Год быка--MMIX

О про­щании

Глава 31 «На Воробьевых горах» может считаться образцом лаконичной по форме и эмоциона­льно насыщен­ной драматургии. Здесь трудно найти какие-то лишние детали, зацепив­шись за которые можно про­тянуть нити к скрытым смыслам. Да и можно ли говорить о скрытых смыслах в двух по­следних главах Романа, где демо­ны и ангелы выступают в своём истин­ном облике, искуп­лён­ные от своего земного воплощения. Поэтому стоит обсудить уже открытые смыслы, связан­ные с увиден­ными сим­волами – напри­мер, смысл чёрных одежд Воланда и его свиты, включая Маргариту и ма­с­тера. Сим­воли­ческое зна­чение белых одежд как совер­шен­ного знания нам известно из библейских пе­рвоисточников. Но что может означать про­тиво­полож­ность – совер­шен­но чёрные одежды? Точно не абсолютное незнание, сим­воли­зируемое наготой. Несовер­шен­ное знание будет, скорее, оттенком се­рого цвета. Ложные учения сим­воли­зируют грязные или смешан­ные цвета, но не чистый чёрный. По­этому воз­никает твёрдая уверен­ность, что и в случае чёрных одежд тоже идёт о совер­шен­ном знании, но иного рода или же иного источника. Так что мы, скорее, обна­ружили не скрытый ответ, а один из открытых вопросов, на который нам самим нужно дать ответ в этих двух последних главах.

Подчёркнутая лаконич­ность 31 главы подразумевает, что ответы нужно искать не сто­лько в её тексте, ско­лько во взаимосвязях с другими главами Романа. Обяза­тельная парал­лель с 11 и 21 главами подсказывает нам, что и в 31 главе обяза­те­льно присут­ствует двой­ствен­ность героев. И в самом деле, они уже обрели нездешний вид, но всё ещё сохраняют последнюю связь с грешной землёй, про­являя эмоции смертных героев. А вот в 32 главе все герои теряют связь с москов­ской почвой и приобретают свой истин­ный небесный облик. Как и в случае с парал­ле­льными 12 и 13 главами про­исходит раз­де­ле­ние двух про­стран­ств – небесного в 32 главе и земной суеты в Эпилоге. При этом Эпилог не получает статуса полноцен­ной 33 главы. И вообще, нам давно известно, что последними словами Романа будут «пятый про­ку­ратор Иудеи, всадник Понтий Пилат». Так что Роман как бы оканчива­ется дважды – в 32 главе и в Эпилоге. В 32 главе заканчива­ется сим­воли­ческий текст Романа и отсут­ствует обыден­ный фон. А в эпилоге заканчива­ется внешняя оболочка, но нет сим­волики, мяса. Нет смысла искать здесь скрытые смыслы или открытые постановки фило­софских вопро­сов, в лучшем случае эпилог играет роль каталога дополни­тельных указателей. Следо­ва­те­льно, это тот самый хвост при це­льной сёмге.

Что ещё можно выяснить из ожидаемой парал­лели 31 главы с 21-й? Новый вечерний полёт Ма­ргариты уместился в лаконичное описание радуги над Москвой. Соб­ствен­но, первые две трети 21 гла­вы ушли у Маргариты на обу­чение искус­ству Полёта. Теперь же на грани полного совер­шен­ства во­зо­бновить навыки – дело мгновений. Поэтому краткая мизансцена 31 главы связана с отдыхом Мар­гариты на берегу реки. Напротив Воробьёвых гор тоже рас­полагалась болотистая низина Лужни­ков. Связь между Беге­мотом и толстяком в цилиндре мы тоже уже выяснили. Шутов­ской свист нужен для отвле­чения внимания Маргариты от грустных мыслей и для подготовки к фина­льному полёту.

