Бриллианты Юстэсов

Глава XLVI. ЛЮСИ МОРИСЪ ВЪ БРУКСКОЙ УЛИЦѢ.

Люси Морисъ въ началѣ октября переѣхала къ лэди Линлитго, и все еще была у нея, когда Лиззи Юстэсъ вернулась въ Лондонъ въ январѣ. Въ эти три мѣсяца Люси конечно не была счастлива. Во-первыхъ, она ни разу не видѣла своего жениха. Это не возбуждало въ ней ни гнѣва, ни подозрѣнія, такъ какъ старая графиня сказала ей, что запрещаетъ посѣщенія какого-либо жениха въ ея домѣ, а тѣмъ болѣе, никогда не позволитъ молодому человѣку, съ которымъ сама была въ родствѣ, являться къ ней въ качествѣ жениха ея компаньонки.

-- Судя по тому, что я слышу, говорила лэди Линлитго:-- мало вѣроятія, чтобъ состоялся этотъ бракъ;-- во всякомъ случаѣ онъ не можетъ состояться здѣсь.

Люси находила, что приличіе требуетъ заступиться за жениха, выразивъ свое убѣжденіе, что бракъ состоится; она сдѣлала это храбро, но не просила позволенія принимать его, и храбро вынесла эти непріятности.

Потомъ Фрэнкъ былъ неудовлетворительнымъ кореспондентомъ. Онъ писалъ къ Люси иногда -- а къ старой графинѣ онъ написалъ немедленно по возвращеніи изъ Бобсборо письмо, которое служило отвѣтомъ на то письмо, которое она написала къ мистрисъ Грейстокъ. Что было написано въ этомъ письмѣ Люси не знала, но ей было извѣстно, что рѣдкія письма Фрэнка были не подробны и не откровенны,-- и совсѣмъ не походили на тѣ любовныя письма, какія помолвленные пишутъ другъ другу, когда находятъ въ этомъ безконечное удовольствіе. Она извиняла его -- говоря себѣ, что онъ заваленъ работою и что при двойной профессіи члена парламента и юриста, отъ него нельзя было ожидать писемъ;-- что мужчины не такъ любятъ писать письма, какъ женщины, и тому подобное; но все-таки въ сердце ея закралась забота, увеличивавшаяся съ недѣли на недѣлю, и лишавшая ее веселости. Быть любимой своимъ женихомъ и чувствовать, что она принадлежитъ ему; -- имѣть своего собственнаго обожателя, которому бы она могла посвятить себя -- сознавать, что она принадлежитъ къ числу счастливыхъ женщинъ, находящихъ спутника жизни достойнаго обожанія и любви -- это было такою великою радостью, что даже грусть ея настоящаго положенія не могла производить на нее уныніе.

Каждый день увѣряла она себя, что не сомнѣвается -- что нѣтъ ни малѣйшей причины къ сомнѣнію;-- что она сама упала бы низко, еслибъ допустила малѣйшую тѣнь подозрѣнія. Но между тѣмъ его отсутствіе и краткость писемъ, приходившихъ разъ въ двѣ недѣли, сказывались на ней вопреки ея собственнымъ убѣжденіямъ. На каждое письмо она отвѣчала немедленно, но писала, когда получала письма. Она не хотѣла упрекать его, отправляя къ нему письма чаще, чѣмъ онъ писалъ самъ. Когда онъ далъ ей такъ много, а она могла дать ему взамѣнъ только свое довѣріе, неужели она откажетъ ему въ этомъ? Она говорила, что любви не можетъ быть безъ довѣрія, а любить его было гордостью ея сердца.

Обстоятельства ея настоящей жизни были страшно утомительны для нея. Она не понимала, зачѣмъ лэди Линлитго нужно ея присутствіе. Отъ нея не требовали ничего. У ней не было никакихъ обязанностей и, какъ ей казалось, она не была полезна никому. Графиня даже не позволяла ей оказывать обыкновенныя услуги. Лэди Линлитго, какъ она говорила, сама мѣшала въ каминѣ, сама разрѣзывала мясо, сама зажигала свѣчи, сама отворяла и запирала двери, сама писала письма -- и даже не любила, чтобы ей читали книги. Она просто хотѣла, чтобъ съ нею сидѣлъ кто-нибудь, съ кѣмъ она могла бы говорить и дѣлать маленькія саркастическія злыя замѣчанія.

