Не надо, папа!

Глава 123. Хороший сплав, удобная рукоять

123

«Он — твой отец».

Голос Саске в голове зациклился. Наруто неосознанно сам прокручивал его раз за разом, чтобы убедиться: ему не показалось.

Эти слова сшивали множество мелочей в единую картину.

Светлые волосы. Голубые глаза, глядящие на него с такой лаской сейчас, — эти же светлые волосы и голубые глаза Наруто видел каждое утро в зеркале.

Ухмыляющееся лицо отшельника-извращенца и его слова: «Ты похож на Четвертого, потому я и решил тебя обучать». Расенган — незавершенная техника, созданная Четвертым. А теперь — его техника. Завершенная. Расенсюрикен.

Тяга к лику Йондайме Хокаге. Необъяснимое ощущение связи с героем прошлого.

Запреты Цунаде баа-чан. Вечный конвой Анбу и бестолковые попытки сбежать из деревни.

Сосуд для биджу. Оружие Скрытого Листа.

«Почему мои родители не заступились за меня? Своему ребенку он бы такого не пожелал, верно?»

Наруто задрожал. Душу переполняли восторг и ярость, и он не мог понять, радоваться ему или злиться? Тайна его происхождения пробудила в сердце столько эмоций, что оно, казалось, разорвется от такого натиска.

Я… не никто. Я — сын Четвертого Хокаге.

Йондайме растерялся.

— Так ты не знал? Хм, похоже, Третий решил скрыть всю информацию о Кьюби. Если бы стало известно, что ты — мой сын, тебе бы грозила…

Он говорил все эти бессмысленные слова, звенящие где-то на границе урагана эмоций, но Наруто не дал ему закончить.

— Отец…

Йондайме запнулся от неожиданности, а Наруто шагнул к нему и ударил со всей силы под дых. Это оказалось так просто — ударить Йондайме Хокаге, Желтую Молнию, о котором с такой бессильной злобой говорил Кьюби.

— Зачем?! — рявкнул Наруто. — Зачем ты запечатал этого Кьюби в меня — своего сына, даттэбайо?

Отец все еще стоял, согнувшись, и держался за живот.

— Ты сломал мне всю жизнь. Я… — Наруто заметил за спиной отца гигантский глаз Лиса и указал на него пальцем. — Да я ничем не отличаюсь от него! Он сидит в клетке внутри меня. Я сижу в клетке внутри деревни, ттэбайо! Я и Кьюби — это уже почти одно и то же. Никто не воспринимает меня отдельно… как человека. Я — оружие. Сосуд для демона-лиса. Меня с детства все ненавидели. Все взрослые. Дети со мной не общались.

Он рыдал и задыхался. Позабыл о том, что за спиной стоит Саске, собиравшийся его убивать, что впереди бьется о прутья гигантской клетки разъяренный Девятихвостый. Во всем мире существовали сейчас лишь он и его отец. И жгучая обида.

Речь Наруто, поначалу связная, стала обрывистой. Он метался от одного события к другому, кричал все, что приходило ему в голову. Выплескивал боль.

— Я ни с кем не мог подружиться… Только Сарада… Я тренировался, чтобы стать очень-очень сильным, чертовски сильным, чтобы все признали меня, ттэбайо! А потом Ирука-сенсей… Какаши-сенсей… Сакура-чан. Эро-сеннин… Мне пришлось много-много тренироваться. Я стал сильным! Но «Акацуки», они стали за мной охотиться. И за моим другом Гаарой… Какой толк в моей силе, если я не могу защитить друзей? Если меня никуда не пускают. Если я все равно — Лис. Цунаде баа-чан не выпускала меня из деревни. Сарада-чан ушла, даттэбайо. Я хотел пойти… помочь… Но баа-чан не пускала меня! И теперь…

Он захлебнулся рыданиями и торопливо глотнул воздух. Голос охрип от крика.

— …мой лучший друг хочет убить меня, потому что ему нужен Кьюби внутри меня. Всем нужен Кьюби. Всегда всем нужен Кьюби, но никому не нужен я!

Наруто пытался выдавить из себя новые слова, но при каждом выдохе горло сводило судорожным спазмом. Отец ошарашенно уставился на него.

