Год быка--MMIX

Поэт и Муза

Образ мастера – это ещё цветочки, с точки зрения опознания про­образов и сим­воли­ки. Вот Ма­ргарита – это да, та ещё ягодка! Появляется она в сюжете Романа ещё позже, чем мас­тер, и уже по этой причине, не говоря уже о конкретных чертах характера и биографии, никак не может быть со­по­ставлена с Маргаритой из «Фауста». Если и были в жизни трижды романти­ческого мастера ана­ло­гичные приклю­чения, то завершились они бана­льнее и гуман­нее с его стороны, как это следует из диалога с Бездомным:

«– Вы были женаты?

– Ну да, вот же я и щелкаю... на этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... ещё платье полосатое... музей... впрочем, я не помню».

Гораздо больше сход­ства у булгаков­ской Маргариты с другой подругой Фауста – Еленой Троя­нской, красота и любовь которой приносила не то­лько несчастья, но и столь же великую славу героям Гомера. Поэтому наш шерлокхолмс Барков взялся не за своё дело, пытаясь оцени­вать этот жен­ский образ по меркам житейской морали, хотя и верно указал про­чим лите­ратуроведам на этот же самый про­счёт. Безусловно, булгаков­ская Маргарита не родня тургеневским барышням и дру­гим светлым образам великой рус­ской лите­ратуры. Да, в общем-то, и сам Булгаков намекает на иноземные корни. А может быть – на неземные?

Если внима­те­льно посмотреть на раз­ное пове­дение и настроение Маргариты в неско­льких гла­вах Романа, то по большей части наша героиня пребывает имен­но в неземном виде. А небольшой от­резок времени в однои­мен­ной 19 главе, где Маргарита ведёт земной образ жизни – является для неё тягостным, даже мучи­тельным. Един­ствен­ной отдушиной в прошлом были часы, про­веден­ные в тес­ном подвале рядом с мастером, пишущим свой роман о Пилате. Неужели кому-то ещё непонятно, что Булгаков вводит в Роман образ настоящей Музы?!

В этом образе наличе­ствуют необ­хо­димые приметы этой виновницы бед и побед, давно опи­са­н­ные её многочис­лен­ными жертвами из числа поэтов. То нежная и трепетная как лань, то яростная как фурия, то капризная и дерзкая, и в любом случае предпо­чита­ющая свободный полёт пешей про­гулке. Другое дело, что драматург Булгаков вводит в сюжет этот образ так про­сто и обы­ден­но, что любая чита­тельница готова приз­нать своё род­ство с Музой и в да­льнейшем сопере­живает ей как себе самой. Это ли не высший талант, когда гений дей­ст­вите­льно увлекает читателя из обыден­ной жизни к высотам духа. Глава 19 «Маргарита» имен­но так и начина­ется: «За мной, чита­тель!»

И дей­ст­вите­льно, кто ещё как не поэт или писа­тель, обласкан­ный Музой, рас­скажет нам о настоящей любви? Но почему Булгаков столь настойчив, повторив «за мной» трижды и затем добавив «и то­лько за мной»? Это что же – Автор намекает, что все про­чие писатели и поэты показывали нам любовь ненастоящую? А как же тогда все явные или скрытые про­тотипы Маргариты, которые воз­наг­раждали своей любовью поэтов? А как же несомнен­ная любовь самого Булгакова к своей жене и музе Елене? Можно было бы подумать, что писа­тель сошёл с ума и то­лько за собой признаёт право на на­стоящую любовь, но на самом деле история мастера и Маргариты имеет не так много об­щего с четой Булгаковых, раз­ве что похожую завязку любовной интриги.

Остаётся предпо­ложить, что Автор хочет нам показать ту един­ствен­ную настоящую Любовь, которая потому и един­ствен­ная, что общая для всех влюб­лен­ных. Эта вечная Любовь обитает на не­бесах «кол­лектив­ного бес­созна­те­льного» и приходит на помощь в сложной ситуации. Она-то и яв­ляется тем самым про­водником, ангелом в «цар­стве теней», который помогает найти един­ствен­ный путь, соединя­ющий судьбы людей, и общий твор­ческий выход из жиз­нен­ных обстоя­тель­ств, раз­луча­ющих людей. Значит, следуя за Автором, который в свою очередь следует за Маргаритой, мы должны увидеть в конце пути этого ангела любви. Узнаем ли мы его?

Но не то­лько в этом состоит роль Маргариты. Если уж Булгаков оставил в Романе знаки, ука­зыва­ющие на реа­льных женщин – про­тотипов героини, то не про­сто так. Видимо, его весьма волновал этот феномен – суще­ство­вание реа­льных женщин, являю­щихся воплощениями Музы. Само по себе – это не ново­сть для истории искус­ств, но художе­ствен­ный интерес Булгакова связан и с его личной судьбой. Ведь и он был женат на воплощении Музы. И как свиде­тель­ствует дневник воплощения, с самого начала знал, что судьба писателя – умереть у неё на руках.

Не с этим ли связан хорошо скрытый в деталях Романа интерес Автора к судьбе ещё одной па­ры – писателя Горького и его музы, актрисы Художе­ствен­ного театра и «старой большевички» Марии Андреевой? Судите сами, если уже смер­те­льно бо­льной писа­тель про­водит многие вечера за наблю­дениями Луны, чтобы в эпилоге Романа дать максима­льно точные указания на конкретное зда­ние в Москве. Наверное, это указание «За мной, чита­тель» имеет какой-то важный смысл.

