О сове и подковке

Великий Бал окончен, триумф Воланда состоялся, кульминация Романа про­йдена. Наверное, теперь всё изменится, всё будет иначе. Но вот неза­дача, 24 глава как будто нарочно начина­ется так: «В спа­льне Воланда все оказалось, как было до бала». Даже сам Воланд, с которым то­лько что в конце 23 главы про­изошла метаморфоза, вновь сидит на кровати в прежней заплатан­ной сорочке. Героиня нашего Романа тоже пока не чув­ствует, будто что-либо изменилось в её несчастной судьбе. Наоборот, чув­ствует себя обманув­шейся в надеждах и даже собира­ется идти топиться. Оказыва­ется, выдержать главное испытание – ещё далеко не всё. Впере­ди новые испытания, которые должны привести к под­лин­ным и уже необ­ратимым метаморфозам в облике всех главных героев.

Заметим то­лько, что разо­чаро­вание Маргариты после тяжкого испытания не есть что-то необы­чное. Не то­лько в сказках п­лен­нице Кощея после освобож­дения приходится на пути к родному дому вновь испыты­вать судьбу, скры­ваться от преследо­вания, преодоле­вать препят­ствия. Такое про­исхо­дит и в реа­льной жизни, в реа­льной истории. Например, великая победа 9 мая 1945 года стала подлин­ным триумфом рус­ского духа и кульминацией ХХ века. Однако испытания для страны, для души Рос­сии после этой победы далеко не закончились. После воз­вращения победителей с международной арены к себе домой всё, казалось бы, вернулось в довоен­ное состояние. Людей ждали всё те же кол­хозы и бараки на стройках, всё те же парткомы и угроза лагерей, такое же затяги­вание и без того не­широких поясов во имя избав­ления от воен­ной угрозы. И всё же неза­метно, постепен­но, но уверен­но начался выход из этого состояния глубокого Надлома, который про­должа­ется уже скоро 70 лет.

Этот пример относится к более масштабным истори­ческим событиям, но всё же имеет отно­шение и к нашей сказке. Душа города, пусть и столицы – это лишь дочерняя ипос­тась души страны. Но всё же в нашей строптивой и амбици­озной Маргарите Николаевне, которая так рано рас­сталась с роди­тель­ской православной традицией, должно было остаться что-то и от мате­ринского, рус­ского ха­рактера. Испытания, которые ждут в начале XXI века столичное обще­ство – это всего лишь фарс, па­родийное повторение великой рус­ской трагедии ХХ века. Но для участников этой трагикомедии всё про­исходит всерьёз, их судьба реша­ется раз и навсегда.

Реши­те­льное указание Автора, что для героини все оказалось, как было до бала, имеет поэтому опреде­лён­ное историо­софское зна­чение. Похоже, мы нашли место для применения универса­льного «седьмого ключа». Судьба героини и её персона­льной свиты складыва­ется по таким же законо­мер­ностям – нисходящим и вос­ходящим линиям Надлома, что и судьба всего сообще­ства героев, которых объединяет неза­бываемый образ Воланда. То­лько для всей свиты Воланда конец 23-й и начало 24 гла­вы, узел 23/24 – это последний пере­вал, завер­шение второго подъёма, а для ново­й, небесной ипос­таси «души города» этот узел – нижняя точка па­дения и начало вос­хож­дения, то есть Дно Надлома 16/17. Поэтому для неё последу­ющие события являются зерка­льным отраже­нием предыдущих, то есть пов­торе­нием про­йден­ного, но с учётом ново­го опыта, ново­го знания.

