Бриллианты Юстэсов

Глава LXIII. КОРСАРЪ ТРУСИТЪ.

На слѣдующее утро -- то-есть въ понедѣльникъ -- въ одной изъ газетъ появилась замѣтка, о которой лэди Линлитго говорила Люси Морисъ. "До нашего слуха дошло" -- обычная формула газетъ -- "что воръ, извѣстный лондонской полиціи своимъ искусствомъ въ кражахъ со взломомъ, былъ схваченъ по поводу воровства, произведеннаго 30-го января въ домѣ лэди Юстэсъ въ Гертфордской улицѣ. Нѣтъ сомнѣнія, что тотъ же самый человѣкъ замѣшанъ и въ кражѣ бриліантовъ ея сіятельства въ Карлейлѣ въ ночь 8-го января. Тайна, которая такъ долго облекала эти два событія и набрасывала невыгодную тѣнь на столичную полицію, вѣроятно, теперь разъяснится."

О Пэшенсъ Крабстикъ ни слова, а, какъ замѣтила Лиззи, извѣстіе сообщенное полицейскимъ, относилось къ одной Пэшенсъ, про то же, что арестованъ воръ, онъ ничего не говорилъ. Наши дамы въ Гертфордской улицѣ прочли записку съ величайшимъ вниманіемъ и мистрисъ Карбункль сильно разгнѣвалась, что домъ названъ былъ домомъ лэди Юстэсъ.

-- Вѣдь я не виновата въ этомъ, возразила Лиззи.

-- Къ вамъ приходилъ полицейскій но этому поводу.

-- Ни слова я этому человѣку не говорила -- да и приходить не просила его.

-- Надѣюсь, теперь все откроютъ, замѣтила Лучинда.

-- А я желала бы, чтобъ все предали забвенію навсегда.

-- Нѣтъ, разъяснить слѣдуетъ, сказала мистрисъ Карбункль:-- но полиція должна быть осмотрительнѣе въ томъ; что говорятъ. Полагаю, насъ всѣхъ опять вызовутъ въ судъ.

Бѣдная Лиззи почувствовала, что ей грозитъ новая бѣда. Она теперь знала, что проступокъ, за который ее можно преслѣдовать судомъ и подвергнуть наказанію, это ложная присяга; что еслибъ все сдѣлалось извѣстно, обвинить ее въ воровствѣ нельзя и она пожалуй отдѣлалась бы ничѣмъ, только бы ей какъ-нибудь улизнуть отъ перваго взрыва раздраженія судьи и полицейскихъ. Во всякомъ случаѣ ея дохода у нея не отнимутъ. Но какимъ же ей способомъ улизнуть? А съ другой стороны какъ она вынесетъ перекрестный допросъ и устремленные на нее пытливые взоры всѣхъ прикосновенныхъ къ дѣлу? Ей казалось, что она бодрѣе вынесла бы все, еслибъ ей удалось устроить хоть брачныя свои дѣла. Еслибъ она могла видѣть лорда Джорджа, то спросили бы его совѣта -- не такъ какъ была вынуждена совѣтоваться съ Фрэнкомъ Грейстокомъ, на основаніи ложнаго изложенія фактовъ, но съ тѣмъ, что все извѣстно и вся истина на-лицо.

