Бриллианты Юстэсов

Глава XXIX. МНѢ ЛУЧШЕ УѢХАТЬ.

Когда лордъ Фонъ вздрогнулъ и пошелъ къ дому утромъ въ воскресенье передъ завтракомъ, Люси Морисъ была очень огорчена. Она во второй разъ обвинила лорда Фона въ неправдѣ. Она не совсѣмъ понимала обычаи свѣта, но знала, что джентльмэнъ никогда не можетъ быть обвиненъ въ неправдѣ. Можетъ быть, джентльмэнъ, да и другіе люди оказываются виновны въ этомъ проступкѣ чаще, чѣмъ во всякомъ другомъ; но по обычаямъ общества джентльмэнъ не можетъ сдѣлать этого проступка. Все это Люси нѣсколько понимала. Она знала, что слово "ложь" просто ужасно.

Она и дѣвицы Фонъ очень часто сознавались, что Лиззи Юстэсъ лгунья,-- но сказать лэди Юстэсъ, что каждое ея слово ложь, было бы преступленіемъ хуже чѣмъ самая ложь.

Обвинить лорда Фона такимъ выраженіемъ, значило бы унизить себя навсегда. Но была ли разница между ложью и неправдой? Она чувствовала, что одна была умышленна, а другая нѣтъ; но она чувствовала также, что менѣе оскорбительное слово значило ложь, но что свѣтъ принужденъ былъ употреблять его оттого что не осмѣливался говорить о лжи, и слово, имѣвшее такое значеніе въ обыкновенномъ разговорѣ, она два раза примѣнила къ лорду Фону. А между тѣмъ какъ ей хорошо было извѣстно, лордъ Фонъ лжи не говорилъ! Онъ самъ вѣрилъ въ каждое слово, сказанное имъ противъ Фрэнка Грейстока. Люси все еще думала, что онъ самъ былъ виноватъ въ неблагородной жестокости, говоря такимъ образомъ объ ея же нихъ въ ея присутствіи, но все-таки ей не слѣдовало обвинять его во лжи.

"Это все-таки неправда, сказала она, все еще стоя на дорожкѣ и смотря на быстрое исчезновеніе лорда Фона и стараясь придумать, что ей теперь лучше дѣлать.

Разумѣется, лордъ Фонъ, какъ взрослый ребенокъ, тотчасъ отправился разсказать матери, что эта негодная гувернантка сказала ему.

Въ передней Люси встрѣтила свою пріятельницу Лидію.

-- О, Люси! что такое случилось съ Фредерикомъ? спросила она.

-- Лордъ Фонъ очень разсердился.

-- На васъ?

-- Да,-- на меня. Онъ такъ разсердился, что, мнѣ кажется, не сядетъ завтракать со мною. Поэтому я внизъ не приду. Вы скажете вашей мама? Если она хочетъ прислать за мною, разумѣется, я тотчасъ къ ней пойду.

-- Что вы сдѣлали, Люси?

-- Я опять сказала ему, что онъ сказалъ неправду.

-- Зачѣмъ?

-- Затѣмъ... О! какъ могу я сказать зачѣмъ? Зачѣмъ всѣ дѣлаютъ не то, что слѣдуетъ? Это паденіе Адама, я полагаю.

-- Вамъ не слѣдуетъ шутить надъ этимъ, Люси.

-- Вы не можете себѣ представить, какъ я несчастна. Разумѣется, лэди Фонъ велитъ мнѣ уѣхать. Я нарочно пошла просить у него прощенія въ томъ, что сказала вчера, и именно опять сказала то же самое.

-- Но зачѣмъ вы это сказали?

-- И скажу опять, опять, опять, если онъ мнѣ повторитъ, что мистеръ Грейстокъ не джентльмэнъ. Мнѣ кажется, онъ не долженъ былъ это говорить. Разумѣется, я очень виновата; я это знаю. Но мнѣ кажется, что и онъ также виноватъ. Но я должна сознаться, а онъ нѣтъ. Я теперь пойду на верхъ и останусь въ моей комнатѣ, пока ваша мама пришлетъ за мною.

-- Я велю Джэнъ принести вамъ завтракать.

-- Я совсѣмъ не хочу завтракать, сказала Люси.