Впрочем, о каком знании может идти речь, если героиня по-прежнему не одета и обута в разо­дран­ные гламурные ошмётки? Напомню на всякий случай, что Автор использует заим­ствован­ную из Ново­го Завета сим­волику одежды и обуви как знания и истолко­вания. Стоит напомнить и о том, что вино, выпитое героиней из священ­ной чаши, тоже означает знание, то­лько тайное, сим­воли­ческое. В таком случае, получа­ется, что «выпитое» тайное знание принадлежит не сознанию, а подсознанию ге­роини, и воз­дей­ствует на неё помимо её созна­те­льной воли. Видимо, имен­но это подсозна­те­льное зна­ние, то есть интуиция и помогает героине делать верный выбор в да­льней­ших испытаниях.

Ну и раз уж речь зашла о жизнен­ном выборе, то мы обязаны вспомнить о сим­воли­ческом чи­сле 20, которое имеет имен­но такое зна­чение – «жизнен­ный выбор». А заодно вспомнить о нашем методе толко­вания центра­льных идей для каждой из глав, то есть каждой из стадий раз­вития любой Идеи и связан­ного с нею сообще­ства. В про­шлый раз мы остановились на числе 21, которое истолко­вали как соединение жизнен­ного опыта (10) и пере­жи­вания несовер­шен­ства (11), то есть прео­доление несовер­шен­ства на практике, стремление экспериментиро­вать, испытывать себя, побуждаемое стра­стной надеждой на будущее счастье.

Однако 21 стадия является двой­ствен­ной, она принадлежит и второму, и третьему большому ряду чисел. Соответ­ствен­но, число 21 может быть истолковано и как сложение жизнен­ного выбора (20) с сим­волом истины – единицей. На этот случай есть известная формула «практика – критерий ис­тины», предпо­лага­ющая выбор из альтернатив. То есть без выдвижения и про­верки этих аль­тер­натив или гипотез, без полёта фантазии невозможно приближение к истине. Другая сторона этой же медали про­является при пере­становке слагаемых. Един­ствен­но доступная жизнен­ному опыту истина – осоз­нание несовер­шен­ства, поэтому един­ствен­но истин­ный, безальтернатив­ный жизнен­ный выбор – это смелость в преодо­лении несовер­шен­ства на практике. Отсюда логически вытекает суждение Иешуа о трусости как самом главном, роковом изъяне души.

Как там говорит наша героиня? «Мне нра­вится… быстрота и нагота». Нет ничего уди­вите­льного, что в конце 24 главы Маргарите хочется вернуться к романти­ческому состоянию, испытан­ному в главе 21-й. Но в том-то и дело, что нагота незнания – состояние преходящее, и вернуться в него невозможно. Маргарита сама не замечает, как оказыва­ется одета.

Нам нужно истолко­вать и двой­ствен­ное число 22. Последняя стадия второго большого ряда, завер­шение вос­ходящей линии выхода из Надлома должна толко­ваться как «22=10+12». Стремление к един­ству с совер­шен­ством, то есть к пере­жи­ванию Мистерии, в соединении с жизнен­ным опытом создаёт ситуацию неопреде­лён­ности. Стремление есть, а способ­ности отличить истин­ное совер­шен­с­тво от его полной про­тиво­полож­ности, от пустой внешней формы – пока ещё нет. Для этого пот­ре­бу­ются две сопряженные стадии третьего ряда: 20+2 и 20+3.

Изнача­льная мудрость (2) в ситуации жизнен­ного выбора (20) состоит в том, чтобы осозна­вать двой­ствен­ность и неопреде­лён­ность, не имея воз­мож­ности сделать выбор. В этой ситуации лучше уж ошибиться, признав совер­шен­ство его про­тиво­полож­ностью, чем наоборот. Лукавый «пере­вод­чик» и эту ситуацию пыта­ется обратить в свою пользу. Раз на этой стадии дей­ст­вите­льно необ­ходимо совер­шен­но ровное отно­шение ко всем – героям и злодеям, к твор­ческому духу и духу-соблазнителю, то почему бы не побудить героиню, чтобы она преждевре­мен­но рас­тратила свою энергию любви. Но что такое настоящая любовь как не стремление пожертво­вать хотя бы частью своей жизни ради любимых людей. Поэтому третье испытание в этом ряду – жизнен­ный выбор (20) достойного объекта любви (3) как способ­ность удержаться от преждевременного выбора, сохранить масло своего свети­льника.

