Не надо, папа!

Глава 50. Непокорный посох

50

Шисуи внимательно наблюдал за Орочимару и братьями Сенджу. За его спиной Третий готовил свою технику.

— Давайте, к бою, уважаемые, — вальяжно объявил саннин.

Тобирама сложил печати, и мир вдруг потемнел.

Гендзюцу?

Шисуи активировал Мангеке. Глаза просто разрывались от боли. Тьма вокруг покрылась паутиной трещин и раскололась, являя привычный четкий мир, окрашенный в цвета алого. И вовремя, потому что прямо на него с дикой скоростью летел Первый Хокаге. По щекам стекала теплая кровь. Еще никогда Шисуи не использовал Мангеке Шаринган настолько много и часто. Он в последний миг успел увернуться, принял на блок скрещенных рук сильнейший удар ногой с разворота и присел. Над головой пролетел промахнувшийся Тобирама, который со спины метил ему в затылок.

Шисуи сомкнул руки в жесте печати.

Шуншин но дзюцу!

Хокаге напали на него вновь, но он ускользнул от них и очутился за спиной у Второго. Тобирама запоздало развернулся, и Шисуи успел отсечь ему руку мечом по локоть, а следующим движением по плечо. Нидайме ударил его второй рукой. Шисуи увернулся, кувыркнулся над ним в воздухе и ударил Второго Хокаге ногой в спину. Тот отлетел.

Отсеченная рука Тобирамы по кусочкам восстанавливалась. Разламывая черепицу, на свет пробивались ростки мокутона: Хаширама пытался поймать Шисуи своими побегами, но тщетно — рост деревьев не успевал за Телесным Мерцанием.

Мне крупно повезло. Эти двое — пустые марионетки, к которым просто вернулись силы и рефлексы шиноби. То, что Орочимару подавил их разум, играет мне на руку.

Шисуи прекрасно понимал, что будь Хаширама и Нидайме в сознании и сражайся они по собственной воле, и ему, и Третьему пришлось бы несладко. Настоящий Тобирама спокойно угнался бы за шуншином. Шисуи знал, что любимая техника телепортации Йондайме — разработка Второго, но Тобирама не использовал эту технику. Почему? Вероятно, потому, что на такой скорости недостаточно было быть сосудом с запасом чакры и техник. Нужен был творческий подход, фантазия; четкий просчет ходов и чтение замыслов противника. Чтобы заставить Хокаге сражаться в полную силу, хотя бы близко к ней, подавление их сознания следовало сделать более тонким, и Шисуи подозревал, что именно об этом сейчас думает Орочимару.

Третий прав. Хокаге надо запечатать, иначе проклятая техника принесет нам немало проблем. Пускай это жестоко по отношению к их душам — оставлять их навечно вариться в чреве Шинигами, но призывать братьев, чтобы они разрушали собственное детище, еще более жестоко.

Пока Тобирама поднимался, Шисуи напал на Первого. Хаширама вертел головой и ловко принимал удары на блоки, но все же не поспевал. Шисуи несколько раз здорово зарядил основателю по физиономии, отбросил его ударом ноги к кривому дереву, во мгновение ока стянул леской вокруг ствола и спешно пробормотал: «Прошу прощения, Шодай-сама». Он отбил мечом сюрикены, которые швырнул Тобирама, чтобы освободить брата.

Вы следующий, Нидайме.

Он очутился за спиной у Второго. Клинок сверкнул райтоном, пробил твердые доспехи и пригвоздил Нидайме грудью к другому стволу. Шисуи связал Тобираму, освободил свой меч и вернул в ножны.

Орочимару сгорбился и захлопал, придерживая рукоять Кусанаги локтем.

— Браво, Учиха Шисуи.

Как-то слишком наигранно. Он ничуть не переживал и не опасался за свою жизнь, будто все шло по его плану, и никак иначе.

— Орочимару, — с ненавистью произнес Шисуи и оглянулся на Третьего.

Еще не готово, Сандайме?

Но клоны Третьего все так же стояли, сложив ладони.