Лордъ Фонъ сказалъ матери, и лэди Фонъ пришла въ чрезвычайное недоумѣніе. Ея разсудокъ и чувства раздѣлялись между преимуществомъ Люси, какъ дѣвушки имѣющей дозволеннаго жениха -- это преимущество конечно существовало, но было не очень велико -- и еще большимъ преимуществомъ, которымъ долженъ былъ пользоваться лордъ Фонъ, какъ мужчина, пэръ и товарищъ министра -- и которое еще болѣе принадлежало ему, какъ главѣ и единственному мужчинѣ въ фамиліи Фонъ.

Когда такой человѣкъ, побуждаемый сыновней обязанностью, удостоиваетъ пріѣзжать разъ въ недѣлю къ матери, онъ имѣетъ право говорить что хочетъ и никто не долженъ противорѣчить ему. Конечно, у Люси есть женихъ -- женихъ дозволенный, но можетъ быть это обстоятельство можетъ только уравновѣшивать ничтожность ея гувернантскаго званія. Лэди Фонъ разумѣется принуждена взять сторону сына и побранить Люси.

Люси слѣдуетъ побранить очень серіозно. Но было бы такъ пріятно, еслибъ Люси можно было уговорить выслушать ея брань и покончить съ этимъ, а не ухудшать дѣла, напирая на свой отъѣздъ!

-- Неужели ты думаешь, что она пришла въ садъ съ намѣреніемъ сказать тебѣ грубость? спросила лэди Фонъ сына.

-- Нѣтъ,-- я этого не думаю. Но характеръ у нея такой несговорчивый, и вы такъ избаловали ее здѣсь -- я говорю, разумѣется, о дѣвочкахъ -- что она не умѣетъ сдерживать себя.

-- Она просто золото, Фредерикъ.

Онъ пожалъ плечами и объявилъ, что больше ни слова объ этомъ не скажетъ. Онъ, разумѣется, можетъ остаться въ Лондонѣ, пока мистеръ Грейстокъ вздумаетъ взять къ себѣ свою жену.

-- Ты терзаешь мнѣ сердце этими словами! воскликнула несчастная мать.-- Разумѣется, она оставитъ нашъ домъ, если ты этого желаешь.

-- Я не желаю ничего, сказалъ лордъ Фонъ:-- но я не позволяю называть меня лжецомъ.

Величественно удалился онъ по коридору и сѣлъ за завтракъ, мрачный какъ громовая туча.

Лэди Фонъ и Люси сидѣли другъ противъ друга въ церкви, но не говорили ни слова. Лэди Фонъ поѣхала въ церковь въ экипажѣ, а Люси пошла пѣшкомъ, а такъ какъ Люси ушла въ свою комнату тотчасъ по возвращеніи домой, то не было возможности сказать слово. Послѣ завтрака Амелія пришла къ ней поговорить.

-- Надо сдѣлать что-нибудь, Люси, сказала Амелія.

-- Я полагаю.

-- Разумѣется, мама должна видѣть васъ. Она не можетъ дозволить этого. Мама очень огорчена и не съѣла за завтракомъ ни куска.

Амелія просто хотѣла этимъ сказать, что ея мать не хотѣла взять во второй разъ ветчины, какъ она это дѣлала всегда.

-- Разумѣется, я пойду къ ней, какъ только она пришлетъ за мною. О!-- я такъ огорчена!

-- Я этому не удивляюсь, Люси. Мой братъ также огорченъ. Эти вещи огорчаютъ всѣхъ. Свѣтъ называетъ это... дурнымъ характеромъ, Люси.

-- Для чего сказалъ онъ мнѣ, что мистеръ Грейстокъ не джентльмэнъ? Я ничего не говорила больше этого.

-- Вы сказали больше, Люси.

-- Когда онъ сказалъ, что мистеръ Грейстокъ не джентльмэнъ, я сказала, что это неправда. Зачѣмъ онъ это говорилъ? Онъ знаетъ все очень хорошо. Всѣ это знаютъ. Развѣ вы находите, что онъ поступилъ благоразумно, браня его при мнѣ, когда вы знаете, что онъ значитъ для меня? Я не могу этого переносить и не хочу. Я уѣду завтра, если ваша мама этого желаетъ.

Но лэди Фонъ именно этого и не желала.

