Бриллианты Юстэсов

Глава LXIV. ПОСЛѢДНІЙ ПЛАНЪ ЛИЗЗИ.

Оставшись одна, Лиззи сильно была разгнѣвана на корсара -- какъ еще, можетъ быть, никогда она не сердилась на кого-либо изъ своихъ возлюбленныхъ, пожалуй даже на кого бы то ни было въ жизни. Искренній, пылкій, жгучій гнѣвъ не былъ въ числѣ ея недостатковъ. Она могла быть грубой, ворчать и ненавидѣть и говорить колкости; она могла ссориться и драться и быть злою; но вспышка въ ней настоящаго гнѣва была явленіемъ рѣдкимъ. Теперь она дѣйствительно испытывала гнѣвъ. Она оказывала лорду Джорджу болѣе, чѣмъ вѣжливость. Она открыла ему свой домъ и свое сердце. Она повѣрила ему свою тайну. Она умоляла его о покровительствѣ. Она отдавалась въ его объятія. А онъ отвергнулъ ее! Что онъ обращается съ нею круто, это только согласовалось съ поэтическими атрибутами корсара, которые она придавала ему. Но крутость эта должна бы слегка оттѣняться нѣжностью. Никакъ ему не слѣдовало оставлять ее такъ грубо. Во время всего свиданія онъ не сказалъ ей ни одного любящаго слова. Совѣтъ онъ ей далъ, хорошій онъ или дурной, но далъ такъ, какъ будто презираетъ ее. Онъ говорилъ съ нею отъ начала до конца точь-въ-точь какъ говорилъ бы съ сэр-Грифиномъ Тьюитомъ. Она не состояніи была дать себѣ яснаго отчета въ своихъ чувствахъ, но смутно сознавала, что вслѣдствіе того, что произошло между ними, и потому, что ему извѣстна ея тайна, онъ не соблюдалъ въ отношеніи къ ней ничего такого, на что она имѣла право какъ женщина и какъ лэди. Она слыхала грубости отъ людей низшаго сословія, которые имѣли случай просмотрѣть ее насквозь. Эндрю Гауранъ оскорбилъ ее. Пэшенсъ Крабстикъ грубила ей. Бенджаминъ, который пользовался услугами воровъ, обращался съ нею крайне безцеремонно. Но до-сихъ-поръ между тѣми, которыхъ ей угодно было называть людьми своего круга, она всегда встрѣчала то вѣжливое вниманіе, въ которомъ рѣдко отказываютъ женщинѣ. Она все понимала. Она знала очень хорошо, что такое любезное обращеніе часто одинъ обычный пріемъ и пустой звукъ словъ. Тѣмъ не менѣе подъ этимъ подразумевается. уваженіе и признается извѣстное положеніе въ свѣтѣ той, которой оказывается это уваженіе. А лордъ Джорджъ?-- да онъ просто обошелся съ нею какъ школьникъ съ товарищемъ.

И онъ не сказалъ ей ни одного слова любви. Крутость прощается за любовь. Выраженіе любви можетъ загладить даже грубости. Назови онъ ее хоть разъ своею милою Лиззи, онъ могъ бы бранить ее всласть -- могъ бы оскорблять ее сколько душѣ угодно. Какъ не было въ его обращеніи ничего, что соблюдается благовоспитаннымъ мужчиною въ отношеніи къ дамѣ, такъ и не сказывалось въ немъ ни малѣйшаго оттѣнка влюбленнаго. Этой мечтѣ насталъ конецъ. Лордъ Джорджъ былъ уже не корсаръ болѣе, а просто грубіянъ.