Гостей въ домѣ въ Брукской улицѣ никогда не бывало, а графиня всегда выѣзжала одна. Даже когда нанимала кэбъ ѣхать въ лавки или дѣлать визиты, она рѣдко приглашала Люси съ собою, и все ея благоволеніе ограничивалось тѣмъ, что если Люси хотѣла погулять около сквэра или дойти до парка, то горничной ея сіятельства позволялось провожать ее.

Бѣдная Люси часто говорила себѣ, что такая жизнь была бы нестерпима -- еслибъ у нея не оставалось великаго удовольствія вспоминать о своемъ женихѣ. Притомъ условіе было сдѣлано только на шесть мѣсяцевъ. Люси не знала, какова будетъ ея судьба въ концѣ этихъ шести мѣсяцевъ, но думала, что попадетъ въ преддверіе того милаго элизіума, въ которомъ должна будетъ проводить свою жизнь. Элизіумъ -- это домъ Фрэнка, а преддверіе -- это домъ декана въ Бобсборо.

Два раза впродолженіе трехъ мѣсяцевъ лэди Фонъ съ двумя дочерьми пріѣзжала къ Люси. Въ первый разъ къ несчастью Люси не было дома, она воспользовалась покровительствомъ горничной ея сіятельства и пошла погулять. Лэди Линлитго также не было дома и лэди Фонъ не видала никого. Потомъ Люси и ея сіятельство были дома, и лэди Фонъ оказалась чрезвычайно любезна и дружелюбна.

-- Вы навѣрно желаете сказать что-нибудь другъ другу, сказала лэди Линлитго: -- я уйду.

-- Пожалуйста не безпокойтесь, сказала лэди Фонъ.

-- Вы будете меня бранить, если я не уйду, сказала лэди Линлитго.

Но только она вышла, Люси бросилась на шею своего друга.

-- Какъ пріятно видѣть васъ опять!

-- Да, душа моя, не правда ли? Я вѣдь, знаете, пріѣзжала прежде.

-- Вы были такъ добры ко мнѣ! Видѣть васъ опять, это все равно, какъ увидать весну съ фіалками и буквицами.

Она прижалась къ лэди Фонъ, держа за руку своего милаго друга Лидію.

-- Я ни слова не могу сказать противъ лэди Линлитго, но здѣсь такъ похоже на зиму послѣ милаго Ричмонда.

-- Да, мы находимъ, что у насъ въ Ричмондѣ лучше, сказала лэди Фонъ.

-- Тамъ столько занятій, сказала Люси.-- Какое утѣшеніе имѣть занятіе!

-- Зачѣмъ вы оставили насъ? спросила Лидія.

-- О! я была принуждена. Теперь, когда вы пріѣхали ко мнѣ, вы не должны бранить меня.

Много пришлось говорить о замкѣ Фонъ и дѣтяхъ, а еще больше о лэди Линлитго и Брукской улицѣ. Потомъ наконецъ лэди Фонъ сдѣлала важный вопросъ.

-- А теперь, душа моя, что вы мнѣ скажете о мистерѣ Грейстокѣ?

-- О!-- я ничего не знаю -- нечего говорить, лэди Фонъ. Все-таки по прежнему я совершенно довольна.

-- Вы видаете его иногда?

-- Никогда. Я не видала его съ-тѣхъ-поръ, какъ онъ пріѣзжалъ въ Ричмондъ. Лэди Линлитго не позволяетъ принимать обожателей.

Въ глазахъ Люси мелькнула искра смѣха, которая объяснила бы постороннему зрителю всю исторію привязанности, существовавшей между нею и лэди Фонъ.

-- Это очень злая черта, сказала Лидія.

-- И онъ еще приходится родственникомъ, замѣтила лэди Фонъ.

-- Именно по этой причинѣ она и не позволяетъ, объяснила Люси.-- Разумѣется, лэди Линлитго думаетъ, что сынъ ея сестры можетъ найти жену лучше ея компаньонки. Понятно, что она должна думать такимъ образомъ. Я только боюсь, чтобъ деканъ и мистрисъ Грейстокъ не думали такимъ образомъ.

