Бриллианты Юстэсов

Глава I. ЛИЗЗИ ГРЕЙСТОКЪ.

Всѣ друзья Лиззи Грейстокъ и даже враги ея -- которые были гораздо многочисленнѣе и дѣятельнѣе первыхъ -- сознавались, что она устроилась очень хорошо. Мы разскажемъ исторію Лиззи Грейстокъ съ самаго начала, но не станемъ, такъ распространяться о ней, какъ распространялись бы, еслибъ любили ее. Она была единственная дочь адмирала Грейстока, котораго послѣдніе годы его жизни очень стѣсняла дочь. Адмиралъ любилъ вистъ, вино -- и вообще разгулъ всякаго рода -- и добивался только того, чтобъ хорошо прожить каждый день. Говорили, что ему удалось, и что даже на смертномъ одрѣ онъ не разставался съ вистомъ, виномъ и всякимъ разгуломъ. У него не было состоянія, а между тѣмъ его дочь, едва выйдя изъ дѣтства, разъѣзжала повсюду въ брилліантахъ на пальцахъ, въ красныхъ камняхъ на шеѣ, въ желтыхъ камняхъ въ ушахъ и въ бѣлыхъ камняхъ въ черныхъ волосахъ. Ей только-что минуло семнадцать, когда отецъ ея умеръ, и ее взяла къ себѣ ея сварливая старая тетка лэди Линлитго. Лиззи предпочла бы поселиться у какой-нибудь другой родственницы или знакомой, имѣвшей домъ въ городѣ. Дядя ея, деканъ Грейстокъ, въ Бобсборо, взялъ бы ее къ себѣ и на свѣтѣ не было женщины добродушнѣе жены декана -- и три пріятныя, кроткія дочери декана нѣсколько разъ старались подружиться съ своей кузиной Лиззи, но Лиззи желала для себя жизни получше той, которую она вела бы въ домѣ декана въ Бобсборо. Она ненавидѣла лэди Линлитго. При жизни отца, когда она надѣялась пристроиться до его смерти, она не имѣла привычки скрывать свою ненависть къ лэди Линлитго. Лэди Линлитго дѣйствительно была нелюбезна и съ ней ужиться было не легко. Но когда адмиралъ умеръ, Лиззи, не колеблясь ни минуты, переселилась къ старой каргѣ, какъ она имѣла привычку называть графиню въ своей перепискѣ съ бобсбороскими дѣвицами.

Адмиралъ умеръ кругомъ въ долгахъ -- въ такихъ большихъ долгахъ, что надо удивляться, какъ лавочники вѣрили ему. Буквально ничего не осталось ни для кого и господа Бартеръ и Бенджаминъ въ Старой Бондской улицѣ соизволили явиться въ домъ лэди Линлитго въ Брукской улицѣ и просили, чтобъ брилліанты, доставленные ими въ этомъ году, были имъ возвращены. Лиззи увѣряла, что у ней брилліантовъ нѣтъ -- то-есть нѣтъ брилліантовъ значительныхъ, такихъ, какихъ стоило бы возвращать. Лэди Линлитго видѣла брилліанты и потребовала объясненія. Они были отданы, по приказанію адмирала -- такъ говорила Лиззи -- въ уплату другихъ долговъ. Этому лэди Линлитго не вѣрила, но она не могла добиться правды. Въ то время брилліанты были заложены, потому что Лиззи были нужны деньги. Надо же было платить за нѣкоторыя вещи -- напримѣръ горничной; надо же имѣть деньги въ карманѣ на поѣздки по желѣзнымъ дорогамъ и на бездѣлушки, которыя нельзя брать въ долгъ. Когда Лиззи минуло девятнадцать лѣтъ, она, такъ же какъ многія дѣвушки, умѣла обходиться безъ денегъ, но были такія потребности, которыя она должна была исполнять, долги, которые даже она должна была платить.

