Бриллианты Юстэсов

Глава LXXIII. ПОСЛѢДНІЙ ЖЕНИХЪ ЛИЗЗИ.

Свиданіе Лиззи съ стряпчимъ произошло въ среду послѣ полудня; по ея возвращеніи въ Гертфордскую улицу, ей подали записку отъ мистрисъ Карбункль.

"Я распорядилась такъ, чтобъ не обѣдать дома сегодня, и не вернусь ранѣе десяти. То же я сдѣлаю завтра и каждый день пока вы не уѣдете; а завтракать вы можете у себя. Разумѣется, вы исполните ваше намѣреніе выѣхать изъ дома въ понедѣльникъ. Послѣ того, что произошло, я предпочитаю не видаться съ вами.-- Д. К."

И это написала женщина, которая за нѣсколько дней назадъ заняла у нея сто-пятьдесятъ фунтовъ и въ настоящую минуту имѣла въ рукахъ на пятьдесятъ фунтовъ серебра, подареннаго Лучиндѣ! Очевидно, подарокъ слѣдовало возвратить, когда свадьба Лучинды была отложена, по выраженію газетъ. Лучинда въ это время уже выѣхала изъ дома, но Лиззи не сообщили, куда ее увезли. Она и не могла обратиться къ Лучиндѣ для возвращенія серебра -- надо сказать, что оно находилось въ ту пору въ рукахъ хозяина гостинницы въ Олбемарльской улицѣ, который удержалъ его въ видѣ небольшого обезпеченія того, что ему остались должны -- и вполнѣ была увѣрена, что напрасно потребовала бы отъ мистрисъ Карбункль какъ серебро, такъ и свой долгъ. Но все-таки она причинитъ досаду письмомъ и отвѣтитъ оскорбленіемъ на оскорбленіе. Итакъ, она написала прежней пріятельницѣ:

"Милостивая государыня,

"Конечно, я вовсе не желаю продолжать знакомство, въ которое была вовлечена обманчивою наружностью и во время котораго оказала почти нелѣпое радушіе людямъ, вовсе недостойнымъ моего снисхоженія. Вы съ вашею племянницей и вашимъ короткимъ другомъ, лордомъ Джорджемъ Карутерсомъ, да несчастнымъ молодымъ человѣкомъ, женихомъ вашей племянницы жили въ качествѣ гостей на всемъ готовомъ въ моемъ замкѣ нѣсколько мѣсяцевъ. Здѣсь въ домѣ я живу по праву вслѣдствіе заключеннаго условія, а такъ какъ я плачу болѣе, чѣмъ сколько приходилось бы на мою долю по справедливости изъ общихъ расходовъ, я буду жить здѣсь сколько мнѣ угодно и уѣду когда мнѣ вздумается.

"Между тѣмъ, какъ мы расходимся, безъ сомнѣнія, навсегда, я прошу немедленно возвратить одолженные вамъ мною сто-пятьдесятъ фунтовъ. Я вижу себя вынужденною настаивать и на возвращеніи серебра, приготовленнаго какъ свадебный подарокъ вашей племянницѣ. Чтобъ вы оставили его себѣ въ видѣ побочнаго дохода, не можетъ быть допущено ни на минуту, какъ удобно это ни казалось бы вамъ самимъ.

"Ваша и такъ далѣе

"Е. Юстэсъ."

Относительно требованія возвратить взятое или вообще оскорбленія Лиззи не могла бы подѣйствовать менѣе на мильный столбъ. Мистрисъ Карбункль была очень сильна духомъ и такъ давно боролась съ тягостями міра сего, что подобное бичеваніе словами для нея ровно ничего не значило. Она не обратила вниманія на записку, а такъ какъ она уже сговорилась съ управляющимъ дома съ условіемъ, что выѣдетъ въ понедѣльникъ -- что и сообщено было Лиззи слугами -- она не испугалась угрозы Лиззи остаться въ домѣ. Къ тому же еще она знала, что дѣлаются приготовленія къ поѣздкѣ въ Шотландію.