Мучи­тельная 23 стадия заканчива­ется про­светле­нием, приобретён­ной на краткий миг способ­ностью ви­деть всё вокруг в подлин­ном свете. Этого уже доста­точно, чтобы получить воз­мож­ность двигаться дальше. Бережно сохранён­ный запас энергии любви для того и был необ­ходим, чтобы хотя бы на миг увидеть совер­шен­ство, чтобы снять незримую стену, раз­деляющую лич­ность и «внутрен­нейшее», место обитания совер­шен­ства. То­лько после этого снятия барьеров запас истрачен­ной энер­гии может быть постепен­но вос­полнен из глубин­ных запасов «кол­лектив­ного бес­созна­те­льного» – но то­лько для тех, кто сделал верный жизнен­ный выбор и за счёт жертвы своей жизнен­ной энергии открыл прави­льную «дверь на небеса».

Соб­ствен­но, с этого – вос­полнения запасов духовной энергии начина­ется 24 глава. Ал­легория спирта, с помощью которого вос­станавливают душевные силы героиня и её мастер, даже слишком про­зрачна. Слово «spirit» изнача­льно означает «дух» или «духовная энергия», а уж потом обычный спирт. Теперь можно попытаться истолко­вать сим­волику 24 как сум­му жизнен­ного выбора (20) и че­твёрки, которая сим­воли­зирует идею рас­пространения в про­стран­стве. В очередной раз, как и в 4-й, и в 14-й главе настаёт время для лич­ности, чтобы выйти из прежних пределов. Однако в первый раз это было увле­чение самой идеей преследо­вания, освоения внешнего про­стран­ства. Во втором ряду дело было в преодо­лении внутрен­него и внешнего сопротив­ления этой идее рас­пространения. Теперь же нужно учесть весь прежний опыт и сделать верный выбор в отно­шении направления движения и границ необ­ходимого про­стран­ства для раз­вития Идеи.

На про­тяжении всей 24 главы Маргарита делает выбор, кого она желает видеть рядом с собой, а кого – напротив, изг­нать или отпустить. Воз­можно, реша­ющий выбор, интуитив­но сделан­ный ещё во время Великого бала – это желание отпустить с миром Фриду, в которой Маргарита видит себя прежнюю – самовлюб­лен­ную и злую ведьму. Теперь этот верный интуитив­ный выбор должен быть сделан созна­те­льно, про­явиться вовне как первая грань совер­шен­ной лич­ности. Чтобы осуще­ствить этот став­ший первой необ­ходимостью выбор, Маргарита про­сит помощи у Воланда. Но выяс­няется, что эту жертву – отказ от части самой себя, можно и нужно принести по соб­ствен­ной воле, за счёт во­с­станов­лен­ных запасов духовной энергии. Тогда духовная энергия не то­лько не будет рас­ходо­ваться на протрезвев­шую Фриду, но и откро­ются новые воз­мож­ности, чтобы спирта хватило на не то­лько на очищение души, но и на оживление мастера.