Въ этотъ самый день пріѣхалъ лордъ Джорджъ; онъ былъ разъ шесть послѣ воровства, но Лиззи лежала въ постели, а войти къ ней въ спальню онъ не хотѣлъ. Говоря по правдѣ, даже лордъ Джордъ сталъ нѣсколько побаиваться ея послѣ того, какъ услыхалъ правду на счетъ исторіи съ ожерельемъ въ Карлейлѣ. Эту исторію онъ слышалъ отъ нея самой, а нѣкоторыя подробности о ея прошлой жизни отъ Бенджамина. Ювелиръ. котораго все вниманіе поглощено было Юстэсовскими брилліантами, сообщилъ лорду Джорджу, какъ онъ, по просьбѣ милэди, оцѣнилъ ожерелье, какъ заказалъ для него кованный сундучокъ и какъ наконецъ ея сіятельство однажды попыталась продать ему этотъ уборъ. Бенджаминъ, который безспорно очень былъ коротокъ съ лордомъ Джорджемъ, охотно заводилъ рѣчь о брилліантахъ и неоднократно намекалъ, что готовъ имѣть дѣло съ его сіятельствомъ, еслибъ они перешли въ его руки посредствомъ брака. Относительно же того, чтобъ вести это дѣло съ ея сіятельствомъ -- Бенджаминъ сознавался, что считалъ это рискованнымъ. Тутъ украли сундучокъ и лордъ Джорджъ не зналъ, что думать. Бенджаминъ также нѣкоторое время не зналъ, что думать; но ни тотъ, ни другой не вѣрилъ въ невинность своего пріятеля. Естественно было лорду Джорджу подозрѣвать Бенджамина. А Бенджаминъ просто не зналъ, на чемъ ему остановиться -- онъ почти не считалъ лорда Дорджа способнымъ на такую отважность, ловкость и силу воли. Наконецъ, соображая одно съ другимъ, она угадалъ истину и нашелъ средство побудить покорную Пэшенсъ наблюдать за своей госпожой. Такимъ-то образомъ Бенджаминъ успѣлъ убѣдитъ Смайлера и Кана, что онъ не причастенъ къ ихъ жестокому разочарованію въ Карлейлѣ. Выше изложено, какъ лордъ Джорджъ узналъ истину -- то-есть, какъ Лиззи спрятала ожерелье къ себѣ подъ подушку и привезла его потомъ въ Лондонъ въ письменный шкатулкѣ. Относительно же подробностей второго воровства онъ не имѣлъ никакого понятія и по-сю пору. Онъ едва ли не подозрѣвалъ, что Лиззи опять выкинула штуку -- онъ просто трусилъ ее. Онъ далъ слово заботиться о ней, пожалуй онъ наговорилъ того, что могло внушить ей надежду, что онъ современемъ даже женится на ней. Онъ и не помнилъ хорошенько, что ей говорилъ -- а бояться-таки боялся. Она била такъ удивительна ловка; стоило ему только разъ дать маху, и онъ попался бы какъ куръ во щи; а не угодно ли потомъ выкарабкиваться изъ западни!

Онъ ни одной душѣ не выдавалъ ея тайны и находился въ совершенномъ недоумѣніи относительно второго воровства, когда прочелъ замѣтку въ газетѣ. Въ ту же минуту онъ отправился въ полицію и навелъ тамъ справки. Его имя такъ часто было упомянуто по поводу всего этого дѣла, что любопытство его вполнѣ оправдывалось.

-- Да, милоръ мы дѣйствительно открыли кой-что, сказалъ ему Бёнфитъ. Бенджаминъ далъ тягу, какъ вамъ извѣстно.

-- Бенжаминъ?

-- Да, выкинулъ штуку, милордъ, и былъ таковъ. Но какая въ томъ польза, когда существуютъ телеграфныя проволоки?

-- А кто же воры?

-- Ахъ! милордъ, выбалтывать все не слѣдъ. Можетъ быть, я совсѣмъ и не знаю. А можетъ знаю. Двое, трое изъ насъ пожалуй и знаютъ. Вы услышите обо всемъ въ свое время, милордъ.

Бёнфитъ желалъ казаться сообщительнымъ, потому что мало самъ зналъ. Гэджеръ былъ такъ низокъ, что велъ дѣло до крайности тайно, хотя внезапный отъѣздъ Бенджамина за границу дошелъ-таки до Бёнфита.

Лордъ Джорджъ тщательно остерегался всякихъ разспросовъ объ ожерельѣ въ такомъ смыслѣ, какъ-будто онъ зналъ, что оно было въ домѣ, когда совершилось вторичное воровство въ Гертфордской улицѣ; но ему сдавалось, что полиціи это обстоятельство извѣстно. Захватили мошенника по поводу воровства въ Гертфордской улицѣ и въ связи съ этимъ арестомъ оказывается внезапный отъѣздъ Бенджамина. Такой человѣкъ, какъ Бенджаминъ, не сталъ бы принимать личнаго участія въ молвой кражѣ.