Лиззи вернулась отъ Кэмпердауна съ торжествомъ. Она и тогда еще торжествовала въ душѣ, когда писала къ мистрисъ Карбункль; но ея веселое расположеніе духа значительно пострадало отъ замѣтки, которую она прочла въ вечерней аристократической газетѣ того дня. Она всегда просматривала вечернюю аристократическую газету и усвоила себѣ такое убѣжденіе, что жизнь безъ нея немыслима. Однако, въ этотъ вечеръ она поссорилась съ пресловутымъ общественнымъ органомъ навсегда. Популярная и хорошо извѣщенная газета сообщала своимъ читателямъ, что юстэсовскіе брилліанты и проч. и проч. Словомъ, вся исторія была изложена и взаключеніе выражалась надежда, что такъ какъ публика съ самаго начала сильно интересовалась этимъ дѣломъ и глубоко сочувствовала лэди Юстэсъ по поводу потери ея брилліантовъ, то лэди Юстэсъ вѣроятно будетъ въ состояніи объяснить ту часть своего поведенія, которая въ настоящую минуту безспорно остается непонятною. Лиззи швырнула газету съ негодованіемъ, спрашивая себя, какое право имѣютъ газетные писаки соваться въ частныя дѣла такихъ лицъ, какъ она.

Въ этотъ вечеръ вопросъ объ отвѣтѣ лорду Фону былъ для нея на очереди и наиболѣе занималъ ее. Лордъ Фонъ долго писалъ свое письмо, и она имѣла право медлить отвѣтомъ сколько душѣ угодно; но для нея самой было лучше отвѣтить скорѣе. Она уже пробовала свои силы на двухъ отвѣтахъ и непремѣнно отправила бы утвердительный, еслибъ могла быть увѣрена, что послѣднія открытія не измѣнятъ рѣшенія лорда Фона. Онъ ясно и категорически заявлялъ, что женится, если она пожелаетъ. Она и намѣрена была пожелать послѣ всѣхъ треволненій въ послѣдніе шесть мѣсяцевъ. Но опять и то было несомнѣнно, что лордъ Фонъ возьметъ свое слово назадъ, какъ скоро услышитъ объ обстоятельствахъ, до того уже извѣстныхъ, что ихъ излагали въ газетахъ. Она рѣшила, что дастъ себѣ еще одну ночь на размышленіе.

Увы! эта ночь была лишнею ночью. На другое утро она лежала еще въ постели, когда ей подали письмо отъ лорда Фона, написанное въ клубѣ наканунѣ вечеромъ.

"Лордъ Фонъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе лэди Юстэсъ и проситъ ее снисходительно понять, что онъ совершенно отказывается отъ своего предложенія въ письмѣ отъ 28-го марта. Еслибъ лэди Юстэсъ сочла нужнымъ усомниться въ приличіи подобнаго рѣшенія со стороны лорда Фона, она лучше сдѣлаетъ, если предоставитъ обсудить этотъ вопросъ кому-нибудь изъ своихъ друзей, и лордъ Фонъ послѣдуетъ ея примѣру. Лордъ Фонъ считаетъ не лишнимъ заявить свою рѣшимость, ни при какихъ условіяхъ не имѣть личныхъ сношеній съ лэди Юстэсъ по этому поводу и -- насколько онъ можетъ судить въ настоящую пору -- по всякому другому".

Это письмо было жестокимъ для нея ударомъ, хотя она не сомнѣвалась, что лордъ Фонъ мгновенно ускользнетъ у нея изъ рукъ, какъ только исторія съ брилліантами сдѣлается извѣстна. Письмо это было для нея тяжкимъ ударомъ, хотя она сотни разъ увѣряла себя, что бракъ съ такимъ человѣкомъ, каковъ лордъ Фонъ, въ которомъ нѣтъ капли поэзіи, что такой бракъ сдѣлалъ бы ее невыразимо несчастною. Какой исходъ оставался бы для ея чувствъ въ подобномъ союзѣ? Вопросъ этотъ она задавала себѣ не разъ и никогда не была въ состояніи разрѣшить его. Зачѣмъ она не успѣла ранѣе отвѣтить Фону? Зачѣмъ не отвергла съ презрѣніемъ его вторичнаго сватовства, какъ онъ того заслуживалъ? Ахъ! въ этомъ-то и заключались все ея ея несчастье, вся ея вина.

