Не надо, папа!

Глава 208. На переправе

208

Карин крепко обнимала себя за плечи и переминалась с ноги на ногу. С недавних пор это стало ее любимой позой.

— Почему ты уходишь?

— Это дело моей семьи, — ответил Итачи.

Что-то изменилось в характере Карин за этот месяц. Прежде липла к нему как ненормальная и вдруг перестала. Стоило несколько раз дать ее страсти удовлетворение, как сумасшедшая девушка протрезвела, подернутый дымкой дурмана пьяный взгляд стал осмысленным и даже враждебным, а неприязнь к нему с каждым днем ощущалась все крепче. Карин словно ненавидела его за то, что когда-то позволила себе проявить к нему такую открытую страсть, и Итачи рассудил, что его исчезновение должно сделать ее жизнь более комфортной.

Истинная причина его ухода была не в ней, но все же. Убить двух зайцев.

— Ты не собираешься возвращаться, — с сомнением сказала Карин. — Ты… ты едва живой. Куда…

Даже сейчас, борясь с собственной неприязнью, Карин пыталась о нем заботиться. Все-таки при всех своих странностях она была хорошей девушкой. Итачи был благодарен ей за все, что она сделала для него и для его близких. Но он не мог и не хотел оставаться. Ему пора было отправляться в путь.

— А я… — слабо выдохнула Карин.

Он обернулся и заметил в ее глазах слезы. Карин сжимала свой локоть и терла коленкой коленку. Эта поза, жалостливый взгляд и очки странно напомнили ему о юной Сараде, и Итачи сильнее укрепился в решении покинуть Коноху.

— Саске справедлив и помнит добро. Он позаботится о тебе. Прощай.

Итачи ткнул бы ее пальцами в лоб, если бы она подошла, но Карин не стала подходить. Она отвернулась и поджимала губы, пытаясь сдержать слезы. Итачи вздохнул и ступил за порог. Если бы Сарада была жива, он бы, скорее всего, остался, но с гибелью племянницы его душа не находила покоя. К тому же он пообещал Саске, еще тогда…

«Просто займись настоящим. С будущим я разберусь сам».

Итачи не пошел на кладбище через главный вход. Добирался окольными путями по тропинке, о которой еще лет десять назад поведала ему Сарада. Статуя была там. Он уже успел отыскать ее. Сарада тоже могла бы, но Наруто при жизни интересовал ее больше, чем какие-то ломаные порталы.

Каменная баба, покрытая мхом, встретила его голой улыбкой. На этот раз он подготовился. Чакры было на минимуме. Организм, истерзанный перенапряжением системы циркуляции, едва держался. Итачи намеренно истратил чакру, хоть Сакура и запретила ее использовать. Давясь кровавым кашлем, он едва доковылял до статуи и уперся в нее перемазанной в крови ладонью. Ничего не произошло. Итачи едва не захлебнулся в новом приступе кашля. Слюна отдавала металлом. От этого мерзкого вкуса его едва не стошнило.

Почему ты не работаешь?

Он активировал шаринган. Додзюцу жадно сжигало остатки чакры. В тельце каменной бабы проявилась собственная система циркуляции.

Работай!

В голове помутилось от слабости. Окровавленная рука соскользнула по холодному корпусу изваяния, и Итачи провалился в мертвую черноту небытия. Его протягивало сквозь ничто, ломало и плющило. Казалось, это продолжалось целую вечность, но вечность неожиданно закончилась, а ничто обрело низ.

От удара о твердую поверхность сбилось дыхание. Голова кружилась. Время тянулось липкой бесконечной патокой, но туман перед глазами понемногу рассеивался. Итачи проглотил кровавую жижу, скопившуюся во рту, и попытался подняться. Он пошатнулся, завалился грудью на какой-то стеллаж. Книги… книги… Пробежал окровавленными пальцами по корешкам, оставляя багровые отпечатки. Символы на корешках были ему незнакомы. Итачи не знал этого языка. Придерживаясь за стеллаж, он прошел чуть дальше.