— Я… я… я всегда пытался понять, ттэбайо… Почему мои родители не защитили меня от тебя. Почему они позволили тебе… Почему никто не сказал: «Не надо! Остановись. Не делай этого, ттэбайо!» Все время думал, почему ты так поступил со мной, ведь со своим сыном ты бы наверняка такого не сделал, но тогда почему со мной… И что получается? Я — твой сын, а ты — мой папа. И ты… ты меня предал.

Ярость иссякла. Остались только горечь и пустота. Разрывающие сердце эмоции затихали, на их место ступила слабость. Наруто закрыл глаза локтем, вытирая слезы шершавой тканью костюма и прячась от взгляда человека, подарившего ему жизнь и в то же время отравившего ее при рождении.

— Наруто…

В голосе отца было столько вины и сожаления, что Наруто стало стыдно за свои слова, но лишь на мгновение. Он снова посмотрел на Четвертого и спросил совсем тихо:

— Зачем, пап?

— Я расскажу. Только есть кое-что, с чем нужно разобраться до этого.

****

Саске со стороны наблюдал за истерикой Наруто, и с каждым брошенным обвинением его решимость убить друга таяла. Было что-то жалкое и одновременно проникновенное в этом потоке боли.

И знакомое.

Ненавидеть самого близкого человека. Мне ли не знать, каково это?

Йондайме Хокаге отвлекся от затихшего сына и посмотрел на Саске строго и враждебно.

— Учиха… У меня к тебе тот же вопрос. Зачем? — Хокаге нахмурился. — Зачем ты хотел убить моего сына?

Саске взглянул на него исподлобья.

— Мне нужна сила. Мангеке Шаринган и Кьюби. Смерть Наруто дала бы мне и то, и другое.

Четвертый с укором покачал головой.

— Зачем тебе сила, Учиха? Какова твоя цель?

— Я должен убить своего брата и восстановить клан.

— Ты… Учиха Саске, верно? — спросил Хокаге и, дождавшись кивка, продолжил. — Саске… Прошу, не убивай Наруто.

Саске хмыкнул.

— Аргументы?

Он уже понял ситуацию. Йондайме Хокаге включил в печать свою чакру. Похоже на то, как делал Орочимару с Проклятыми Печатями.

Печать Кьюби он защитил, но мне ничего не сделает. Чакра со временем иссякнет, и Наруто снова останется со мной один на один. Тогда я снова попытаюсь взломать печать.

— Для родителя естественно пытаться защитить своего ребенка, — сказал Саске. — Но ваши семейные драмы меня не заботят. Почему я должен отказаться от Мангеке, сильнейшего призыва и приманки для «Акацуки»? Ради чего?

Хокаге пробормотал:

— Опять все повторяется. Учиха, который пытается вырвать Кьюби из джинчурики. Опять…

Саске напрягся.

— Был кто-то еще?

Йондайме кивнул и тихо добавил:

— Был.

Саске сделал пару шагов к нему.

— Расскажите.

— Я вам не мешаю? — процедил Наруто со злобой.

Хокаге неловко поджал губы, словно сомневаясь, куда кидаться: утешать своего ребенка или разбираться с Учихой, который претендует на его жизнь. Саске решил, что свое время для истерик Наруто уже исчерпал, и с чистой совестью бросил:

— Мешаешь.

Наруто повернулся к нему и рявкнул:

— Не лезь, Саске! Это не твое дело. Убирайся отсюда с этим своим… с шаринганом, даттэбайо!

Но Четвертый вдруг схватил его за плечо.

— Подожди, Наруто. Я хочу поговорить с вами двумя.

Наруто сердито дернул плечом, сбрасывая руку отца.

Дурачина.

— Я… верю, тебе пришлось нелегко. Наруто, я виноват перед тобой. Я не дал тебе ничего, кроме страданий, а потому, думаю, нелепо строить из себя отца и пытаться оправдаться.

Наруто молчал, глядя куда-то в сторону.

— Я запечатал в тебе половину чакры Кьюби, потому что верил, что ты сможешь овладеть этой силой. Ты же мой сын.

Наруто вздрогнул. Хокаге вновь осторожно коснулся его плеча, и на этот раз Наруто не стал сбрасывать его руку. Кажется, Йондайме наконец подобрал правильные слова.

Тем лучше. Меньше истерик, больше пользы.