Однако, она не прекратила знакомства съ господами Бартеромъ и Бенджаминомъ. Не прошло и восьми мѣсяцевъ послѣ смерти ея отца, какъ она вела уже переговоры съ мистеромъ Бенджаминомъ по одному небольшому дѣлу. Она сказала, что пріѣхала къ нему, какъ только сдѣлалась совершеннолѣтней, и готова взять на себя отвѣтственность за долги, подписать всякій вексель, всякую росписку, какихъ потребуетъ отъ нея фирма. Разумѣется, у ней не было своего собственнаго ничего и не будетъ никогда. Это Бенджаминъ зналъ. Что касается уплаты долга лэди Линлитго, которая для графини могла назваться нищей, Лиззи знала навѣрно, что мистеръ Бенджаминъ не ожидалъ ничего подобнаго. Но...

Тутъ Лиззи замолчала, а мистеръ Бенджаминъ съ сладенькой и остроумной улыбкой намекнулъ, что можетъ быть мистрисъ Грейстокъ выходитъ замужъ. Лиззи съ милымъ дѣвическимъ румянцемъ согласилась, что такая катастрофа очень случиться можетъ. За нее сватался сэр-Флоріанъ Юстэсъ. Мистеръ Бенджаминъ зналъ, какъ знали всѣ, что сэр-Флоріанъ Юстэсъ былъ дѣйствительно очень богатъ, вовсе не имѣлъ долговъ и могъ заплатить по всякому счету, представленному ювелирами, какъ бы ни былъ онъ великъ. Чего же желала мисъ Грейстокъ? Бенджаминъ не предполагалъ, чтобъ мисъ Грейстокъ просто руководило желаніе заставить своего будущаго мужа уплачивать по ея старымъ счетамъ. Мисъ Грейстокъ желала только сдѣлать заемъ достаточный на то, чтобъ выкупить свои брилліанты. Тогда она дастъ обязательство на всю сумму сполна. Мистеръ Бенджаминъ сказалъ, что онъ желаетъ навести справки.

-- Но вы меня не выдадите, сказала Лиззи: -- потому что моя свадьба можетъ разойтись.

Мистеръ Бенджаминъ обѣщалъ поступить очень осторожно.

Въ томъ, что Лиззи Грейстокъ сказала ювелиру, не столько было лжи, сколько можно было ожидать. Это была неправда, что она совершеннолѣтняя и, слѣдовательно, ея будущій мужъ небудетъ обязанъ по закону платить ея долги. Несправедливо было и то, что сэр-Флоріанъ Юстэсъ сдѣлалъ ей предложеніе. Въ этихъ двухъ маленькихъ неправдахъ въ ея разсказѣ слѣдуетъ сознаться. Но было справедливо, что сэр-Флоріанъ былъ у ея ногъ и что, воспользовавшись надлежащимъ образомъ своими разнообразными очарованіями -- включая заложенные брилліанты -- она могла заставить его сдѣлать предложеніе. Мистеръ Бэнджаминъ навелъ справки и согласился. Онъ не сказалъ мисъ Грейстокъ, что она солгала ему относительно ея совершеннолѣтія, хотя эту ложь онъ узналъ. Сэр-Флоріанъ навѣрно заплатитъ по всякому счету своей жены, не справляясь о законности требованія. По свѣдѣніямъ, какія мистеръ Бенджаминъ могъ собрать, онъ заключилъ, что бракъ состоится и что эта спекуляція окажется для него выгодною. Лиззи взяла обратно свои брилліанты, а мистеръ Бенджаминъ получилъ росписку особы совершеннолѣтней. Цѣль брилліантщика удалась -- удалась и цѣль дѣвицы.