Портал каменного изваяния сработал. Его действительно вышвырнуло в Библиотеку. Итачи уже давно пришел к выводу, что такая специфическая работа портала была продумана намеренно. Баба захватывала только крайне слабых и истощенных жертв, чтобы гость не был способен нанести вред самому божеству.

Значит, ты не боец. Внутри своей Библиотеки ты уязвима.

Никто не выходил к нему навстречу. Сараду по рассказам божество подобрало сразу, а он уже достаточно долго блуждал между стеллажей и так никого и не встретил. Он дошел до небольшой округлой дверцы, припал к ней ухом и прислушался. За дверью было тихо.

Итачи приоткрыл створку и очутился в следующем зале. Вверх взметнулись гигантские стеллажи красного дерева. Потолка видно не было, он терялся во тьме. Между полок светлячками пульсировали тусклые лампы. Итачи подошел к стеллажу и взял с полки случайную книгу. Повертел в руках, внимательно осмотрел обложку. Язык все еще был непонятен. Итачи раскрыл книгу на случайной странице и вдруг ощутил прилив сил. Книга казалась живой. Несколько страниц сами собой пролистнулись, и Итачи почувствовал, что его волю затягивает внутрь книги, словно в воронку. Воодушевленный притоком силы, он активировал шаринган, за ним Мангеке. Зрение прояснилось до высшей степени и провалилось сквозь текст. Итачи не понимал знаков, книга каким-то образом позволяла ему воспринимать сразу смысл.

«…видишь и вместе с тем не видишь. После смерти наши глаза опять откроются, и то, что было молнией, станет солнцем…»

Библиотека приняла его в себя и плавила разум. Под таким напором информации и чужой воли, настолько объемной, его собственное существование казалось песчинкой. Все закружилось. Лица и судьбы расслаивались на множество воплощений и казались бесконечной чередой зеркальных отражений — настолько мизерными были различия.

«Я сгорю», — понял Итачи.

Знание сплеталось в сети. Дрожание паутинки на одном конце расходилось импульсом по разветвленным направлениям. Мангеке Шаринган улавливал неясные потоки в этом полном информации пузыре, и Итачи неожиданно понял, как в них лавировать.

Все эти люди мне не интересны. Мне нужен только… Саске.

Котел информации откликнулся на его желание. Итачи увидел Саске целиком — всю временную линию, и она тут же расслоилась на мириады отражений. Итачи мысленно отсек прошлое и будущее и сосредоточился на одном моменте — это его разум еще способен был постичь.

Мертвый Саске.

Итачи двинулся вдоль этого момента по времени назад. Потом вернулся обратно и отследил один и тот же момент в плоскостях отражений. Отшвырнул подобные, оставил только разные. Увидел, откуда исходила угроза. К этой угрозе Конохе и всему миру стоило мощно подготовиться, но в деревне никто не знал.

Война окончилась слишком рано. Они не поймут.

Итачи сжигало сожаление: почему младший брат не мог увидеть судьбы миров вот так, как сейчас он? Его неосознанное желание притягивало реальности — такие разные и далекие. Итачи буквально видел, как эти реальности, словно прозрачные пузыри, касаются друг друга краями и накладываются…

Сеть задрожала. Импульсы сталкивались и сходили с ума.

Итачи испугался. Попятился, и глубина сама собой его вытолкнула.

Книга выпала из рук на пол. Он уперся спиной в выступ стеллажа и медленно сполз по нему вниз. Голова разрывалась. Лампы замигали чаще. Стеллажи дрожали. Несколько неустойчивых томиков сорвалось с полок и звонко плюхнулось на блестящий мраморный пол. Итачи сглотнул металлическую слюну. Тяжесть в груди нарастала, как будто он использовал Цукуеми.

****

Саске злился. Он не раз попадал в трудные ситуации, когда казалось, что все, конец, выхода нет и быть не может, и все равно выбирался. Но сложнее этой ситуации у него еще не было. Донна как будто глумилась над ним. Она сидела на полу библиотеки. Длинные русые волосы стелились по плечам и спине.

— Ты отнимаешь у меня время, — ворчливо буркнуло божество.

— Это самое меньшее, что я могу у тебя отнять.