-- Я думаю, Люси, что вамъ слѣдовало бы изъявить глубокое огорченіе о томъ, что случилось.

-- Вашему брату?

-- Да.

-- Такъ онъ опять будетъ бранить мистера Грейстока и все пойдетъ хуже прежняго. Я попрошу у лорда Фона прощенія, если онъ обѣщаетъ не говорить, ни слова о мистерѣ Грейстокѣ.

-- Вы не можете ожидать, чтобы онъ согласился на это, Люси.

-- Я сама такъ думаю. Я знаю, что я очень дурно себя держу, но меня надо оставить въ покоѣ. Я веду себя такъ дурно, что не могу остаться здѣсь. Вотъ въ чемъ все дѣло.

-- Я боюсь, что вы горды, Люси.

-- Я сама такъ думаю. Еслибъ не была такъ обязана всѣмъ вамъ и еслибъ не любила всѣхъ васъ такъ много, я гордилась бы своей гордостью -- для мистера Грейстока. Только меня убиваетъ огорченіе лэди Фонъ.

Амелія оставила виновную, чувствуя, что никакой не сдѣлала пользы, а лэди Фонъ не видала преступницы до вечера.

Лордъ Фонъ между тѣмъ бродилъ по берегу рѣки одинъ-одинехонекъ, горюя о положеніи своихъ дѣлъ. Несчастенъ для него былъ тотъ день, въ который онъ въ первый разъ увидалъ лэди Юстэсъ. Съ первой минуты своей помолвки съ нею онъ сдѣлался несчастнымъ человѣкомъ. Ея обращеніе съ нимъ, разсказы, слышанные имъ отъ мистрисъ Гитауэ и другихъ, угрозы Кэмпердауна относительно брилліантовъ, оскорбленія Фрэнка Грейстока убѣждали его, что онъ не можетъ жениться на лэди Юстэсъ. А между тѣмъ у него не было приличнаго способа избавиться отъ своей помолвки. Онъ былъ человѣкъ совѣстливый и его мучила мысль поступить дурно съ женщиной.

Можетъ быть, было бы трудно анализировать его мученія и рѣшить, насколько мученія эти происходили отъ чувства, что онъ поступаетъ дурно, и насколько отъ убѣжденія, что свѣтъ обвинитъ его въ этомъ, но то и другое терзало его.

Мученію его положили начало неотмщенныя обиды Грейстока; -- а теперь ему казалось, что поведеніе этой дѣвушки служитъ продолженіемъ тому. Свѣтъ уже начиналъ обращаться съ нимъ съ тѣмъ недостаткомъ уваженія, котораго онъ такъ опасался. Онъ зналъ, что онъ слишкомъ слабъ для борьбы противъ распространившагося мнѣнія, что онъ поступаетъ дурно.

Есть люди, которые могутъ ходить по улицѣ съ спокойными лицами, засѣдать въ парламентѣ, прилежно работать въ своей конторѣ и преспокойно бывать въ свѣтѣ, еслибъ даже всѣ говорили о нихъ дурно за-глаза. Такіе люди могутъ перенести временную клевету и почти радоваться одиночеству, въ которое она ихъ поставитъ. Лордъ Фонъ зналъ очень хорошо, что онъ не принадлежитъ къ числу такихъ людей. Онъ приписалъ бы свою слабость, можетъ быть, слишкомъ тонкой чувствительности. Знавшіе его сказали бы, что у него нѣтъ силы характера, а можетъ быть мужества.

Онъ помолвленъ съ этой вдовой и очень желаетъ поступить какъ слѣдуетъ. Онъ сказалъ, что не женится на ней, если она не отдастъ ожерелья, и очень желалъ сдержать слово. Онъ два раза былъ оскорбленъ и старался съ достоинствомъ перенесть эти оскорбленія. Ничтожная обида бѣдной Люси терзала его наравнѣ съ другими болѣе важными обидами. Для него была ужасна дерзость смиреннаго друга его матери. Онъ даже не былъ увѣренъ, что его сестры не обращаются съ нимъ съ меньшимъ уваженіемъ. Онъ такъ желалъ поступить справедливо и исполнять свою обязанность въ томъ званіи, въ которомъ Богу угодно было поставить его! Во многомъ онъ сомнѣвался, но въ двухъ вещахъ онъ былъ совершенно увѣренъ -- въ томъ, что Фрэнкъ Грейстокъ негодяй, а Люси Морисъ самая дерзкая дѣвушка во всей Англіи.