Но когда Лиззи не могла сдѣлать того, чего желала, чтобъ другіе считали исполненнымъ ею, она тотчасъ придумывала способъ, какъ бы ей прикинуться, будто сдѣлала. Что она получила записку лорда Фона въ ту минуту, когда собиралась къ нему писать, было очень не удачно. Все она ему напишетъ и помѣтитъ письмо заднимъ числомъ. Вѣроятно, онъ не повѣритъ этому числу. Она и не ожидала, чтобъ кто-нибудь ей впредь сталъ вѣрить. Но ему придется прочесть, что она напишетъ, и такимъ образомъ она избѣгнетъ необходимости упоминать о его послѣднемъ письмѣ.

Ни одинъ изъ двухъ приготовленныхъ ею отвѣтовъ не соотвѣтствовалъ настоящему положенію дѣла и потому она написала третій. Прежнее письмо, въ которомъ она отвергала его предложеніе, было восхитительно дерзко по ея мнѣнію и намекъ на поваренка чрезвычайно удаченъ, еслибъ она отослала письмо тогда; теперь же требовалось что-нибудь посильнѣе -- и сильнѣйшее заключалось въ слѣдующемъ:

"Гертфордская улица, среда, 3-го апрѣля.

(Число, какъ замѣтитъ читатель, обозначало канунъ того дня, когда ей утромъ подали послѣднюю записку лорда Фона.)

"Милордъ,

"Цѣлую недѣлю я не отвѣчала на письмо, которое вы сдѣлали мнѣ честь написать, находя лучшимъ дать себѣ время на размышленіе въ такомъ важномъ вопросѣ. Въ этомъ я послѣдовала примѣру офиціальной осторожности вашего сіятельства.

"Кажется, я никогда не читывала письма лживѣе, трусливѣе и подлѣе того, которое вы оказались способны написать мнѣ.

"Когда мы были помолвлены, сознаюсь краснѣя, я не имѣла понятія о вашемъ характерѣ. Послѣ вы отвергли меня и запятнали мое доброе имя, просто потому, что узнавъ о моихъ врагахъ, струсили стать съ ними лицомъ къ лицу, и всячески искали средства уклониться отъ своего слова. Съ самаго начала и до конца все это олицетворенная трусость. Ваше поведеніе со мною одно продолжительное, ничѣмъ не оправдываемое оскорбленіе, тщательно обдуманное, изъ страха, какъ бы не наткнуться на хлопоты. Такой неслыханной подлости никто не встрѣчалъ ни въ романахъ, ли въ дѣйствительной жизни.

"И теперь вы опять предлагаете мнѣ свою руку -- потому что опять струсили. Не чуть ли вы боитесь, что васъ поколотятъ, если вы откажетесь отъ своего слова, и вами руководитъ то чувство, что друзья мои не могутъ отколотить васъ, когда вы изъявите готовность жениться. Не бойтесь. Ничто на свѣтѣ не заставитъ меня быть вашею женою. А еслибъ кто изъ моихъ друзей взглянулъ на васъ съ такимъ видомъ, какъ-будто хочетъ проучить, только покажите ему это мое письмо и поясните, что я отказалась быть вашею женою, а не вы отказались сдѣлаться моимъ мужемъ.

"Е. Юстэсъ."

Лиззи отправила это письмо, находя, что ничего не можетъ прибавить къ его дерзости, сколько бы ни сидѣла надъ нимъ. Ей казалось, когда она перечитывала его въ пятый разъ, что оно имѣло видъ, будто написано до полученія послѣдней его записки и потому взбѣситъ лорда Фона тѣмъ болѣе.