— В ту ночь, когда Кьюби напал на Коноху, это было не простое совпадение. За этим стоял человек в маске. Человек из твоего клана, Саске.

— Что?

У него похолодело в груди.

— Этот человек вырвал Кьюби из прошлого джинчурики, связал себя с ним призывом и натравил на Лист.

— Учиха. Натравил. Кьюби. На Лист?

Хокаге коротко кивнул.

Саске чувствовал себя так, будто Йондайме плюнул ему в лицо. И в то же время он вдруг прозрел.

Не только я, Сарада и Итачи. Теперь я точно знаю: есть еще один, четвертый Учиха — тот, кто помог Итачи истребить наш клан.

— Я мог оставить Кьюби на свободе, мог запечатать его целиком в себя и забрать на тот свет, и у тебя не было бы такой тяжелой жизни, Наруто. Но это стало бы началом конца. Я не мог разобраться с этим человеком в маске сам, но ясно видел, что он — угроза для Конохи и для всего мира. Потому, Наруто, я оставил тебе силу. Переложил свою ответственность на твои плечи. Прости меня за это…

Наруто в последний раз вытер рукавом слезы и отвернулся, все так же закусив губу. Буркнул:

— Хватит об этом. Я — сын Йондайме. Справлюсь как-нибудь… И еще будущий Нанадайме. Я не боюсь. Только… Было бы неплохо, если бы ты объяснил это Цунаде баа-чан. Для нее я все еще ребенок.

— Ребенок… Сколько тебе, Наруто?

— Шестнадцать.

— Вот как… Уже шестнадцать.

Голос Йондайме стал каким-то чужим, отстраненным. Будто он и правда говорил с того света, поражаясь тому, как быстро течет время в мире живых. Без него.

Саске всячески пытался сохранять внешнее хладнокровие, но слова Хокаге выбили у него почву из-под ног. Не он первый пошел этим путем. Путь к Кьюби, запечатанному в джинчурики, — уже проторенная дорожка. Он нахмурился и произнес:

— Другими словами, вы не хотите, чтобы я уничтожил вашу инвестицию в будущее.

Хокаге замялся.

— Э-э…

Ему явно не нравилась формулировка «инвестиция».

— Тот человек в маске, о котором вы говорите. Если это правда, значит, он и мой враг. Я стану мстить не только Итачи. Ему тоже. Если я завладею Кьюби и обрету Мангеке, со смертью Итачи и Учихи-в-маске моя месть получит удовлетворение, а ваша проблема решится. Вы не убедили меня, Йондайме. Мне все еще нужна жизнь Наруто.

— Саске, ты не победишь один.

— Почему?

— Призыв Кьюби имеет свои слабости. На один призыв ты израсходуешь столько чакры, сколько тебе бы хватило на полноценный бой. Силу биджу лучше всего оставить джинчурики. К тому же, Саске… Ты так уверен, что получишь Мангеке, если убьешь Наруто?

Его слова ударили по больному. Саске отнюдь не был уверен.

— Тот Учиха… Скорее всего, он — Учиха Мадара. А раз так, Саске, ты не справишься с ним в одиночку. Даже с Мангеке. Даже с Кьюби. Если он Мадара — то тоже владеет Мангеке Шаринганом, кроме того, он в разы более опытен и у его тела есть удивительное свойство: все атаки проходят сквозь него, а материализуется он только в момент, когда пытается атаковать сам. Также он владеет пространственным ниндзюцу, еще более совершенным, чем мое, и может перемещаться в любую точку пространства и переносить с собой других. Он пытался захватить Кьюби шестнадцать лет назад. Тогда я помешал ему, но он пообещал, что вернется и все равно добьется своего. Вам с Наруто нужно действовать сообща. Тренировка с бубенцами… Была у вас такая?

Они с Наруто кивнули.

— Ты способный шиноби, Саске, — добавил Хокаге. — Напоминаешь мне моего ученика — Хатаке Какаши. Такой же талантливый, уверенный в себе и расчетливый. И ты сильнее него. Суметь взломать мою печать — дорогого стоит. Однако ты повторяешь его ошибки. Запомни: не пытайся сделать все сам, иначе обязательно проиграешь. Доверься друзьям.

— Доверие — слабость.

— Доверие — сила. Просто нужно доверять правильным людям.