Нѣтъ никакого сомнѣнія, что деканъ и мистрисъ Грейстокъ думали такимъ образомъ -- лэди Фонъ была въ этомъ увѣрена.

Лэди Фонъ была очень добрая женщина, безкорыстная, доброжелательная, умѣла цѣнить людей и всегда была рада сдѣлать добро. Характеръ у ней былъ мягкій, ласковый и доброжелательный; но она знала очень хорошо, что будь у нея сынъ -- второй сынъ -- въ такомъ положеніи, какъ Фрэнкъ Грейстокъ, она не желала бы, чтобъ онъ женился на дѣвушкѣ безъ состоянія, которая должна была зарабатывать себѣ хлѣбъ должностью гувернантки. По ея мнѣнію, жертва со стороны Грейстока была бы такъ велика, что она ей не вѣрила. Какъ многія женщины, она считала мужчину гораздо важнѣе женщины и не могла думать, чтобъ Фрэнкъ Грейстокъ посвятилъ свою жизнь такой дѣвушкѣ, какъ Люси Морисъ.

Еслибъ лэди Фонъ спросили, кто лучше, ея бывшая гувернантка или адвокатъ, объявившій себя обожателемъ этой гувернантки, она сказала бы, что никто не можетъ быть лучше Люси. Она такъ хорошо знала достоинства Люси, что готова была на всевозможныя дружескія жертвы для такого кроткаго и превосходнаго созданія.

Для нея самой и для ея дочерей Люси была собесѣдницей и другомъ во всѣхъ отношеніяхъ удовлетворительнымъ. Но вѣроятно ли, чтобъ такой свѣтскій человѣкъ, какъ Фрэнкъ Грейстокъ, человѣкъ съ блистательной будущностью, членъ парламента, который, какъ всѣмъ было извѣстно, особенно нуждался въ деньгахъ -- возможно ли, чтобъ такой человѣкъ женился на Люси только потому, что она добра, исполнена достоинствъ и кроткаго характера? Конечно онъ сказалъ, что женится -- и опасенія лэди Фонъ обнаруживали со стороны ея сіятельства очень дурное мнѣніе о людяхъ вообще.

Можетъ показаться парадоксомъ, что это дурное мнѣніе происходило отъ того высокаго понятія, которое она составила себѣ о важности мужчинъ вообще; -- но это было такъ. У ней былъ одинъ сынъ, изъ всѣхъ ея дѣтей наименѣе достойный, но онъ былъ для нея гораздо важнѣе всѣхъ ея дочерей. Она почти не дѣлала разницы между своими дочерьми и Люси; -- но когда сынъ ея вздумалъ поссориться съ Люси, оказалось необходимо посылать Люси обѣдать наверхъ. Она не могла повѣрить, чтобъ Грейстокъ имѣлъ такое высокое мнѣніе о подобной дѣвочкѣ, что рѣшился жениться на ней. Конечно, Грейстокъ поступитъ очень дурно, если не женится;-- но мужчины часто поступаютъ очень дурно. Въ глубинѣ сердца она почти думала, что ихъ можно извинить въ этомъ. По ея мнѣнію, свѣтскій человѣкъ такъ много долженъ думать о чемъ, и самъ такъ важенъ, что не можетъ дѣйствовать во всемъ добросовѣстно и искренно.

Люси намекнула, что декану и мистрисъ Грейстокъ можетъ быть не нравится этотъ бракъ, и послѣ этого намека лэди Фонъ сказала:

-- Я полагаю, еще ничего, не рѣшено, куда вы переѣдете по прошествіи шести мѣсяцевъ?

-- Еще ничего, лэди Фонъ.

-- Васъ не приглашали въ Бобсборо?

Люси отдала бы все на свѣтѣ, чтобъ не покраснѣть, когда отвѣтила, и она покраснѣла.

-- Еще ничего не рѣшено, лэди Фонъ.

-- Что-нибудь надо рѣшить, Люси. Рѣшить пора; -- не такъ ли, душа моя? Что вы будете дѣлать, не имѣя пріюта, если въ концѣ шести мѣсяцевъ лэди Линлитго скажетъ вамъ, что вы ей больше не нужны?