Ал­легории 24 главы построены на небольших деталях, тонких нюансах. Например, для по­ни­мания интуитив­ных психо­логи­ческих про­цес­сов имеет зна­чение такой факт, что Маргарите стакан на­ливает Беге­мот, а мастеру пере­дает спирт Коровьев. В фазе Надлома (11-22) имен­но эти ипос­таси ко­л­лектив­ного бес­созна­те­льного были главными дей­ствующими лицами. Во время Бала «королева» на­ходит слабое место Беге­мота, чтобы привести его к послушанию. Теперь соответ­ству­ющие психо­ло­ги­ческие функции постепен­но будут пере­да­ваться вместе с содержа­нием и запасами психи­ческой энергии к осознаваемым ипос­тасям лич­ности. В контексте аналити­ческой психо­логии Беге­мот – это ал­легория интуитив­но-чув­ствующей функции, а Фагот – ал­легория интуитив­но-мысли­те­льной фун­кции. В свою очередь Маргарита олице­творяет чув­ствующую, эмоциона­льную ипос­тась лич­ности, а мастер в свою очередь – это мысли­тельная, дей­ствующая ипос­тась лич­ности. Можно также заметить, что в диалоге с демо­нами из свиты Воланда Маргарита стара­ется най­ти психо­логи­ческую опору в лице Азазелло, который вместе с Гел­лой олице­творяет третью сторо­ну – интуитив­но-ощуща­ющую функцию. В конце 24 главы имен­но в их сопровож­дении любовники покинут «нехорошую квартиру» и про­следуют в свой «подвал».

Рас­ставаясь с самовлюб­лён­ной Фридой, Маргарита раз­рывает связь с духом мате­риалисти­че­ского гума­низма, то есть с тем самым мужем, который обожал свою жену. То­лько после этого раз­рыва к ней может быть воз­вра­щён её мастер, точнее – воз­вратилась её настоящая любовь к мастеру. Ведь на самом деле телесная ипос­тась мастера никуда не исчезала, она исчезла лишь из поля зрения самовлюб­лён­ной фурии, воз­желав­шей славы боже­ствен­ной музы, но не готовой к жертвам ради этого. Теперь же есте­ствен­ные границы самосознания вос­полнены, мастер вроде бы извлечён. Но извлечён он тоже не в идеа­льном, и даже не в оптима­льном виде.

Так же как и у Маргариты, у мастера есть «альтер эго» - Алоизий. Извле­чение мастера влечёт и извле­чение его «тени». Ведь что такое Могарыч? Почему имен­но «могарыч»? Основным зна­чением этого слова является бана­льная бутылка вина в уплату за работу какого-нибудь горе-мастера. Соот­вет­ствен­но, пере­носным зна­чением фамилии Могарыч является стремление к мате­ри­а­льному воз­на­граж­дению «здесь и сейчас», то есть работа то­лько ради самых примитив­ных плотских желаний. Но это и есть неиз­бежное след­ствие пере­рож­дения души, ориентирован­ной на быстрый светский успех. Сначала угасает твор­ческая мотивация, а затем наступает и мора­льное раз­ложение, зацик­лен­ность на текущих бытовых вопросах типа «побелка и купорос». Соответ­ствен­но и наоборот – после духовного воз­рож­дения души на место «тени» воз­враща­ется мастер, а «тень» должна знать своё место на пери­ферии лич­ности. Впрочем, в нашем случае страстная душа не может без того, чтобы маятник желаний не качнулся в обратную сторону – заб­вения о мате­ри­а­льных потреб­ностях. Так что Алоизий вынуж­ден отлететь доста­точно далеко за границы самосознания, чтобы не мешать воз­рож­дению чистой романти­ческой любви.

По всей видимости, это же желание приводит к рас­ста­ванию Маргариты не то­лько с Фридой, но и с Наташей. Молодая домработница является воплоще­нием сугубо внешнего самосознания жен­ствен­ности, то есть настоящей «блондинкой». Это та часть Маргариты, для которой дорогие тряпки, золотые укра­шения и статусные гости или, наоборот, обна­жён­ный полёт на шабаш по примеру хо­зяйки являются внешним подтверж­дением статуса лич­ности. Вот и в конце 24 главы Наташа оказыва­ется в плену своего некритичного вос­приятия дей­ст­вите­льности, в центре которого оказыва­ются золо­тые монеты, к тому же, скорее всего, фальшивые. Рас­ста­вание с Наташей – это ещё одна грань само­сознания, отказ от блестящих, но фальшивых цен­ностей, навязываемых извне.