Хокаге умолк, а Саске задумался. Слишком много информации и впечатлений на него вывалилось. Что ни говори, дипломат из Четвертого был отменный. За какие-то минуты он успел вернуть расположение ненавидевшего его сына и почти убедил перейти на свою сторону врага.

Обрывки разговора хаотично вспыхивали в воображении голосами Наруто и его отца.

«Всегда всем нужен Кьюби, но никому не нужен я!» «На один призыв ты израсходуешь столько чакры…» «Переложил свою ответственность на твои плечи». «Не пытайся сделать все сам».

В словах Хокаге был резон. Использовать призыв Кьюби и вправду было непрактично. К тому же Итачи мог попытаться подчинить его. Сейчас, ощутив лично, как просто с помощью шарингана можно подавить силу Лиса, Саске задумался о том, что Итачи ничто не помешает поступить так же.

А Мангеке… Мангеке можно было добыть кое-где еще. Даже если не факт, что получилось бы.

С Итачи он разберется сам. Пусть без Кьюби, пусть не обязательно с Мангеке, но разберется. Он готовился к этому всю жизнь.

Но он не готовился к войне с Мадарой.

Йондайме что-то напутал. Учиха Мадара умер давным-давно. Он не мог… Впрочем, от свойств Учихи-в-маске, кем бы он ни был на самом деле, Саске стало не по себе. Нематериальное тело… Пространственное ниндзюцу…

Хокаге прав. Наруто будет более полезен живым.

Саске вздохнул.

— Ладно, вы убедили меня. Я не стану убивать Наруто.

Йондайме кивнул ему и благодарно улыбнулся.

— Я рад, что мы поняли друг друга. У меня осталось немного времени, и я хотел бы поговорить со своим сыном наедине. Не мог бы ты…

Саске прикрыл веки и расслабился. Черная горячая темень рванула вперед. Он вынырнул в шелест и прохладу леса и открыл глаза. Природа предстала перед ним в своих обычных холодных красках. Избитый Наруто с проступившей распахнутой печатью на животе лежал у дерева в отключке. Его сознание сейчас общалось с отцом.

Саске в чем-то завидовал ему. Он бы хотел, чтобы у него была возможность также пообщаться и со своими родителями. Поддержал бы его отец? Одобрил бы его решения? А еще его можно было бы спросить о Сараде. Отец бы точно знал, кто она ему.

Но Учиха Фугаку был не таким, как Намиказе Минато. С Саске Йондайме вел себя официально и строго. И немудрено, он ведь пытался убить его сына. Но вот с Наруто… Кажется, Четвертый Хокаге в обыденной жизни был очень мягким и добрым человеком и наверняка стал бы чудесным заботливым отцом, если бы не погиб.

С Саске же отец так никогда не обращался. И пусть, в отличие от Наруто, первые семь лет своей жизни Саске провел в полноценной семье, тогда как его друг с рождения рос сиротой, но за этот минутный разговор с отцом Наруто получил куда больше тепла и вдохновения, чем Саске за всю жизнь.

«Переложил свою ответственность на твои плечи». «Я верил, что ты сможешь овладеть этой силой. Ты же мой сын».

Краткое «Как и ожидалось от моего сына», за которое Саске так цеплялся, просто блекло на фоне беседы Йондайме Хокаге и Наруто. «Как и ожидалось…» То, что отец всегда говорил Итачи. Да, это подчеркнуло значимость Саске и его талант. И это было важно когда-то, когда ему всякий раз в пример ставили старшего брата. Но Итачи эти слова говорили постоянно, тогда как Саске всего единожды. И за последние десять лет он успел свыкнуться с мыслью, что, по сравнению с остальными, гениален и талантлив, а потому подобное замечание уже не так грело ему душу.

Мама что-то упоминала… Что отец все время говорит о нем, когда они остаются одни. О нем, не об Итачи. Но мама могла просто утешать его. Да и мало ли о чем они там говорили.

Как сын Саске бы хотел знать, что его родитель тоже возложил на него свои надежды, доверил ему свои мечты и будущее всего мира, как отец Наруто. Услышать такие слова было бы бесценно, но, похоже, не суждено. И даже не потому, что отец умер, не запечатывая в него никакой чакры, как Йондайме.

