Паук

Глава 83.

Рэнди просыпается от звука хлопающих дверец кухонных шкафов и осознаёт, что лежит на диване перед телевизором.

На нём пижамные штаны и выцветшая футболка, колючий розовый плед соскользнул на пол.

Сквозь закрытые жалюзи пробиваются узкие полоски утреннего света.

Линда вчера влетела в кабинет, когда он говорил с Сагой, и кричала, пока не сорвала голос. Теперь он понимает, что так и не отправил фотографии открытки, как обещал.

Он садится, берёт себя в руки и идёт на кухню.

Линда сидит за столом с чашкой кофе и миской безлактозного йогурта, читает новости в «Айпад». Она уже накрасилась и высушила волосы феном. Чёрный кожаный портфель стоит на соседнем стуле.

— Доброе утро, — тихо произносит он, наливая себе кофе.

Она его игнорирует. Он садится на своё обычное место и открывает сводку новостей «Нью‑Йорк таймс».

— Ещё одно любовное послание? — бросает она, не поднимая глаз.

Рэнди откладывает планшет, глубоко вздыхает.

— Мы уже это обсуждали, Линда. Я тебе не изменял и…

— Ты чёртов ублюдок, — резко перебивает она. — Вылазишь из постели посреди ночи, чтобы спуститься и пошептаться со своей шлюхой. Кто так делает? Ты же больной.

— Дело было в работе.

— Посреди ночи?

— Да. Она…

— У тебя вообще больше нет работы, напомню. Тебя отстранили из‑за…

— Меня не уволили, меня отправили в административный отпуск, пока…

— Уволили, — бросает она и вскакивает. — Ты, похоже, совсем спятил, потому что думаешь только об одном.

— Успокойся.

— Ты всё это время мне лгал. Не понимаю, как можно быть таким жестоким, таким подлым! — кричит она, по щекам текут слёзы. — Мы живём вместе. Я действительно вложила в эти отношения всё… Ты вообще представляешь, как я себя чувствую? Понимаешь? Совершенно никчёмной. У меня всю жизнь были проблемы с самооценкой… Как ты мог так со мной поступить?

— Возможно, я не очень хорошо справлялся с твоей ревностью, но…

— Ах, пошел ты! — кричит она, сдёргивая сумку со стула. — Пошел ты! Я больше никогда не хочу тебя видеть!

— Это уже зашло слишком далеко…

— Просто заткнись!

— Ладно, ладно… Давай поговорим, когда ты успокоишься…

— Мне плевать на тебя, плевать, что ты делаешь, — говорит она, выбегая в коридор. — Можешь катиться к своей маленькой шлюхе, что до меня…

Рэнди остаётся сидеть за столом. Делает глоток кофе и слышит, как входная дверь с такой силой хлопает, что фотография в рамке дрожит на стене.

Он знает, что Линда дойдёт до машины, сядет за руль и постепенно успокоится, крепко сжав губы. Сотрёт слёзы, поправит макияж, заведёт мотор и выедет с парковки.

Она уверена, что он не порвал с Сагой, но не имеет ни малейшего представления, что значит забыть — на самом деле.

Рэнди любит Линду, но это не значит, что он хочет или способен вычеркнуть Сагу из сердца.

Он выбросил все её фотографии, но сохранил негативы. Так он всегда сможет напечатать новые, если захочет.

С тех пор, как она позвонила ему с телефона Карла Спеллера, он не может выбросить из головы её слова о том, что он «тот самый». Он помнит, что она это сказала, но с трудом верит, что это было на самом деле.

Когда Линда вернётся вечером с работы, она будет вести себя так, будто ссоры не было. Рэнди уже много раз проходил через это.

Он встаёт, идёт в кабинет, берёт открытку, фотографирует обе стороны и отправляет снимки Саге.

Немного колеблется, затем пересылает те же фотографии Грете. Возвращается на кухню и ополаскивает Линдину миску. Обжаривает два яйца и кладет их на ломтики поджаренного хлеба на закваске с кетчупом и вустерширским соусом.

За едой он размышляет, как помочь Саге спрятаться. Он состоит в фотокружке, у которого есть подвальная лаборатория. Сейчас ещё рано, но через час‑другой он позвонит председателю и попросит зарезервировать комнату на пару дней.

Рэнди поднимается наверх, чистит зубы и умывается. Разглядывает своё отражение в зеркале над раковиной.

Глаза выглядят усталыми, во рту сухо.

Капли воды стекают по стеклу, и черты лица расплываются.

Внезапный звук на несколько секунд заставляет его насторожиться.

Словно кто‑то бросает камушки вниз по лестнице.

Он потирает голову, идёт в спальню, надевает часы и открывает шкаф, достаёт чистые боксёры, чёрную футболку и синие джинсы.

Рэнди знает, что Сага сделает всё, чтобы выследить убийцу и спасти Йону, чего бы это ей ни стоило.

Как вообще кто‑то может всерьёз считать, что она причастна к убийствам?

Он придвигает табурет к шкафу, забирается, отодвигает белый «стетсон» и достаёт с верхней полки сигарную коробку.

Потом садится на край кровати и открывает крышку.

В одном из домов дальше по улице начинает лаять собака, вскоре к ней присоединяется соседский ротвейлер.

Порыв ветра заставляет окно дрожать на защёлке.

Рэнди встаёт и смотрит на улицу сквозь ветви яблони. Машина с багажником на крыше медленно проезжает и исчезает.

Ветви колышутся на сильном ветру, и сквозь листву он на мгновение видит соседние дома.

Взгляд следует за порывом, пронзающим небольшие сады, и вдруг ему приходит в голову, что он не запер за Линдой дверь. Хотя зачем, если днём её никогда не запирают?

Он возвращается к сигарной коробке и осторожно достаёт одну из проявленных плёнок.

На ней четыре полукадра негатива, снятых примерно с минутным интервалом. На каждом — один и тот же человек.

Сага, обнажённая, лежит на спине в центре семиконечной звезды из вишен. Камеру он закрепил на потолке студии, чтобы снимать сверху. Эти кадры, возможно, запечатлели самый счастливый момент его жизни.

Они ели пиццу прямо из коробки, прежде чем он принялся за установку камеры, света и отражателей, за измерения и раскладку вишен.

На негативах её губы и соски кажутся белыми, стройное тело — тёмно‑серым с бледной светящейся каймой. Пространство между пальцами светится, а белая простыня под ней — чёрная.

Он смотрит на густую тьму между её ног — белый треугольник с вогнутыми сторонами, круг «Банкоффа», проведённый его взглядом.

Как всегда, Рэнди сделал двенадцать снимков, а потом они занялись любовью на студийной кровати.