Ключ зерка­льной сим­метрии отсылает нас к сим­воли­ке второй главы. Явных парал­лелей с мра­чным дворцом Ирода, воз­выша­ющимся над Ершалаимом и про­тиво­стоящем городу, не так много. Хотя, не исключено, что Автор видел в скрытом плане совсем другой Дворец науки на Воробьёвых горах. Есть антитеза ушедшей грозы и заходя­щего солнца в 31 главе утрен­нему солнцу и пред­гро­зо­вой ду­хоте во 2 главе. Тёмная фигура мастера, про­ща­ющегося с Москвой, чем-то похожа и одновре­мен­но про­тиво­положна светлому образу Иешуа, иду­щего навстречу городу и своей судьбе.

Символи­ческое зна­чение 2-й стадии – про­явление двух сторон каждого яв­ления, светлой и тё­мной. Святой мудрец и безумный преступник в одном лице. Солнце, источник жизни и смер­тельная угроза. Даже прекрасные розы могут свести с ума своим запахом. Смысл 31 стадии – жизнь, по­свя­щённая лю­бви, объединяющая про­тиво­полож­ности – белое и чёрное – в истин­ное един­ство.

Скупая сим­волика 31 главы позволяет нам заметить, что не то­лько здесь, но и все предыдущие главы мастера и Маргариту всюду сопровождает Азазелло, третий необ­хо­димый в психо­логи­ческой триаде «мастер­ство-душа-дух». Открытие это выглядит дово­льно непривычно, но мы можем вспом­нить самого Булгакова, который не то­лько посвятил жизнь «тайному знанию» (№50), но и был выну­жден руко­вод­ство­ваться духом настоящей конспирации. Поэтому присут­ствие Азазелло должно уди­влять нас не больше, чем упоминание в 28 главе Гаруна-аль-Рашида – легендарного пра­вителя, из­вес­тного своими конспиратив­ными привычками. Тем более что правило «четвёртого ключа» соединяет середину 31 главы с 28 главой. Но то­лько вопрос, что считать в дан­ном случае серединой? Ведь мы уже выяснили, что парал­лели с двумя частями 21 главы уложились в лаконичные фразы. Но мы точно можем связать прилёт свиты Воланда на Воробьёвы горы с полётом силуэтов над крышей здания, вы­строен­ного покоем. Хотя теперь среди свиты Воланда нет Гел­лы, но зато есть Маргарита. Это тоже зацепка, которая может позволить найти ответ на открытые вопросы двух фина­льных глав.

Последние шутки Коровьева и Беге­мота являются пародийным повторе­нием их соб­ствен­ных последних похож­дений из 28 главы. Речной трамвай, выбро­шен­ный на низ­мен­ный берег, поэтому как-то связан с пострадав­шим торгсином. Но это ещё и напоминание о прибрежном трамвае из нача­льных глав на Патри­арших. Кстати, одновре­мен­но смывает в реку пласт земли с рестораном и пристанью.

Роман, который начался гибелью редактора и главы Мас­солита, заверша­ется про­исше­ствием, которое должно пародиро­вать гибель изда­тель­ских технологий. Рас­крою ещё один секрет библейской сим­волики, в которой морские или ручные суда могут означать учения или теории, позволяющие не утонуть в бурных волнах фантазии. Выбро­шен­ное на низ­мен­ный берег судно – это безбедное завер­шение суще­ство­вания какой-то прикладной теории, связан­ной с лите­ратурными текстами. Ясно, что это уже очень отда­лён­ные послед­ствия. Если начало второй главы отстоит от нашего времени на 80 лет назад, то и конец 31 главы может соответ­ство­вать событиям конца ново­го века. Так что нам оста­ётся то­лько гадать, что за тихая пристань изда­тель­ской дея­те­льности закончит свою работу вместе с теорией. Раз­ве что един­ствен­ная жертва – убитая галка сможет нам что-то подсказать? Галка, галочка ас­социиру­ется у нас, прежде всего, со школяр­ством или иной формалистикой. Так что речь здесь мо­жет идти об издании учебников и о педагоги­ческой теории их состав­ления.