Шисуи вновь взглянул на Орочимару. Тот выпрямился и поудобнее перехватил Кусанаги, готовясь к бою.

«Я хочу, чтобы ты стал Пятым Хокаге», — повторил в голове голос Третьего.

Что-то затрепетало в душе Шисуи. Мечта клана. Мечта Итачи. Когда-то мечта Сарады. И его мечта.

Холод и горечь просочились в сердце.

У меня нехорошее предчувствие. Я не верю… Не верю, что это действительно возможно: Учиха — Хокаге. Эти чертовы старики, соратники Третьего и Данзо, они не позволят мне. Ни за что. Никогда.

Шисуи вновь оглянулся на Хирузена. Ему показалось, что он совершает огромную ошибку, позволяя Третьему пожертвовать собой. Но в то же время он понимал, что Сандайме прав: если Орочимару не остановить сейчас — он вернется снова. А если остановить Орочимару, но не запечатать братьев, то придет кто-нибудь другой. Тот, кто усовершенствует проклятую технику, и тогда уже некому будет спасать Лист.

Как Хокаге, сам я с ними не справлюсь. А Джирайя-сама… Его вечно нет на месте. Черт!

****

Орочимару удобнее перехватил меч и ухмыльнулся. Молодой Учиха кусал губы и переводил встревоженный взгляд с него на Хирузена.

Не успеет он, Шисуи-кун. Правильно волнуешься.

Шисуи с расстояния попробовал применить к нему гендзюцу, но Орочимару развеял его и ехидно ухмыльнулся.

— На мне это не сработает, Шисуи-кун, — слащаво-ядовито прошипел он. — Я уже встречался с твоим другом и знаю ваши фокусы. Ты же не думал, что я приду за телом Саске-куна, не подготовившись?

Шисуи попробовал активировать Мангеке. Томоэ в его глазу шевельнулись, начали сливаться в общий рисунок, но тут же вернулись обратно, и парень прикрыл лицо руками, шипя от боли.

Больно, Учиха? Я вижу, что ты на пределе. Ты слишком много использовал Мангеке. Ваши глазки не всесильны, но тело Саске-куна и мои знания, техники, мое мастерство… Это будет бесподобно.

Шисуи оскалился от боли, убрал руки от лица, размазав по щекам кровь, и с ненавистью взглянул на Орочимару.

Шисуи Телесного Мерцания. Нужно для начала покончить с ним. Он не даст мне подобраться к Сарутоби-сенсею.

Орочимару улыбнулся, с аппетитом разглядывая молодого парня. У него было прекрасное тело, но, увы, захватить его, не повредив при этом, он никак не мог.

Шисуи переместился шуншином к нему и отсек голову, но тело Орочимару обернулось грязью и растеклось по крыше. Клинок Кусанаги со звоном рухнул на черепицу. Из коричневой жижи поднялся новый Орочимару, ухмыльнулся и отступил на пару шагов назад.

Перетрудил ты свой шаринган, Шисуи-кун. Даже не можешь уловить замену.

Учиха вновь замелькал вокруг него своим шуншином. Изрубленное тело Орочимару распалось на куски, обернулось змеями и опять собралось.

— Бесполезно, — самодовольно ухмыльнулся Орочимару.

Он шевельнул пальцем. Меч Кусанаги замерцал слабым светом и беззвучно поднялся в воздух в тот момент, когда Учиха мелькнул перед ним. Орочимару метил в сердце, но клинок вонзился Шисуи в бедро. И то удача, ведь парень двигался настолько быстро, что задеть его было практически невозможно.

Шисуи не ожидал атаки от неподвижного меча. Он рухнул на колени перед Орочимару, задев осколки хрустнувшей черепицы, и закричал от боли. Саннин довольно осклабился и поманил меч бледным пальцем. Клинок прошел насквозь, и из разорванной штанины показалось острие. В воспаленных глазах Шисуи, красных от сети лопнувших сосудов, читались недоумение и отчаяние. С такой раной Телесное Мерцание отменялось, а значит, и стремительно увеличивались шансы Орочимару на победу. Шисуи уперся правой рукой в крышу, изогнулся и вытащил меч из ноги, но рукоять тут же выскользнула из ладони. Кусанаги вернулся к хозяину.

