Не надо, папа!

Глава 49. Основатели

49

Сарада сидела в траве, облокотившись спиной на дерево и касаясь голым плечом плеча Шикамару. Тело от недостатка чакры придавило слабостью. Голова все еще гудела, болела раненая рука под перевязкой, саднили костяшки пальцев — все-таки перчатки мало защищали нежные руки во время таких сильных ударов.

— Даже встать не могу, — пробормотала она вяло.

— Ага… — в тон ей отозвался Шикамару.

Меж деревьев сквозил прохладный ветерок. Сарада запрокинула голову. В просветах между листвой виднелись клочки серого неба, а солнце все не показывалось из-за облаков. На главной арене шли бои; где-то впереди мама и Нанадайме догоняли папу, а у Сарады не было сил даже подняться на ноги. Ветер шевелил листву, лесная птица уже несколько минут упрямо щебетала один и тот же звук.

Сидя здесь в покое посреди природы, странно было осознавать, что вокруг идет война. В голове вертелись обрывки извечных вопросов, и Сарада быстро перескакивала с одного на другой, потому что так просто найти ответы на них было невозможно, а глубоко и напряженно над чем-то думать она была не в состоянии.

После всего, что ей довелось пережить за последние года полтора, тема смерти стала для Сарады очень острой. Шисуи привел ее в чувство, но в смерти ей все равно виделся некий возвышенный смысл, манящий… Эта великая черная бездна, которая неотвратимо затягивала в себя любое живое существо. Сараде время от времени казалось, что все, что она делает — бессмысленно. Все бессмысленно. Ее желания, стремления, переживания. Попытки спасти близких, тревоги о будущем. Все равно всех ждет один конец — смерть. Рано или поздно. Лучше поздно, чем рано, но какая разница, если исход все равно тот же? Ради чего эти сражения, крики о Воле Огня?

Сарада с трудом повернула голову и посмотрела на Шикамару. Он услышал шевеление, почувствовал на себе взгляд и тоже посмотрел на нее. Так близко, на расстоянии ладони или двух. Сарада, ничуть не смущаясь, разглядывала его редкие ресницы, капли пота на лбу и щеках, карие глаза, черные зрачки, расширенные в полумраке рощи. Она далеко не сразу задумалась, что этими же глазами он сейчас смотрит на нее.

Живой человек.

Сарада перевела взгляд на неподвижный труп шиноби Звука неподалеку. Снова посмотрела на Шикамару. Его взгляд стал немного растерянным. Шикамару часто заморгал, отвернулся и смущенно ухмыльнулся.

— Ты даже без шарингана умеешь гипнотизировать, Сарада.

Она смутилась.

— Прости.

Вновь посмотрела на убитого мужчину.

Ощущение прохладного ветра на коже. Дыхание живого человека рядом: человека, которому доверяешь. Серое небо. Боль в руке под тугими бинтами и тяжелое биение сердца в груди.

— Впервые чувствую себя настолько живой, — сказала она вдруг, сама не зная зачем.

Шикамару странно взглянул на нее.

****

Шисуи что есть духу мчался на главную арену. Ему удалось погрузить в гендзюцу большинство гостей Песка и Звука, оказавшихся в зоне досягаемости, и Ибики, окрыленный внезапным переломом в ходе сражения в пользу Листа, забыл про него. Джирайя отнесся философски к сражению между учителем и бывшим товарищем и почему-то решил не вмешиваться в их поединок.

Но Шисуи было не до философии.

Особой нежности к Сандайме Хокаге он никогда не питал, но все же его смерть сейчас была им всем очень некстати. Казалось бы, глава остатков вымершего клана должен желать смерти Хокаге, допустившему резню. Но Шисуи мыслил глубже. При всех их разногласиях и пререканиях Третий держал слово. Никто не трогал ни Саске, ни Шисуи ни разу за все шесть лет. А с тех пор, как объявилась Сарада и решился вопрос с необычным возвращением девочки, в покое оставили и ее.