Люси конечно не представляла себѣ возможности находиться въ такомъ положеніи, чтобъ лэди Линлитго могла быть властительницей ея судьбы. Мысль остаться съ графиней была для нея почти такъ же непріятна, какъ и мысль остаться безъ пріюта. Она еще краснѣла, чувствуя себя разгоряченной и сконфуженной. Но лэди Фонъ ждала отвѣта. Для Люси былъ возможенъ только одинъ отвѣтъ:

-- Я спрошу мистера Грейстока что мнѣ дѣлать.

Лэди Фонъ покачала головой.

-- Вы не довѣряете мистеру Грейстоку, лэди Фонъ, а я ему вѣрю.

-- Душечка моя, сказала ея сіятельство, начавъ именно ту рѣчь, для которой она пріѣхала изъ Ричмонда:-- вопросъ идетъ не о довѣріи, а о самой обыкновенной осторожности. Дѣвушка не должна позволить себѣ зависѣть отъ мужчины, прежде чѣмъ она выйдетъ за него. Иначе она можетъ лишиться даже его уваженія.

-- Я говорила не о деньгахъ, сказала Люси, разгорячившись больше прежняго и съ глазами полными слезъ.

-- Она ни въ какомъ отношеніи не должна зависѣть отъ него, пока онъ не соединится съ нею у алтаря. Вы можете повѣрить мнѣ, Люси, когда я вамъ это говорю. Я говорю вамъ это только потому, что люблю васъ.

-- Я это знаю, лэди Фонъ.

-- Когда срокъ вашего пребыванія здѣсь кончился, уложите ваши вещи и вернитесь въ Ричмондъ. У васъ вамъ нечего бояться. Фредерику очень понравилось ваше съ нимъ разставанье и вся эта небольшая исторія забыта. Въ замкѣ Фонъ вы будете въ безопасности и даже счастливы, если мы только можемъ сдѣлать васъ счастливою. Это самое приличное мѣстопребываніе для васъ.

-- Разумѣется, вы пріѣдете, сказала Діана Фонъ.

-- Негодница вы будете если не пріѣдете, сказала Лидія.-- Мы не знаемъ что дѣлать безъ васъ. Не правда ли, мама?

-- Люси сдѣлаетъ удовольствіе всѣмъ намъ, воротившись въ свой прежній пріютъ, сказала лэди Фонъ.

Слезы струились по лицу Люси, такъ что она ни слова не могла сказать въ отвѣтъ на эту доброту. Она даже не знала, что ей сказать. Если она приметъ предложеніе и сознается что ей ничего лучшаго не остается, какъ пріютиться подъ крылышко своего стараго друга,-- не покажетъ ли она этимъ, что сомнѣвается въ своемъ женихѣ? А между тѣмъ она не могла переселиться въ домъ декана, если это непріятно ему и его женѣ; а такъ какъ она подозрѣвала, что это не будетъ для нихъ пріятно, то прилично ли ей было затруднять жениха, заставляя его помѣщать ее у людей, которымъ она не нужна? Еслибъ она была пріятной гостьей въ Бобсборо, навѣрно мистрисъ Грейстокъ сказала бы ей объ этомъ.

-- Нечего вамъ говорить, душа моя. Пріѣзжайте и кончено.

-- Но я вамъ больше не нужна, сказала Люси среди рыданій.

-- Много вы знаете, возразила Лидія.-- Вы намъ нужны больше всего.

-- Желала бы я знать, могу я теперь войти? сказала лэди Линлитго, входя въ комнату.

Такъ какъ это была собственная гостиная графини и дѣло происходило зимой, а огонь въ каминѣ столовой по обыкновенію потухъ, то въ просьбѣ этой не было ничего безразсуднаго. Лэди Фонъ разсыпалась въ изъявленіяхъ признательности и тотчасъ начала объяснять слезы Люси, ссылаясь на ихъ нѣжную дружбу, продолжительную разлуку и волненіе бѣдной Люси. Потомъ она простилась и Люси, разцѣлованная друзьями за дверьми гостиной, отправилась къ себѣ и продолжала плакать въ своей холодной комнатѣ.

-- Слышали вы новость? сказала лэди Линлитго своей компаньонкѣ спустя мѣсяцъ послѣ этого.