Это было послѣднею недѣлею ея пребыванія въ городѣ, а тамъ ей предстояло схоронить себя въ Портрэ, гдѣ все ея общество будетъ составлять вѣрная Мэкнёльти, остававшаяся въ Шотландіи въ послѣдніе три мѣсяца, какъ старшая няня маленькаго наслѣдника. Въ пятницу Лиззи предстояло отправиться въ судъ, дать свое показаніе, по поводу чего ей уже была прислана какая-то отвратительная бумажонка; но Фрэнкъ будетъ сопровождать ее. Она отдѣлалась такъ легко въ другихъ случаяхъ, что теперь почти вовсе не испытывала страха. Она и не умѣла вполнѣ уяснить себѣ, почему ей надо быть осужденной на изгнаніе, и много думала объ этомъ. Она сдалась на совѣтъ Фрэнка, когда впервые стала опасаться, что не совладаетъ съ своими затрудненіями. Теперь затрудненія понемногу отстранялись; что-жъ касается Фрэнка -- чѣмъ былъ онъ для нея, чтобъ она его слушала? Тѣмъ не менѣе сундуки и чемоданы ея были уложены и она узнала, что ей надо ѣхать. Онъ будетъ сопровождать ее въ этомъ путешествіи и ей представится еще одинъ благопріятный случай относительно его.

Пока она обдумывала все это, доложили о приходѣ Эмиліуса. Въ своемъ одиночествѣ она была рада всякому посѣтителю и знала, что Эмиліусъ по-крайней-мѣрѣ будетъ съ нею вѣжливъ. Едва онъ успѣлъ сѣсть, какъ заговорилъ о несчастьѣ, что не состоялся предполагаемый бракъ, и намекнулъ тихимъ, едва слышнымъ голосомъ, что во всемъ этомъ дѣлѣ съ самаго начала было что-то не обѣщающее хорошаго. Онъ съ своей стороны всегда опасался, чтобъ союзъ, открыто основанный на однихъ "меркантильныхъ" интересахъ -- онъ заявилъ въ скобкахъ, что слово меркантильный передавало его мысль ближе всякаго другого -- не могъ вести къ супружескому счастью.

-- Мы всѣ знаемъ, говорилъ онъ:-- что нашъ добрый другъ мистрисъ Карбункль имѣла свои собственные виды, совершенно отдѣльные отъ благополучія ея племянницы. Я питаю величайшее уваженіе къ мистрисъ Карбункль -- могу сказать, благоговѣніе -- но нельзя въ продолжительномъ и близкомъ знакомствѣ съ нею не видѣть, что она -- корыстолюбива.

-- И очень.

-- Вы также замѣтили? Правда, она очень корыстолюбива и это набрасываетъ тѣнь на ея характеръ, который въ другихъ отношеніяхъ такъ плѣнителенъ.

-- Она самая дерзкая, неблагодарная женщина, какую мнѣ приходилось знать! воскликнула Лиззи съ гнѣвомъ.

Эмиліусъ широко раскрылъ глаза, но не возражалъ.

-- Такъ какъ вы упомянули про нее, мистеръ Эмиліусъ, то я вамъ все скажу. Чего я не дѣлала для этой женщины! Вы знаете, какъ я принимала ее у себя въ Шотландіи.

-- Съ роскошнымъ гостепріимствомъ, замѣтилъ Эмиліусъ.

-- Разумѣется, она не платила ни за что у меня въ Портрэ.

-- Само собою.

Мысль о платѣ за то, что съѣдено или выпито въ домѣ пріятеля, была въ высшей степени непріятна пастору.

-- А здѣсь я платила за все. То-есть, мы условились на счетъ общихъ расходовъ съ большою выгодою для нея. Кромѣ того она заняла у меня много денегъ.

-- Я нисколько этому не удивляюсь, вставилъ свое слово Эмиліусъ.

-- А когда эта несчастная дѣвушка, ея племянница, должна была выйти за бѣднягу сэр-Грифина Тьюита, я подарила ей цѣлый серебряный сервизъ.

-- Какая удивительная щедрость!

-- И повѣрите ли, она воспользовалась всѣмъ для своихъ собственныхъ низкихъ цѣлей! Какъ вы думаете, что она сдѣлала?

-- Любезная лэди Юстэсъ, едва-ли что-нибудь удивитъ меня.

Лиззи вдругъ затруднилась, какъ ей, не коснувшись своихъ собственныхъ непріятностей относительно воровства, передать, что мистрисъ Карбункль выгоняетъ ее изъ дома.

