Ключ на 14

Сюжет главы 14 «Слава петуху!» вроде бы на первый взгляд про­ст, особен­но по сравнению с перипетиями предыдущих двух глав. Однако это не упрощает задачу выяв­ления главной идеи, скры­той за сим­волом числа 14. Вообще-то счита­ется, что подлин­ным зна­чением всех этих старших чисел последними владели аж тамплиеры, пострадав­шие в пятницу, 13-го в неза­памятном 1308 году. (Но это тоже вряд ли, больше смахивает на «пи­ар».) Поэтому, если уж Автор решил помочь рас­крыть нам эту тайну, про­ил­люстрировав её художе­ствен­ными образами, то он не стал бы усложнять и без того сложную задачу лишними отвлека­ющими деталями.

По крайней мере, один ключ к воз­можному зна­чению 14 у нас точно есть, поско­льку этот сим­вол является сум­мой 4+10. Как и предыдущие три чис­лен­ных сим­вола, 14 означает обратную сторону сим­вола 4, которая про­является при соприкосновении чистой идеи с подлун­ной дей­ст­вите­ль­ностью. Четвёрка и её графи­ческий аналог крест – это идея экспансии в про­стран­стве, рас­ходящейся на все четыре стороны. Соответ­ствен­но, обратной стороной идеи неограничен­ного рас­пространения явля­ется ограничен­ность, сдержан­ность, умерен­ность.

Всякая идея, созрев­шая в идеа­льном виде внутри роди­тель­ской традиции, при соприкос­но­ве­нии с реа­льностью испытывает сопротивление раз­нородной среды, раз­личное при движении в раз­ных направ­лениях. Это сопротивление среды неиз­бежно ведёт к открытому надлому, рас­колу со­общества идеи, формиро­ванию враждующих фракций. Соб­ствен­но, эта ситуация конфликта обри­со­вана Авто­ром в ис­следуемой нами главе в виде конфликта трёх субъектов – основного движения (Римский), его внутрен­него врага (Варенухи) и внешнего врага (Гел­лы). Попытка Римского двинуться с места встре­чает реакцию быв­шего союзника, которому помогают чуждые внешние силы.

Мы уже один раз касались содержания 14 главы при толко­вании всех глав про Варьете как предсказания канвы и основных деталей полити­ческого театра начала 1990-х. Это истолко­вание ещё послужит нам ил­люстрацией к обобщён­ному описанию 14 стадии Надлома любой Идеи. В том числе идеи рыночно-демократи­ческой Реставрации, которая была главным содержа­нием периода конца 1990-х – начала 2000-х. Законо­мерно и очень скоро в рядах оп­позиции оказались радика­л-демократы (Варенуха), помогавшие ново­й власти утвердиться в кремлёв­ских кабинетах. Абстрактные демо­кра­ти­ческие и рыночные идеи без реа­льной связи с жизнью отражает полуживой образ вампира без тени. С другого фланга новую власть атакует «свободная прес­са», которая является инструментом внешних сил, филиалом глоба­льных СМИ, трактующих рыночно-демократи­ческие идеи иначе, но тоже в отрыве от местной почвы. Основное движение, сама «рыночно-демократи­ческая» власть тоже почти теряет связь с исходной идеей, приобретает реакцион­ные черты, руко­вод­ствуясь уже исключи­те­льно инстинктом самосохранения. Даже увернув­шись от преследо­вания, этот «мэйнстрим» падает даже в своих соб­ствен­ных глазах, скатыва­ется вниз с высоких ступеней идеалов, и пыта­ется найти убежище под щитом репрес­сивных органов.