Есть и более широкое толко­вание в рамках задан­ного русла движения мысли. В биб­лейском сим­воли­ческом языке морской корабль уподобляется фундамента­льной теории, которая поз­воляет чув­ство­вать уверен­но в любых про­ливах, бухтах и открытых про­стран­ствах предметного моря ин­фор­мации. Кроме фундамента­льных наук суще­ствуют эмпири­ческие теории, которые можно сравнить с каботажным или речным судном, которое придержива­ется твёрдой почвы видимых бере­гов. А вот речной трамвай – это не то­лько постоян­ное русло те­чения, но ещё и установ­лен­ный маршрут.

Речь идёт о вполне опреде­лён­ном клас­се эмпири­ческих теорий, которые прави­льнее наз­вать теорети­че­ски­ми дис­циплинами, содержащими норматив­ные предписания. К таким дис­циплинам от­носятся гума­ни­тарные теории, служащие скрепами соци­а­льного порядка – политология, юрис­пру­денция, экономика, педагогика, психо­логия. Поэтому слетев­шие кепки пас­сажиров речного трамвай­чика могут означать утрачен­ный авторитет таких дис­циплин, а последнее пристанище в боло­тистой низине – маргина­льное суще­ство­вание в отде­льных особо консерватив­ных странах. Заодно такое тол­ко­вание под­тверждает уже найден­ный ранее смысл сим­метричного трамвая из первых глав Романа. Превращение на рубеже 1920-30-х годов гума­ни­тарной науки в догмати­ческую дис­циплину, отдан­ную в руки за­дорных комсомольцев – это и есть суть той «культурной револю­ции», потребовав­шей отрезания головы Берлиоза – изоляции лучших ученых, писателей и философов.

Следующая 32 глава опять, как и фина­льные стадии первых двух рядов, заслуживает отде­ль­ного подробного рас­смотрения в смысле ответов на главные вопросы. Но имен­но поэтому стоит сей­час завершить все форма­ль­ности в смысле обяза­тельных парал­лелей и взаимосвязей. Ясно, что небес­ная линия сюжета 32 главы парал­ле­льна не сеансу чёрной магии в 12 главе или со­бытиям в пятом из­ме­рении в главах 22-23, а первой части главы 13, общению ученика с духом Мастера и общению Ма­ргариты с Воландом в 22 главе. Последо­ва­те­льность про­щания со свитой Воланда в 32 главе соот­вет­ствует порядку появ­ления Коровьева, Беге­мота и Азазелло пере­д Маргаритой в 22 главе. Да и вся фи­на­льная глава описана тоже глазами Маргариты.

Про­щание с Пилатом – это уже сим­метрия с концом первой главы, где мы впервые услышали от Воланда: «– Всё про­сто: в белом плаще с кровавым подбоем…» Кроме того, 32 глава является ещё одним быстрым повторе­нием всего третьего ряда глав (21-32). Поэтому черепки раз­битого кув­шина и невысыха­ющая чёрно-красная лужа – это и отсылка к 25 главе, где описано начало вечных пере­жи­ваний героя романа мастера. Впрочем, будет прави­льнее рас­смотреть эти связи с текстом предше­ст­вующих глав, когда будем искать ответы на каждую из загадок заверша­ющей главы.

Первая глава сим­воли­чески посвящена вопросу о Боге или, иначе, вопросу о суще­ство­вании совер­шен­ства и о необ­ходимости стрем­ления к нему. Для ответа на этот первый вопрос и были необ­хо­димы все оста­льные трид­цать вытека­ющих из него вопросов и трид­цать про­межуточных ответов. Теперь мы должны задать себе последний, 32-й вопрос и дать на него ответ. Когда все форма­ль­ности улажены и городская суета осталась далеко позади, можно начи­нать думать о главном. Образы закон­чились, дальше остались то­лько идеи.