-- Она объявила мнѣ, продолжала она: -- чтобъ я убиралась отсюда немедленно. Но я полагаю, что она задолжала до такой степени, что не можетъ долѣе оставаться въ этомъ домѣ.

-- Я знаю, что она много должна, лэди Юстэсъ.

-- Все-же она могла бы оказать мнѣ вѣжливость. А вмѣсто того она обошлась со мною дерзко до крайности. И почему, какъ бы вы думали? Потому что я не позволила ей ѣхать съ бѣдною сумасшедшею дѣвушкою въ Портрэ.

-- Неужели она просила васъ объ этомъ?

-- Я вамъ говорю!

-- Въ жизнь не слыхивалъ о подобномъ безстыдствѣ, сказалъ Эмиліусъ, опять широко раскрывъ глаза и покачивая головой.

-- Она желала, чтобъ я пригласила ихъ обѣихъ къ себѣ въ Портрэ на... на... разумѣется, это было бы почти навсегда. Право не знаю, какъ я потомъ избавилась бы отъ нихъ. А бѣдная дѣвушка, знаете ли, помѣшана -- совсѣмъ помѣшана. Она не могла оправиться послѣ того утра. О! что я вынесла съ этимъ несчастнымъ бракомъ отъ жестокаго, варварскаго упорства мистрисъ Карбункль! Вы представить себѣ не можете, мистеръ Эмиліусъ, какія сцены происходили здѣсь въ этотъ послѣдній мѣсяцъ. Ничего не можетъ быть ужаснѣе. Ни за какія блага въ свѣтѣ не согласилась бы я пройти чрезъ все это опять. Я просто больна отъ этого и должна ѣхать въ Шотландію поправить здоровье.

-- До меня дошло, что вы уѣзжаете, и я желалъ сказать вамъ -- слова два наединѣ предъ вашимъ отъѣздомъ.

Эмиліусъ долго обдумывалъ, что ему говорить при этомъ свиданіи, и приготовился къ нему съ величайшимъ тщаніемъ. Онъ зналъ довольно подробно исторію ожерелья отъ мистрисъ Карбункль, которая услышала ее, какъ вѣроятно помнитъ читатель, отъ лорда Джорджа. Онъ зналъ о помолвкѣ съ лордомъ Фономъ и также о дружескихъ отношеніяхъ, возникшихъ было между Лиззи и лордомъ Джорджемъ. Эмиліусъ былъ бдителенъ, терпѣливъ, не пренебрегалъ ничѣмъ и наконецъ сталъ надѣяться. Когда онъ услыхалъ, что его возлюбленная ѣдетъ въ Шотландію, онъ сказалъ себѣ, что хорошо бы отважиться на рѣшительный шагъ до ея отъѣзда. Что-жъ касалось поѣздки въ Айрширъ, то это сущіе пустяки для человѣка влюбленнаго какъ Эмиліусъ; онъ нисколько не затруднился бы явиться въ замокъ безъ приглашенія. Каковы ни были его недостатки, храбрости довести подобное дѣло до благополучнаго конца у него хватило бы съ избыткомъ. Насколько смѣлость и отвага могутъ быть человѣку полезны, онъ былъ хорошо вооруженъ. У него достало бы духу сдѣлать предложеніе герцогинѣ съ доходомъ въ десять разъ больше, чѣмъ у Лиззи, и голосъ его не дрогнулъ бы, краска смущенія не выступила бы на лицѣ. Онъ долго вдумывался въ вопросъ, какъ бы ему вѣрнѣе побѣдить ее, намекомъ ли на ея провинности относительно брилліантовъ, или дѣлая видъ будто находится въ совершенномъ невѣдѣніи. Наконецъ онъ рѣшилъ, что успѣхъ вѣроятнѣе при смѣломъ заявленіи истины.

"Я знаю, какъ страшно вамъ нужна опора, чтобъ вынести всѣ эти невзгоды, и знаю также, что всѣ ваши знатные обожатели будутъ уклоняться отъ васъ изъ-за того, что вы сдѣлали; итакъ лучше, если вы примите мою руку. Согласитесь и я поддержку васъ, несмотря ни на что. А если откажете, то я помогу раздавить васъ."