Хирузен был защитой для Учиха. Ему нельзя было умирать. Не сейчас.

После внезапной гибели Сандайме изберут нового Хокаге, и как знать, кто им окажется? Что, если Данзо? Тогда травля и преследование Учиха возобновятся, и никому из них не будет покоя ни в деревне Листа, ни за ее пределами: потому что Коноха — их родина, а шиноби без родины может не мечтать о покое. Шисуи хотел, чтобы Саске и Сарада стали наследниками Воли Огня, а не изгоями, ненавидящими весь мир и Лист в первую очередь. При правлении Данзо же у этих детей оставалось только два пути: первый — умереть от рук Данзо и его Корня; второй — уйти в отступники и когда-нибудь вернуться в Коноху так же, как сейчас пришел Орочимару, чтобы разрушить деревню, некогда бывшую им домом.

Кроме того, Шисуи не знал, как на все это отреагирует Итачи. Если сбудется первый вариант и погибнет Саске… Проглотит ли Итачи новую боль так же, как всю прошлую? Или она наконец перельется через край, и кровавый ужас Конохи вновь вернется в деревню, чтобы сравнять ее с землей?

Третьему было рано умирать. Он должен был жить. Уйти в отставку и принять участие в выборе преемника, как было во времена, когда избрали Йондайме. Хирузен обязан настоять, чтобы Пятым стал человек, разделяющий его идеалы, а не некто вроде Орочимару или Данзо. Жизнь Третьего непосредственно упиралась в будущее Листа. При любом раскладе, где Хокаге становился бы человек, верный идеалам лидера Корня, Лист ждало разрушение от рук Учиха. Или от рук Саске и Сарады, или от рук Итачи, мстящего за своих близких. Вариант, в котором Итачи бы сохранил рассудок и остался верен Конохе несмотря ни на что, Шисуи не учитывал, потому что предсказать поведение бывшего друга было невозможно, а значит, в расчет стоило брать худший из вариантов.

И, самое главное, Шисуи не знал, как поступит он сам. Чью сторону примет: детей, которых сам же и воспитал, или Конохи, готовой насадить его на пики.

Хотя бы поэтому ты должен жить, старик. Чтобы день, когда мне придется выбирать между семьей и деревней, как когда-то пришлось Итачи, не наступил.

Он перемещался шуншином и очень быстро добрался до главной арены.

Барьер, о котором говорил Ибики, и правда впечатлял. Фиолетовые стены были неоднородны, они переливались, перетекали. Местами становились густыми, будто черными, кое-где наоборот более прозрачными лиловыми. А внутри творилось нечто страшное. Крыша ложи Каге изменилась до неузнаваемости: посреди нее возвышалась земляная стена, отовсюду виднелись толстые стволы деревьев и корни.

Это не может быть мокутон. Только Шодай-сама владел этой техникой.

Шисуи нахмурился и приземлился на крышу, где притаился ожидающий отряд Анбу.

— Что у вас?

Капитан Анбу в светлом плаще с капюшоном повернул к нему лицо. Белая маска кота с красными полосами на щеках и приплюснутым широким носом выглядела серьезно и даже грозно. Но при всей своей солидности и лидер отряда, и сам отряд Анбу были бессильны что-либо сделать.

— Орочимару использовал запретную технику Эдо Тенсей и воскресил Шодай-сама и Нидайме-сама.

— Так, значит, это и правда мокутон? — сказал Шисуи и нахмурился еще сильнее. — Вот уж не думал, знаешь…

— К ним не пробиться, — металлическим голосом сообщил капитан Анбу.

— Гм. Я попробую.

— Шуншин!..

— Не мешайте.

Шисуи осмотрел барьер. Даже додзюцу не могло уловить в нем ни бреши, ни единого изъяна. Те фиолетовые переливы никак не были связаны с уязвимостью барьера, просто обман зрения. На самом же деле чакра распространялась равномерно.