Но что-жъ ей начать? И грубіянъ можетъ говорить правду. Она собиралась ѣхать вечеромъ въ театръ съ мистрисъ Карбункль, однако осталась дома, вдуматься хорошенько въ свое положеніе. Весь день она не получала никакого извѣщенія изъ полиціи; итакъ она рѣшилась, если только ее насильно не удержать, отправиться въ Шотландію послѣ-завтра. Ей казалось, что она непремѣнно такъ сдѣлаетъ, хотя конечно должна соображаться съ тѣмъ, что произойдетъ. Она все-таки написала мисъ Мэкнёльти, извѣщая о своемъ пріѣздѣ, и мистрисъ Карбункль она сообщила о предполагаемой поѣздкѣ, когда та уѣзжала въ театръ. На другое утро однако пришло извѣстіе, отъ котораго поѣздка Лиззи стала сомнительною. Въ газетахъ опять стояла замѣтка о воровствѣ. Въ этотъ разъ заявлялось, что слухъ, переданный наканунѣ, отчасти ошибоченъ. "Искусный воръ" еще не былъ пойманъ. Только лицо, помогавшее "искусному вору", находилось въ рукахъ полиціи, которая уже напала на слѣдъ самаго "искуснаго вора". Далѣе намекалось въ двухъ, трехъ строкахъ на таинственное исчезновеніе нѣкотораго ювелира. Лиззи, сообразивъ все, нашла, что имѣетъ основаніе надѣяться -- а по всякомъ случаѣ она могла разсчитывать на отсрочку. Ей, повидимому, представлялась возможность отложить свою поѣздку въ Шотландію дня на два. Развѣ не слѣдовало ей ждать отвѣта лорда Фона и развѣ не долженъ кузенъ Фрэнкъ прислать ей какое-нибудь объясненіе по поводу того, кто такъ внезапно обратился въ бѣгство?

Еслибъ дѣйствительно ей пришлось сказать всю истину кому-нибудь -- а порой она говорила себѣ, что этого не миновать -- то никому кромѣ Фрэнка. Она болѣе вѣрила въ его расположеніе къ ней, чѣмъ въ чье-либо на свѣтѣ. Она полагала, что онъ искренно полюбилъ бы ее, не будь онъ связанъ съ этою негодницею, ничтожною гувернанткою. Она полагала еще, что представься ему средство избавиться отъ Люси, онъ и теперь женился бы на ней -- женился бы и такъ былъ къ ней добръ, что ея мечта о поэтической сторонѣ жизни не совсѣмъ бы разсѣялась. Вѣдь брилліанты же принадлежали ей, никому другому. Не украла же она ихъ. Мудрено ли, что она, озадаченная судьями и полицейскими, не имѣя никого, кому бы довѣриться, никого, кто бы далъ ей совѣтъ -- разумѣется, Лиззи теперь говорила сама себѣ, что ни одной минуты не питала довѣрія къ корсару -- впала въ ошибку и сказала то, что было несправедливо. Дѣлая репетицію передъ зеркаломъ, она находила, что можетъ разсказать Фрэнку свою плачевную исторію съ приличною мимикою и приличными слезами. И не будь Люси Морисъ, думалось ей, онъ взялъ бы ее со всѣми ея недостатками и всѣми погрѣшностями.

Относительно же лорда Фона она очень хорошо знала, что напиши онъ что хочетъ и повтори наиформальнѣйшимъ образомъ свое предложеніе, онъ въ ту же минуту нарушитъ свое обязательство, какъ только до него дойдетъ, какъ дѣло было въ Карлейлѣ. Она побѣдила его тѣмъ, что онъ не могъ болѣе оправдывать своего поступка съ нею, ссылаясь на брилліанты. Но когда всему свѣту сдѣлается извѣстно, что она два раза дала подъ присягою ложное показаніе, ему будетъ чѣмъ оправдаться и -- онъ несомнѣнно этимъ воспользуется. Его письмо только послужитъ для осуществленія ея мести. Послѣднее -- и рѣшительное усиліе съ ея стороны должно имѣть цѣлью доставить ей обладаніе рукой и сердцемъ Фрэнка Грейстока.

-- Ахъ! Желаю я сердца! сказала она сама себѣ.

