Паук

Глава 76.

Леса, озёра и поля несутся во тьме под вертолётом. Йона мельком видит ярко освещённую атомную электростанцию и сверкающий Ботнический залив, когда они делают поворот. Огромные реакторы похожи на три покрытых пылью мраморных блока в карьере.

Мигрень полностью отступила примерно через сорок минут после пика.

Маре Макаровой удалось сбежать. Она растворилась в сети автотуннелей под городом.

Было уже поздно, но Йона созвал Петтера, Грету и часть командного состава управления.

Атмосфера в комнате была тяжёлой. Все потрясены, встревожены, напуганы.

На основе мест находок в Капельшере, Хальставике, Фунбо, Лилькюрке и Сандторпете Йона нарисовал на карте большую букву «М» с девятью точками — по три на каждой линии.

В основе буквы — расстояние около ста километров. Используя уже известные точки, они определили несколько возможных мест, где Мара могла бы завершить свой узор: природный заповедник Фиби Урског, церковь в Форсмарке, шахту в Рамхелле и отрезок автомагистрали недалеко от съезда на Мораберг у Сёдертелье.

Патрульные машины и кареты скорой помощи немедленно отправили во все четыре точки.

Узнав, что грязный пикап «Форд» попал в объектив дорожной камеры к югу от Уппсалы, Йона запросил вертолёт. Церковь Форсмарка находится примерно в часе езды к северу от Уппсалы, и, если его предположение верно, именно туда направляется Мара.

Во время полёта начали поступать первые сообщения с других мест.

В районе захоронений железного века в Фиби Урског ничего не обнаружили, но офицеры ждали кинологов для повторного поиска.

Группа из управления направлялась к шахте в Рамхелле. На автостраде ничего подозрительного не нашли, и собаки не уловили никаких запахов у обочин и в канавах.

Каждое из предыдущих мест можно было в той или иной степени считать могилой.

Йона не до конца понимает логику Мары, но автострада выбивается из этого ряда.

Строго говоря, шахта в Рамхелле тоже не кладбище, но в 1846 году там при несчастном случае погиб рабочий, и тело так и не извлекли из обрушившегося ствола.

Вертолёт кружит над маленьким фермерским посёлком Форсмарком.

Прямая дорога пересекает общину, ведя от церкви к усадьбе — наглядное напоминание о двух центрах власти в этом месте.

Вертолёт зависает над кладбищем, гул лопастей оглушает.

Полицейская машина перекрывает въезд во двор церкви. На дороге перед ним дежурит скорая помощь.

Вертолёт идёт на посадку, срывая листья с деревьев, и мягко опускается на гравий перед храмом. Песок и пыль взлетают в воздух, ветви гнутся под напором воздуха.

Двое офицеров в форме ждут на ступенях церкви. Они прижимают фуражки к голове, чтобы их не сдуло.

Лопасти ротора медленно крутятся, глухо шурша. Облака пыли носятся в лучах прожекторов, освещающих фасад.

Пригнувшись, Йона спешит к двум офицерам. Оба высокие, широкоплечие мужчины: один с аккуратной чёрной бородой и татуировками на шее, другой — с рыжеватыми волосами, веснушками и комком снюса под губой.

— Мы только что приехали, — говорит бородатый. — Похоже, здесь никто тело не выбрасывал.

— Проверьте деревья, — говорит Йона и обходит церковь справа.

Рыжеволосый идёт за ним вдоль боковой стены нефа. Мелкий гравий поскрипывает под ногами.

Йона оборачивается и видит, как бородатый офицер идёт к машине скорой, останавливаясь у каждого дерева вдоль аллеи.

Вся сцена кажется нереальной, словно во сне.

Но такая закономерность не может быть случайной.

Он слышит тяжёлое дыхание коллеги за спиной.

В бледном свете прожекторов несколько гравийных дорожек змеятся по короткой траве между подстриженными самшитами и рядами могил.

Они идут дальше.

За церковью растут пять крупных ясеней. Йона подсвечивает кроны фонариком.

Листья шуршат. Рыжеволосый вздрагивает, когда голубь с шумом взлетает в небо.

Он выдёргивает жвачку со снюсом из‑под губы и бросает её на клумбу, затем догоняет Йону.

За могилами — небольшой домик смотрителя с черепичной крышей. Отсюда он закрывает вид на дорогу.

Йона идёт по траве. Луч фонарика отражается в маленьком оконце.

Из крана снаружи домика в металлическое ведро капает вода. К стене прислонены тачка, катушка со шлангом и лопата. Несколько старых венков брошены на компостную кучу позади.

Они проходят мимо домика и скрываются среди деревьев.

Луч фонарика скользит по бледным стволам, вырывая из темноты длинные пляшущие тени.

Йона обходит валун, поросший мхом, и сквозь подлесок различает кладбищенскую стену.

Позади раздаётся хруст — рыжеволосый наступает на ветку.

Они останавливаются у заросшего фундамента старого здания и осматривают окрестности. У стены церкви стоит огромный дуб. Его ветви заслонены другими деревьями, но Йона замечает диагональную линию, поблёскивающую в свете фонаря.

Где‑то впереди тихо дребезжит металл, будто кто‑то бросает монеты в железное ведро.

— Что это было? — шепчет офицер.

