Ваикра

Утешение и надежда на будущее

Утешение и надежда на будущее

Всемогущий заявляет: “Я не допущу, чтобы за время изгнания евреи целиком растворились в других

народах. Если они станут подражать своим соседям, неевреям, то Я заставлю их признать Мое владычество,

излив на них Свой гнев”.

“И если тогда они признают свои прегрешения и возвратятся ко Мне, то Я сразу же пожалею и избавлю их за

заслуги их праотцев”.

“Тогда вспомню Я Свой завет с Яаковом и Свой завет с Ицхаком, и Свой завет с Авраамом вспомню, и

Землю вспомню” (26:42).

Первым из наших праотцев Ашем упоминает Яакова, ибо он был величайшим из них, самым любезным

сердцу Ашема, причем все его дети были праведниками.

Ашем упоминает всех праотцев по именам, поскольку каждый из них был настолько велик, что Всемогущий

мог заключить с ним свой завет, если бы даже остальных праотцев не было: с одним Авраамом, или с одним

Ицхаком (если б даже он был не сыном Авраама, а первым из праотцев), или с одним Яаковом (если бы даже

он не был ни сыном Ицхака, ни внуком Авраама). Отдельного завета с любым из праотцев вполне хватило

бы, чтобы освободить еврейский народ из изгнания.

Что касается наших праматерей, то, хотя они явно не упоминаются в этом стихе, все же и им возданы

почести. Их заслуги тоже нужны для нашего избавления. На праматерей в нашем стихе намекает слово

“вместе (с кем-то)” и подразумевает, что Ашем вспомнит тех, кто был вместе с нашими праотцами, а именно:

наших праматерей.

И, наконец, Ашем обещает, что Он вспомнит Землю. Зачем говорить про Землю?

Между нашими праотцами и Эрец Исраэль существовала особая связь. Обитание в Земле помогало им

достичь совершенства. Поэтому Земля, так много значившая в их жизни, всякий раз упоминается вместе с

ними.

Далее Ашем обещает: “Хоть Я и покараю изгнанием еврейский народ, тем не менее совсем не отвергну его.

В дни жесточайших гонений взращу Я в его среде праведников и мудрецов, чтобы избавить народ от

уничтожения”.

“Не презрю Я их” (26:44) — это обещание касается вавилонского ига, во время которого евреев защищали

Даниэль, Ханания, Мишаэль и Азария, занимавшие при дворе царя высокие должности.

“И не возгнушаюсь ими” (там же) — ибо возведу Шимона Праведника на высокую должность и он избавит

евреев от опасности.

В более поздние времена Матитьяу и его сыновья начнут освободительную войну против греков.

Как защитил евреев Шимон Праведник?

Кутим (самаритяне, враги евреев) подстрекали Александра Великого разрушить Храм, утверждая, что

храмовое служение является бунтом против царя. Александр поверил им и вместе со своим войском

направился к Иерусалиму.

Когда первосвященник Шимон Праведник узнал, что Александр с войском на подходе к городу, он облачился

в свои восемь храмовых одеяний, которые он носил, совершая служение в Храме, и приказал, чтобы все

остальные коэны тоже надели священные облачения. После этого он вместе с коэнами вышел за ворота

Иерусалима, чтобы встретить царя. (Коэны не могут носить священные одеяния за пределами Храма, но при

чрезвычайных обстоятельствах им разрешено нарушить запрет).

Завидев приближающегося к нему первосвященника, Александр сошел с колесницы и, ко всеобщему

изумлению, простерся перед ним ниц. Этот поступок царя объяснялся тем, что однажды Ашем, придя

евреям на помощь, дал Александру увидеть во сне, как величественный старец в священническом

облачении, похожий на Шимона Праведника, появляется перед ним и объявляет о будущих его победах в

сражениях.

Шимон Праведник объяснил царю, что евреи на самом деле молились в Храме о его благоденствии. И

Александр внял его словам! Он дал Шимону Праведнику разрешение наказать кутим за ложные обвинения.

С тех пор Александр стал милостив к евреям и не мешал им соблюдать законы Торы.

“И не отменю Я свой завет с ними” (там же).

Ашем обещает: “В грядущем Я Сам — а не человеческий сын — навсегда избавлю вас от господства

язычников”.

Возникает вопрос: Ашем говорит, что во все годы изгнания Он не отвергал нас, но разве мы не были лишены

всех тех драгоценных даров, которыми обладали раньше? По крайней мере, один из этих драгоценных даров

— наша святая Тора — оставалась с нами и в изгнании. Только благодаря ей мы уцелели среди языческих

народов.

Угощение на свадьбе царя было великолепным. Щедрой рукой оделял царь едой и питьем своих гостей и

развлекал их на славу. Гости знали, что по брачному договору невесте царя обещаны сокровищницы, полные

золота, серебра и изящных драгоценностей, дома, особняки и сады, которые будут принадлежать ей одной.

Вскоре после свадьбы неотложные дела заставили царя уехать в заморские страны. Первое время его

молодая жена думала, что он скоро вернется, но вот уже прошло полгода, затем год, а от царя не было

никаких известий. Через некоторое время уставшая ждать страна избрала себе нового правителя, и народ

забыл о своем царе. Но не забыла о нем царица — она по-прежнему ждала его возвращения.