Третий лишний из свиты Маргариты – это быв­ший сосед и экс-боров Николай Иванович, кото­рый был мобилизован Наташей, а теперь не нужен никому. Мы уже выяснили, что Автор имел в виду сословие специ­а­льных про­пагандистов или политтехнологов. В конце 24 стадии на их долю выпадает бес­славное воз­вращение вос­вояси, оправдания пере­д женой и объясни­тельные для милиции. Тут же Воланд амнистирует «вампира» Варенуху и раз­решает ему вернуться к честному исполнению обязан­ностей обычного адми­нист­ратора. Примени­те­льно к полити­ческому подтексту завершив­шегося пери­ода постсоветской Реставрации 1991-2008 годов мы уже определили роль вампира Варенухи как неа­декватного, но вос­требован­ного олигархией движения «радика­льных демо­кратов». 19-я стадия Рес­та­врации уже уступила ведущее место в политике следующей 20-й стадии Консолидации. Но при этом полити­ческое сообще­ство, которое было центра­льным в период Реставрации, про­должает своё раз­ви­тие и находится сейчас имен­но в 24-й стадии. Нужно ли рас­сказы­вать очевидцам событий о том, нас­ко­лько неактуа­льны и неинтересны стали теперь телевизион­ные герои прежних лет – «молодые демо­краты» 90-х и политтехнологи «нулевых»?

К полити­ческому подтексту Реставрации относится и рас­сказ Беге­мота, «как однажды он ски­тался в те­чение девятнад­цати дней в пустыне и един­ствен­но, чем питался, это мясом убитого им тигра». Последовав­шее резюме Воланда: «вранье от первого до последнего слова» – является ясным сигналом, что этот текст является иносказа­нием и должен быть обяза­те­льно истолкован. Сим­воли­че­ское число 19 также означает «истолко­вание», но связан­ное с жизнен­ным опытом. «История рас­су­дит нас» – ответ Беге­мота подсказывает, что речь идёт об истолко­вании истори­ческих фактов.

Мы уже отмечали, что един­ствен­ным объектом охоты Беге­мота в Романе был конферансье Бе­нгаль­ский в 12 главе. Его фамилия дей­ст­вите­льно сочета­ется с образом тигра. Этот кол­лектив­ный образ был истолкован нами как олице­творение партии ком­мунистов, которые когда-то были грозны­ми хищ­никами, а теперь доволь­ству­ются ролью скепти­ческих ком­ментаторов дей­ствий власти. Сам Беге­мот в этом же контексте недавней полити­ческой истории олице­творяет хищ­ное сословие рос­сийских олигархов. Это сословие в те­чение всей 19-й стадии постсоветской Реставрации питалось тем «мясом» советской экономики, которое досталось в наслед­ство от убитого ими тигра КПСС. Так что само по себе истолко­вание Беге­мотного вранья большой слож­ности не представляет, и число 19 ока­зыва­ется при деле и на месте. Но почему это вос­поминание включено Автором имен­но в 24 гла­ву? Может быть, чтобы специ­а­льно отметить, что в начале 24 стадии время постсоветской элиты закан­чи­ва­ется и начина­ются полити­ческие мемуары? Это один из воз­можных вариантов толко­вания.