Йона продирается сквозь колючие кусты, перешагивает через упавшую берёзу и оттаскивает вниз нижнюю ветку, освещая фонарём дорогу.

В левой руке он держит пистолет.

К лежащему на земле стволу дерева привязана верёвка. Она уходит вверх и обвивает крепкую ветвь огромного дуба.

— Подгоните сюда скорую, — кричит Йона и идёт вперёд.

На толстой ветке висит большой мешок, обмотанный плёнкой, белой тканью и скотчем.

— Что это, чёрт побери? — шепчет рыжеволосый.

Судя по следам, Мара сдала задним ходом с главной дороги и подъехала вплотную к кладбищенской стене. Несмотря на ручной тормоз, её пикап, похоже, потащило назад, когда лебёдка перетянула мешок через стену и закинула его на дерево.

Трос прорезал глубокую борозду в ветви. Тяжёлый мешок закрепили несколькими перекрещивающимися верёвками.

— Быстрее! — кричит Йона.

С ветки сыплются куски коры, одна сторона мешка медленно вздувается. Ткань и пластик натягиваются, пара верёвок дрожит под нагрузкой.

— Он жив! — кричит Йона и разворачивается, бегом возвращаясь назад.

— О боже…

Офицер нащупывает рацию, хрипло зовёт остальных и велит подогнать машину скорой помощи.

Он продирается сквозь заросли, спотыкается о поваленную берёзу и снова вскакивает на ноги.

Йона мчится мимо старых фундаментов и деревьев к домику смотрителя.

Хватает шланг и насаживает его на кран.

Рыжеволосый появляется из‑за деревьев и зовёт напарника дрожащим голосом. Фары скорой мелькают над церковью и рядами могил.

Бородатый полицейский подбегает с оружием наготове. Машина скорой выкатывается на траву и останавливается.

За рулём — фельдшер, худой мужчина лет тридцати со светлыми волосами, собранными в хвост, и влажными губами.

Из машины выходит медсестра — женщина за сорок, с короткой стрижкой, острым взглядом и тонкими губами.

— Каждая секунда на счету, — говорит Йона, пока они надевают защиту.

Двое полицейских следуют за ним. Он тащит шланг в лес, осторожно, чтобы его нигде не зацепить.

От домика смотрителя до дуба не больше двадцати метров, но расстояние кажется бесконечным.

Наконец они добираются до дерева. Йона опускает конец шланга на землю и показывает, какие верёвки нужно перерезать, а какие — обмотать вокруг других деревьев, чтобы спустить мешок.

— Осторожнее, — говорит он, когда они начинают неторопливо развязывать узлы.

Мешок плавно раскачивается из стороны в сторону и медленно опускается ниже.

Йона подхватывает его и укладывает на землю.

Через толстый пластик он чувствует жар химической реакции внутри.

Скорая уже почти рядом. Папоротники трутся о ноги, сухие ветки ломаются под ногами.

Фельдшер и медсестра несут на носилках оборудование, на них защитные маски и толстые резиновые перчатки.

Йона разрывает ткань и плёнку и надрезает герметичный резиновый мешок.

В нос ударяет невыносимый запах, от едких паров слезятся глаза.

Медсестра откидывает верхнюю часть мешка. Рыжеволосый светит фонариком внутрь. Рука дрожит.

Лицо мужчины превращено в кровавое месиво, но Йона понимает, что это Манвир.

Химикаты почти полностью растворили мягкие ткани. У него нет глаз и губ, на месте носа — две дырки.

Грудь впала, но он всё ещё дышит, прерывисто. Руки и ноги напоминают желе.

— Нам нужна вода, и чем больше, тем лучше, — говорит медсестра.

Йона хватает шланг и начинает смывать едкое вещество.

Манвир ревёт, руки содрогаются.

Медсестра вводит ему морфин. Фельдшер, сдерживая слёзы, сдирает остатки одежды.

Манвир издаёт хриплый звук, когда его перекладывают на эвакуационную простыню, потом — на носилки. Все вместе несут его из леса к машине скорой помощи.

— Мы полетим на вертолёте, — кричит Йона.

Они бегут с носилками через кладбище, выскакивают на гравий и спускаются к вертолету.

Небо светлеет, когда врач входит в приёмную университетской больницы Уппсалы и сообщает Йоне, что Манвир умер на операционном столе.

Йона опускается в одно из кресел и только закрывает глаза, как чувствует вибрацию телефона в кармане.

— Йона, — отвечает он.

— Извините, если разбудила, — звучит в трубке.

— Сага?

— Я готова сдаться, если предложение ещё в силе, — говорит она хриплым голосом.

— Конечно.

— Вы считаете, что я поступаю правильно? — спрашивает она после короткой паузы.

— Да.

— Хорошо. Тогда вы приедете один, отвезёте меня в изолятор и проведёте через служебный вход… Вы сможете поговорить со мной без адвоката, я отвечу на все ваши вопросы, а потом вы решите, нужно ли меня заключать под стражу.

— Я на вашей стороне, — говорит Йона. — А вы?

— Да.

— В конце Рёрстрандсгатан есть цилиндрическая парковка, — говорит она. — Объезжайте её по кругу, а ровно в двенадцать подъезжайте к стене, — добавляет и обрывает разговор.