Проходили годы, десятилетия. Люди стали забывать имя своего прежнего царя. Им было невдомек, почему

бывшая царица все еще надеется на то, что ее супруг вернется. Она получала новые предложения, вельможи

и цари из разных стран просили ее руки. Но всем она, не колеблясь, отказывала, объясняя, что она не вдова,

а замужняя женщина.

“Это правда, она когда-то была замужем, — говорили люди, — но пора уже забыть о том муже. Ведь он

пропал, вестей о нем нет, годы идут, разве эта гордая женщина не вольна снова устроить свою жизнь?”

Всякий раз, когда царица слышала подобные разговоры, она впадала в уныние. В такие минуты она отпирала

ларец, где хранился ее брачный договор, и перечитывала его. Там черным по белому было написано: “Я

обещаю моей жене десять сокровищниц, полных золота и серебра, двадцать жемчужных ожерелий, золотые

кольца… и т.д.”. Она получит от царя все эти богатства — он дал ей в этом свое царское слово. И она решала

ждать дальше.

Представьте себе, ее надежды сбылись. В один прекрасный день затрубили дворцовые трубы, возвещая о

прибытии царя, вернувшегося домой, чтобы пожаловать всех тех, кто остался верен ему до конца.

Увидев, что царица все еще ждет его, он спросил ее: “Как ты смогла противиться всем настояниям о новом

замужестве и остаться верной мне?”

“Сказать тебе по правде, — ответила она, — я бы поддалась всеобщим уговорам, если б не твой брачный

договор. Я помнила, как ты, вручая его мне, дал слово, что я получу все, что обещано мне по этому договору.

Всякий раз, когда я была близка к отчаянию, я заново перечитывала эту бумагу”.

С того времени как еврейский народ был брошен в изгнание, народы, среди которых евреи селились,

старались убедить их перенять языческие обычаи и образ жизни. Тысячи лет задавали они вопрос: “Почему

вы все еще цепляетесь за своего Б-га? Он давным-давно оставил вас. Почему вы не сливаетесь с нами? Если

вы примете нашу веру, мы поставим вас на высочайшие должности в стране”. Окружавшие народы никогда

не оставляли попыток посулами или силой заставить евреев отречься от Торы.

Но входил еврейский народ в свои синагоги и дома учения, вынимал Сефер Тору и читал (Ваикра 26:9): “Я

обращусь к вам, распложу и умножу вас и укреплю Свой завет с вами”. Читая эти обещания счастливого

будущего, они утешались и снова всецело полагались на Б-жественное Слово.

Когда настанет день Избавления, Всемогущий скажет нам: “Сыны мои, как вы смогли ждать Меня

тысячелетиями!”

И мы ответим: “Если бы не Тора, которую Ты даровал нам, мы бы давно поддались убеждениям язычников,

ибо сказано (Эйха 3:21): “Я освежаю Тору в Своей памяти, на это уповаю”. Так же возглашал Давид (Теплим

119:92): “Если бы не Твоя Тора, которая была моим утешением, погиб бы я в своем бедствии”.

Тора подчеркивает: “Вот установления, законы и Тора, которые постановил Ашем между Собою и евреями

на горе Синай через Моше” (26:46).

Слово Тора в этом стихе стоит во множественном числе — чтобы указать на тот факт, что Моше получил

одновременно и Письменную Тору, и Устную.

К мудрецу Шамаю пришел язычник и спросил: “Сколько у вас Тор?”

“Две, — ответил мудрец, — Письменная Тора и Устная”.

“Я хочу перейти в еврейство, — заявил язычник, — и принять Письменную Тору. Ибо поверить в Тору,

которая передавалась словесно, из уст в уста, я не могу”.

Услыхав такие слова, Шамай прогнал его прочь. Тогда язычник направился к Гилелю с той же просьбой —

обратить его в иудаизм, но не обучать при этом Устной Торе.

“Согласен, — ответил Гилель, — садись, и я буду обучать тебя Торе. Сперва ты должен выучить еврейские

буквы”.

Он взял свиток, начертил букву алеф и объяснил язычнику, как она называется. Затем начертил букву бет и

назвал язычнику ее имя. Потом он написал еще две буквы, сообщил язычнику их названия и сказал, что

первый урок окончен, а второй будет завтра.

Следующим утром, когда язычник уселся и приготовился внимать наставлениям, Гилель указал на алеф и

заявил, что это бет!

“Неправда! — возразил ученик. — Эта буква называется алеф!”

“Откуда ты знаешь? — спросил Гилель. — Уже не полагаешься ли ты на мои вчерашние устные объяснения?

Если так, то теперь ты видишь, что на любой ступени обучения мы должны так или иначе основываться на

устном предании. Если ты веришь в мое устное наставление о том, что алеф это алеф, то почему бы тебе не

положиться на все прочие мои устные наставления?”

Язычнику ничего не оставалось, как признать правоту Гилеля. В результате он принял и Устную Тору, а

затем перешел в еврейство.