Справочные мате­риалы

В чём смысл дополни­те­льной главы без номера под именем «Эпилог»? На этот счёт есть сразу неско­лько соображений. Во-первых, с помощью нехитрого трюка книга, имеющая всего 32 главы-стадии, маскиру­ется под желательное заказчику соответ­ствие масонской иерархии из 33 степеней. Причину маскировки мы уже знаем, а её смысл – в скрытом отрицании внешнего сопостав­ления.

Во-вторых, мерца­ющее число глав не то 32, не то 33 может быть соотнесено с числом букв в совре­мен­ном рус­ском алфавите. Вообще их 33, но две из них, как и в древнееврейском алфавите, имеют одинаковое написание, не считая точек над «ё». Это ещё один указатель, который помог нам связать 13 главу с буквой М, найти ключ к сим­волике чисел и обна­ружить три больших ряда, сопоста­в­ив число букв в древнееврейском и рус­ском алфавите.

В-третьих, наличие лишней главы соответ­ствует правилу разделения сюжетной линии на пос­ледней стадии каждого большого ряда. При этом в финале Романа про­исходит полное раз­деление на 32 главу, содержащую то­лько сим­волику духовного мира, и на главу без числовой сим­волики, вообще не содержащую скрытых идей.

В-четвёртых, воз­вращение в эпилоге на грешную землю сообщает нам, что конец времени имеет то­лько духовный смысл, даже самые кардина­льные изменения в духовном мире, во внутрен­нем космосе не отменяют обыден­ного те­чения жизни на земле.

Наконец, эпилог совер­шен­но необ­ходим Автору, чтобы уравновесить пафос небесных образов уже не сатирой, а юмористи­ческим описа­нием посюсторон­ней суеты. Про­сто нужно завершить остав­шиеся внешние концы сюжетных линий. Однако эти декорации не несут сим­воли­ческого смысла. По­этому нельзя, в част­ности, связы­вать судьбу ново­й науки с про­долже­нием в эпилоге рас­сказа о про­фес­соре Понырёве. Хотя любая традиция включает ритуальное повторение событий мистерии.

Тем не менее, содержание эпилога имеет отно­шение к сим­волике основного текста Романа так же, как справочный указа­тель в конце обычной книги. Например, маршрут ежегодной майской про­гулки Ивана позволил обна­ружить точный адрес готи­ческого особняка на Спиридоновке. Этим указа­телем всё и ограничивается. Это ведь должно что-то означать, если даже после истолко­вания всех трид­цати двух глав чтение эпилога не вызывает никаких интуитив­ных ощу­щений, обычно указы­ва­ю­щих на скрытый смысл. Так что эпилог может, наверное, служить ещё и оселком для про­верки инту­иции толко­вателей: если кто-то берётся сим­воли­чески толко­вать эпилог, значит нужно насторо­жить­ся, а есть ли смысл в таком экзегете.

Поэтому мы лучше, чем зависать без толку над текстом эпилога, пере­читаем лишний раз нача­льные главы Романа. Теперь за нашими плечами успешный опыт сквозного истолко­вания, наверняка сможем заметить что-то, что в начале пути могло ускользнуть от нашего внимания. Например, ясно, что вре­мен­ная будочка «Пиво и воды» в самом начале ал­леи в первой главе имеет сим­метричную ан­титезу в виде вечного дома в конце пути двух заглавных героев. Неживая «абрикосовая» контрасти­рует с чистой водой про­зрачного ручья и так далее. Первое появление клетчатого Фагота вслед­ствие употреб­ления неживой воды тоже имеет сим­метричный аналог в виде последнего упоминания Фауста при про­щании с Воландом. И так далее.

Нет, пожалуй, не будем лишать читателей воз­мож­ности самим найти все подобные сопостав­ления и взглянуть свежим взглядом на скрытый в глубине Романа лабиринт идей. Свою задачу мы выполнили – нашли ключи и составили краткий путеводи­тель по этому лабиринту. Теперь у каждого есть воз­мож­ность вдоволь побродить по нему, не спеша изучить самые мелкие детали, а если повезёт, то и найти какой-нибудь новый ход и ещё какой-нибудь скрытый слой смыслов. Важно то­лько при этом не обрушить уже найден­ные уровни и ходы.