Мангеке Шаринган.

Глаза заныли от напряжения, но Шисуи не обращал на это внимания. Мир изменился. Сквозь Мангеке он мог улавливать куда более тонкие течения энергии, чем с помощью обычного шарингана, пусть и развитого до предела.

Вот она. Нашел.

Крошечный участок, более слабый, чем другие: надавить на него, и можно будет прорвать сопротивление барьера.

Каждую клетку тела пронзила боль. Мир исказился от чакры Сусаноо. Шисуи подождал, пока сформируется скелет, и ударил кулаком Сусаноо в ту самую найденную брешь. По главной арене от удара прокатился оглушительный визг, барьер завибрировал. Место столкновения с чакрой Шисуи занялось пламенем, и он отпрянул на соседнюю крышу.

Черт. Это не Сарада с ее игрушками и не барьеры Корня. Дело серьезное.

Теперь он уже сомневался, удастся ли ему пробиться. Сусаноо над ним развивалось и крепло. Шисуи редко использовал эту технику, чтобы не посадить глаза, и до такого уровня не доводил Сусаноо еще никогда. Он впервые создавал его полузавершенную форму, не только скелет, но и полностью верхнюю часть тела, доспехи…

Он оттолкнулся от крыши и взлетел на барьер. Фиолетовая энергетическая площадка под ногами воспламенилась, но Шисуи под защитой Сусаноо не почувствовал жжения. Все тело от глаз до пят и без того болело.

****

Исполин, объятый пламенем от контакта с барьером, замахнулся правой рукой, в которой на ходу формировалось конусообразное оружие, напоминающее бур. Сражения по всей арене приостановились. И шиноби Листа, и нападающие из Звука с удивлением наблюдали за тем, что творилось над ложей Каге. Бур ударил в плоскость барьера, и оружие окутало пламенем, но зеленому демону было безразлично. Он замахнулся снова.

— Что за сила? — поразился Асума и застыл, приоткрыв рот.

Дымящаяся сигарета прилипла к нижней губе и не падала.

— А ты говорил, Учиха, — нервно пробормотал Какаши.

А сам подумал: «Интересно, это просто техника или сила его шарингана?»

Оставшиеся в живых члены клана Учиха не претендовали на его глаз, прощальный подарок Обито, однако очень любили напоминать, что Какаши не кровный носитель додзюцу, а потому не способен раскрыть его потенциал полностью. Шаринган был страшным оружием, но до сих пор Какаши даже не подозревал насколько.

С новым ударом барьер осел, меняя очертания, боковые плоскости округлились, словно их распирало изнутри. Какаши заметил, как попятился отряд Анбу, сидящий на крыше у самого барьера. Лидер дал команду, и фигуры в темных плащах ускользнули прочь. Капитан отряда остался у самого края крыши, готовый в любой момент последовать за подчиненным.

— Дело плохо, — сказал Какаши.

Он начал понимать, что сейчас будет.

Шисуи ударил в последний раз. Сверло с оглушающим скрежетом прошило насквозь верхнюю плоскость, и в следующее мгновение весь барьер вспыхнул ярким светом.

— Черт… Ложитесь! — воскликнул Какаши и упал в проходе.

Асума лег и прикрыл голову руками. Невероятной силы взрывная волна ударила по стадиону. Сонных людей на сидениях сносило со своих мест. Кто-то сполз в проход между рядами, кто-то вывалился на ступени между секторами, но спящие изначально имели опору, им все-таки ничего не угрожало. А вот Гай не успел сгруппироваться, и его откинуло к дальней стене.

Волна прошла, Какаши осторожно приподнялся.

****

Шисуи со своим Сусаноо провалился на поле боя и приземлился на перекрученный ствол дерева. Хирузен стоял, широко расставив ноги, и сложив ладони. Орочимару обеспокоенно оглядывался. Барьера больше не было.

Шисуи погасил Мангеке и встал рядом с Третьим.