Особняк в готи­ческом стиле в быв­шей Арбатской части дореволюцион­ной Москвы, на Спири­доновке, точно соответ­ству­ющий описанию дома Маргариты, принадлежал легендарному мил­лион­щику Савве Морозову. Актриса Андреева жила с ним в этом доме, и упорхнула отсюда к своему «мастеру» М.Горькому. После чего Морозов вскоре покончил с собой, а выплату по его страховке по­лучила Андреева и в её лице большевист­ская партия. Знаменитый Лондонский съезд РСДРП был та­кже организован с её актив­ным участием. То есть Мария Андреева была не то­лько музой Горького и Художе­ствен­ного театра, но и музой Рус­ской революции. И во всех трёх ипос­тасях не могла не вол­но­вать воображение Булгакова. Опять же, какие ещё нужны доказа­тель­ства того, что брак с музой приносит не то­лько славу, но и несчастья, он смер­те­льно опасен? Не отсюда ли такие метафоры: «Лю­бовь выскочила пере­д нами, как из-под земли выскакивает убийца в пере­улке… Так поражает молния, так поражает финский нож!»

Теперь сравним с другим про­образом, явно указан­ным на страницах Романа. Речь идёт о Мар­гарите Валуа, супруге Генриха Наваррского. Она тоже была покро­вительницей поэтов, но и музой французской Смуты, положив­шей конец династии Валуа и давшей начало династии Бурбонов. «Кро­вавая свадьба» Варфоломеевской ночи описана в знаменитом романе Дюма «Королева Марго». Но это был лишь про­лог будущей «парижской мессы», как и потоп­лен­ная в крови первая рус­ская рево­люция была лишь репетицией великих потрясений. А сам Генрих IV – это тогдашний «ленин», пор­вав­ший ради будущей власти со своей гугенотской «интел­лигент­ностью».

При этом отно­шения в треуго­льнике «Ленин-Андреева-Горький» весьма напоминают отно­ше­ния между Анри Четвертым, Маргаритой Валуа и ее поэти­ческими любовниками, из которых, по слу­хам, выделяется фигура великого философа и быв­шего лорд-канцлера английской короны Фрэнсиса Бэкона. Кстати, намёк на эту интригу име­ется в «Трёх мушкетёрах», где чуть изменены время дей­ст­вия и имя лорда Бэкингема. Более того, этот самый лорд Бэкон стоит первым в ряду тех, кому при­писывают подлин­ное автор­ство пьес Шекспира. Так это или нет, не столь важно, поско­льку соб­ствен­ных сочинений Ф.Бэкона и его роли в идейном окорм­лении великой европейской Смуты начала XVII века для наших парал­лелей вполне доста­точно.

Итак, сравним – Мария Андреева является любовницей писателя-прообраза мастера и одновре­мен­но верной полити­ческой соратницей вождя революции и буду­щего руко­водителя страны. Мар­га­рита Валуа является любовницей философа-прообраза Фауста, но более верна своему мужу Генриху Бурбону во всём, что каса­ется политики и достижения будущей власти. Не напоминает ли это нам похожий треуго­льник, в котором муза мастера оста­ется послушной своему влия­те­льному мужу, оста­ющемуся за кулисами Романа? Известно лишь, что у нелюбимого мужа есть особняк с прислугой, то есть весьма высокий статус, а на его работе случился пожар. Намёк на революцию?

Когда Маргарита Николаевна решает покинуть свою золочёную клетку, треуго­льник сохраня­ется. То­лько теперь муза твёрдо решает ради любви к мастеру во всём слу­ша­ться Воланда и его свиту. Так что кружным путём мы всё же приходим к тем парал­лелям между Лениным и сатаной, которые так любезны нашим булгаковедам. Но не будем спешить делать из этого какие-то выводы, кроме очевидного – Автора весьма и весьма занимает тема революции, и публи­цисти­ческий штамп «муза истории» приобретает в Романе нетриви­а­льное звучание.

Однако пора вновь вспомнить о Елене Прекрасной. Её долгая и траги­ческая судьба заканчива­ется па­дением в преисподнюю. В отличие от Елены, покинув­шей Фауста, Маргарита и после смерти не рас­стаётся со своим мастером, и они вместе отправляются в полёт к последнему приюту на небе­сах. Может быть потому, что наша Маргарита не так уж много грешила, в отличие от древнегре­че­ской Елены или французской тёзки?

Но если Елена в «Фаусте» олице­творяет боже­ствен­ную сим­волику монархии, то кого олице­творяет Маргарита? Может быть, речь и в самом деле идёт о революцион­ной сим­волике? Но вроде бы музу французской революции звали Мариан­ной, а не Маргаритой? И муза рус­ской революции как-то больше похожа имен­но на Мариан­ну, даже именем. А французская Маргарита имеет отно­шение к мо­нархии, она королевской крови. Что-то наш Автор опять намудрил, не намекает ли он на какую-то иную, консервативную революцию, муза которой сочетает черты и Мариан­ны, и Елены Прекрасной? Или всё же речь идёт о символике совсем другой власти, не земной?

В общем, чем более опреде­лен­но вырисовыва­ются про­образы героев, и про­ясняется смысл сим­волики Романа, тем более сложная и масштабная картина воз­никает пере­д нашим взглядом.