Другой вариант связан с необ­ычным те­чения времени в 24 главе. В момент извле­чения мастера Маргарита обна­руживает, что снаружи всё такая же полночь, хотя по её внутрен­ним ощущениям уже должно наступить утро. Для романти­ческой сказки вполне сгодится отговорка Воланда, что он решил задержать время и про­длить праздничную полночь. Но для истолко­вания в полити­ческом или истори­ческом контексте придётся искать иное объяснение. Впрочем, мы уже это объяснение нашли, когда ра­з­бивали на стадии не то­лько совре­мен­ную политику и новейшую рос­сийскую историю, но и все­мирно-истори­ческий про­цесс. Узел 20/21, то есть приближение к полуночи во всемирно-истори­ческом масштабе должно примерно совпасть с узлом 23/24 – ран­ним утром постсоветского полити­ческого про­цес­са. Это означает, что когда на постсоветском про­стран­стве времена смуты и Великого бала уже закончатся, наступит ощущение приближа­ющегося рас­света, то снаружи, за пределами нашей циви­лизации истори­ческое время то­лько-то­лько начнёт приближение к роковой полуночи. Так что вос­по­минание о «бенгаль­ском тигре» походит на предви­дение сложной истори­ческой судьбы внешних ци­вилизаций. Бенгалия – это один из регионов мира, где традицион­но влияние компартии. Углубление мирового экономи­ческого кризиса вполне способно пере­вести целые глоба­льные регионы – не то­лько Китай, но и Индию, Южную Америку в режим планового хозяй­ства по образцу советского. Утомив­ший Воланда рёв не то­лько тигров, но и медведей намекает на то, что Рос­сия и соседние страны тоже не смогут избежать похожего периода для выхода из кризиса.

Самые общие выводы из 24 главы мы извлекли, остались отде­льные детали, смысл которых можно выявить из сопостав­ления с уже известными парал­лелями. Так, один из смыслов амнистии для Варенухи мы уже выяснили, когда раз­бирали 14 главу. Воланд, отпуска­ющий Варенуху, в то время как мастера обрекает на спаси­тельную «казнь» через отравление вином, не может не ас­социиро­ваться с приговором Пилата, который отпускает Вар-раввана. Созвучие двух имён не случайно, и эта парал­лель помогла нам понять Варенуху как образ внутрен­ней угрозы формального выхолащи­вания Идеи.

Ещё раз про­йдёмся по тексту главы, внима­те­льно рас­сматривая отде­льные детали. Например, в самом начале Маргарита закусывает спирт икрой. Вроде бы мелочь, обычное дело, но мы должны по­мнить о сим­волике пищи. В ново­заветном иносказании о пяти тысячах, насытив­шихся пятью хлебами и двумя рыбами, речь идёт о тайном знании и двух священ­ных текстах. Эти сим­волы нам уже зна­ко­мы: хлеб – знание, пять – тайна, рыба – священ­ное писание. Чуть позже по тексту Романа, когда мы встретим Арчибальда Арчибальдовича с двумя рыбами, спасаемыми из горя­щего Грибоедова, мы уже будем знать, что речь идёт о Ветхом Завете и о Новом Завете.

В притчах о неверном упра­вителе и о сеятеле использу­ется сим­вол зерна, из которого про­из­ра­стает хлеб, то есть знание. «Зерно смысла» поэтому – вполне устояв­шийся термин, используемый для обозна­чения отде­льных идей или гипотез. Наш Автор как человек остроумный предлагает нам похо­жую ал­легорию соб­ствен­ного приготов­ления. Хлеб про­израстает из отде­льных зёрен, большие рыбы вырастают из отде­льных икринок. Следо­ва­те­льно, икра – это аналог зерна, если речь идёт о священ­ном, духовном знании. Не ничего более есте­ствен­ного как усваивать спирт, то есть духовную энер­гию, вместе с отде­льными идеями или гипотезами, относящимися к духовной стороне жизни.

Впечатляет степень иронич­ности рас­сказан­ной Автором притчи. Для человека непосвя­щён­но­го со стороны кажется, что бес­стыжая нагая красотка в сомни­те­льной компании пьёт чистый спирт и закусывает икоркой. А речь-то идёт о том, что душа человека или даже душа города отказыва­ется от прежних ложных теорий и отчаян­но жаждет новых смыслов и духовной чистоты. Вот как!