Лэди Линлитго выѣзжала и сдѣлала этотъ вопросъ тотчасъ по возвращеніи домой. Люси, разумѣется, не слыхала никакой новости.

-- Лиззи Юстэсъ вернулась въ Лондонъ и у ней на дорогѣ украли брилліанты.

-- Брилліанты? съ изумленіемъ спросила Люси.

-- Да,-- юстэсовскіе брилліанты. Они вѣдь такъ же мало принадлежатъ ей, какъ и вамъ. Какъ бы то ни было, ихъ украли, и судя по тому, что я слышала, я нисколько не стану удивляться, если это устроила она сама.

-- Устроила, чтобъ ихъ украли?

-- Истинно, милая моя. Лиззи Юстэсъ способна на это. У ней достанетъ способности на все.

-- Но, лэди Линлитго...

-- Я понимаю все. Разумѣется, это гадость, и если это узнаютъ, то ее будутъ судить. Я ожидаю, что это случится когда-нибудь. Она связалась съ какими-то подлыми людьми и разъѣзжаетъ съ ними. Тамъ какой-то человѣкъ называетъ себя лордомъ Джорджемъ де-Брюсъ Карутерсомъ. Я его знаю и помню, когда онъ былъ мальчишкой на побѣгушкахъ у какого-то нечестнаго юриста въ Абердинѣ.

Графиня солгала; лордъ Джорджъ никогда не былъ на побѣгушкахъ, а абердинскій стряпчій -- насколько это возможно для шотландскаго провинціальнаго юриста -- вовсе не былъ нечестнымъ.

-- Мнѣ говорили, будто полиція думаетъ, что лордъ Джорджъ ихъ взялъ.

-- Какъ это ужасно!

-- Да; это ужасно. Какъ бы то ни было, въ спальню Лиззи ночью вошли люди и унесли сундучокъ съ брилліантами. Можетъ быть она спала въ то время; -- но она изъ числа такихъ, которые почти всегда спятъ съ открытыми глазами.

-- Она не можетъ быть такою дурною женщиной, лэди Линлитго.

-- Можетъ быть. Увидимъ. О брилліантахъ только что начали процесъ, -- отнять ихъ у нея. А тутъ ихъ и украли. Это что-то подозрительно. Мнѣ говорили что вся лондонская полиція поднята на ноги.

Въ этотъ самый день сама Лиззи Юстэсъ явилась въ Брукскую улицу. Она поссорилась съ теткой и онѣ обѣ ненавидѣли другъ друга; но старуха пріѣзжала къ Лиззи совѣтовать ей, какъ читатель можетъ быть помнитъ, отдать брилліанты, и теперь Лиззи отплатила визитъ.

-- Вотъ вы на мѣстѣ бѣдной Мэкнёльти, сказала Лиззи своей старой пріятельницѣ, когда графиня на минуту вышла изъ комнаты.

-- Я у вашей тетушки компаньонкой на нѣсколько мѣсяцевъ. Правда, Лиззи, что у васъ брилліанты украдены?

Лиззи разсказала о воровствѣ, правдиво во всѣхъ отношеніяхъ, кромѣ того, что брилліантовъ не было въ сундучкѣ. Графиня оклеветала бѣдную Лиззи, воровство было не поддѣльное. Воръ отворилъ дверь ея комнаты и взялъ сундучокъ, а она спала все время. Потомъ сундучокъ нашли; онъ находится въ рукахъ полиціи и служитъ уликою въ покражи.

-- Думаютъ, сказала Лиззи: -- что это штуки мистера Кэмпердауна.

При этомъ замѣчаніи вошла лэди Линлитго и Лиззи повторила всю исторію воровства. Хотя тетка и племянница были открытыми и отъявленными врагами, обстоятельства были такъ странны и интересны, что между ними происходилъ почти дружескій разговоръ.

-- Такъ какъ эти брилліанты дорогіе, я сочла обязанностью, тетушка Сюзанна, сама пріѣхать вамъ разсказать.

-- Ты сдѣлала очень хорошо, но я уже слышала объ этомъ. Я говорила вчера миссъ Морисъ о томъ, какія странныя вещи разсказываютъ объ этомъ.

-- Вы очень испугались? спросила Люси.