Орочимару воспользовался слабостью Шисуи и замахнулся.

— Шисуи-кун! — в панике воскликнул Третий.

Шисуи укрепил меч Стихией Ветра и поспешно заблокировал удар своим танто, но Кусанаги рассек прочную сталь клинка легко, словно масло, и глубоко врезался парню в плечо. Орочимару снова замахнулся. По лезвию Кусанаги стекала кровь. Шисуи со злостью откинул сломанное оружие и сложил печати.

Великий Огненный Шар!

Орочимару отпрянул.

Спереди слышался хриплый умоляющий голос Третьего:

— Энма, помоги ему!

— Я твой призыв, а не его, — недовольно ответил алмазный посох.

— Прошу, ему нечем биться против Кусанаги!

И презрительный хмык в ответ.

Орочимару широко улыбнулся.

Чтобы эта вредная обезьяна позволила прикасаться к себе кому-либо кроме Третьего? Не будет такого. Не везет тебе, Шисуи-кун, а ведь Сарутоби-сенсей прав. Тебе нечем защититься от моего Кусанаги. И свою зеленую чакру ты не используешь, глазки-то подустали.

Шисуи судорожно восстанавливал дыхание после техники Стихии Огня. Он поднялся с упором на здоровую ногу. Орочимару налетел на него, но Шисуи увернулся.

— Что, Шисуи Телесного Мерцания? И это все? — ехидно поддел саннин.

Он беспорядочно махал мечом справа, слева, сверху, но попасть не мог. Шаринган позволял Шисуи уворачиваться от каждого удара, даже хромая и прыгая на одной ноге. По темной штанине растекалось мокрое пятно крови.

— Энма! — воскликнул Хирузен.

Что-то прожужжало в воздухе. Орочимару с досадой наблюдал, как черный шест с золотыми наконечниками, вращаясь, пролетел от Третьего к Шисуи и сам по себе лег парню в руку.

Вот же назойливая штука.

— Неужели гордый король обезьян наконец поддался на уговоры и снизошел? — едко заметил Орочимару.

Легендарный Энма в руках Учихи. Это становилось интересно.

Шисуи обхватил обеими руками тяжелый посох и заблокировал удар Кусанаги.

Приноровиться к Энме ему оказалось непросто. Шест мог становиться узким или широким, выпускать руки, меняться в длине, внезапно выстреливая в Орочимару одним концом. Мальчишка привык сражаться своим танто, а посох был слишком тяжелым для него. Так виртуозно орудовать им удавалось только Третьему. Они с Энмой мыслили синхронно, чувствовали друг друга, тогда как у Шисуи с королем обезьян никакой глубокой духовной связи не было. Их временный альянс выглядел неуклюже. Орочимару заметил, что десять секунд спустя Учиха и Энма поняли: форма обычного тонкого шеста для них удобнее всего. Больше алмазный посох не менялся.

Орочимару было весело. Раненый парень с непривычным для него оружием совсем не внушал опасений. Однако, как бы жалко со стороны ни выглядел хромающий Шисуи, с трудом управляющийся с алмазным посохом, Орочимару больше ни разу не удавалось задеть его: Шисуи уворачивался или блокировал Кусанаги шестом.

Прошло минуты полторы или две, как Третий начал подготовку техники Йондайме. Хаширама и его брат все еще оставались неподвижны, связанные леской. Настоящие давно бы разорвали путы своей бешеной чакрой, но эти без контроля повелителя инициативы не проявляли, а сам Орочимару был занят.

Технику явно нужно будет доработать, а то это никуда не годится. Ладно. Хватит играть.

Он выпустил из руки змей, и они туго обвились вокруг Энмы, зашипели прямо в лицо Шисуи, угрожая ядовитыми зубами. Парень выпустил из рук свое оружие, и шест исчез в змеином клубке. Орочимару гаденько ухмыльнулся ужасу, мелькнувшему во взгляде Шисуи, сделал ложный выпад, ударил парня ногой по раненому бедру и вонзил в самое сердце меч. Шисуи выпучил глаза от боли и шока.