Долг ис­следо­вателей требует от нас то­лько завершить вчерне два ранее обозначен­ных марш­ру­та поиска. Первый из них связан с евангель­скими притчами, часть из которых мы выявили как пер­во­источники идей для некоторых глав. Так, истолко­вание 9 главы стало воз­можно то­лько вместе с при­т­чей о неверном упра­вителе из Евангелия от Луки. Для истолко­вания 19 главы понадобилось при­влечь смысл притчи о неразумных девах. В 15 главе были обна­ружены следы закопан­ных драгоцен­ностей из притчи о талантах.

При толко­вании 8 главы, где Бездомный получил новую одежду, мы обна­ружили, что во всей последо­ва­те­льности первого большого ряда чисел отражено истолко­вание притчи о блудном сыне. Но есть ещё одна притча, пове­ствующая об этом же сложном пути – это притча о добром самарянине:

«…некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался раз­бойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священ­ник шел тою до­рогою и, увидев его, про­шел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и про­шел мимо. Самарянин же некто, про­езжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, пере­вязал ему раны, воз­ливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда воз­вращусь, отдам тебе» /Лк 10, 30-35/.

Можно быть уверен­ными, что мы нашли истин­ный первоисточник сюжетного поворота с огра­бле­нием Бездомного в 4 главе. Затем поэта, изранен­ного душой и телом, так же привозят в гостиницу, то есть во вре­мен­ное пристанище для изле­чения. Такого рода гостиницу в наше время принято назы­вать клиникой. Два динария, которые даны содержателю гостиницы означают мудрость – главное каче­ство доктора Стравинского. Содержание этой притчи, несомнен­но, глубже и сложнее, чем её про­екция на текст Романа. Но истолко­вание Романа помогает нам лучше понять смысл притчи.

Понятно, что самарянин – это тот самый твор­ческий дух, помогающий заблуд­шему «внутрен­нему человеку». На нисходящем пути от Иерусалима приобретается негатив­ный опыт, а затем с помо­щью доброго самарянина происходит вос­хождение к городу, не имеющему раз­деляющих стен (в этом заключа­ется сим­волика Иерихона). На этом пути самарянин на какое-то время покидает лич­ность, ос­тавляя её на попе­чение вре­мен­ного упра­вителя. Раз­ве не такое рас­ста­вание с Христом про­изошло с человече­ством к концу 19-й стадии всемирной истории? И ещё стоит заметить, что понятие самаря­нин для жителей древнего Ершалаима – то же самое, что иностранец для жителей Москвы в ХХ веке.

Можно также увидеть в эпизоде с бароном Майгелем про­екцию притчи о брачном пире: «и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, воз­ьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избран­ных» /Мф 22,12-14/. В притче, как и в 22 главе пере­д этим тоже идёт речь о войне.

В сюжете притчи о хозяине виноградника /Мф 20, 1-16/ можно обна­ружить эпизод с раз­дачей динариев всем при­шедшим вечером, к двенад­цатому часу. Похожая раз­дача червонцев про­исходит вечером в двенад­цатой главе, а в 11 главе про­исходит обращение последнего из работников, плохого поэта в первого ученика. Ещё одна евангель­ская притча о плевелах /Мф 13, 24-30/ поможет нам по­нять, почему раньше всего, в начале пути Воланд одет в серые одежды, где белый цвет пше­ни­чных зёрен истины смешан с тёмными плевелами ошибок и ложных суж­дений. Причём в конце пути, в про­цес­се жатвы необ­хо­димо сжечь всё, кроме спасён­ного знания, что и происходит в главах 27-30.

Можно уверенно говорить о евангель­ских притчах как одном из главных источников для сю­жета и образов Романа, не говоря уже о его духовном смысле. Вторым столь же важным источником сюжетных поворотов и образов стал истори­ческий сюжет евангелий, деяний и иудейских войн. На­конец, ещё одним первоисточником являются сюжеты и образы Апокалипсиса, связь с которым мы обна­ружили в начале 32 главы.

Почему в фина­льной главе мы обна­ружили лишь второе из посланий церквам Асии? Немного поразмыслив, можно найти доста­точно про­стой ответ. Смысл лири­ческого отступ­ления предпо­лагает, что сюжетное время в этом отрывке книги совпадает с те­чением жизни Автора, точнее в дан­ном слу­чае – со временем его смерти в 1940 году. Отрывок из первой главы, соответ­ству­ющий первому по­сланию Эфес­ской церкви, связан с 20-ми годами ХХ века. Смерть Автора запечатлена в сюжете Ро­мана в виде ныряния Ивана в холодную глубину реки. Следо­ва­те­льно, если мы хотим найти в тексте следы третьего и последующих посланий Апокалипсиса, то нужно использовать истори­ческий под­текст в последующих главах после 4-й.