— Учиха Шисуи. Как всегда, невовремя, — недовольно сказал Орочимару. — Вначале помешал мне общаться с ученицей, а теперь прервал беседу с учителем.

— Сандайме, как вы? — спросил Шисуи, игнорируя Орочимару.

— Гм, — только и ответил старик.

За спиной саннина стояли Первый и Второй Хокаге.

— Вот уж не думал, — тихо сказал Шисуи, — что мне доведется сразиться с основателями.

Воскрешенный Хаширама Сенджу сложил руки. Толстые побеги выстрелили из черепичной крыши и ударили прямо в неподвижного Хирузена.

Шисуи молниеносно сложил печати и выдохнул пламя, но шаринган видел, что побеги это не остановило. Они обугливались, но продолжали расти и ударились в броню появившегося Сусаноо. Шисуи тяжело дышал, ему снова пришлось активировать Мангеке. И он, и Третий были под защитой, но Хаширама останавливаться не собирался. Побеги гнались за Шисуи и Хирузеном, и нахально пытались обвиться вокруг зеленого исполина.

Огненной техники мало. Это чертово дерево растет быстрее, чем пламя сжигает его.

Шисуи оглянулся и увидел, что назад хода нет. Сзади возвышалась земляная стена, из которой прорастали новые побеги, выше закрывало небо сплетение перекрученных стволов. Хаширама заревел. Черепица вспучилась и хрустела под напором прорывающихся новых деревьев, которые с дикой скоростью направлялись прямо к ним.

— Вот же черт… Сандайме, огня!

Хирузен кивнул. Понял.

Шисуи сложил печати и выдохнул навстречу мокутону большой воздушный вихрь. Режущие потоки кромсали прорастающие ветви. Третий набрал воздуха в легкие и выдохнул пламя прямо в вихрь Шисуи. Смешанные техники Стихии Воздуха и Стихии Огня объединились в сильнейший огненный смерч, который покатился навстречу Хашираме, сжигая его лесопосадки. Перед братом возник Нидайме и использовал Стихию Воды. Сквозь шипение гаснущего пламени слышался треск разрастающихся деревьев. Мокутон Хаширамы, не скованный пределами барьера, распространялся за пределы ложи Каге, прорастал сквозь трибуны, смещал с места спящих зрителей.

— Там же люди! — в отчаянии воскликнул Хирузен. — Шисуи-кун, зря ты вмешался…

— Не зря! — яростно парировал Шисуи. — Я не хочу, чтобы вы погибли! Там Какаши-сан и Анбу. Наше дело — Орочимару!

****

В горячем тумане, окутавшем арену, шаринган видел чакру противников. Какаши убил еще троих. Пар понемногу рассеивался.

Как много джонинов пожаловало.

Он снова мог нормально видеть Асуму, Гая и других. Отряд Анбу рассеялся по арене и сражался с Четверкой Звука. Сквозь трибуны прорастали деревья. Бетонные стены и ступени растрескивались, выпускали на свет побеги, которые на глазах превращались в толстые стволы и буквально разрушали ряды, где сидели и лежали спящие люди.

— Так вся арена обвалится, — заметил Асума.

Метким глазом Какаши засек членов другого отряда Анбу, которые рассеялись в странном формировании, прямоугольником. На месте, где виднелись их фигуры, вспыхнул свет и новый барьер накрыл трибуны стадиона, уже другой, но чем-то похожий на предыдущий своими странным переливами.

— Что это? Теперь мы в ловушке?! — заорал Гай.

— Нет, — ответил Какаши. — Это Анбу. Они защитили людей. Не зевай, Гай!

— Не дождешься, мой извечный соперник! — воскликнул ободренный Гай и впечатал в бетон хлипкое тело шиноби Звука. — Это сила юности!

****

Перед ними образовалось выжженное пространство, которое заволокло горячим паром. Они оставались под защитой Сусаноо и присматривались, не появился ли поблизости враг.