Таковы были доводы, которые Эмиліусъ рѣшился пустить въ ходъ, и облечь ихъ онъ хотѣлъ въ такую же форму -- разумѣется, съ небольшими измѣненіями. Онъ приступалъ теперь къ своему дѣлу съ твердымъ намѣреніемъ не щадить силъ для достиженія успѣха. Заявивъ о своемъ желаніи переговорить съ Лиззи глазъ-на-глазъ, Эмиліусъ придвинулъ стулъ и наклонился къ ней впередъ, засунувъ свои сложенныя руки между сжатыхъ колѣнъ. Онъ былъ смуглъ, довольно хорошо сложенъ, носъ имѣлъ горбатый и густые, жирные волосы; вообще онъ могъ бы казаться довольно красивымъ въ глазахъ нѣкоторыхъ женщинъ, еслибъ въ одномъ его глазу не было чего-то страннаго, точно будто онъ косъ. Когда онъ проповѣдывалъ, это было незамѣтно, но въ обыкновенной и дружеской бесѣдѣ производило впечатлѣніе непріятное.

-- Въ-самомъ-дѣлѣ? сказала Лиззи съ прекрасно разыграннымъ изумленіемъ.

Она уже стала размышлять, не годится ли, взявъ все въ соображеніе, и мистеръ Эмиліусъ?

-- Точно такъ, лэди Юстэсъ. Мы съ вами знаемъ другъ друга уже много мѣсяцевъ и мнѣ доставило самое искреннее удовольствіе это знакомство -- не позволите ли вы сказать, дружба, возникшая между нами?

Лиззи не запретила употребленія пріятнаго слова и только слегка наклонила голову.

-- Полагаю, какъ человѣкъ преданный и духовное лицо, я не могу быть обвиненъ въ нескромномъ вмѣшательствѣ въ частныя дѣла, когда скажу, что случайно до меня дошли всѣ подробности двухъ покражъ, которыми васъ такъ жестоко преслѣдовали.

Э! да онъ явился по поводу брилліантовъ, а не предложеніе дѣлать! Лиззи подняла брови и едва замѣтно наклонила голову.

-- Не знаю, насколько друзья ваши или публика осуждаютъ васъ, но...

-- Мои друзья меня вовсе не осуждаютъ, милостивый государь.

-- Я очень радъ это слышать.

-- Никто не осмѣливался осуждать меня, кромѣ безстыдной женщины, которая ищетъ предлога не заплатить мнѣ того, что должна.

-- Я въ восхищеніи. Итакъ, я намѣревался высказать вамъ, что хотя вы и нарушили букву закона и подлежите судебному преслѣдованію, которое можетъ быть непріятно...

-- Я не подлежу рѣшительно ничему непріятному, мистеръ Эмиліусъ.

-- Вы меня очень успокоиваете. Я собирался выразить мнѣніе, такъ какъ слышалъ, что въ свѣтѣ есть люди, которые осмѣливаются обвинять васъ въ... въ ложной присягѣ...

-- Никто не осмѣливался обвинять меня въ чемъ-либо. Съ какой стати приходите вы ко мнѣ говорить подобныя вещи?

-- Ахъ, лэди Юстэсъ! Мною руководитъ то, что эти клеветы говорятся открыто за вашей спиной.

-- Кто говорить ихъ? Мистрисъ Карбункль и лордъ Джорджъ Карутерсъ -- мои враги?

Эмиліусъ чувствовалъ, что не подвигается впередъ.

-- Я только хотѣлъ вамъ сказать, какъ я смотрю на вопросъ. Взглянувъ на него съ точки зрѣнія духовнаго лица, я нахожу, что вы были правы въ тѣхъ мѣрахъ, какія приняли для огражденія своей собственности, на которую злоумышленники намѣревались запустить лапу.

-- Разумѣется, я была права.

-- Вамъ лучше знать, лэди Юстэсъ, могу ли я оказать вамъ помощь въ чемъ-нибудь.

-- Ни въ какой помощи я не нуждаюсь, мистеръ Эмиліусъ, благодарю.

