Паук

Глава 52.

Две женщины следуют за Стефаном, пока он катит чемодан в другую комнату и бросает его на пол.

Он замечает, что чёрная ткань покрыта бледной пылью, и понимает: должно быть, задел машину, вытаскивая чемодан из багажника.

При их движении плакат на стене, изображающий женщину на массажном столе с телом, покрытым маслом, слегка шуршит и выпирает.

Стефан выбрал седативное — мидазолам. Раствор предназначен для внутривенного введения, но может приниматься и внутрь, хоть так он подействует немного медленнее.

Он раскладывает свои принадлежности на прикроватном столике, затем встаёт и протягивает Пух два пухлых конверта.

Её взгляд по‑прежнему совершенно безжизненный, когда она берёт их.

Она заглядывает в оба конверта, относит их к сейфу в шкафу с чистящими средствами и запирает внутри, затем возвращается.

— Готовы? — спрашивает он.

Пух обнимает себя. Она напряжена, на лице блестит пот. Нина выглядит так, будто вот‑вот расплачется.

Стефан заранее приготовил две бутылки холодного кофе с седативным и морфином, чтобы облегчить боль и помочь им расслабиться. Он немного увеличил дозу по сравнению с прошлым разом и взял с собой антидот — флумазенил на случай, если что‑то пойдёт не так.

— Начните с этого, — говорит он, протягивая им по бутылке. — Вкус не очень, но средство проверенное.

Нина опускает глаза, вцепившись в бутылку. Она быстро и тревожно дышит.

Пух откидывает косички с лица.

— Я смогу, — бормочет она и делает большой глоток.

— Нина? — спрашивает Стефан с улыбкой.

Она делает глубокий вдох и тоже отпивает. Кашляет, пьёт ещё немного и вытирает слёзы со щёк.

— Фу, — бормочет Пух, допивая остаток.

Когда Нина заканчивает, Стефан забирает бутылки, убирает их в чемодан и говорит, что худшее уже позади.

Щёки у него всё ещё горят, пелена перед глазами словно становится гуще. Ему приходится часто моргать, чтобы разглядеть стрелки часов.

Пух подходит к Нине и обнимает её, пытаясь успокоить. Нина стоит, прижимаясь щекой к её груди. Пух гладит её по волосам и смотрит на Стефана отсутствующим взглядом.

— У меня замёрзли ноги, — жалобно говорит Нина.

Стефан принёс монитор углекислого газа, тонометр, пульсоксиметр и ЭКГ, хотя сомневается, что всё это ему понадобится.

— Почему бы вам, дамы, не устроиться поудобнее на кровати? — предлагает он, видя, что морфин начинает действовать. — Пройдёт какое‑то время, прежде чем вы что‑то почувствуете, но я буду с вами всё это время…

Нина улыбается и пытается сбросить шлёпки.

Женщины ложатся рядом, скрестив ноги, уставившись в потолок.

Скоро седативный препарат подействует и даст ему неограниченный доступ к их телам.

Он смотрит на часы, прислушиваясь, как их дыхание замедляется, становится тяжёлым и ровным.

Нина вздрагивает, перед тем как провалиться в глубокий наркоз, и её телефон с грохотом падает на пол рядом с кроватью.

Под прозрачным пластиковым чехлом виднеется пара маленьких семейных фотографий.

Стефан подходит ближе и берёт маленькую руку Нины в свою. Она тёплая и безвольная, вокруг ногтей — сухие чешуйки кожи.

Её пульс уже тревожно низкий, и он понимает, что, вероятно, стоит проверить уровень кислорода.

В комнате очень тихо.

Стефан поднимает взгляд и рассматривает двух женщин. Их спокойные тела. Лица без выражения.

Теперь они вне всяких игр и демонстраций.

Его руки дрожат, когда он задирает футболку Нины и изучает её.

Её бледные губы чуть приоткрыты.

Он чувствует её горячее дыхание на тыльной стороне ладони и видит тонкие красные сосуды на округлых веках.

Стефан сильно щиплет её сосок и смотрит на её обмякшее лицо.

У них больше нет свободы воли, они уже не способны сопротивляться. Они не ощущают боли.

Он стягивает с неё штаны и нижнее бельё и изучает аккуратную полоску лобковых волос. Затем переворачивает её на живот.