Содержание третьего послания Пергамской церкви намекает на времена идейного плю­рализма и полной свободы нравов. Снова речь идёт о Николаитах, что можно понять как воз­рож­дение офи­ци­а­льной церкви как придатка государ­ства. Притом что власть про­должает оста­вать­ся престолом сата­ны. Ал­легорию к этому истори­ческому моменту мы с вами уже обна­ружили в главе 9, где председа­тель товарище­ства Никанор Иванович оказыва­ется во власти самозваного пере­вод­чика. Там же Во­ланд говорит о своей нелюбви к Босому, то есть к Николаитам. Заверша­ющий стих пергамского по­слания относится уже не к внешней стороне власти, где рас­порядителем является сатана Коровьев, а к внутрен­ней невидимой работе духа. Это раз­деление двух сцени­ческих про­стран­ств, которое наи­бо­лее очевидно в сопостав­лении 12 и 13 глав или в 22-23 главе, наш Автор также заим­ствовал у автора посланий Апокалипсиса.

«Име­ющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побежда­ющему дам вку­шать сокровен­ную ман­ну, и дам ему белый камень и на камне написан­ное ново­е имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» /Откр 2, 17/. И здесь тоже побежда­ющий означает тех носи­те­лей твор­ческого духа, кто не соблазнится религи­озным плюрализмом и сугубо внешней свобо­дой, не замарает своё имя в этой гламурной ярмарке тщеславия. Зна­чение символа камень нам известно и означает «закон». Следо­ва­те­льно, белый камень – это совер­шен­ный закон, а сокровен­ная ман­на – это зёрна тайного смысла. Не так уж и сложно сопоста­вить этот стих с 13 главой, где молодой дух ново­й науки в сокровен­ном месте получает от твор­ческого духа учение о муже, жене и мастере, то есть о тайнах духовного мира. В этот момент твор­ческий дух получает ново­е земное имя, которое никому не известно – «се, иду как тать».

Четвёртое послание Апокалипсиса повествует о лжепророчице, учащей идейному плюрализму и моральному релятивизму. Новая Иезавель будет ввергнута в скорбь на своём одре, а её дети пре­да­ны смерти. Железный жезл в руках побежда­ющего заставляет вспомнить о шпаге, которая была един­ствен­ным отличием в облике Воланда, прекращающего Великий бал у сатаны. Смерть барона Май­геля, уже сопоставленного с дочерним сообще­ством англо-саксонской геополитики, тоже вполне ук­ладыва­ется в это истолко­вание.

Получа­ется, что апокалипти­ческие послания соответ­ствуют самым важным узловым моментам в сюжете Романа. Понятно также, то последнее, седьмое послание должно соответ­ство­вать сюжету последней главы, где побежда­ющий достигает той высоты, где уже находится дух Иисуса. А вот что каса­ется пятого и шестого послания из Апокалипсиса, то увидеть эти сим­волы в тексте Романа слож­нее. В пятом послании речь идёт о белых одеждах совер­шен­ного знания. В нашем случае Автор создал более раз­витую сим­волику, в рамках которой совер­шен­ные одежды могут быть и чёрными. С учётом этой поправки пятое послание можно соотнести с 31 главой, а события шестого послания со­относятся с ви­дением небесного Иерусалима в середине 32 главы.

При сопостав­лении образов и идей Романа с притчами и про­роче­ствами Ново­го Завета нужно помнить о следующем: сим­волы и смыслы Ново­го Завета присут­ствуют здесь вовсе не в каче­стве вспомога­те­льного мате­риала, помога­ющего понять замысел Автора. Всё обстоит ровно наоборот, и все эти сопостав­ления нужны для того, чтобы на наглядном примере истолко­вания текста Романа нау­чить читателя понимать сим­волику и идеи книг Ново­го Завета. В нашем ис­следо­вании тоже не было задачи истолко­вания Апокалипсиса и других книг Нового Завета, поэтому все приведён­ные ссылки на евангель­ские притчи и послания Апокалипсиса нужно рас­сматри­вать как справочный мате­риал для самостоя­тельных раз­мыш­лений над этими книгами.

Вот теперь дей­ст­вите­льно можно завершить наш путеводи­тель по Лабиринту Идей.


Москва, 23 ноября 2008 г. – 23 мая 2009 г.


Загрузка...