Седьмой отряд

101

К полудню все, кто остались на ночь — в палатках или спальниках на полу — разбрелись по домам. Я суетился, собирая пустые бутылки и готовя навес к вывозу.

В шесть я услышал пыхтение большого старого дизельного двигателя, приближающееся по подъездной дорожке. Мы не ожидали новых гостей. Я вышел на улицу и встал на мосту, пока Фрэнк парковал свой фургон Мерседес, размером с небольшой грузовик, в грязи. Когда он разъезжал, занимаясь божьим делом, это была его передвижная церковь и мобильный дом в одном лице. Он молился, готовил и спал в нем.

Он нашел семейному бизнесу достойное применение, оснастив его кроватью, скамьей и кухонным оборудованием. Ниш прозвал его Бродяга Два Ноль, когда он только купил его и спал на старом матрасе на голом металлическом полу на соревнованиях по фрифоллу. Но теперь, когда машина была устлана ковром и имела все современные удобства, он называл ее Папамобиль.

Фрэнк потирал руки, идя по тропинке. «Я закончил рано, так что решил проверить, не осталась ли еще еда».

Ее было полно. Но он лгал. Когда он уезжал, он собирался заняться скайсерфингом в Питерборо, в трех часах езды по дороге в сторону Лондона. Это было последнее увлечение Фрэнка: прыгать со сноубордом, прикрепленным к ногам, и пытаться изобразить слалом в небесах.

Мы сидели на кухне и приканчивали остатки курицы в сливочном соусе с рисом, и он рассказал мне о последнем предложении, возглавить проект детской благотворительной организации в Африке. Поначалу он был в восторге. Теперь же все выглядело не так радужно. «Я хочу отправиться туда и запачкать руки, но все, что им нужно — это еще один спонсор». У него была та же проблема с городскими благотворительными организациями. Он отчаянно хотел отправиться с детьми в поход на каноэ и заняться скалолазанием, но они желали видеть его только в качестве сборщика средств. Он сказал, что это огорчает и расстраивает его.

«Так что ты собираешься делать? Ты облажался, уволившись во второй раз. Тебе нужно придумать план, приятель».

«Не уверен, что все когда-нибудь пойдет по плану. Это ведь не для Томми Шэнкса, так?» Он играл с едой, как ребенок, гоня ее по тарелке. Не разозленный, а грустный. Даже несчастный. Я никогда не видел его таким. «Знаешь людей годами, а они меняются и делают то, чего никак не ожидаешь…»

«Ты в порядке, приятель?»

«Нет, не совсем». Он уставился на меня своими васильковыми глазами. «Я думал об Эле. Пустой трате и глупости всего этого. Почему мы не могли быть рядом, чтобы спасти его? Что мы делаем со своими жизнями?»

На мой взгляд, он вникал слишком глубоко. Он был тем, кто должен знать ответы, но продолжал задавать все больше вопросов. «Я всегда стараюсь поступать правильно — быть хорошим человеком. Почему я такой потерянный?»

«Я думал, бог уже уладил за тебя все это дерьмо. Разве у него нет плана?»

Фрэнк уставился куда-то вдаль. К нему вернулся тон проповедника, очень ясный и четкий. Несчастное лицо озарилось. Внезапно я ощутил пыл новообращенного. «У меня есть план. Бог дал мне его».

«А не может ли он дать его и мне?»

«Нет, не этот план. Этот план — положить конец чувству потерянности. Он тебе не нужен. Если бы был нужен, он бы дал его и тебе».

«Так что у него в рукаве на этот раз? Основать приют в Анголе? Построить церковь на вершине Эвереста?»

В тот вечер Фрэнк не клюнул.

Он поднялся на ноги, взял четыре или пять банок Колы, прихватил немного фруктов и несколько кусков сыра. «Бесплатная еда и питье, вот за чем я пришел. Так что все, я поехал».

Я проводил его обратно к фургону. Он запрыгнул внутрь, и я пошел рядом, пока он сдавал задом по дорожке.

Стекло опустилось.

«Позвони мне, как только сможешь рассказать о своем плане, хорошо? Я буду пару недель в Нью-Йорке, заниматься книгой, но потом мы сможем встретиться. Устроим МакСаммит, а?» — предложил я.

Он остановил фургон и протянул руку. «Да, увидимся, Энди».

Мы пожали друг другу руки.

«В Лондоне, когда вернусь».

«Давай так и сделаем». Он пристально посмотрел на меня и не отпустил руку. На мгновение мне показалось, что он собирается поцеловать меня, но потом он передумал.