-- Видите, дитя мое, я ничего не знала. Воръ вырѣзалъ отлично кусочекъ двери, а я не слыхала ни малѣйшаго звука пилы.

-- А ты спишь такъ легко, сказала графиня.

-- Говорятъ, что вѣрно за обѣдомъ мнѣ подлили въ вино чего-нибудь, чтобъ заставить меня заснуть.

-- А! воскликнула графиня, ни на минуту ни оставлявшая своего ошибочнаго подозрѣнія:-- весьма вѣроятно.

-- Говорятъ, что эти люди могутъ это дѣлать, не производя ни малѣйшаго шума. Какъ бы то ни было, сундучокъ исчезъ.

-- И брилліанты? спросила Люси.

-- Разумѣется. И какая пошла суматоха! Полицейскіе приходили ко мнѣ почти каждый день.

-- А что думаетъ полиція? спросила лэди Линлитго.-- Мнѣ говорили, что подозрѣваютъ кого-то.

-- Конечно, подозрѣваютъ, сказала Лиззи.

-- Ты вѣрно ѣхала съ друзьями?

-- О да!-- съ лордомъ Джорджемъ де-Брюсъ Карутерсъ и съ мистрисъ Карбункль -- мой короткій другъ -- и съ Лучиндой Ронокъ, которая помолвлена съ сэр-Грифиномъ Тьюитомъ. Насъ было большое общество.

-- А Мэкнёльти?

-- Ее съ нами не было. Я оставила мисъ Мэкнёльти въ Портрэ, съ моимъ ангельчикомъ. Нашли, что ему лучше остаться подольше въ Шотландіи.,

-- Ахъ! да;-- можетъ быть, лордъ Джорджъ де-Брюсъ Карутерсъ не любитъ ребятъ. Этому я вѣрю. Жаль, что Мэкнёльти не было съ тобою.

-- Почему вы жалѣете объ этомъ? сказала Лиззи, уже начинавшая чувствовать, что графиня намѣрена, по обыкновенію, наговорить ей непріятностей.

-- Она глупа, скучна, тупоголова, но ея словамъ вѣрить можно.

-- А вы развѣ не вѣрите моимъ словамъ? спросила Лиззи.

-- Конечно, это справедливо, что брилліанты исчезли.

-- Да.

-- Я не знаю, кто этотъ лордъ Джорджъ де-Брюсъ Карутерсъ.

-- Онъ братъ маркиза, сказала Лиззи, думавшая, что это лучшій отвѣтъ для матери шотландскаго графа.

-- А я помню его просто Джорджемъ Карутерсомъ, бѣгавшимъ по абердинскимъ улицамъ въ дырявыхъ сапогахъ безъ пятокъ; однако тогда онъ зарабатывалъ свой хлѣбъ, а теперь никто не знаетъ, откуда онъ беретъ деньги. Желала бы я знать, почему онъ называетъ себя де-Брюсъ.

-- Потому что крестный отецъ и крестная мать назвали его такъ, когда онъ сдѣлался христіаниномъ и наслѣдникомъ небеснаго царствія, сказала Лиззи дерзкимъ тономъ.

-- Я этому не вѣрю.

-- Меня при этомъ не было, тетушка Сюзанпа, и потому я не могу въ этомъ присягнуть. Такъ онъ записанъ въ книгѣ пэровъ, а я полагаю, тамъ должны это знать.

-- А что лордъ Джорджъ де-Брюсъ Карутерсъ говоритъ о брилліантахъ?

Лэди Юстэсъ сама подозрѣвала, что лордъ Джорджъ участвовалъ въ воровствѣ. Придумать и исполнить такой планъ для присвоенія себѣ такой богатой добычи было бы штукой достойной настоящаго корсара,-- корсара записаннаго въ книгѣ пэровъ братомъ маркиза;-- часы или брошка, конечно, не заслуживали бы его вниманія, но брилліантовъ, стоющихъ десять тысячъ фунтовъ, нельзя достать каждый день. Корсаръ долженъ жить, и если не такой богатой добычей, то чѣмъ же? Если лордъ Джорджъ придумалъ этотъ планъ, онъ конечно не могъ знать о результатѣ воровства, пока не встрѣтится съ смиренными исполнителями его плана и, какъ Лиззи думала, не могъ знать правды до пріѣзда въ Лондонъ.