Точно такую же фазу раз­вития про­ходят любые Идеи, то­лько освободив­шиеся от заботливой опеки «старых режимов». Эта же метаморфоза про­изошла с идеей социализма, как то­лько она оказа­лась у власти на «одной шестой суши». С одной стороны – социалисти­ческая оп­позиция внутри са­мой революцион­ной страны. Всевозможные «белые», «зелёные» и про­чие мятежники были, как пра­вило, «социалистами». С другого фланга подбира­ются раз­ных оттенков вос­точно-европейские наци­о­налисты с соци­а­льным уклоном или социалисты с национа­льным, что без раз­ницы. Все эти петлюры, пилсудские и так далее по всем западным и юго-западным рубежам. Так что большевист­ской власти пришлось прятаться за чекист­ский «щит и меч».

Так что, похоже, создан­ный Булгаковым образ периода раз­вития от полуночи до первых пе­тухов является вполне универса­льным. Его можно применить даже к нашим любимым ново­заветным парал­лелям. Имен­но сейчас будет уместным обсудить судьбу и зна­чение той самой библейской сим­волики, включая чис­лен­ную, которой вос­пользовался Булгаков для ново­го, более свежего изложения связан­ных с этой сим­воликой идей. Почему соб­ствен­но, эта сим­волика и сами эти идеи, скрытые в ново­заветных притчах и откро­вениях, оказались забытыми, непонятыми, нужда­ющимися в новом открытии и новом истолко­вании? В том числе и потому, что после 13-й стадии раз­вития неиз­бежно наступает 14-я. Идея, овладевшая мас­сами, неминуемо оказыва­ется в состоянии рас­кола и кон­ку­рен­ции трёх раз­нонаправ­лен­ных движений. Основное движение опира­ется на «здравый смысл», на бук­ва­льное про­чтение трудов основоположников, чтобы быть ближе к народу и опере­ться на него.

Однако в том-то и дело, что любая Идея в начале своего «движения в мас­сы» суще­ствен­но опира­ется на сим­волику, зна­чение которой не могут до конца рас­крыть сами основоположники, хотя бы и в силу отсут­ствия в языке более точных понятий, позволяющих говорить без притч. В этом нам честно признаётся, например, сам апостол Павел: «Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом. Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте про­столюдина как скажет: "аминь" при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь» /1Кор 14, 15-16/.

Однако среди последо­вателей ново­й Идеи обяза­те­льно находятся такие, кто берёт язык не по­нятых до конца сим­волов, отрывает их от живой Идеи и начинает строить форма­льную схему. Такая систематизация сим­волики поначалу позволяет лучше понять тексты основоположников, если бы то­лько в результате сами идеи не подменялись форма­льной схемой. Сим­волы нужны для ил­люс­т­рации живых идей, то есть открытых моделей реа­ль­ности. Но форма­льная манипуляция сим­волами как зна­ками не создаёт новых и не раз­вивает суще­ствующих идей. Имен­но поэтому александрийские гно­стики, с одной стороны, внесли свой вклад в толко­вание библейских сим­волов, но в итоге своей дея­те­льности скорее скомпрометировали увле­чение сим­воликой. Оторвав­шись от живой христи­ан­ской идеи, гно­с­тики оказались нево­льными союзниками всевозможных гермети­ческих школ и иных мод­ных религий, для которых широкое христианское движение и связан­ные с ними споры стали ново­й почвой. В этих условиях христианский «мэйнстрим», неспособный самостоя­те­льно про­тиво­стоять напору раз­руши­тельных движений, вынужден искать опору и защиту в лице государ­ства, которое в силу идейного кризиса отвечает вынужден­ной взаим­ностью.

Можно привести более совре­мен­ный пример такого же надлома и рас­щеп­ления Идеи молодого эмпири­ческого учения – аналити­ческой психо­логии Юнга. С одной стороны, на базе сим­волики Юнга – введен­ных им интуитив­ных понятий образовалась формалисти­ческая научная школа «соционики». Эта школа, как и лучшие из гностиков в своё время, внесла свой вклад в раз­витие эмпири­ческого учения – но лишь в той части, которая не выходит за границы первонача­льных юнгианских идей. Попытка же рас­пространить оторван­ную от изнача­льного учения форма­льную схему ведёт к его дис­кредитации. А с другой стороны, есть доста­точно много фрейдист­ских школ, которые использовали авторитет Юнга и раз­витую им систему понятий для соб­ствен­ной экспансии. Соб­ствен­но, этот при­мер ещё раз подтверждает необ­ходимость умерен­ности и сдержан­ности, когда любая новая Идея на­чинает воплощаться на практике, в реа­льной жизни.