Орочимару с сожалением наблюдал, как на кофте Учихи расплывается такое же пятно, как и на штанах, а по шее стекают и ускользают на грудь, под ворот кофты, кровавые слезы от перетруженных глаз.

Такое прекрасное молодое тело. Очень жаль, что мне пришлось испортить его.

****

Орочимару застыл на месте парализованный, так и не успев поднять свой легендарный меч. На его бледном лице выступили крупные бусины пота. Тонкий зрачок в золотой радужке то увеличивался, то вновь сужался. Орочимару видел нечто, недоступное более никому. Что ему виделось? Жаркий бой? Сладкая победа над Телесным Мерцанием и старым учителем? Разрушенная Коноха? Шисуи было все равно. Орочимару сам не заметил, как угодил в гендзюцу еще до начала самого боя, и с того самого момента исход поединка решился.

Шисуи ринулся на неподвижного врага.

— Стой! — воскликнул Хирузен.

Острие куная застыло, касаясь белого горла.

— Шисуи-кун, — тяжело дыша, проговорил Третий. — Я запечатаю и его душу тоже. Не торопись.

— Как скажете, Сандайме.

Шисуи покрутил кунай вокруг пальца и спрятал, а после выбил ногой меч из рук Орочимару.

— Эдо Тенсей тоже не прерывать, как я понимаю? — осведомился он.

— Правильно.

Рядом с Шисуи появился капитан Анбу в светлом плаще.

— Как у вас?

— Все в порядке, — коротко ответил Учиха, с сомнением оглянулся на Третьего и глухо добавил: — Сандайме только осталось завершить свою технику.

Анбу вертел лицом, скрытым маской кота, то в направлении Связанного Хаширамы, то в сторону Тобирамы, и наконец остановился на Орочимару.

— Вы победили. Тогда к чему техника?

Шисуи тяжело вздохнул и не стал отвечать.

— Ёро, — тихо позвал Хирузен.

Капитан Анбу подошел к Сандайме и выпрямился. Они о чем-то говорили вполголоса, а Шисуи тем временем приблизился к краю крыши. На арене за прозрачным переливающимся барьером продолжались бои: Анбу и джонины заканчивали разбираться с Четверкой Звука, и им явно давалось это нелегко.

Глаза болели нещадно. Шисуи чувствовал, что явно перестарался с Мангеке, ведь даже просто смотреть вокруг, не используя додзюцу, и то было больно.

Хотел бы я обладать силой, не разрушающей мое тело, как Джирайя-сама.

Шисуи обернулся на Хокаге и Ёро.

— Сандайме! — воскликнул капитан отряда Анбу, присел на колено перед Третьим и почтительно склонил голову.

Теневые клоны Хирузена сорвались с места, устремились к воскрешенным Хокаге и вцепились руками им в плечи. В какой-то момент Тобирама очнулся от контроля, улыбнулся и сказал густым низким голосом:

— Прости, Сару, доставили мы тебе хлопот.

С братьев-основателей осыпалась серая пыль. На ослабшей леске провисли мертвые тела шиноби Звука: парня и девушки, тех самых, которых Шисуи некогда видел в Лесу Смерти у лагеря Седьмой Команды. На животах клонов Третьего порвалась одежда и проявились спиральные печати. Клоны с хлопками развеялись.

— Не пощадил даже собственных людей, — с негодованием процедил Хирузен.

По морщинистым щекам старика текли слезы. Как, должно быть, тяжело ему было запечатывать любимого учителя и его брата. Умирать, забирая с собой самых дорогих и предавшего ученика… Он подошел к неподвижному Орочимару, взял его за плечи.

— Прощайте, Сандайме, — тихо сказал Шисуи.

— Прощай, Шисуи-кун, — тепло ответил Третий.