Для нея было очевидно, что дорогой онъ правды не зналъ. Но они уже находилась въ Лондонѣ три дня и въ это время Лиззи видѣла его одинъ разъ. Въ этомъ свиданіи онъ былъ угрюмъ, почти сердитъ -- и почти не говорилъ о воровствѣ. Онъ сдѣлалъ только одно замѣчаніе.

-- Я сказалъ здѣшнему начальнику полиціи, замѣтилъ онъ:-- что буду готовъ дать всѣ показанія, когда меня позовутъ. До-тѣхъ-поръ я не сдѣлаю ни одного шага. Мнѣ уже предлагали такіе вопросы, которыхъ не слѣдовало предлагать.

Онъ сказалъ это такимъ тономъ, который не допускалъ дальнѣйшихъ разсужденій объ этомъ предметѣ, но Лиззи, думая обо всемъ этомъ, вспомнила его шутливое замѣчаніе въ вагонѣ о подозрѣніи, которое можетъ возникнуть относительно его самого. Если онъ былъ воръ и потомъ узналъ, что украденъ только сундучокъ, какъ удивительна будетъ эта тайна!

-- Ему нечего говорить, отвѣтила Лиззи на вопросъ графини.

-- А кто такая твоя мистрисъ Карбункль? спросила старуха.

-- Мой искренній другъ; я съ нею теперь живу. Вы не много выѣзжаете, тетушка Линлитго, но навѣрно встрѣчали мистрисъ Карбункль.

-- Я старуха и ничего не знаю. Милая моя, я нисколько не удивляюсь, что ты лишилась брилліантовъ. Жаль только, что они не твои.

-- Они мои.

-- Потеря падетъ на тебя, потому что Юстэсы навѣрно заставятъ тебя заплатить. Тебѣ придется разстаться съ половиною твоего дохода. Вотъ до чего ты дойдешь. Можно ли возить съ собою такія вещи!

-- Онѣ мои, и я имѣла право дѣлать съ ними что хотѣла. Никто не обвиняетъ васъ въ томъ, что вы украли ихъ.

-- Это совершенно справедливо. Меня никто не обвинитъ. Я полагаю, лордъ Джорджъ уѣхалъ изъ Англіи для поправленія своего здоровья. Меня вовсе не удивитъ, если я услышу, что мистрисъ Карбункль поѣхала за нимъ -- нисколько.

-- Вы все такая же, тетушка Сюзанна, сказала Лиззи, вставая и прощаясь.-- Прощайте, Люси;-- надѣюсь, что вы здѣсь счастливы и довольны. Видите вы нашего пріятеля?

-- Если вы говорите о мистерѣ Грейстокѣ, то его я не видала послѣ отъѣзда изъ замка Фонъ, сказала Люси съ достоинствомъ.

Когда Лиззи уѣхала, лэди Линлитго свободно высказала свои мысли о племянницѣ.

-- Лиззи Юстэсъ придется плохо. Когда я услыхала, что она помолвлена за чопорнаго лорда Фона, я надѣялась, что она спасется отъ бѣдъ. Разумѣется, теперь этой свадьбѣ не бывать. Когда онъ услыхалъ объ ожерельѣ, то не захотѣлъ совать голову въ петлю. Теперь она попала въ такой кружокъ, что ничто не можетъ спасти ее. Она ударилась въ охоту и рыскаетъ какъ сумасшедшая.

-- Многія дамы охотятся, сказала Люси.

-- Подцѣпила этого лорда Джорджа и эту противную американку, о которой никто не знаетъ ничего. Я не сомнѣваюсь, что они раздѣлили брилліанты между собой. Я побьюсъ съ вами о шести пенсахъ, что полиція все разузнаетъ и что выйдетъ какой-нибудь ужасный скандалъ. Эти брилліанты столько же принадлежатъ ей, сколько и мнѣ, и ее заставятъ заплатить за нихъ.

Ожерелье между тѣмъ было заперто въ шкатулкѣ Лиззи -- подъ патентованнымъ ключомъ -- въ домѣ мистрисъ Карбункль и очень смущало нашу несчастную пріятельницу.