-- Чего ты желаешь, Фредерикъ? сказала ему мать, когда онъ воротился.

-- Въ какомъ отношеніи, матушка?

-- Въ отношеніи Люси Морисъ. Я еще не видала ее. Я думала, что ее лучше оставить одну пока. Я полагаю, она придетъ обѣдать; она приходитъ всегда.

-- Я не желаю мѣшать обѣду этой дѣвицы.

-- Нѣтъ; -- но какъ же ты встрѣтишься съ нею? Если ты не станешь говорить съ нею, это будетъ очень непріятно. Это будетъ непріятно для всѣхъ насъ, но я главное думаю о тебѣ.

-- Я не желаю, чтобы кто-нибудь былъ потревоженъ ради меня.

Но еслибъ молодая дѣвушка сошла къ обѣду въ немилости и еслибъ никто съ нею не говорилъ, это произвело бы успокоительное дѣйствіе на лорда Фона, который почувствоваль бы, что всеобщее молчаніе и скука были жертвою, принесенною въ его честь.

-- Я могу, разумѣется, настоять, чтобы она извинилась, но если она не захочетъ, что я буду дѣлать тогда?

-- Пожалуйста, чтобы не было извиненій, матушка.

-- Что же мнѣ дѣлать, Фредерикъ?

-- По мнѣнію Люсъ Морисъ извиниться значитъ повторять оскорбленія съ большей грубостью. Не мнѣ предписывать, что вы должны сдѣлать. Если справедливо, что она помолвлена съ этимъ человѣкомъ...

-- Конечно, справедливо.

-- Тогда это ставитъ ее въ положеніе совершенно независимое отъ васъ, и я понимаю, что ея присутствіе здѣсь при подобныхъ обстоятельствахъ должно быть очень непріятно для насъ всѣхъ. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что она чувствуетъ эту независимость.

-- Право, Фредерикъ, ты ее не знаешь.

-- И не желаю узнать короче. Вы не можете предполагать, чтобы я желалъ короче познакомиться съ дѣвушкой, два раза назвавшей меня лжецомъ въ вашемъ домѣ. Такое поведеніе очень странно, и такъ какъ наказанія не можетъ быть, то виновную слѣдуетъ избѣгать. Только такимъ образомъ подобныя вины можно наказывать. Я буду доволенъ, если вы дадите ей понять, что она не должна говорить со мною.

Бѣдная лэди Фонъ начала думать, что Люси справедливо говорила, что поправить всѣ эти непріятности можетъ только ея отъѣздъ. Но куда отправится она? У ней дома своего не было, она могла только зарабатывать себѣ хлѣбъ должностью гувернантки, а въ ея настоящемъ положеніи не могло быть и рѣчи о томъ, чтобъ она искала другого мѣста.

Лэди Фонъ также чувствовала, что она дала слово Грейстоку, что до будущаго года Люси останется въ замкѣ Фонъ. Конечно, Грейстокъ былъ теперь врагомъ ея семейства, по Люси не была врагомъ и не могло быть и рѣчи о томъ, чтобы съ нею обращаться враждебно. Ее можно побранить, на неё можно хмуриться, на время обречь на изгнаніе -- такъ чтобы всѣ дружескія сношенія съ нею ограничивались занятіями въ классной и конференціями въ спальной. Но ссориться съ нею -- сдѣлать врага изъ дѣвушки, которую всѣ онѣ любили, которая была "просто золото", какъ выражалась лэди Фонъ, которая сдѣлалась такъ дорога старушкѣ, что лишеніе ее ихъ семейной привязанности походило бы на отсѣченіе члена -- это было просто невозможно.

-- Я полагаю, мнѣ лучше повидаться съ нею, сказала лэди Фонъ:-- у меня такая сильная головная боль.

-- Вамъ не надо видѣться съ нею ради меня, сказалъ лордъ Фонъ.

Однако это было неизбѣжно и лэди Фонъ медленными шагами отправилась къ Люси въ классную.

-- Люси, сказала она, садясь:-- чѣмъ все это кончится?

