Паук

Глава 74.

Не оглядываясь, Манвир спешит вдоль края бывшего корпуса больницы, где теперь располагается Институт астрофизики.

Он забегает за угол и останавливается перевести дух, прислонившись к стене. Прижимает ладонь ко рту и пытается кашлять как можно тише.

На торце здания — три слепых окна, выходящих на деревья прямо перед ним.

Взгляд Манвира скользит по узкой полоске травы, затем — к густой зелени, к блестящим, капающим листьям.

Ноги трясутся, сердце колотится в груди.

Когда он немного отдышится, собирается бежать в лес и на вершину холма. Оттуда спустится по крутому склону к Рослагсвегену и остановит машину.

Дождь стучит по тёмным листьям.

Манвир знает, что Йона прав. Он представляет модель планеты перед Домом науки и думает о Миранде внутри — в её маленьком лабораторном халате и защитных очках.

Птица шуршит в густых кустах.

Манвир вдруг чувствует усталость, тело становится тяжёлым, но при этом странно лёгким и онемевшим.

Кончики пальцев начинают покалывать.

Он снимает предохранитель с «Зиг‑Зауэра» и медленно идёт к углу, поглядывая на здание «АльбаНова».

Там никого нет.

Мост к ротонде мерцает в темноте.

Дорога, трава, старые корпуса с высокими трубами — всё тихо.

Дождь усиливается, вокруг забитых стоков образуются лужи.

Пистолет дрожит у него в руке. Спина прохладная, влажная от пота.

«Такого не может быть», — думает он.

Снова слышит шелест листьев за спиной и вздрагивает.

Страх переплетается с ощущением нереальности происходящего. Ему кажется, что он двигается сквозь вязкую воду.

У опушки хрустит ветка, и он слышит лёгкие шаги по мокрой траве, будто бежит заяц.

«Надо двигаться», — думает он и делает несколько неуверенных шагов.

Кто‑то стремительно приближается.

Манвир не успевает обернуться.

Он не слышит собственного крика и почти не различает громкий выстрел. Но когда эхо отскакивает от зданий, он понимает, что упал и лежит лицом вниз на полосе асфальта у гранитного фундамента корпуса.

Он понимает, что ему выстрелили в спину, как и другим жертвам. Он не чувствует нижнюю часть тела и не может пошевелить ногами.

При падении он ударился носом и зубами о землю. Повернув тяжёлую голову, видит пистолет в канаве всего в десяти сантиметрах от руки. В ушах — громовой рёв, словно бушует шторм.

Боль прорывается сквозь первую волну эндорфинов. Ему кажется, будто его пронзили копьём и подняли в воздух.

Он моргает и видит приближающуюся тень.

Мара двигается по мокрой траве, как паук, летящий к мухе, запутавшейся в сети.

— Мара, — хрипит он. — Послушайте меня, вы не обязаны этого делать. Я знаю, вы злитесь на полицию. Я понимаю, я согласен с вами, но я не имею никакого отношения к Юреку Вальтеру.

Дыхание учащается, боль накатывает волнами. Одна рука сама собой начинает дёргаться.

— У меня есть семья, — кричит он. Остальные слова срываются почти шёпотом: — У меня есть маленькая дочь, слышите? Она всего лишь ребёнок, такой же, как и вы в тот момент, когда уплывали на лодке.

Ему приходится закрыть глаза. Он знает, что теряет слишком много крови.

Собрав остатки сил, снова их открывает.

Грязные кроссовки Мары прямо у его лица. Влажные шнурки волочатся по земле, подвернутые штанины испачканы грязью.

Она наклоняется, поднимает его пистолет, затем обходит его, дёргая за одежду. Нащупав телефон, исчезает из поля зрения.

Кровь Манвира стекает в водосточный жёлоб.

Крупные капли дождя, падая в образовавшуюся лужицу у решётки, взбивают розовые пузыри.