Изъ полиціи лордъ Джорджъ направился прямо въ Гертфордскую улицу. Онъ нуждался въ деньгахъ, въ постоянномъ домѣ, въ постоянномъ доходѣ и вовсе не былъ доволенъ своимъ настоящимъ образомъ жизни. Лиззи Юстэсъ, безъ сомнѣнія, приметъ руку -- если не выдала своей тайны кому другому, кого также прочила въ женихи. Чтобы жену его тотчасъ послѣ вѣнца, а чего добраго и до свадьбы, судили публично за ложную присягу, далеко не было пріятно. Было многое, чѣмъ онъ гордиться бы не сталъ, ведя невѣсту свою къ алтарю -- но и то сказать, развѣ можно упрочить за собою ежегодный доходъ въ четыре тысячи фунтовъ безъ малѣйшей жертвы? По-крайней-мѣрѣ, лордъ Джорджъ не считалъ себя въ такомъ положеніи, чтобъ это было возможно для него. Не будь относительно Лиззи кой-чего неладнаго, такъ сказать, она оставалась бы для него недосягаема. Есть люди, которые вѣкъ свой ѣздятъ на разбитыхъ лошадяхъ, а между тѣмъ охотятся не менѣе другихъ. Но когда послѣ того сознанія, къ которому онъ ее вынудилъ, лордъ Джорджъ сталъ подозрѣвать, что она заставила свою горничную украсть брилліанты изъ ея собственной шкатулки, онъ почти сталъ бояться ее. Теперь онъ опять склонялся къ тому мнѣнію, что второе воровство было не поддѣльное. Онъ самъ хорошенько не зналъ, какъ намѣренъ поступить, но рѣшилъ, что повидается съ нею.

Итакъ, онъ спросилъ ее и былъ немедленно введенъ въ ея маленькую гостиную.

-- Наконецъ-то вы навѣстили меня!

Такъ встрѣтила она его.

-- Да -- я наконецъ тутъ. Неприлично мнѣ было приходить, пока вы лежали въ постели. Бабьё внизу подняло бы тревогу на весь городъ.

-- Пожалуй, съ жалобнымъ видомъ произнесла Лиззи.

-- И наконецъ крайне безразсудно было бы мнѣ приходить послѣ всего, что говорилось. Меня навѣрно заподозрили бы, что вещи изъ вашей шкатулки перешли ко мнѣ.

-- О! нѣтъ -- какъ можно?

-- Я не былъ намѣренъ подвергаться такому риску, милая моя.

Его обращеніе съ нею не блистало ни вѣжливостью, ни любезностью. Если таковъ бываетъ нравъ у корсаровъ, она вовсе не была увѣрена, чтобъ корсаръ ей оказывался пріятенъ.

-- Разскажите мнѣ теперь, что знаете о второмъ воровствѣ.

-- Ничего не знаю, лордъ Джорджъ.

-- Какъ вамъ не знать? Ужъ что-нибудь да знаете. Во всякомъ случаѣ вамъ извѣстно, что брилліанты находились тутъ же.

-- Это -- конечно.

-- И что они были взяты.

-- Разумѣется.

-- Вы въ этомъ увѣрены?

Его обращеніе было дерзко до нахальства. Фрэнкъ обращался съ нею ласково, даже лордъ Фонъ оказывалъ ей уваженіе.

-- Вы ужъ очень были ловки, извольте видѣть. Признаться по правдѣ, я сначала совсѣмъ не повѣрилъ, чтобъ брилліанты дѣйствительно были украдены. Вѣдь это могло быть маленькою продѣлочкою, устроенною вами съ горничной, чтобъ сбыть брилліанты съ рукъ.

-- Я право не знаю, за кого вы меня принимаете, лордъ Джорджъ.

-- Принимаю я васъ за даму, которая долго водила за носъ полицію и правосудіе, и ухитрилась свалить всѣ хлопоты съ своихъ плечъ на чужія плеча. Вы слышали, что захваченъ одинъ изъ воровъ?

-- И дѣвушку засадили?

-- Э? Я не зналъ этого. Вотъ и мошенникъ Бенджаминъ удралъ.

-- Удралъ! воскликнула Лиззи, поднявъ кверху руки.