Прежнюю Сараду вернуть невозможно, их теперь были миллиарды. Выбрать из них одну тоже было нельзя — предательство по отношению к оставшимся. Оставался лишь один путь. Саске догадывался, что это в высшей мере преступно, и потому все никак не мог решиться озвучить это вслух. Но другого варианта не было.

— Ты ведь можешь выдернуть Сараду из любого временного отрезка?

— Именно.

— Тогда я решил.

Донна изобразила готовность слушать.

— Верни мне Сараду, которая начала путешествие. Изначальную.

Божество насторожилось.

— Но если вклиниться в установившееся течение событий и забрать первоначальный триггер, возникнет коллапс. Вся сеть реальностей уничтожится!

Как я и думал.

— Отлично. Действуй.

В глазах Донны мелькнул мутный ужас.

— Ты готов… уничтожить столько реальностей? Чтобы совесть не мучила?

— Их не должно было быть.

— Но они уже есть.

— Плевать. То, что они есть, и то, что я стою перед выбором, — это твоя ошибка. Исправляй ее.

Божество растеряло всю свою веселость и хмуро размышляло.

«Откажется», — понял Саске.

Пальцы удобнее перехватили рукоять Кусанаги. Он прикинул, как лучше всего будет пытать проблемную девушку. Донна вдруг схватилась за голову. Она вся дрожала, словно в припадке.

— Ч-черт… Черт! — заорала она.

— Что с тобой? — холодно осведомился Саске.

Донна резко дернула головой и посмотрела на него волком.

— Ладно. Будь по-твоему.

Он прищурился. Божество согласилось подозрительно быстро. Саске ожидал, что проблем будет больше. Если Донна не хотела, чтобы он даже вторгался в ее эксперимент, то с какой стати стала бы уничтожать его без остатка?

— Не пытайся меня обмануть, — предупредил Саске. — Будет хуже.

— Ладно. Ладно! Я верну тебе Сараду. Изначальную Сараду. А сейчас проваливай. Отсюда ты все равно не сможешь проконтролировать, вернула я или нет.

— Верни сюда.

— Не могу сюда! Могу только туда.

— Изначально смогла.

— Это переход, который я готовила дьявольски долго. Перебрасывать человека в пределах одного синцития проще и быстрее. Возвращайся. Сарада будет ждать тебя там.

Божество как-то подозрительно торопилось.

Этот приступ… Откуда?

— Если я пойму, что ты водишь меня за нос…

— Хай-хай…

— …мой шаринган помнит координаты твоего гнездища.

Саске шагнул прямо по книгам назад и пустил чакру на риннеган. Перед стеной Библиотеки распахнулся портал.

****

Едва унялись всполохи портала, Донна сорвалась с места и рванула в двадцать четвертый зал.

В пространстве экспериментального синцития творилась катастрофа.

Она и сама игралась с легкими столкновениями. Приближать свежеразделенные реальности еще было можно — они были достаточно подобны и их не приходилось продавливать сквозь нарощенную массу реальностных клонов. Но это столкновение, которое она ощутила пару минут назад, было нетипичным. Кто-то свел на критически близкое расстояние изначальную ветвь и одну из новосотворенных. Слишком далекая хроноточка от места ветвления. Слишком много различий между реальностями. Слишком грубое и глубокое взаимопроникновение.

Подошвы скользили по мраморному полу. На поворотах заносило, она цеплялась за стеллажи, чтобы вовремя затормозить и свернуть в нужный ряд; неслась по Библиотеке и чувствовала, как от вибрации Резонанса стремительно множатся реальности. Из них творились новые — гибридные. Люди использовали информацию из снов, чтобы менять историю. Рассинхронизировавшиеся точки сцеплялись и перестраивались в новом порядке по шаблону изначальной ветви.

Донна вынырнула из событий чужого синцития и переключилась на этот. Тот, кто столкнул реальности, находился в Библиотеке, только она его почему-то не чувствовала. Она нырнула в распахнутую пасть арки двадцать третьего зала и, скользя на пятках, остановилась у того самого ряда, к которому вело ее знание.