Лэди Линлитго видѣла какъ драгоцѣнныя вещи возвращались одна за одной, перстень прибавлялся къ перстнямъ на маленькихъ восковыхъ пальчикахъ, рубины украшали шею, а желтыя серьги висѣли въ ушахъ. Хотя Лиззи носила трауръ по отцѣ, все-таки эти вещи можно было выставлять на видъ. Графиня не могла видѣть ихъ безъ разспросовъ и стала допрашивать, бойко. Она угрожала, шумѣла, протестовала. Она покушалась даже на набѣгъ въ шкатулку молодой дѣвицы, но ей не удалось. Лиззи огрызалась, ворчала и стояла на своемъ -- потому что въ это время бракъ съ сэр-Флоріаномъ готовъ былъ совершиться, а графиня слишкомъ хорошо понимала всю важность такого союза для племянницы, чтобъ подвергать его риску посредствомъ открытаго разрыва. Домикъ въ Брукской улицѣ -- домъ былъ очень малъ и очень неудобенъ -- домъ, такъ сказать, сжатый между двумя другими безъ надлежащаго пространства -- не заключалъ въ себѣ счастливой семьи. Одна спальня, самая большая, была отведена графу Линлитго, сыну графини, молодому человѣку, который проводилъ въ Лондонѣ можетъ быть пять ночей въ цѣломъ году. Другихъ обитателей не было, кромѣ тетки, племянницы и четырехъ слугъ -- въ числѣ которыхъ находилась горничная Лиззи. Для чего же такая графиня побезпокоилась взять къ себѣ такую племянницу? Просто потому, что графиня считала это обязанностью. Лэди Линлитго была женщина свѣтская, скупая, дурного характера, себялюбивая и низкая. Лэди Линлитго готова была обмануть мясника, не выдать кухаркѣ мѣсячнаго жалованья, если могла это сдѣлать подъ какимъ-нибудь благовиднымъ предлогомъ въ свою пользу. Она готова была насказать множество лжи, для того чтобъ поддержать какое-нибудь дѣло, которое по ея мнѣнію должно бѣло имѣть успѣхъ въ обществѣ. О ней говорили, что она обманываетъ въ картахъ. Въ злословіи никакая ядовитая старуха между Бондской улицей и Парковымъ переулкомъ не могла превзойти ее -- а что еще было удивительнѣе, ни одинъ ядовитый старикъ въ клубахъ. Но все-таки она сознавала нѣкоторыя обязанности -- и исполняла ихъ, хотя ненавидѣла. Она бывала въ церкви не только потому, чтобъ люди могли видѣть ее тамъ -- о чемъ въ сущности она вовсе не заботилась -- но она находила, что такъ слѣдуетъ. Она взяла къ себѣ Лиззи Грейстокъ, которую ненавидѣла почти столько же какъ проповѣди, потому что жена адмирала была ея сестра и графиня признавала это своей обязанностью. Но, связавши себя такимъ образомъ съ Лиззи -- которая была красавица -- разумѣется она поставила первою цѣлью своей жизни освободиться отъ Лиззи посредствомъ брака. И, хотя ей было бы пріятно думать, что Лиззи будетъ мучиться всю жизнь, хотя она вполнѣ была увѣрена, что Лиззи заслуживаетъ мученій, она старалась доставить ей блистательную партію. По-крайней-мѣрѣ она будетъ имѣть возможность каждый день упрекать свою племянницу, что блистательную партію устроила она. Бракъ съ сэр-Флоріаномъ Юстэсомъ былъ бы очень блистателенъ и поэтому графиня не могла разбирать дѣло о брилліантахъ съ тою строгостью, какую при другихъ обстоятельствахъ она непремѣнно обнаружила бы.