Пожалуй, этим можно было бы ограничиться при истолко­вании 14 главы Романа. Добавим лишь, что оба участника диалога – Римский и Варенуха, несут в своих именах некую дополни­тельную сим­волику, зна­чение которой про­ясняется в контексте нашего истолко­вания. Римский уж бо­льно хо­рошо рифму­ется с «папой», офици­озным христиан­ством. А Варенуха, между про­чим, это мы как-то упустили из виду в про­шлый раз, очень даже рифму­ется с ершалаимским Вар-равваном. Это соответ­ствие вытекает из более глубокой парал­лели между судьбами мастера и Иешуа, которую мы ещё об­судим по поводу 24 главы «Извле­чение мастера», где основой сим­волики тоже будет число 4. Там Воланд, которому, как мы помним, в ершалаимских главах сопоставлен Пилат, утвердит приговор мастеру – мнимое отравление в исполнении Азазелло. Но одновре­мен­но он отпустит на свободу Варенуху так же, как Пилат отпустил Вар-раввана.

Парал­лель доста­точно ясная, и в контексте 14 главы может быть истолкована как свиде­тель­ст­во универса­ль­ности нашей историо­софской модели. Рядом с каждым основоположником есть свой первый «римский папа» как апостол Пётр. И есть свой Вар-равван – то есть форма­льный, внешне по­хожий, но ложный аналог. Ведь имя «Варавва» из канони­ческого Евангелия тоже означает «Сын От­ца», а сам раз­бойник был одним из многих ершалаимских кандидатов в «мес­сии». И что харак­терно – эта внешняя форма без содержания была роднее для фарисеев и Синедриона. В связи с этим отк­ры­ти­ем можно также вернуться к моменту, соответ­ствующему половине октября в рас­сказе Мастера. Дело в том, что в середине 10 главы про­исходит как раз арест Варенухи. Однако и в парал­ле­льном сюжете ершалаимской Пятницы судьбы Иешуа и Вар-раввана связаны незримой нитью.

И ещё одна тонкая линия, связан­ная с образом Варенухи из 14 главы. Эта полуживая альтер­на­тива помертвев­шему Римскому, как известно, не отбрасывала тени. Этот небольшой факт нам ещё пригодится, когда мы будем подробно обсуждать спор между Воландом и Левием. Согласитесь, что этот наглядный пример имеет таки зна­чение в свете спора о необ­ходимости теней.

Однако почему мы всё время говорим о трёх альтернативах, трёх движениях? Ведь сим­волика четвёрки предпо­лагает четыре стороны света, четыре направ­ления. И куда же на 14 стадии делась са­ма раз­вива­ющаяся Идея? Ведь все три персонажа 14 главы, все три движения в «подлун­ном мире» оказыва­ются на поверку ложными, вернее – очень ограничен­ными. Ответ на этот вопрос дан в конце предыдущей главы: «И раньше чем Иван опомнился, закрылась решетка с тихим зво­ном, и гость скрылся». Скрылся на балконе, то есть в «кол­лектив­ном бес­созна­те­льном», которое имеет доступ ко всем оста­льным частям, ко всем четырём «палатам». Так что Мастер ещё я­вится Иванушке во сне и рас­скажет ему ершалаимскую 16 главу про Казнь. Но сначала нам придётся поколдо­вать над числом 15 и рас­толко­вать дурной сон Никанора Ивановича.

Загрузка...