят фонарики, щебечут птицы и попугаи всевозможных окрасок, и несмотря на близость осени, там всё ещё словно цветёт весна.

В роскошной до крайности резиденции, у пруда, заросшего мелкими пурпурными цветами, стоял человек в парчовом халате, разбирая нитку жемчужин и одну за другой бросая их в воду.

«Хлоп» — падала одна в середину лотосового листа, «хлоп» — другая сбивала семенную коробочку.

Поверхность воды покрывали растерзанные листья и обломки стеблей, от постоянного плеска вздымалась рябь, лотосы дрожали, рыбы и креветки попрятались.

— Фума, принцесса зовёт. — Из сада за его спиной пришла с сообщением изящная и хрупкая девочка-служанка.

— Мне некогда, — сердито отозвался человек, бросавший в пруд жемчужины.

— Принцесса сказала, если фума сегодня вернётся ночевать в покои, у неё для него припасена новость, которая вас обрадует.

— Какая ещё новость? — удивился он. — Она целыми днями сидит в доме, разве может знать о чём-то, что мне ещё не известно?

— В резиденцию только что прибыл гость, — терпеливо улыбнулась нежная служанка.

— Что за гость? — будто обезьянка, немедленно подскочил человек у пруда.

Девочка хихикнула.

— Говорят, гость приехал из Цзяннани, но мне он не знаком. Принцесса сейчас пьёт с ним чай, может, фума интересно?

Не успела она договорить, а фума уже стрелой умчался в павильон Внемления ветрам. Бросал жемчужины в пруд подобно обезьяне, конечно же, Фан Добин.

Павильон Внемления ветрам, самая высокая башня в резиденции, находился посередине заводи Завоевания симпатии, взмывая ввысь над поверхностью воды. Ветерок покачивал лотосы, со всех сторон струился нежный аромат — потому всех важных гостей принцесса любила принимать именно здесь.

Кто же приехал сегодня?

Технику цингуна Фан Добина можно было смело назвать одной из лучших, и за пару-тройку прыжков он добрался до павильона Внемления ветрам, где двое играли в вэйци, а служанка перебирала струны циня для настроения — под звон придворной музыки сцена казалась очень изысканной.

У принцессы Чжаолин волосы были уложены в высокий узел и украшены большой жемчужной шпилькой. Играл человек с тёмным, как железо, лицом, с воткнутым за пояс складным веером — никто иной как Ши Вэньцзюэ. Фан Добин застыл на месте, принцесса Чжаолин очаровательно рассмеялась.

— Когда я зову тебя сыграть партию, ты так быстро не прибегаешь.

Фан Добин потёр лицо, задумчиво посмотрел на них, перевёл взгляд на служанку.

— Впервые вижу, чтобы во время игры в вэйци для развлечения слушали игру на цине.

Принцесса Чжаолин прикрылась рукавом и рассмеялась, так что ярко заблестели глаза.

— Если обладаешь ясным умом, разве может какая-то мелодия помешать размышлениям?

— Да-да-да, — пожал плечами Фан Добин, — только бестолковые, вроде меня, не могут слушать музыку, играя в вэйци. — Он уставился на Ши Вэньцзюэ. — Зачем приехал?

Тот взял в руки белую шашку.

— Я прикинул на пальцах, что, став фума, ты быстро тронешься умом в столице, так что приехал тебя спасти, — замогильным голосом сообщил он.

Прямо перед принцессой Чжаолин он бесцеремонно заявил «став фума, тронешься умом», но та не возражала, а с всё таким же радостным видом бросала хитрые взгляды на Фан Добина и посмеивалась, находя ситуацию забавной.

— Какое тебе дело, тронулся я или нет… — огрызнулся Фан Добин. — Принцесса прекрасна как цветок, я живу в богатстве и роскоши, купаю ноги в засахаренных ласточкиных гнёздах, мешочком с дахунпао* тру спину, тысячелетние грибы линчжи использую как растопку, а когда нечем заняться, играю в шарики лучистыми жемчужинами, живу так замечательно, что лучше не бывает.

Дахунпао — «Большой красный халат», особо ценный сорт чая.

Принцесса захихикала.

— Раз ты и правда живёшь так замечательно, не буду тревожить, — покосившись на него, холодно сказал Ши Вэньцзюэ.

Фан Добин замер, не ожидая услышать от него такое.

— Ты прибежал ко мне только чтобы сыграть в вэйци с моей женой да послушать унылую музыку? — завопил он.

— Конечно, — закатил глаза Ши Вэньцзюэ, — нельзя, что ли?