Бракъ съ сэр-Фларіаномъ Юстэсомъ -- бракъ дѣйствительно былъ совершенъ -- конечно былъ очень блистателенъ. Сэр-Флоріанъ былъ молодой человѣкъ лѣтъ двадцати-восьми, очень красивый, съ огромнымъ богатствомъ, рѣшительно безъ долговъ, принятый въ лучшемъ кругу, популярный, на столько благоразумный, что никогда не рисковалъ своимъ состояніемъ на скачкахъ или въ картежныхъ домахъ, имѣлъ репутацію храбраго офицера и былъ самый преданный влюбленный. Были два обстоятельства, которыя пожалуй говорили не въ его пользу. Онъ былъ развратенъ и -- при-смерти. Когда одинъ знакомый съ добрымъ намѣреніемъ, намекнулъ о послѣднемъ обстоятельствѣ лэди Линлитго, графиня мигала, кивала головой, а потомъ клялась, что она совѣтовалась съ докторами по этому поводу. Доктора будто бы объявили, что сэр-Флоріанъ можетъ умереть не болѣе всякаго другого человѣка -- если только женится; все это, сказанное ея сіятельствомъ, было ложью. Когда тотъ же знакомый намекнулъ объ этомъ самой Лиззи, Лиззи рѣшила, что она отмститъ ему. Во всякомъ случаѣ сватовство продолжалось.

Мы сказали, что сэр-Флоріанъ былъ развратенъ;-- но онъ не былъ дурнымъ человѣкомъ, и развратенъ-то онъ былъ не такъ, какъ понимаетъ свѣтъ. Онъ не отказывалъ себѣ ни въ какомъ удовольствіи, чего бы это ни стоило его здоровью, карману или нравственности. О грѣхѣ или развратѣ онъ, вѣроятно, не имѣлъ яснаго понятія. Въ добродѣтель, какъ принадлежность окружающаго его общества, онъ не вѣрилъ. О чести онъ думалъ очень много и усвоилъ себѣ довольно благородную мысль, что такъ какъ ему дано многое, то многое и требуется отъ него. Онъ былъ надмененъ, вѣжливъ -- и очень щедръ. Даже въ его порокахъ было какое-то благородство. Онъ обладалъ какимъ-то особеннымъ благородствомъ, о которомъ трудно сказать, слѣдуетъ или нѣтъ имъ восхищаться. Ему сказали, что онъ можетъ умереть -- очень можетъ умереть, если не перемѣнитъ своего образа жизни. Не поѣдетъ ли онъ въ Алжиръ на время? Конечно, нѣтъ. Онъ не сдѣлаетъ ничего подобнаго. Если онъ умретъ, то братъ его Джонъ заступитъ его мѣсто. И опасеніе смерти никогда не набросило тучи на этотъ величественный, прекрасный лобъ. Юстэсы всѣ были недолговѣчны. Чахотка унесла много жертвъ изъ этой фамиліи. Но все-таки это были люди великіе и никогда не боялись смерти.

Потомъ сэр-Флоріанъ влюбился. Разсуждая объ этомъ съ своимъ братомъ, который былъ, можетъ быть, его единственнымъ задушевнымъ другомъ, онъ объявилъ, что если дѣвушка, которую онъ полюбилъ, захочетъ выйти за него, то онъ вознаградитъ ее за свою раннюю смерть блистательнымъ брачнымъ контрактомъ. Джонъ Юстэсъ, котораго дѣло это касалось очень близко, не сдѣлалъ возраженія на это предложеніе. Въ этихъ Юстэсахъ всегда было что-то великое. Сэр-Флоріанъ былъ настоящій джентльмэнъ, но онъ долженъ былъ быть тупоуменъ, не прозорливъ, близорукъ, когда принялъ Лиззи Грейстокъ -- изъ всѣхъ женщинъ, какихъ могъ найти въ свѣтѣ -- за самую чистую, самую вѣрную и самую благородную. Говорили, что сэр-Флоріанъ не вѣритъ въ добродѣтель. Онъ открыто выражалъ недовѣріе въ добродѣтель женщинъ, окружавшихъ его -- въ добродѣтель женщинъ всѣхъ сословій. Но онъ вѣрилъ въ добродѣтель своей матери и своихъ сестеръ, какъ-будто онѣ родились на небесахъ, и принадлежалъ къ числу такихъ людей, которые вѣрятъ въ добродѣтель своихъ женъ, какъ-будто онѣ были царицы небесныя. Онъ вѣрилъ добродѣтели Лиззи Грейстокъ, думая, что въ ней соединились умъ, чистота, правдивость и красота, каждое качество въ совершенствѣ. Умъ и красота дѣйствительно у ней были;-- но чистота и правдивость... Какъ могло быть, чтобъ такой человѣкъ, какъ сэр-Флоріанъ Юстэсъ, былъ такъ слѣпъ!

