Седьмой отряд

26

На третий день мы вдесятером заняли места в грузовой кабине C-130. Я не был испуган; я просто не хотел выглядеть идиотом. Я прыгну, с этим никаких проблем, но я не хотел облажаться.

Все отрабатывали свои действия, даже профессиональные парашютисты, которые занимались этим годами. Физически и психологически они постоянно тренируются, имитируя аварийную отцепку основного купола и раскрытие запасного. Это не значит, что они боятся, просто они думают о будущем.

Мы сидели в самолете, подняв руки вверх, словно в свободном падении, и мысленно повторяли: «Тысяча один, тысяча два, проверить купол…» А если он не открывался, мы смотрели на подушку отцепки справа на подвесной, имитировали, что выдергиваем ее, а затем дергаем красное кольцо запасного парашюта слева.

Я проверил оба запястья. На тренировках у нас было два высотомера, огромные штуки, выглядевшие, будто их сняли с бомбардировщика «Ланкастер».

К тому времени, как мы набрали около 6000 футов (1830 м), уже стало очень холодно. Я начал ощущать головокружение по мере того, как мы карабкались на 12000, и воздух становился все более разреженным. Это была максимальная высота, с которой мы сможем прыгать без кислорода. Всего на 10000 футов (3050 м) — меньше высоты Монблана — количество имеющегося кислорода и давление, под которым он поступает в организм, недостаточны, чтобы действовать с максимальной эффективностью. По мере того, как поднимаешься выше, наступает гипоксия — нехватка кислорода — за которой следует потеря сознания и смерть.

Никто не разговаривал. Нам пришлось бы орать, чтобы быть услышанными. Шум внутри самолета был оглушительным. Мы не сидели в первом классе, ожидая, когда прикатят тележку с напитками.

Когда настало время, рампа скользнула вниз. Солнечный свет хлынул внутрь вместе с потоком воздуха. Я подумал о Фрэнке. Ему бы это понравилось. Он бы воспринял это как послание от бога.

Далеко внизу Оксфордшир купался в солнечном свете. Когда пилот кренился влево и вправо, я мог видеть обсаженные деревьями дороги и здания.

Роб указал мне на задний борт. Оказавшись там, я развернулся, и он толкнул меня назад, пока мои носки не оказались на самом краю пола, а пятки на пути к Оксфордширу. Он взялся за лямку моей подвесной системы и уставился мне в глаза, пока поток воздуха трепал мой комбинезон. Мы должны были сохранять зрительный контакт, пока самолет выходил на курс, и он удерживал меня на месте. Он поглядывал в сторону, на сигнальные огни.

«КРАСНЫЙ!» — крикнул он мне в лицо.

Я кивнул.

«ПРИГОТОВИТЬСЯ!» Должен был, загореться зеленый.

«ВНИМАНИЕ!» Он потянул меня так, что я качнулся вперед.

«ПОШЕЛ!»

Я отклонился назад и оттолкнулся от обреза рампы, ноги вниз. И принял стандартную позу «лягушки» — колени согнуты под девяносто градусов, руки вытянуты на уровне плеч. Я падал прямо вниз, устремив взгляд на самолет над собой, пока обычная сила ветра брала верх над попутным потоком.

Лицо Роба было всего в футе от моего. Секундный интервал между прыгающими равнялся более чем шестидесятифутовому промежутку. Должно быть, он вышел почти у меня на ушах, но я не заметил. Я был слишком занят, пытаясь не облажаться.

Меня не кувыркало. Я продолжал смотреть вперед. Самолет был намного выше нас и становился меньше с каждой секундой. Я сосредоточился на том, чтобы держаться на одном уровне с Робом. Он был примерно в десяти футах от меня, вровень со мной и пристально наблюдал.

Я все еще был в более-менее устойчивом положении и не раскачивался. Я позволил себе на мгновение насладиться чистым притоком адреналина от падения на предельной скорости. Это было похоже на то, как встать в люке на крыше машины, идущей на 120 милях в час (193 км/ч). Давление ветра изо всех сил старалось сорвать с меня комбинезон. Я улыбнулся, и мои щеки раздуло. Все мое лицо трепало. Я начал колебаться, и замахал руками, чтобы скомпенсировать это. Меня чуть не перевернуло.

Продолжай смотреть на Роба!

Его лицо напоминало мопса с хлопающими щеками. Я предположил, что мое не сильно отличалось.

Теперь я должен был выбрать точку на земле и проверить, не смещаюсь ли влево или вправо от нее. Я мог быть устойчивым по курсу, мог располагаться в правильном направлении, но также мог смещаться вправо или влево. Я хотел падать прямо вниз, не смещаясь назад или вперед, влево или вправо. Все подо мной было крошечным. Я сосредоточился на изгибе двухполосной автодороги A40. Я шел прямо вниз — как я полагал…

Я непрерывно проверял свои высотомеры. Как только я достиг 4000 футов (1220 м), я приступил к раскрытию. Зафиксировав взглядом красное стальное кольцо на правой лямке, я поднял левую руку над головой и схватил кольцо правой. Меня затрясло и начало разворачивать, но уже почти настало время тянуть, и я не был уверен, как это исправить, теперь, когда я вышел из позы лягушки.

Я выставил оба локтя, чтобы сохранить симметрию. Если я выставлю только один, поток будет толкать его, и меня начнет раскручивать.

Я не был абсолютно стабилен, но я был в порядке. Роб был где-то там, всего в нескольких футах, но я не видел его. Мои глаза были заняты показаниями «альти»[45] на моем левом запястье.

На 3500 футах (1065 м) я потянул кольцо. Шпилька, которая удерживала купол, выскочила. Я убедился, что кольцо у меня в руке. Не то чтобы это было нужно: ранец на моей спине бултыхался из стороны в сторону, пока пружина выталкивала наружу медузу (маленький парашют), чтобы она хватанула воздуха и потянула основной купол. Следом сзади выскочили стропы, и БАХ, купол захватил воздух. Я был Багзом Банни, заскочившим за угол прямо под удар сковородой.