— Чушь! — разозлился Фан Добин. — Если бы ничего не произошло, такой человек, как ты, только и болтался бы по борделям да игорным домам, за кого ты меня держишь? Живо говори! Что случилось?

— Тебе тут разве не замечательно живётся? — криво усмехнулся Ши Вэньцзюэ. — Боюсь, господин фума слишком привык к хорошей жизни, а в цзянху так опасно, никто не вынесет, если пострадает хоть волосок на его драгоценном теле.

— С несносным Ляньхуа что-то стряслось? — понизил голос Фан Добин и яростно добавил: — Если не из-за Ляньхуа, разве прибежал бы ты ко мне?

— Ли Ляньхуа? — закатил глаза к потолку Ши Вэньцзюэ. — Хозяин Ли в самом расцвете сил, весь просто светится, как могу я оскорбить изящество такого небожителя? Он ведь так хорош, что с ним может случиться?

Фан Добин потрясённо замер.

— Чего? — удивился он. Ли Ляньхуа в расцвете сил, изящество небожителя? Ши Вэньцзюэ что, не пришёл в себя после того, как его осёл по голове лягнул?

— Этот твой хозяин Ли, Ли Ляньхуа из Благого лотосового терема, на самом деле «Первый меч Сянъи» Ли Сянъи, который двенадцать лет назад вместе с Ди Фэйшэном утонул в море, — холодно произнёс Ши Вэньцзюэ. — Ты знал? Что ему сделается… хотя… — он чуть запнулся, зная, что у Ли Ляньхуа повреждены полости трёх внутренних органов.

Однако есть разница, повреждены они у Ли Ляньхуа или у Ли Сянъи.

Ли Ляньхуа с такими повреждениями, вероятно, скоро умрёт.

Но Ли Сянъи, с его несравненными боевыми навыками, с обширными связями, исходивший всю Поднебесную, кому всё удавалось — разве может он погибнуть от каких-то там повреждений трёх внутренних органов?

Все прошлые тревоги обернулись всего лишь шуткой.

Фан Добин моргнул и рассмеялся.

— Ты головой ударился?

— Что ты сказал? — в ярости подскочил Ши Вэньцзюэ.

— Ещё не стемнело, — указал Фан Добин за окно, — а ты уже начал бредить во сне? Или по пути сюда упал и головой ушибся?

— Твою мать, у меня великолепное здоровье, где ты видишь ушибы?

Фан Добин посмотрел на него сочувственно, будто на умалишённого.

— Хотел бы я поверить твоим словам, но увы, это совершенно невозможно, ну никак. — Он пренебрежительно развёл руками. — Ты вчера не падал с кровати? А может, тебя спихнула девица из зелёного терема…

— Да твою ж бабку! — взорвался Ши Вэньцзюэ. — Да чтоб ты сдох! Да чтоб ты сдох! — зло бросил он. — Ди Фэйшэн вернулся и повсеместно вызывает на бой крупные ордена и школы, боюсь, и до твоего клана Фан доберётся, скажи деду, чтоб остерегался! Он уже объявил, что двадцать пятого числа восьмого лунного месяца, в день решающей битвы между орденом «Сыгу» и сектой «Цзиньюань», он снова сразится с Ли Сянъи, чтобы выяснить — кто кого.

— А? — Фан Добин не смел поверить своим ушам. — Ли Сянъи жив? Он правда не погиб?

— Жив, — равнодушно подтвердил Ши Вэньцзюэ. — И не просто жив, во всей Поднебесной нет никого, кто был бы с ним знаком ближе тебя.

Но Фан Добин не слышал, охваченный радостным волнением.

— Двадцать пятого числа восьмого месяца они снова сойдутся в битве на побережье Восточного моря? О небо всемогущее, двенадцать лет назад я ещё не встал на путь и не застал всё самое интересное, а теперь предоставился шанс! Ли Сянъи жив, ох, невероятно, он не погиб! — Он схватил Ши Вэньцзюэ за одежду. — Ты же видел, как выглядит Ли Сянъи? Он правда божественно прекрасен, лучше всех в Поднебесной? А новый меч у него какой? Где он был десять с лишним лет? Может, учился каким-то новым приёмам?

Ши Вэньцзюэ посмотрел, как этот парень перескакивает с пятого на десятое и едва не подпрыгивает от воодушевления, вздохнул и вдруг проникся к нему жалостью.

Той же, что чувствовал к самому себе.

Вот прибудет на побережье Восточного моря, увидит собственными глазами это потрясающее сражение, и тогда…

И тогда этот негодник тоже возненавидит его?