Люси подошла къ ней и стала на колѣна у ея ногъ.

-- Еслибъ вы знали, какъ я огорчена оттого, что разсердила васъ!

-- Я сама огорчена, душа моя, потому что запальчивость заставила васъ сдѣлать неприличный поступокъ.

-- Я это знаю.

-- Такъ зачѣмъ же вамъ не обуздать вашего характера?

-- Еслибъ кто-нибудь сталъ обвинять при васъ лэди Фонъ, лорда Фона или Августу, развѣ вы не разсердились бы? Могли ли бы вы выдержать это?

Лэди Фонъ была недальновидна; она была не умна и даже всегда неразумна, но чрезвычайно честна. Она знала, что накинулась бы на всякаго, кто въ ея присутствіи сказалъ бы такія колкія вещи о ея дѣтяхъ, какъ лордъ Фонъ сказалъ о Грейстокѣ при Люси; -- она знала также, что Люси имѣла право любить Грейстока такъ же нѣжно, какъ она любила своихъ сыновей и дочерей. Лордъ Фонъ въ замкѣ Фонъ не могъ поступить дурно. Этого мнѣнія она была принуждена крѣпко держаться. А между-тѣмъ съ Люси поступали очень жестоко. Лэди Фонъ пріискивала убѣдительный доводъ.

-- Душа моя, сказала она:-- ваша молодость должна составлять разницу.

-- Разумѣется.

-- И хотя для меня и для дѣвушекъ вы такъ дороги, какъ только можетъ быть дорогъ другъ, и можете говорить, что хотите... Дѣйствительно, мы здѣсь и молодые, и старые живемъ такимъ образомъ, что всѣ можемъ говорить, что хотимъ. Но вамъ надо знать, что лордъ Фонъ совсѣмъ другое дѣло.

-- Долженъ ли онъ былъ говорить при мнѣ, что мистеръ Грейстокъ не джентльмэнъ?

-- Мы, разумѣется, очень жалѣемъ, что вышла ссора. Это все виновата эта отвратительная, фальшивая женщина.

-- Это такъ, лэди Фонъ. Я думала объ этомъ цѣлый день и совершенно убѣждена, что мнѣ лучше не оставаться здѣсь, пока вы и ваши дочери дурно думаете о мистерѣ Грейстокѣ. Не для одного лорда Фона, а для всего. Я все желаю сказать что-нибудь хорошее о мистерѣ Грейстокѣ, а вы все дурно думаете о немъ. Вы были для меня -- о, самымъ лучшимъ другомъ на свѣтѣ! Почему вы обращались со мною такъ великодушно, я не понимаю.

-- Потому что мы любили васъ.

-- Но когда дѣвушка обѣщала выйти замужъ за любимаго человѣка, онъ долженъ быть ея лучшимъ другомъ. Не правда ли, лэди Фонъ?

Старуха наклонилась и поцѣловала дѣвушку, у которой былъ любимый человѣкъ.

-- Не неблагодарность къ вамъ заставляетъ меня такъ думать о немъ, не такъ ли?

-- Конечно, душа моя.

-- Такъ мнѣ лучше уѣхать.

-- Но куда же вы уѣдете, Люси?

-- Я посовѣтуюсь съ мистеромъ Грейстокомъ.

-- Что можетъ онъ сдѣлать, Люси? Это только надѣлаетъ ему хлопотъ. Онъ не можетъ найти для васъ дома.

-- Можетъ быть, меня возьметъ семейство декана, медленно сказала Люси.

Она очевидно много думала обо всемъ этомъ.

-- Лэди Фонъ, я не буду сходить внизъ, пока здѣсь лордъ Фонъ, а когда онъ пріѣдетъ -- если только онъ пріѣдетъ, пока я здѣсь -- онъ не будетъ имѣть неудовольствія встрѣчаться со мною. Онъ можетъ быть въ этомъ увѣренъ. Можете сказать ему, что я не защищаюсь, только всегда буду думать, что ему не слѣдоало говорить при мнѣ, что мистеръ Грейстокъ не джентльмэнъ.

Когда лэди Фонъ оставила Люси, дѣло было рѣшено въ томъ отношеніи, что Люси не просили сойти къ обѣду и не запретили ей искать другого дома.