Паук

Глава 35.

Вертолёт, висевший над зданием «Оперативной группы» в Ульриксдале, развернулся на юг через двадцать секунд после того, как Йона сложил воедино пазл.

Сам Йона, выбежав из конференц‑зала, вскочил в лифт, потом в машину и помчался по тоннелю к Фридхемсплану.

Вертолёт шёл над паутиной узких дорог, укрытых кронами высоких деревьев. Дома стояли так плотно, что приземлиться было негде, поэтому двоих бойцов спустили на тросе. Они перекрыли движение на Хёгерстенсвеген, обеспечив площадку. Там и сел вертолёт, и остальная часть группы смогла высадиться. Нисходящий поток от лопастей поднял клубы пыли с земли, сорвал листья с кустов в соседних садах.

С металлическим грохотом опускается посадочный трап. Шесть оперативников срываются вниз, трос подтягивается обратно, вертолёт тут же снова взмывает.

На бойцах — баллистические шлемы и керамические бронежилеты, в руках штурмовые винтовки.

Пока они бегут к указанному дому, командование передаёт им зоны риска, маршруты, точки координации с другими подразделениями.

На всех основных выездах из Хёгерстена выставляют блокпосты.

Йона только что свернул с автострады у Аспуддена, когда тактическая группа доложила, что дом пуст, но задняя дверь в парк выбита.

Франческа стоит у дверей часовни, когда слышит приближение автомобиля. Паника накатывает; трясущимися руками она вставляет ключ в замок и поворачивает.

Рёв двигателя становится громче.

Она быстро распахивает дверь, проскальзывает внутрь и захлопывает её. Листовки об уроках музыки и расписании служб колышутся на доске объявлений. Она спешит через притвор в главный зал.

Внутренняя дверь захлопывается позади неё с сухим щелчком, словно кто‑то хрустнул костяшками пальцев.

Церковь залита мягким сумеречным светом, льющимся из высоких узких окон.

Пока она бежала, ей чудом удавалось держать страх под контролем. Теперь она носит его в себе, как тяжёлую урну, и от этого чувствует странную усталость и отстранённость.

Возможно, это просто спад первой волны адреналина.

Она спешит по проходу, всматриваясь в колеблющиеся тени листвы на стене перед собой, над распятием с золотым терновым венцом.

Семья Франчески уже в нескольких поколениях — баптисты, и она часто приходит сюда молиться, когда гостит у сестры.

Впервые её посещает мысль, что искать убежища в церкви, возможно, глупо: если Джонни за ней следил, он наверняка знает, что она иногда сюда заходит.

Франческа проходит мимо купели и входит в ризницу. На столе, среди блокнотов и псалтырей, стоит бледно‑серый телефон.

Над церковью проносится громкое гудение вертолёта.

Сердце колотится, когда она поднимает трубку и прикладывает к уху. Тишина. Она несколько раз нажимает на рычаг, потом проверяет, включён ли аппарат в сеть.

Она не знает, что делать.

Может, просто сесть и молиться на одной из неудобных скамей, ждать, пока не почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы выйти и найти кого‑то, кто позвонит в полицию.

Но, повернувшись, чтобы вернуться в зал, она слышит, как по гравию снаружи подъезжает машина.

Франческа смотрит на входную дверь и замечает ключ, всё ещё торчащий в замке.

Медленно отходит в сторону, к первому ряду.

Маленькие пылинки летаю в воздухе.

Она падает на пол, когда дверь в притвор распахивается и с усилием закрывается.

Странный тянущийся скулёж сопровождает медленные шаги по церкви.

Франческа невольно оглядывается назад и смотрит на купель. Ей следовало бы спрятаться под крышкой, думает она, позволить святой воде защитить её.

Снаружи взвывают полицейские сирены.

Она слышит какой‑то грохот, и странный скулёж смолкает.

Мимо церкви проносятся три патрульные машины. Вой сирен постепенно стихает.

Внутри снова тишина.

Франческа осторожно поднимается на ноги.

Посреди прохода на полу лежит длинный металлический трос, а между скамьями доносится скрип.

Она оборачивается, пытаясь понять, откуда звук, но не может.

Шея у неё как будто затекла.

— Джонни, это вы? — спрашивает она, с трудом сглатывая.

Ответа нет. Франческа медленно идёт вдоль стены вперёд, прикидывая, где он может прятаться.

— Пожалуйста, не делайте глупостей, — говорит она и сама слышит, как неуверенно звучит её голос.

Ей ясно: он, должно быть, ползёт по полу между скамьями. Сердце стучит так, что в груди жжёт.

— Джонни, послушайте… Я хочу, чтобы вы знали, я никогда о вас не забывала. Жаль, что мы не смогли продолжить наши сеансы, у нас с вами была прекрасная связь…

Справа, между скамьями, раздаётся металлический дребезг. Франческа пытается дышать ровно, отступая к середине прохода.

— Я… я не знаю, почему вы идёте за мной или…

Она медленно поворачивается лицом к распятию на стене. Может быть, ей удастся добежать до ризницы, запереться и вылезти через окно.

— Но, Джонни, послушайте… Что бы ни случилось, это можно исправить. Мы сможем всё исправить вместе.

Она вздрагивает, слыша, как он встаёт между скамьями сзади. Его медленные шаги приближаются по деревянному полу.

— Я сейчас уйду, а вы меня отпустите, — говорит она, не двигаясь. — Но, думаю, вам стоит вернуться ко мне. Я хочу вам помочь, я просто хотела…

Какой-то звук бьет её по ушам, и она ощущает, будто ей в спину ударили камнем.

Что‑то тёплое растекается по коленям, кровь льётся из живота на бёдра.

Ноги подкашиваются.

Франческа падает так резко, что не успевает выставить руки.

Лицом бьётся об пол, разбивая губу и ломая передние зубы.

Возможно, она на несколько секунд теряет сознание.

Пронзительный звон в ушах сменяется глухим гулом.

Боль в спине почти невыносима, и она понимает, что в неё выстрелили.

Белая гильза катится в пыли под одной из скамей.

Сердце бьётся в бешеном ритме, дыхание становится поверхностным.

Франческа не чувствует нижнюю часть тела, но осознаёт, что он что‑то делает с её ногами, и вдруг её накрывает ужас, что он может её изнасиловать.

Она пытается молиться, но не может подобрать слов. Помнит только концовку молитвы, строчки, которые крутятся в голове снова и снова.

— Маранафа, — хрипло шепчет она. — Приди, Господи Иисусе, приди.

Она лежит совершенно неподвижно, ясно понимая, что вскоре умрёт, если никто не придёт на помощь. Кажется, совсем рядом слышится слабый вой сирен.

И в тот же момент её начинают тянуть назад. Она скользит по полу, её волокут за ноги по проходу. Кровь размазывается по доскам, оставляя красную полосу. Франческа отчаянно пытается ухватиться хоть за что‑то, но не может. Она переворачивается на спину и видит высокий потолок, сходящиеся посередине наклонные доски. Похоже на днище корабля, думает она, будто церковь — это лодка, устремлённая к небу.