Надо ей однако устроить что-нибудь до своего отъѣзда въ Шотландію -- если устроить можно. Только бы ей удалось, прежде чѣмъ всѣ ея хитрости будутъ изобличены, выманить у Фрэнка обѣщаніе жениться, то онъ вѣроятно останется вѣренъ своему слову. Онъ не бросилъ бы ее, какъ лордъ Фонъ. Послѣ долгихъ размышленій она остановилась на одномъ планѣ, самомъ возмутительномъ изъ всѣхъ ея плановъ. Во что бы то ни стало она доведетъ до разрыва между Фрэнкомъ Грейстокомъ и Люси Морисъ. Принявъ это рѣшеніе, она написала:

"Любезная Люси,

"Мнѣ необходимо васъ видѣть -- по дѣлу. Пріѣзжайте ко мнѣ завтра въ двѣнадцать часовъ. Я пришлю за вами карету, которая и отвезетъ васъ обратно. Прошу, не отказывайте мнѣ. Мы прежде были друзьями, а я съ своей стороны и теперь люблю васъ.

"Вашъ старый другъ

"Лиззи".

Разумѣется, Люси поѣхала. Лиззи тщательно заучила свою роль передъ этимъ свиданіемъ, даже до словъ, которыми должна выражаться. Сперва встрѣча оказалась очень дружеская, такъ-какъ Люси почти забыла о попыткѣ Лиззи подкупить ее и во всякомъ случаѣ вполнѣ простила ей. Лиззи Юстэсъ никогда не могла занимать мѣста въ ея сердцѣ, но эта прежняя подруга была -- такъ думала Люси Морисъ въ свои счастливые дни -- двоюродною сестрой ея будущаго мужа и пользовалась его дружбой. О сдѣланной ей обидѣ она и не помышляла болѣе.

-- Вотъ что, душечка моя, начала Лиззи:-- мнѣ хотѣлось бы предложить вамъ вопросъ; впрочемъ это и вопросомъ не будетъ Я лучше приступлю прямо къ дѣлу. Кажется, мой кузенъ Фрэнкъ однажды говорилъ -- что женится на васъ.

Люси не произнесла ни слова, но вся задрожала и вспыхнула.

-- Не такъ ли, моя душечка?

-- Что-жъ еслибъ и такъ? Я не знаю, на какомъ основаніи вы дѣлаете мнѣ запросы насчетъ того, что касается меня одной.

-- Развѣ онъ мнѣ чужой?

-- Конечно, не чужой. Но отчего же вы тогда не спрашиваете у него самого? Вѣдь вы видаетесь ежедневно, полагаю?

-- Почти каждый день.

-- Къ чему же тогда было посылать за мною?

-- Мнѣ такъ трудно вамъ это сказать, Люси. Я послала за вами съ полнымъ довѣріемъ и любовью. Я сама поѣхала бы къ вамъ -- да эта старая карга не дала бы намъ слова спокойно перемолвить. Правда, я вижусь съ нимъ -- постоянно. И я люблю его отъ всей души.

-- Это меня не касается.

Кто бы со стороны услыхалъ этотъ разговоръ, нашелъ бы, что обращеніе Люси до крайности рѣзко.

-- Онъ сознался мнѣ во всемъ.

Послѣ этого Лиззи остановилась и поглядѣла на свою жертву.

-- Онъ сказалъ мнѣ то, чего не могъ бы говорить вамъ. Не далѣе какъ вчера или третьяго дня онъ жаловался на свои долги. Я предложила ему распорядиться всѣмъ, что я имѣю, чтобъ только избавить его отъ нихъ, но онъ не хочетъ брать моихъ денегъ.

-- Разумѣется.

-- Не хочетъ брать однѣхъ денегъ. Потомъ онъ сознался мнѣ, что вы помолвлены. Прежде онъ не говорилъ этого ни разу, хотя я знала. Все тутъ и вышло наружу. Люси, онъ любитъ меня, хотя далъ слово жениться на васъ.

