Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира

Семнадцать

В ЧЕТВЕРГ, 24 НОЯБРЯ, 1988 ГОДА, в 10:43 вечера, появился на свет Софокл Бартоломью Квинтана в Мемориальном Госпитале Провиденса в Эль Пасо, Техас. Следующим утром я смотрел на то, как его старший брат держит его на руках со слезами на глазах. — Это мальчик, Ари. Это мальчик. И я знал, о чём он думал. И он будет натуралом. Он подарит моим родителям внуков, которых я никогда не смогу им дать.

Влияет ли то, что мы геи на наши головы и наши сердца?

— Ари, — сказал Данте. — Софокл хочет, чтобы ты его подержал.

— О, правда? — сказал я.

Данте передал мне своего брата-младенца — осторожно. Миссис Квинтана сказала, — Так мило, что ты с ним так осторожен. Но, знаешь ли, он ведь не сломается. Просто расслабься.

Данте закатил глаза на свою мать. — Теперь у нас появилась новая тема для разногласий, Мама.

— Дождись, когда я научу тебя менять подгузники.

— Я на это не подписывался.

— А тебе и не нужно подписываться. Тебя уже завербовали.

Мне очень нравилось, как Данте и его мама ладили друг с другом. Пока я держал Софокла на руках, я смотрел в его тёмные глаза. Он выглядел таким же мудрым, как и его имя.

— У тебя талант, Ари, — сказала Миссис Квинтана.

Я улыбнулся, а потом рассмеялся.

— Что в этом смешного?

— Я просто думал о поэме, которую я знаю от Данте. «В мире столько вещей на просторах Земли. Нам бы всем быть счастливыми как короли.»[6]

— Данте знает эту поэму от меня.

— Да?

— Ну конечно. Держу пари, ты думал, что он знает её от своего отца.

— Наверное, да.

— Ты знал, что я сама когда-то писала поэмы?

— Мам? Серьёзно? — сказал Данте.

— Когда я была в старшей школе. Они были ужасны. Даже хуже, чем ужасны. Я их сохранила — и однажды, я убиралась в шкафах и нашла коробку из-под обуви, перевязанную бантиком. Я собиралась их выбросить. Вообще, я их выбросила. Но твой отец их спас. Он их куда-то убрал. Я не имею ни малейшего понятия, зачем они ему были нужны.

— Потому что их написали вы, — сказал я.

Она улыбнулась. — Думаю, ты прав.

— Моя мама — поэт. Можно я их почитаю?

— Спроси у своего отца. Я не знаю, куда он их положил.

— Почему вы назвали его именно Софокл Бартоломью?

— Бартоломью был нашим лучшим другом в старшей школе. Он не так давно умер от СПИДа. Мы хотели сохранить память о нём. А имя Софокл выбрал твой отец. Это был один из величайших греческих драматургов. Он был знаменит своим музыкальным талантом, энтузиазмом и очарованием.

— Правда?

— Всё, что я знаю о Софокле, я узнала от твоего отца. Однажды, когда он был пьян, они с Бартоломью начали читать одну из его пьес вслух: Царь Эдип. Но это не продолжалось долго. Я положила этому конец.

— Почему, Мама?

— Я не верю, что пьяные старшеклассники, какими бы искренними они ни были, могли бы отдавать честь великому драматургу. Она рассмеялась. — Плюс, мне это показалось скучным.

Я передал Софокла Миссис Кинтана. — Софокл, прошептала она и поцеловала его в лоб.

— Что ж, это отличное имя. Не очень-то мексиканское, но отличное имя. Софокл Бартоломью Кинтана. Поистине отличное имя. Его, конечно, не было в моём списке, но всё же.

— Мы думали, оно тебе понравится, Данте.

— Это слишком большое имя для такого мелкого пацана.

— Он ещё вырастет для него.