-- Ровнехонько во-время, милэди. А что вы теперь намѣрены дѣлать?

-- Что мнѣ дѣлать?

-- Конечно, все обнаружится.

-- Развѣ это неизбѣжно?

-- Вѣрнѣе смерти. Какъ же вы этому помѣшаете?

-- Вы вѣдь не скажете. Вы обѣщали не выдавать меня.

-- Ба!-- обѣщалъ! Да если меня позовутъ въ свидѣтели, долженъ же я буду сказать. Когда рѣчь идетъ о подобныхъ штукахъ, обѣщанія не въ счетъ. И вообще-то я не ставлю ихъ ни во что. Важная бѣда не сдержать слово!

-- Да вѣдь это обманъ! въ наивномъ изумленіи вскричала Лиззи.

-- А какъ вы назовете то, что показали подъ присягой въ Карлейлѣ и потомъ еще здѣсь въ присутствіи судьи?

-- О, лордъ Джорджъ! какъ вы жестоки ко мнѣ!

-- Пэшенсъ Крабстикъ безъ меня все разскажетъ! Развѣ вы не видите, что все должно обнаружиться? Она скажетъ, гдѣ брилліанты нашлись -- а какъ же имъ попасть туда, если не вы сами положили ихъ? Что касается разсказовъ, то ихъ вдоволь будетъ. Вамъ остается только два образа дѣйствія.

-- Какіе, лордъ Джорджъ?

-- Улетучиться, подобно Бенджамину, или покаяться во всемъ. Пошлите за Джономъ Юстэсомъ и признайтесь ему. Ради памяти брата онъ это уладитъ. Вся исторія попадетъ въ печать и тѣмъ дѣлу будетъ конецъ.

-- Я не въ силахъ этого сдѣлать, лордъ Джорджъ! вскричала Лиззи и зарыдала.

-- Вы спрашиваете моего мнѣнія, какъ же прикажете не говорить вамъ того, что я думаю? Чтобъ вы были въ состояніи сохранить въ тайнѣ всю эту исторію съ брилліантами, чистѣйшій вздоръ. Разумѣется, кто богатъ и родство имѣетъ богатое, да водится съ великими міра сего -- словомъ, кто принадлежитъ къ такъ называемой знати, тотъ имѣетъ громадное преимущество надъ мелкимъ людомъ, когда попадется въ бѣду. Вы вдова баронета, у васъ одинъ дядя деканъ, другой епископъ, тетка графиня. У васъ деверь и двоюродный брать члены парламента, а отецъ былъ адмираломъ. Вы были помолвлены за пэра.

-- И лэди Гленкора моя большая пріятельница, прибавила Лиззи.

-- Вотъ какъ! Тѣмъ лучше. Лэди Гленкора несомнѣнно знать изъ знати.

-- Герцогъ Омніумъ все готовъ сдѣлать для меня! воодушевляясь вскричала Лиззи.

-- Еслибъ вы были существомъ ничтожнымъ, разумѣется, васъ судили бы за ложную присягу и посадили бы въ тюрьму. Но при подобныхъ связяхъ, вамъ стоитъ разсказать всю исторію кому-нибудь изъ вашихъ знатныхъ пріятелей и я считаю весьма правдоподобнымъ, что вы не поплатитесь ничѣмъ. Мнѣ бы казалось, что мистеръ Юстэсъ или вашъ двоюродный братъ Грейстокъ были бы самые надежные въ этомъ случаѣ.

-- Отчего же вы не хотите? Вѣдь вы знаете. Я созналась вамъ потому... потому... потому, что ожидала отъ васъ большаго участія, чѣмъ отъ всѣхъ другихъ.

-- Вы мнѣ сознались потому, милая моя, что рѣшили въ умѣ, не важная-де я птица. Я оцѣнилъ комплиментъ по достоинству. Я ничего для васъ сдѣлать не могу. Я не такъ близокъ къ тѣмъ, кто носитъ судейскіе парики.

