Аристотель и Данте Погружаются в Воды Мира

Двадцать шесть

МЫ ЗАСЕЛИЛИСЬ В ОТЕЛЬ в Остине. Было достаточно прохладно, чтобы носить куртки, но на самом деле не было настолько холодно. Мы гуляли по столице штата, и отец читал исторические указатели. — Техас, — сказал он. Он тряхнул головой. — Ты знал, что в 1856 в Техасе был округ, который сделал всех мексиканцев вне закона?

— Как они могли это сделать?

— Ну, просто сделали для них преступлением нахождение в округе. Округ Матагорда, Техас.

— То есть, для мексиканцев было нелегально там жить? Все мексиканцы, которые жили в том округе должны были уехать?

— Или сесть за решётку. Но, знаешь, есть и хорошие моменты в истории Техаса. В 1893 какая-то неукротимая женщина, которая, вероятно, хотела развода, и когда она не смогла его добиться, организовала Ассоциацию женщин Юга за предотвращение линчевания.[11]

Я уж было хотел рассмеяться. Но это было не смешно. — Откуда ты всё это знаешь, папа?

Он посмотрел на меня, улыбнулся и помотал головой. — Есть такая штука, называется библиотека. И в этих библиотеках есть книги. И —

— Ты вечно умничаешь, папа. Теперь понятно откуда во мне это.

— О, я не знал. Я думаю, твоя мама тоже внесла в это свой вклад.

— Они линчевали гомосексуалов, папа?

— Я не в курсе этого. Но в старой доброй Англии не вешали гомосексуалов — они их сжигали. Заживо.

Мне нужно было придержать этот вопрос при себе.

— Ари, люди любят. Кого они любят и почему они любят, кто знает, как это происходит? И люди ненавидят. Кого и почему они ненавидят, кто знает, как это происходит? Я нашёл смысл жизни, когда встретил твою маму. Это не значит, что не осталось сотен неотвеченных вопросов. Я пытался сам найти на них ответы. Но очень часто у меня не получалось. Я научился не ругать себя за свои неудачи. И я пытаюсь — но не всегда удачно — встречать день с благодарностью.

Он потрепал мои волосы рукой. Он не делал этого с тех пор, когда я был мальчишкой.

— Не позволяй ненависти лишить тебя жизни, которая была тебе дана.

Я лежал на кровати в комнате отеля. Я думал о своём брате. Самые разные мысли приходили мне в голову. Отец лежал рядом со мной. Он читал книгу, Все люди короля.[12] Потом он захлопнул книгу и выключил свет.

— Ты в порядке, Ари?

— Да, я в порядке.

— Ты смелый парень.

— Я в этом не уверен.

— Не знаю, что ты думаешь о своём брате, но он жил здесь очень много лет без арендной платы. Я должен сказать тебе о нём кое-что — в его теле нет ни единой невинной косточки.

— Но он твой сын.

— Да. И иногда сына приходится отпустить. Потому что из-за причин, которых я не до конца понимаю, твой брат потерял свою человечность. Такие люди бывают.

— Ты злишься из-за того, что я должен с ним встретиться?

— Ты делаешь то, что ты должен делать. Ты изучаешь жизнь — которая имеет в себе твоего брата — сам. Никто не должен тебя от этого отговаривать.

Мы долго молчали. И потом в мою голову пришла мысль и заставила меня улыбнуться. — Пап?

— Что?

— Ты мне нравишься, пап. То есть, реально нравишься.

Мой отец разразился смехом. — Иногда говорить кому-то, что они тебе нравятся гораздо лучше, чем говорить, что ты их любишь.