Сэр-Флоріанъ дѣйствительно не былъ человѣкомъ даровитымъ, но онъ считалъ себя глупцомъ. А считая себя глупцомъ, онъ желалъ, желалъ чрезвычайно позаимствоваться той даровитостью, которая могла, по его мнѣнію, перейти къ нему отъ сношеній съ даровитой женщиной. Лиззи хорошо читала стихи и читала ему -- сидя къ нему очень близко, почти въ темнотѣ, съ лампой, закрытой абажуромъ и бросавшей свѣтъ на ея книгу. Сэр-Флоріанъ удивлялся, какъ хороша поэзія. Самъ онъ не могъ прочесть ни строчки, но срываясь съ ея губъ, стихи казались ему очаровательны. Это было новое удовольствіе, и удовольствіе такого рода, котораго, хотя онъ надъ нимъ насмѣхался, онъ такъ часто жаждалъ. Потомъ она передавала ему такія чудныя мысли -- такія чудныя радости въ свѣтѣ, которыя будутъ возбуждены мыслями. Я сказалъ, что онъ былъ гордъ и надмененъ, но онъ былъ чрезвычайно скроменъ и смирененъ въ оцѣнкѣ самого себя. Какъ божественно было это созданіе, голосъ котораго казался ему голосомъ богини!

Онъ заговорилъ съ нею, нѣсколько отвернувшись отъ нея: будетъ она его женою? Но прежде, чѣмъ она отвѣтитъ ему, пусть она его выслушаетъ. Ему сказали, что ранняя смерть, вѣроятно, будетъ его участью. Онъ самъ этого не чувствуетъ. Иногда онъ бываетъ боленъ -- очень боленъ, но часто онъ здоровъ. Если она рискнетъ соединить свою жизнь съ его жизнью, онъ постарается вознаградить ее на сколько можетъ своимъ богатствомъ. Рѣчь его была нѣсколько длинна и, произнося ее, онъ почти не смотрѣлъ въ лицо Лиззи.

Но ему было необходимо узнать по какому-нибудь знаку, каковы ея чувства. Когда онъ заговорилъ о своей опасности, изъ горла ея раздалось печальное журчаніе, нѣжный, почти музыкальный горестный звукъ, придававшій необыкновенное краснорѣчіе его словамъ. Когда онъ заговорилъ о своей надеждѣ, звукъ нѣсколько измѣнился, но все-таки продолжнлся. Когда онъ намекнулъ о томъ, какъ распорядится своимъ богатствомъ, она бросилась къ его ногамъ.

-- Этого не надо, сказала она:-- этого не надо!

Онъ поднялъ ее и обнявъ ее рукою, старался разсказать ей, что считаетъ своей обязанностью сдѣлать для нея. Она вырвалась изъ его объятій и не хотѣла его слушать. Но... но!.. когда онъ опять заговорилъ о любви, она опустила свою голову на его грудь. Разумѣется, помолвка была тогда рѣшена.

А все-таки чаша могла ускользнуть отъ ея губъ. Послѣ смерти ея отца прошло только десять мѣсяцевъ и какой отвѣтъ могла она дать, когда ей шептали на-ухо настоятельную просьбу ускорить бракъ? Это было въ іюлѣ, и нельзя же было его оставить не женатымъ переносить суровость другой зимы. Она поглядѣла ему въ лицо и узнала, что она имѣетъ причины опасаться. О, Боже? если всѣ эти золотыя надежды распадутся въ прахъ и она сдѣлается извѣстною только какъ невѣста покойнаго сэр-Флоріана!