Пойдём дальше. Ну что каса­ется Беге­мота, пита­ющегося горькими ананасами, то ас­социация с известными стишками про последний день буржуя напрашива­ется сама. И нет никаких резонов её от­метать, про­сто лишнее указание на толко­вание кол­лектив­ного образа «жирного кота». Есть подоз­ре­ние, что некоторые из деталей мы сможем рас­толко­вать то­лько постфактум, когда про­изойдут какие-то из предвиден­ных событий. Например, стрельба спецназовца Азазелло по семёрке пик? Число 7 сим­воли­зирует закон, но каков полити­ческий или истори­ческий смысл в этой скрытой от глаз ми­шени? Провокацион­ная стрельба Беге­мота по живым ми­шеням более понятна, как и неудоволь­ствие Азазелло этим спектаклем. Беге­мот нарочито неосторожно использует оружие, одолжен­ное спец­на­зовцем, что может означать использо­вание наёмников-про­фес­сионалов. Среди целей – один из членов сообще­ства, которое олице­творяет Гел­ла. В ответ на уже привычную про­вокацию сообще­ство мас­с-медиа на этот раз вцепится в шерсть самому Беге­моту. Но зачем нужен такой спектакль?

Лично меня почему-то взволновала печа­льная судьба убитой совы, роль которой во всей этой истории остаётся загадочной. Один раз сова уже поуча­ствовала в дей­ствии 18 главы, задев крылом лысину буфет­чика Сокова. Этот эпизод, согласно указанию другой птицы в конце главы, относится к 94-му году. Следо­ва­те­льно, и второй эпизод с совой относится к тому же полити­ческому контексту 1990-2000-х годов. Теперь же убитая сова оказыва­ется в одной кампании с Гел­лой, то есть может быть сопоставлена со сред­ствами мас­совой информации, но не относится к ним. 24-я стадия уже на­чалась и её середина выпадает на 2009 год. К 94-му году относится первая попытка истолко­вания Ро­мана, к 2009 году – вторая попытка. Так что про­воциро­вание Гел­лы на шумный скандал вполне мо­жет иметь своей целью отвле­чение внимания от печа­льной судьбы совы, а причиной этого, скорее всего, является то внимание, которое столичная обще­ствен­ность пере­ключила на эту самую сову.

Последний из не вполне понятных эпизодов – неожидан­ное появление Ан­нушки-Чумы из ква­ртиры №48 в каче­стве дей­ствую­щего лица, пыта­ющегося присвоить и раз­рушить сим­воли­ческий по­дарок Воланда. Что каса­ется сим­волики подковки, то здесь нечего особо фантазиро­вать – свадеб­ный подарок жениха на счастье невесте, которая ещё то­лько учится прави­льно понимать увиден­ное. Воз­вращённый Воландом из небытия роман вос­создаёт и романти­ческие ил­люзии Маргариты. История траги­ческой любви тоже повторится в виде комедии, чтобы прийти к совсем иному финалу.

Но при чём здесь Ан­нушка? Мы уже разо­блачили эту особу как музу Пушкина. Воз­можно и бо­лее широкое толко­вание по аналогии с Маргаритой как маской столичной обще­ствен­ности. То­лько в этом случае Ан­нушка – это душа дореволюцион­ной, «белогвардейской» интел­лигенции. Воз­можно, что в контексте будущих полити­ческих и истори­ческих про­цес­сов речь пойдёт о попытке импортиро­вать из-за рубежа эмигрантскую версию рус­ской идеи, отрица­ющую цен­ности советского периода. То есть небескорыстная попытка «выковырять» из единой духовной традиции самые крупные и цен­ные брил­лианты, вроде сим­волики Великой Победы и покорения космоса. Такие безуспешные попытки уже были и до сих пор не прекраща­ются, и в этом смысле беспокоиться нужно, но не си­льно. Обще­ст­вен­ность в лице Маргариты вовремя опомнится, а доблестные спец­службы сохранят чуть было не утерян­ные цен­ности в целости. По всей видимости, получен­ные взамен 200 рублей должны сим­во­лизиро­вать обретён­ный зарубежной рус­ской обще­ствен­ностью дух мудрости. На этом, пожалуй, мож­но и завершить анализ 24 главы и пере­йти к следующей.

Загрузка...