Откровенно говоря, Саске не хотел встречаться со своим отцом так, как только что Наруто. Боялся разочароваться. Боялся, что даже в такой редкий момент не услышит того, о чем мечтал бы услышать.

— Саске-кун!

Он вздохнул, освобождая голову от лишних мыслей, зависти и воспоминаний о встрече с Хокаге. Сакура уже очнулась от гендзюцу и, увидев избитого Наруто, занервничала.

— Саске-кун, что ты…

Он поклялся Йондайме, что не тронет Наруто. Хокаге его убедил. Действительно, Кьюби призывать непрактично. Лучше использовать готового джинчурики. Но отказаться от Мангеке Саске не мог.

Он взглянул на Сакуру.

Изменилась она. Сильно изменилась. Уже не хрупкая длинноволосая красотка, благоухающая цветочными шампунями и абсолютно бесполезная в команде. Последние три года явно пошли Сакуре на пользу. Саске чувствовал на уровне инстинктов, что перед ним опаснейшая куноичи, и как шиноби он ощутил к ней невольное уважение.

Однако у Сакуры все еще была одна слабость: он — Учиха Саске.

Как там сказал Хокаге… «Нужно доверять правильным людям»? Возможно, он и прав. В таком случае ты доверяешь неправильному человеку, Сакура. Ты зря полюбила меня.

Лучшего друга или любимую девушку. Саске всматривался в лицо Сакуры, в ее зеленые глаза, полные тревоги, нежности и страха, и пытался отыскать в своем сердце ответ.

Подходит ли она? Не станет ли ее убийство напрасным?

Если бы ему не нужно было разгребать все это дерьмо и спасать от своих сумасшедших сородичей мир на пару с Наруто, связал бы он себя с этой девушкой? Позволил бы ей идти с собой рядом по жизни?

Верная. Надежная. Умная. Красивая. Наверняка сильная.

Саске перебирал в уме характеристики Сакуры, словно подыскивал себе оружие. Дурацкие ассоциации продолжали ряд: хороший сплав, удобная рукоять, сама ложится в ладонь, отменный баланс…

Это все не то. Если я правильно понял суть силы нашего рода, то… это не то.

Саске отшвырнул прочь все меркантильные мысли и посмотрел на Сакуру снова. Она вздрогнула от его пристального взгляда и часто задышала. Ее щеки тронул легкий румянец.

Это было какое-то новое для него чувство, которое он насильно вытягивал из глубины своего очерствевшего сердца. Защита психики, которую он сам в себе воспитал, протестовала. Кричала: «Не смей, Учиха Саске! Ты не имеешь права на привязанность. Это слабость. Нельзя…»

«Надо! — рявкнул он сам себе. — Надо. Шиноби — это получеловек, полумашина. Человеческая сторона — источник слабости, но в моем случае — источник силы. Машина не может пробудить Мангеке. Только человек. Я должен выпустить свою слабость, иначе все будет напрасно. Впустую потраченная жизнь прекрасного человека, который заслуживает большего. А я ведь поклялся не убивать без нужды».

Харуно Сакура. Ее глаза и сердце обещали вечную преданность. Ее тело обещало тепло и нежность, о которых Саске прежде и не грезил даже, не до того ему было.

Рассуждения о Сакуре больше не казались холодным расчетом. Он чувствовал, что думает совершенно искренне. Не потому что так подсказала логика, а потому что сердце… Сердце тянется. Тянется к теплу, которое ему дарила давным-давно одна лишь мама, а теперь могла бы и эта девушка, правда, совсем другое тепло, но все равно тепло.

Жажда тепла… Он выпустил ее из клетки и закрыл глаза. Они пекли, как тогда, когда он впервые пробудил шаринган, но на этот раз не от чакры, а от слез, которым он не позволял выступить наружу.

Сакура медленно подходила к нему, шаг за шагом. Осторожно, то и дело оглядываясь на Наруто, лежащего без сознания. В ее сердце тоже происходила какая-то своя борьба, известная только ей самой. Она втайне боялась его близости и правильно делала, но, видимо, сердце велело ей подходить все ближе к нему, несмотря на возможную опасность.

Сакура остановилась рядом и прикусила губу. Ее ресницы намокли от слез.

Саске сглотнул ком в горле и нащупал за спиной рукоять меча.

«…хороший сплав, удобная рукоять, сама ложится в ладонь, отменный баланс…»