-- Я этому не вѣрю.

-- Разсердить вы меня не можете, Люси, потому что мое сердце обливается кровью за васъ.

-- Вздоръ! вранье! Очень мнѣ нужно, чтобъ ваше сердце обливалось кровью! Да у васъ и сердца-то нѣтъ. Деньги у васъ есть, вотъ и все.

-- А у него ихъ нѣтъ. Еслибъ я не любила его, зачѣмъ бы мнѣ желать отдать ему все, что я имѣю? Развѣ не безкорыстно это?

-- Ничуть. Вы ни о комъ не думаете кромѣ себя. Безкорыстной вы не можете быть.

-- А вы о комъ думаете, позвольте спросить? Способствуете вы его счастью, желая, чтобъ человѣкъ въ его положеніи, безъ средствъ, честолюбивый и съ убѣжденіемъ, что достигнетъ всего, если не будетъ остановленъ недостаткомъ въ деньгахъ -- женился на дѣвушкѣ, у которой ничего нѣтъ? Развѣ я не могу болѣе для него сдѣлать, чѣмъ вы можете?

-- Я готова была бы работать для него на колѣняхъ; я такъ искренно люблю его.

-- Какой толкъ вышелъ бы для него изъ подобной услуги? Жениться на васъ ему нельзя. Развѣ онъ видится съ вами? Развѣ пишетъ онъ къ вамъ такъ, какъ бы считалъ васъ будущею своею женою? Развѣ вы не знаете, что все кончено -- что все должно быть кончено? Ему невозможно жениться на васъ. Но если вы вернете ему слово, то онъ сдѣлается моимъ мужемъ и все мое состояніе будетъ принадлежать ему. Посмотримъ теперь, кто изъ насъ его любитъ больше.

-- Люблю я! сказала Люси.

-- Какъ вы докажете это?

-- Нѣтъ надобности доказывать. Онъ знаетъ. Единственный человѣкъ на свѣтѣ, которому я желаю, чтобъ это было извѣстно, уже вполнѣ убѣжденъ. Вы для того только и посылали за мной?

-- Да -- для того.

-- Ему слѣдуетъ сообщить мнѣ подобную вѣсть -- не вамъ. Вы-то мнѣ что -- ничего ровно. Наговорили вы мнѣ все это теперь, имѣя въ виду одну себя -- отнюдь не его. Правда, что онъ не видается со мною; правда и то, что онъ не пишетъ ко мнѣ. Вы можете сказать ему отъ меня -- сама написать къ нему я не могу -- что онъ воленъ поступить какъ для него лучше. Но если вы ему скажете, что я не люблю его болѣе всего на свѣтѣ, то вы солжете. И если вы будете говорить, что онъ любитъ васъ болѣе меня, то вы также скажете ложь. Чувства его мнѣ извѣстны.

-- Однако, Люси...

-- Я ничего болѣе слушать не стану. Онъ воленъ поступить какъ хочетъ. Если деньги для него важнѣе любви и честности, пусть онъ женится на васъ. Я никогда не потревожу его; въ этомъ онъ можетъ быть увѣренъ. Что васъ касается, Лиззи, надѣюсь, мы ужъ никогда не увидимся.

Она не хотѣла сѣсть въ экипажъ госпожъ Юстэсъ и Карбункль, который ожидалъ ее у подъѣзда, и пѣшкомъ вернулась въ Брютонскую улицу. Люси не сомнѣвалась, что ея счастье разбито. Конечно она знала, какая лгунья Лиззи Юстэсъ, однако думала, что лгунья на этотъ разъ говорила правду. Лэди Фонъ не была лгуньей, однако лэди Фонъ говорила ей точь-въ-точь то же, что и Лиззи. И будь надобность въ доказательствахъ еще, развѣ поведеніе ея жениха не говорило ясно?

-- Все потому, что я бѣдна, сказала она себѣ:-- а что онъ меня любитъ, я вѣрно знаю!