В его голосе больше не было боли, только доброта и легкость, словно душа Сандайме уже отправилась в рай, а не готовилась обречь себя на вечное заточение в чреве Шинигами. Тело Орочимару с грохотом рухнуло на битую черепицу, а на животе Хирузена проявилась печать, такая же, как и некогда на теневых клонах. Старик закрыл глаза и стал падать, но его подхватил подоспевший Анбу в светлом плаще и мягко опустил мертвеющее тело на крышу.

****

Земля гремела. Сарада всем телом чувствовала вибрацию от частых толчков. Откуда-то подул холодный влажный ветер, а за ним с неба посыпался песок. Она встряхнула головой и провела рукой по волосам. Шикамару нахмурился.

— Что это?

Сараде тоже было интересно. В их пристанище было так спокойно и хорошо, но война доставала их даже здесь. Сарада поднялась на ноги, опираясь на плечо Шикамару.

— Воу, ты куда?

— Хочу узнать, что там.

Нара хмыкнул.

— Поздравляю, — сказал он. — Ты снова можешь стоять.

Сарада придирчиво осмотрела дальнее деревце. Колени дрожали, но силы понемногу возвращались к ней. Она отступила на несколько шагов и с разбегу понеслась к намеченному дереву.

— Эй-эй! Ты что творишь? — заволновался Шикамару и тоже поднялся, придерживаясь рукой за ствол.

Сарада взбежала на дерево, добралась до крепкой ветки на приличной высоте и присела на ней передохнуть. Перепрыгнула на другую, за ней на следующую. Концентрируя чакру в ступнях, пробежала по стволу у самой верхушки и остановилась. Она уперлась ногами в тонкие ветки и, придерживаясь здоровой рукой за ствол, выглянула из листвы дерева.

Вдалеке, в той стороне, откуда подул ветер, возвышались две громадные фигуры. Первую Сарада узнала мгновенно, и ей стало жутко.

Тот самый монстр, которого я видела внутри Казекаге. Это он. Его щупальце тянулось за папой на арене.

Вторая фигура подпрыгнула в воздух и Сарада увидела, что это гигантская жаба.

Призыв Конохамару-сенсея! И… но…

Нет, она не могла поверить. Тот Наруто, который вчера едва не перевернул с ног на голову госпиталь и бешено рылся в кровати, выпятив в ее сторону зад, не мог призвать такое. Седьмой Хокаге — да. Но не тот шумный сверхактивный мальчишка, которого она знала еще ребенком. Тогда кто еще владеет призывом жаб? Его учитель — Джирайя-сама? Он ведь должен быть жив.

— Эй, Сарада! — позвал Шикамару. — Что там?

— Я сама не понимаю.

Гигантская жаба вдруг на бегу перевоплотилась в Девятихвостого Лиса. Сердце екнуло. Но обезумевший от ярости Лис не собирался разрушать Коноху, а целенаправленно бросился на монстра, которого Гаара назвал «сущностью песка». Кьюби подпрыгнул, уворачиваясь от удара песчаного чудовища, и сжатый шар воздуха пронесся мимо него.

Прямо сюда.

— Шикамару! Прячься!

Сарада сползла чуть пониже и всем телом припала к стволу. Бешеный порыв ветра ударил в дерево, терзал крону, едва ли не сдирал кожу с рук на стороне ствола, попавшей под удар, и все норовил скинуть ее вниз, но Сарада удержалась. Ураган понемногу прекратился. Она открыла глаза и опять полезла на верхушку.

Кьюби вдруг снова обернулся гигантской жабой.

— Что? Так это было хенге? — поразилась Сарада, не замечая, что говорит вслух.

— Что там? — не унимался любопытный Шикамару.

Но Сараде было не до объяснений. «Сущность песка» и призыв Конохамару-сенсея вцепились друг в друга. Оттуда слышался грохот ломаемых деревьев и взвивались клубы пыли. Монстр оттеснял жабу, и они медленно перемещались в сторону, где они с Шикамару зализывали раны.

Если они доберутся сюда, нам конец.

Но все вдруг прекратилось. Сцепившиеся гиганты перестали двигаться. Жаба исчезла, а на месте страшного монстра осталась лишь рассыпающаяся гора песка.