-- Мнѣ сообщили, что тѣ, которые съ сердечною преданностью должны бы поддерживать васъ въ это время, можно сказать, скорби, бросили васъ съ холодною эгоистичностью.

-- Да никакой скорби нѣтъ и никто меня не бросалъ.

-- Мнѣ говорили, что лордъ Фонъ...

-- Лордъ Фонъ идіотъ.

-- Безъ сомнѣнія.

-- И я бросила его. Сегодня утромъ я отвѣтила на его убѣдительное письмо возобновить нашу помолвку, что объ этомъ не можетъ быть рѣчи. Я презираю лорда Фона, а сердце своего я никогда не отдамъ тому, кто не имѣетъ моего уваженія.

-- Это возвышенный взглядъ, лэди Юстэсъ, которому я вполнѣ сочувствую. Теперь же позвольте мнѣ приступить къ настоящей цѣли моего сегодняшняго посѣщенія, сладостной цѣли моего прихода въ это утро. Предварительно однако увѣривъ васъ, что я не предложилъ бы вамъ своего сердца, еслибъ съ сердцемъ вмѣстѣ не было сопряжено совершеннѣйшее уваженіе, когда-либо питаемое мужчиною къ женщинѣ.

Эмиліусъ счелъ нужнымъ прямо приступить къ дѣлу, когда лэди Юстэсъ не позволила ему дойти до него окольнымъ путемъ, какъ онъ намѣревался. Все-таки онъ полагалъ, что сказанное имъ не останется безъ дѣйствія, такъ какъ онъ ни минуты не вѣрилъ ея увѣреніямъ на счетъ друзей и отсутствія скорби. Она только бодрѣе выносила всѣ эти невзгоды, чѣмъ онъ ожидалъ, а потому заставила его измѣнить планъ атаки. Не теряя времени онъ воспользовался первымъ удобнымъ случаемъ.

-- Что вы хотите сказать, мистеръ Эмиліусъ?

-- То, что повергаю къ вашимъ ногамъ мое сердце, руку, счастье, званіе и карьеру. Я рѣшаюсь сказать про себя, что однимъ краснорѣчіемъ и собственнымъ умомъ завоевалъ себѣ значительное положеніе въ этой кишащей народомъ столицѣ. Я понимаю, лэди Юстэсъ, какъ высоко вы стоите. Вашу плѣнительную красоту я сознаю -- увы! всею душою. Мнѣ сказали, что вы богаты. Но и я, дерзающій выступить въ качествѣ искателя вашей руки, и я не ничтоженъ въ этомъ мірѣ. Кровь, которая течетъ въ моихъ жилахъ, не менѣе знаменита, чѣмъ ваша, я потомокъ знатнаго и древняго рода въ моей отчизнѣ. Званіе, избранное мною, самое возвышенное, которое когда-либо воодушевляло благороднымъ честолюбіемъ человѣческое сердце. Мнѣ едва минуло тридцать-два года и я уже извѣстенъ какъ величайшій проповѣдникъ моего времени, хотя проповѣдую не на родномъ языкѣ. Ваша палата пэровъ была бы мнѣ открыта какъ духовному лицу, еслибъ я снизошелъ на условія, предлагаемыя мнѣ тѣми, кто нуждается въ моемъ содѣйствіи. Я двигаю массами. Я трогаю сердца. Въ этомъ громадномъ скопищѣ народа, которое вы называете Лондономъ, я могу избрать себѣ кружокъ людей близкихъ среди самыхъ высокопоставленныхъ лицъ въ этой странѣ. Лэди Юстэсъ, не согласитесь ли вы раздѣлить мою карьеру и мою судьбу? Я прошу вашей руки, потому что вы единственная женщина, къ которой сердце мое снизошло, которую я полюбилъ.