Стефан переключается на Пух.

С её лица исчезли и гордость, и ярость. Он протягивает руку и растягивает её губы в улыбку.

Так‑то лучше, думает он, стягивая с неё узкую юбку и бросая на пол.

Чёрная майка цепляется за косички, когда он стаскивает её с головы. Оторвав майку, он видит, как одна из маленьких бусин отскакивает на пол.

Они не имеют ни малейшего понятия, что он собирается с ними сделать. И никогда не узнают.

После этого обе испытают лишь лёгкую ломоту и раскаяние.

Стефан снимает светло‑коричневые брюки и трусы и вешает их на спинку стула.

Затем расстёгивает рубашку и подходит к Пух, прижимая свой полуобмякший член к её пухлым губам. Водит им по её лицу и тычет в глаз.

Он стягивает с неё нижнее бельё.

Между ног она начисто выбрита, но на бёдрах заметна лёгкая щетина. Он сгибает её левое колено и отводит бедро в сторону, чтобы получше разглядеть складки кожи цвета глины.

Он смачивает ватный диск спиртом и протирает её.

Сердце колотится.

Бёдра Пух хрустят, когда он раздвигает их как можно шире и забирается на неё сверху.

«Надо дать ей миорелаксант», — думает он.

Отталкиваясь, он бросает взгляд на Нину, которая слегка покачивается в такт его движениям.

Он чувствует, как пот стекает по бокам.

Сердце бьётся так, что эрекция почти причиняет боль.

И в этот момент он слышит громкий удар в входную дверь, будто в окно влетела птица.

Стефан прижимает Пух к себе, изо всех сил сжимает руки у неё на горле и толкается вперёд.

Плакат с женщиной на массажном столе словно прижимает к стене сквозняком. Клочки пыли начинают танцевать по полу.

Продолжая двигаться в Пух, он слышит лёгкие шаги в зоне ожидания. Он останавливается и оглядывается через плечо.

Первая мысль — это, должно быть, Рамон Икс. Но затем он видит молодую женщину.

Она серая, как насекомое под камнем, и двигается быстро.

Стефан раздражённо бормочет:

— Что за херня…

И тут его оглушает резкий треск.

Он чувствует внезапное жжение, словно молодая женщина вылила на него кастрюлю кипятка. Прежде чем он успевает осознать, что происходит, он падает с кровати, ударяясь плечом о пол.

Ноги под ним подкашиваются, словно отваренные спагетти.

У него в ушах стоит громкий звон. Он понимает, что получил пулю в спину, в одно из верхних рёбер.

Повреждён спинной мозг. Он будет парализован. Кровь хлещет на пол.

Нужно зафиксировать позвонок. Нужна операция — немедленно.

— Я заплачу… — хрипит он, захлёбываясь кровью из пробитого лёгкого.

Стефан лежит на боку, расстёгнутая рубашка обвивает торс.

Он смотрит на свою обнажённую нижнюю часть тела, окружённую лужей крови, и видит, что его пенис сжался до крошечного комочка над яичками.

Женщина направляет блестящий красный пистолет в лицо Пух, но вместо выстрела разворачивается и спешит из комнаты.

Стефану удаётся перевернуться на живот и подтянуться.

Тело тяжёлое, сердце внезапно ускоряется до неестественного ритма.

Ниже пояса он ничего не чувствует и вынужден волочить за собой безжизненные ноги.

Он отчаянно пытается добраться до стула, где в кармане брюк лежит его телефон.

Он замирает, хватая воздух ртом и сплёвывая кровь. Тянется, но стул слишком далеко.

Он пытается найти хоть что‑то, за что можно ухватиться на гладком пластиковом полу, и ему удаётся проползти ещё несколько сантиметров.

Поле зрения сужается.

Всё словно через перевёрнутый бинокль. Он видит, как его рука вытягивается и кончиками пальцев касается ножки стула.

Молодая женщина возвращается в комнату.

В руках у неё металлический трос. Она обматывает его вокруг его лодыжек и закрепляет на крюке лебёдки.

— Что вам надо? — выдыхает он.

Она не отвечает, подходит к стулу, поправляет его одежду, берёт телефон и выходит.

Стефан прижимает щёку к полу и закрывает глаза.