— Шисуи-кун, их нельзя победить, — хрипло ответил Хирузен. — Тела восстанавливаются. Нужно прекратить действие техники.

Шисуи до крови прикусил нижнюю губу и скривился.

— Я могу погрузить Орочимару в гендзюцу, — сказал он негромко, — и заставить его прервать Эдо Тенсей.

Но Хирузен почему-то молчал. Не спешил соглашаться.

— Сандайме!

— Великие братья… Их души не должны оскверняться этой проклятой техникой. Что, если в будущем кто-то снова захочет призвать их и использовать против Листа?

Шисуи растерялся.

— Я знаю, что делать. Выиграй мне немного времени.

— Как вы, черт возьми, собрались прервать Эдо Тенсей? — голос дрожал от напряжения.

— Увидишь. Просто выиграй мне время.

— Не знаю, что вы задумали, но… Сандайме, прошу вас, не умирайте.

Старик грустно улыбнулся.

— Моя жизнь не имеет никакой ценности. Орочимару прав. Я уже не способен защитить Коноху.

— Вы не правы! — воскликнул Шисуи, но спазм стиснул горло, и он не смог выдавить из себя ничего более.

Не для того он пришел на арену, чтобы своими глазами наблюдать, как единственная надежда его клана на мирное существование в Конохе жертвует жизнью. Шисуи уже не ждал ответа, но Хокаге вдруг заговорил снова:

— Пришло время нового поколения, Шисуи-кун, — голос Третьего был поразительно спокоен. — После моей смерти… Я хочу, чтобы ты стал Пятым Хокаге.

— Что? — ахнул Шисуи.

Хирузен нахмурился.

— Я виноват перед тобой и перед всем твоим кланом. Если ты станешь первым Хокаге из клана Учиха, чего не бывало со времен основания деревни, надеюсь, хоть это немного искупит мою вину, и даст вам шанс все начать заново: тебе и этим детям.

Шисуи задохнулся.

— Мне… Совет… они ни за что не позволят…

— Они сами придут к этому, Шисуи-кун. Возглавить Лист кроме тебя больше некому.

— Но… Джирайя-сама…

Третий ухмыльнулся.

— Этот старый извращенец слишком творческая натура. Он ни за что не согласится.

Шисуи хотел было сказать, что-то еще, напомнить про Данзо, но не подобрал слов.

— Я уже говорил, что ты напоминаешь мне моего друга Учиху Кагами. Мы не очень ладили, Шисуи-кун, но я вижу, что в тебе есть Воля Огня, и ты единственный, кто способен сражаться наравне со мной против Орочимару и братьев-основателей. Сейчас во всей деревне — только ты достоин стать Пятым. Это мое слово. И, я уверен, остальные придут к тому же мнению. Не мешай мне, Шисуи-кун. Я избавлю мир от Орочимару и не позволю больше никому порочить память Шодай-сама и Нидайме-сама.

Черный шест с золотыми наконечниками позади открыл глаз.

— Сарутоби, что ты задумал?

— Я использую технику Четвертого.

Воскрешенные Хокаге и саннин, откинутые вихрем, вернулись и подбирались все ближе.

— Сарутоби-сенсей! — позвал маньячный голосок Орочимару. — Хватит прятаться за Учихой Шисуи. Покажите же мне свою технику!

— Негодник, — буркнул Хирузен.

— Значит, еще до моего появления собирались выполнить ее? — тихо спросил Шисуи. — И сейчас… точно не передумаете?

— Сейчас, когда я вижу, что мне есть на кого оставить Коноху, я не передумаю тем более. Выиграй мне немного времени, Шисуи-кун.

Шисуи погасил Мангеке. Третий создал двух теневых клонов и стал складывать печати. Орочимару уперся мечом Кусанаги в пологую черепичную крышу, словно тростью, и хищно объявил:

— Так просто я вам этого не позволю, конечно же.