Паук

Глава 26.

Йона и Сага бегут по тропинке среди деревьев, переходя с шага на бег, обходя покрытый мхом валун.

Единственное, что они слышат, — это приглушённые удары собственных шагов по земле.

Берёза рухнула поперёк тропы и упёрлась в деревья на другой стороне, образовав некое подобие прохода, под которым приходится пригибаться.

Земля плавно уходит вниз, и они замедляют шаг, когда достигают дна оврага.

— Она что, только что отправила нас за дикими гусями? — спрашивает Сага, переводя дыхание.

— Я заметил в нескольких местах немного рассыпанной земли, — говорит Йона.

Кто‑то уложил через ручей три берёзовых бревна, соорудив временный мостик. Стволы прогибаются под их весом, и они переходят, забрызганные водой.

Они снова бегут по покатому склону у голого скального выступа.

Лес снова смыкается вокруг. С ветвей свисают жёсткие нити лишайника, земля между стволами усыпана коричневыми иглами и шишками.

Впереди сквозь ели пробивается бледный свет.

Когда они выходят на небольшую поляну, с земли тяжело взмывает вяхирь пыли.

Никого не видно, лишь вонзённые в землю лопата и вилы.

Кучи компоста, стянутые полусгнившими досками, полны гниющих пищевых отходов, листьев салата, картофельной ботвы и засохших яблок.

Вонь почти невыносима.

Сага и Йона обходят кучу травы и листвы и замирают, оказавшись по другую сторону.

На грязной земле, за ржавой тачкой, свернулась калачиком девочка.

Маленькая девочка с заплетёнными светлыми косичками, грязными руками и с запачканным лицом.

— Привет, — говорит Сага, медленно подходя к ней.

— Привет, — отвечает девочка, выпрямляясь.

— Ты из «Биондо йога»?

Девочка кивает и вытаскивает из волос сухой листок.

— Ты видела Сюзанну?

— Она вылила вёдра и ушла.

— Когда это было?

— Не знаю.

— Прямо перед тем, как мы пришли?

— Не совсем, — отвечает девочка, поднимаясь и отряхивая грязь с красного платья.

— Тебе вообще можно приходить сюда одной?

Она качает головой.

— Но ты всё равно приходишь? — с лёгкой улыбкой спрашивает Сага.

— Каждый день, — отвечает девочка, стряхивая муху с руки.

— Почему тебе нравится сюда ходить?

— Чтобы увидеть папу, — тихо говорит она.

— А где он сейчас?

Девочка поворачивается к высокой куче земли.

— Боже… — шепчет Сага.

В круглом зеркале, подвешенном на серебряной нити в глубине комнаты, Люк краем глаза замечает молочно‑белую задницу — сплошь нежная кожа и растяжки — как раз в тот момент, когда женщина переворачивается на спину.

Сердце начинает бешено колотиться.

Большое зеркало медленно вращается на нити, стекло в следах пальцев. Постепенно в поле зрения входит часть кровати.

Люк видит молодую женщину со стройными бёдрами. Она лежит на спине, отвернув голову от окна. Запястья связаны красными шарфами.

Подмышки заросли тёмными волосами, живот блестит от пота, плечевые мышцы напряжены.

Его взгляд мечется между зеркалами, выхватывая фрагменты: жёлтый синяк на икре, губы, сжимающие коричневый сосок, обкусанные ногти, ряды вертикальных шрамов на плоской ягодице, складки кожи на бледном животе.

В самом большом зеркале внезапно появляется лицо связанной женщины. Она крепко зажмурила глаза, и на ресницах застыли слёзы.

Женщина что‑то говорит, и Люк понимает, что это Светлана. Она потеряла передние зубы, когда бывший муж избил её в прошлом году.

Зеркало продолжает вращаться. В нём мелькает вспотевшая подколенная ямка, подушки, копна светлых кудрей, внутренняя поверхность ширмы, стены. И вдруг Люк замечает собственное отражение в стекле окна.

Его лицо кажется странно пустым и тёмным на фоне яркого неба. Несколько секунд, которые ему нужны, чтобы выйти из роли безучастного наблюдателя, тянутся почти гипнотически медленно.

Он замечает, что кто‑то стоит у него за спиной, но остаётся неподвижен.

Его взгляд от зеркала переползает к отражению в оконном стекле. Он видит, как фигура поднимает над головой длинный топор.

Вены Люка наполняет адреналин, волосы на теле встают дыбом. Сознание приказывает: выхватить пистолет, развернуться и выстрелить женщине в плечо.

Он слышит, как кровь шумит в ушах.

Он медленно опускает руку с подоконника, ведёт её вниз, к кобуре на поясе. Пальцы касаются застёжки как раз в тот миг, когда женщина с приглушённым всхлипом бросается вперёд.

Люк бьётся лбом об окно с такой силой, что наружное стекло лопается. Ему удаётся выдернуть пистолет и снять предохранитель. Он только начинает поворачиваться, когда всё замирает.

Что‑то мешает ему двигаться. Странное давление в затылке и на шее.

Он пытается снова, но повернуться не может.

И вдруг понимает: топор глубоко вонзился ему в затылок. Рукоять упёрлась в стену здания и не даёт повернуться.

Сердце колотится, горячая кровь стекает по шее и спине.

У него мало времени. Нужно найти Магнуса и вызвать скорую.

Пошатываясь, Люк отходит от здания и резко разворачивается. Перед ним — женщина с каштановыми косами и татуировкой на шее, она отступает, широко раскрыв глаза.

Он нажимает на спуск и стреляет в папоротники.

Пистолет дёргается в руке, звук выстрела эхом отдаётся в скалах на дальнем берегу озера.

В поле зрения пляшут бело‑голубые круги света.

Он идёт за женщиной, но не может снова поднять оружие. Кажется, будто его к земле притягивает толстая резинка.

Люк вдруг вспоминает резиновую игрушечную лягушку дочери, которая медленно сползала по стене. Колени подкашиваются, он падает на бок среди папоротников. Пытается ползти вперёд, но в итоге оказывается лицом вниз, хватая ртом воздух.

Земляной запах корней, трав и минералов наполняет его.

Он вспоминает детство, как помогал матери сажать горох на дачном участке. Ему тогда казалось чудом, что из этих крошечных горошин вообще могут вырасти такие нежные растения.