Но онъ самъ уговаривалъ поспѣшить свадьбою по этой же самой причинѣ.

-- Мнѣ говорятъ, сказалъ онъ:-- что въ началѣ октября мнѣ слѣдуетъ ѣхать на югъ. Я поѣду не одинъ. Вы знаете, что я хочу сказать, Лиззи?

Разумѣется, она обвѣнчалась съ нимъ въ сентябрѣ. Они провели шесть недѣль медового мѣсяца въ его шотландскомъ помѣстьѣ, и первый ударъ обрушился на сэр-Флоріана, когда они проѣзжали чрезъ Лондонъ, обратно изъ Шотландіи, по дорогѣ въ Италію. Господа Бартеръ и Бенджаминъ прислали свой счетецъ, доходившій до 400 ф. с.; были присланы и другіе счетцы. Сэр-Флоріанъ принадлежалъ къ числу такихъ людей, которые непремѣнно платятъ по такимъ счетамъ, но которые не заплатятъ, не понявъ многаго и не вообразивъ еще большаго относительно ихъ причины и свойства. Сколько онъ дѣйствительно понялъ, Лиззи никогда не знала -- но она знала, что онъ поймалъ ее въ положительной неправдѣ.-- Конечно, она могла бы лучше устроить это дѣло, и признайся она во всемъ, вѣроятно, мало было бы и разговоровъ объ этомъ. Она однако не поняла, какую росписку подписала, и думала, что ювелиры пришлютъ ея мужу просто новый счетъ. Она фальшиво объяснила эту сдѣлку и была уличена во лжи. Я не знаю, очень ли заботилась она объ этомъ. Въ ней рѣшительно не было истинной нѣжности, не было также и совѣсти. Однако они отправились за-границу и въ половинѣ зимы въ Неаполѣ онъ уже зналъ, какова его жена -- а предъ концомъ весны онъ умеръ.

До-сихъ-поръ она вела свою игру, хорошо и выигрывала свои ставки. Какія сожалѣнія, какія угрызенія вытерпѣла она, когда знала, что онъ оставляетъ ее -- а потомъ, когда онъ умеръ, кто сказать можетъ? Такъ какъ человѣкъ никогда не бываетъ настолько твердъ, чтобъ безъ примѣси находитъ наслажденіе въ добрѣ, то мы можемъ предположить также, что онъ не можетъ быть на столько слабъ, чтобъ находить удовольствіе во злѣ. Должно быть, она чувствовала угрызеніе, когда глядѣла на его умирающее лицо, которому разочарованіе въ ней придало горькое выраженіе, и слушала суровый, бранчивый голосъ, не спѣшившій уже произносить выраженія любви. Она должна была чувствовать какія-нибудь угрызенія, когда размышляла, что жестокій обманъ, въ который она вовлекла его, вѣроятно, ускорилъ его смерть. Сдѣлавшись вдовою, въ первое торжественное время ея вдовства она была несчастна и не хотѣла видѣть никого. Потомъ она вернулась въ Англію и заперлась въ небольшомъ домикѣ въ Брайтонѣ. Лэди Линлитго предлагала переѣхать въ ней, но она просила оставить ее одну. Первые мѣсяцы ужасъ, происходившій отъ быстроты, съ какою все это случилось, поразилъ ее. Годъ тому назадъ она совсѣмъ не знала человѣка, который сдѣлался ея мужемъ. Теперь она была вдова -- вдова очень богатая -- и носила подъ сердцемъ плодъ любви своего мужа.

Но даже въ эти ранніе дни вдовства друзья и враги не колеблясь говорили, что Лиззи Грейстокъ устроилась очень хорошо, потому что всѣмъ было извѣстно, какая необыкновенная щедрость была оказана ей въ брачномъ контрактѣ.