Человѣкъ этотъ былъ противный, сальный, лживый, косой, жидъ-перекрещенецъ, обманщикъ, сорока лѣтъ слишкомъ, котораго величайшій успѣхъ въ свѣтѣ состоялъ въ доставленномъ ему чрезъ посредство мистрисъ Карбункль доступѣ въ замокъ Портрэ. Къ епископской митрѣ онъ былъ такъ же близокъ, какъ великій человѣкъ прошлаго поколѣнія, депутатъ Шепгердъ. Къ такому существу можно было питать одно отвращеніе -- онъ быль гнусно саленъ, лгунъ и обманщикъ, новъ немъ проглядывало нѣкоторое мужество. Онъ не боялся этой женщины, и говоря за себя, онъ держалъ высоко голову. Онъ изучилъ свою рѣчь и зналъ, какъ слѣдовало произнести каждое слово. Онъ не краснѣлъ, не запинался и не раболѣпствовалъ. Весьма вѣроятно, онъ никогда не слыхивалъ о своемъ дѣдѣ или бабкѣ, однако говорилъ о своихъ благородныхъ предкахъ такимъ тономъ, что заставилъ Лиззи повѣрить ему. Онъ почти убѣдилъ ее и въ томъ, что признанъ всѣмъ міромъ какъ величайшій проповѣдникъ своего времени. Пока онъ говорилъ свою рѣчь, она почти плѣнилась его косымъ глазомъ. Его сальная и гнусная фигура нравилась ей безспорно. Предполагая, какъ и было естественно, что многое изъ сказаннаго имъ неправда, ей и ложь эта понравилась. Въ немъ вообще былъ оттѣнокъ поэзіи, а поэзія, думала она, несовмѣстна съ пошлою правдивостью. Мужчина, чтобъ вполнѣ быть мужчиной въ ея глазахъ, долженъ умѣть побожиться, что всѣ его гуси настоящіе лебеди и что онъ считаетъ ихъ десятками, хоть бы ему не принадлежало на самомъ дѣлѣ и перышка отъ гусинаго крыла. Ей понравилась его смѣлость; наконецъ, въ своемъ объясненіи онъ не побоялся открыто высказаться насчетъ своихъ чувствъ. Тѣмъ не менѣе онъ былъ только пасторъ Эмиліусъ, и она знала, что его доходъ далеко не роскошенъ. Хотя она восхищалась его обращеніемъ и разговоромъ, она знала очень хорошо, что онъ гонится за ея деньгами. Съ той минуты, какъ Лиззи уяснила себѣ его цѣль, она твердо рѣшилась не быть его женою, пока сохранится малѣйшая надежда завладѣть Фрэнкомъ Грейстокомъ.

-- Мнѣ говорили, мистеръ Эмиліусъ, что вы женаты.

-- Это сущая ложь, лэди Юстэсъ. Изъ одного состраданія я пріютилъ отдаленную родственницу. Въ то время я находился въ чужой странѣ и злословіе коснулось моего образа жизни. Не жалуясь, я отослалъ обратно родственницу на ея родину. Помогать ей изъ состраданія я могъ точно такъ же тамъ, какъ и здѣсь.

-- Стало быть, вы содержите ее?

Эмиліусъ помолчалъ съ минуту. Опасно было бы сказать, что на немъ лежитъ подобная обуза.

-- Я помогалъ ей, пока она не нашла себѣ собственнаго дома, сдѣлавшись женой честнаго человѣка.

-- О! въ-самомъ-дѣдѣ? Я рада слышать это.

-- А теперь, лэди Юстэсъ, могу ли я надѣяться на благопріятный отвѣтъ?

Лиззи отвѣтила такою же длинною и почти такою же ловкою рѣчью, какъ была его собственная. Сердце ея вынесло въ послѣднее время много испытаній. Она лишилась лучшаго изъ мужей, какого когда-либо боготворила жена. Она подумала было для своего ребенка, хотя не могла теперь пояснить, въ какихъ именно видахъ, о вступленіи во второй бракъ съ человѣкомъ высокаго званія, который однако оказался недостойнымъ ея. Она отступилась отъ него -- съ великолѣпнымъ выраженіемъ презрѣнія -- Лиззи представила въ лицахъ, какъ она отступилась -- и не желала болѣе думать ни о какомъ бракѣ. Выслушавъ ее, Эмиліусъ отвѣсилъ низкій поклонъ, и наружная дверь еще не закрылась за нимъ, какъ онъ соображалъ, сколько ему будетъ стоить поѣздка въ Шотландію.