Лиззи не поняла половины изъ того, что онъ говорилъ -- вгладь ничего не поняла изъ намека на судейскіе парики и осталась въ совершеннѣйшихъ потемкахъ относительно ироніи на счетъ ея высокопоставленныхъ друзей; одно только она усматривала ясно -- что онъ вполнѣ искренно совѣтуетъ ей во всемъ сознаться. Съ минуту она вдумывалась, и чѣмъ больше вдумывалась, тѣмъ сильнѣе убѣждалась, что сдѣлать этого не въ состояніи. Развѣ не предлагалъ онъ ей еще другого исхода -- скрыться, какъ Бенджаминъ? Быть можетъ, ей удастся уѣхать подъ благовиднымъ предлогомъ, не такъ, какъ далъ тягу ювелиръ. Въ такомъ случаѣ не отдаться ли ей подъ покровительство корсара? Не было ли бы это самымъ приличнымъ способомъ удалиться?

-- Нельзя ли мнѣ ѣхать за-границу -- на время?

-- И дать грозѣ миновать?

-- Разумѣется; вы же понимаете.

-- Пожалуй, что это и можно. Совсѣмъ-то гроза не минуетъ. Всѣмъ сдѣлается извѣстна эта исторія. Поздно теперь останавливать полицію; если вы хотите уѣхать, то должны исполнить это немедленно -- сегодня же или завтра.

-- О, Боже мой!

-- Говоря по правдѣ, я не знаю еще, пустятъ ли васъ. Вы могли бы отправиться теперь, сію секунду -- а разъ въ Дуврѣ, вамъ легко было бы переѣхать на французскій берегъ. Но какъ скоро сдѣлается извѣстно, что ожерелье находилось все время въ вашей шкатулкѣ, каждый судья, полагаю, имѣлъ бы право остановить васъ. Лучше бы вамъ обратиться къ какому-нибудь стряпчему, на котораго можете положиться -- разумѣется, не къ подлецу Мопусу.

Мало утѣшенія принесъ ей лордъ Джорджъ. Когда онъ ей сказалъ, что она могла бы отправиться немедленно, она вспомнила съ мгновенною болью въ сердцѣ, что забрала у своихъ банкировъ свыше своего кредита. Съ ежегоднымъ доходомъ въ четыре тысячи фунтовъ она въ своемъ убійственномъ положеніи не могла двинуться съ мѣста, потому что денегъ не имѣла на путевыя издержки. Еслибъ все было благополучно, она безъ сомнѣнія могла бы отправиться къ своимъ банкирамъ и устранить это затрудненіе. Но теперь она не имѣла возможности, что называется, рукой пошевельнуть, и кошелекъ ея былъ пустъ.

Лордъ Джорджъ сидѣлъ и глядѣлъ на нее, размышляя, не рѣшиться ли ему очертя голову просить ея руки -- не взирая на всѣ сопряженныя съ нею затрудненія и невыгоды. Онъ съ тѣмъ довелъ ее до такого отчаянія, чтобъ она приняла его руку -- хотя бы только для того, чтобъ было ей на кого опереться въ своемъ горѣ -- во пока онъ глядѣлъ на нее, сомнѣніе вдругъ овладѣло имъ. Она такая страшная обманщица, подумалъ онъ и пришелъ въ ужасъ. Пожалуй она скажетъ, что согласна за него выйти, а потомъ, когда гроза минуетъ, откажется отъ своего слова. Да не въ долгу ли она еще -- такъ что и состоянія то все-равно что нѣтъ? Какъ могъ онъ знать, не замужемъ ли она, чего добраго? Одно было вѣрно, что она подлежала всякаго рода наказаніямъ за то, что сдѣлала. Поглядѣлъ онъ на нее еще и сказалъ себѣ, что она прехорошенькая. Но, несмотря на ея красоту, разсудокъ его говорилъ не въ ея пользу. Онъ не могъ рѣшиться раздѣлить даже свой жизненный челнокъ съ такою опасною пассажиркой.

-- Вотъ мой совѣтъ, сказалъ онъ, вставая.

-- Вы уходите?

-- Да -- ухожу; право не знаю, что-жъ я еще могу сдѣлать для васъ.

-- Какіе вы недобрые!

Онъ пожалъ плечами, едва коснулся ея руки и вышелъ изъ комнаты, не сказавъ ни слова болѣе.