Ваикра

Ежедневные жертвы ола. Терумат адэшен. Мицва постоянно поддерживать огонь на жертвеннике.

Ежедневные жертвы ола

Ашем повелел, чтобы каждое утро первым обязательным приношением был ягненок, в качестве общинной

жертвы — ола. Второго ягненка в жертву ола следовало приносить ежедневно после полудня.

В наставлениях коэнов о ежедневных жертвах ола употреблено слово “заповедай”, побуждающее к усердию

в исполнении требуемого.

Всемогущий счел необходимым таким образом поощрить коэнов при совершении жертвы ола, зная, что

всегда, когда выполнение мицвы связано с денежными тратами, люди не склонны твердо ее соблюдать, и им

нужно особое ободрение. (Хотя коэны ничего не теряли, принося жертву ола, им требовалось особое

поощрение, так как они не получали никакой выгоды от этой жертвы, сжигавшейся целиком. Только шкура

доставалась коэнам, занимавшимся принесением жертвы.)

Однажды, в голодный год, император Мунбаз открыл свою сокровищницу и щедрой рукой раздал все

нуждающимся. Его семья возмутилась:

“Твои отцы и деды, — сказали они, — всю свою жизнь собирали эти сокровища. Как мог ты все это отдать

теперь нищим!”

На что император ответил:

“Мои отцы собирали сокровища на земле. Я собрал их на небесах. Мои отцы хранили их в ненадежном

месте. Я отдаю их храниться в надежное. Мои отцы держали их, не получая прибыли. Я помещаю их с

выгодой. Мои отцы обрели богатство в деньгах. Я обрел богатство из душ человеческих. Мои отцы копили

для других. Я коплю для себя.

Мои отцы откладывали в этом мире. Я откладываю в Мире Грядущем”.

Отсюда мы видим, что вложить деньги в мицвот — значит обрести вечные ценности.

Раздачу цедаки нельзя считать “растратой денег”. Наоборот, из всех способов помещения денег это —

наилучший, единственный бесспорно выгодный способ. Поэтому еврею следует отводить на цедаку по

меньшей мере десятую часть своих доходов.

Терумат адэшен (мщва брать с жертвенника горсть пепла)

Каждое утро коэны тянули жребий, кому из них выполнять ежедневный ритуал взятия с жертвенника горсти

пепла. Эта была первая утренняя мицва. Ее совершали сразу после того, как глашатай Храма объявлял:

“Вставайте для служения, коэны, левиты и люди общины!”

Коэн, вытянувший жребий, окунался в микву, облекался в особые одежды, а затем поливал руки и ноги

водой из сосуда для омовений. Держа в руках плоскую серебряную чашу, он поднимался на жертвенник,

брал с него пясть пепла и клал в чашу. Затем ему надо было отнести чашу к восточной стороне пандуса и

там сбросить пепел на землю в специально отведенное для этого место.

Как только эта мицва была выполнена, все коэны, служившие в тот день, омыв свои руки и ноги водой из

сосуда, спешили к жертвеннику, чтобы очистить его от оставшегося пепла. Они складывали пепел в центре

жертвенника, и эта куча пепла служила его украшением, так как свидетельствовала об обилии

жертвоприношений.

Если эта куча становилась чрезмерно большой, то избыток пепла относился в особое защищенное от ветра и

диких животных место за пределами Иерусалима. Это действие считалось частью службы, но совершить его

мог только коэн, годный для Храмового служения (вынести пепел не мог, например, коэн, обладавший

телесным изъяном и не имевший поэтому права исполнять службу в Храме).

Чтобы совершить вынос пепла, коэн облачался в священнические одежды, более скромные, чем те, в

которых он совершал все прочие ритуалы, ибо “не подобает слуге наливать своему хозяину вино в той же

одежде, в какой он готовит пищу”.

Любую работу, совершавшуюся в Храме, даже самую черную, как, например, вынос пепла, мог делать

только коэн. В Храме — дворце Всемогущего — не было места высокомерию: даже величайший человек

должен был чувствовать смирение в присутствии Всемогущего.

Мицва постоянно поддерживать огонь на жертвеннике

Ашем заповедал, чтобы коэны сложили три разные поленницы дров на внешнем жертвеннике,

находившемся во дворе Святилища:

1. Большая поленница дров помещалась на восточной стороне жертвенника, на ней сжигались все жертвы.

2. Другая поленница была сложена в юго-западном углу того же жертвенника, коэны брали огонь от нее и

переносили к золотому жертвеннику в центре Святилища, где возжигали благовония.

3. Третья поленница могла размещаться в любой части жертвенника, и предназначалась она специально для

выполнения мицвы “Постоянный огонь пусть горит на жертвеннике, пусть он никогда не угаснет” (6:6). Этот

огонь не разрешалось тушить. Он должен был гореть даже в шабат или когда народ Израиля странствовал,

еще не обретя своей земли. Он непрерывно горел более ста лет: из них сорок лет в пустыне, четырнадцать —

в Гилгале и пятьдесят семь — в Нове и Гивоне.

Существовала мицва подкладывать два полена дров в большую поленницу дважды в день: во время

приношения утренней и дневной жертвы ола.

В действительности не было нужды в дровах для поддержания огня, ибо на жертвеннике все время пребывал

Небесный огонь. Тем не менее Ашем заповедал коэнам мицву поддерживать огонь, чтобы ее выполнение

приносило благословение еврейскому народу.

Небесный огонь, пребывавший на внешнем жертвеннике, отличался пятью особенностями:

<> В Первом Храме его очертания напоминали льва, во Втором Храме — собаку.

Шехину изображают в виде льва. Небесный огонь принял эту форму, чтобы показать, что Шехина пребывала

в Первом Храме. Но после его разрушения Шехина удалилась и не вернулась из-за грехов общины Израиля

во Второй Храм, поэтому очертание Небесного огня во Втором Храме напоминало собаку — животное,

олицетворяющее нечистоту.

<> Яркостью своей Небесный огонь был подобен солнцу.

<> Его пламя было прочным, в отличие от пламени обычного костра. Поэтому вода не могла его потушить.

Хотя медный жертвенник был расположен во дворе под открытым небом, дождь никогда не заливал его.

<> В нем сгорали не только сухие вещества, но и жидкости.

<> Он не давал дыма.

(Дым от огня, зажигавшегося коэнами, поднимался к небу вертикальным столбом, и никакой ветер не мог

поколебать его.)

Были и еще чудеса, связанные с Небесным огнем:

<> Сильный жар, исходивший от него, не расплавлял медное покрытие жертвенника (это похоже на чудо с

терновником, который был объят пламенем, но не сгорел).