Седьмой отряд

62

Херефорд,

август 1985 г.

Мы пару недель пробездельничали в Великобритании, а потом наши пути разошлись. Большинство отправилось на групповые задачи, я же пытался уложить в голове азбуку Морзе.

К концу десятинедельного курса от меня ожидалось умение отстучать минимум двенадцать слов в минуту. На операциях мы должны были иметь возможность держать связь друг с другом — и с Херефордом — шифровать и расшифровывать, пользоваться всеми видами радиостанций с закрытой связью и самостоятельно делать антенны. Но когда спутниковая связь выходила из строя, и все остальное шло прахом, старые верные точки и тире по-прежнему работали. Все, что мы отправляли, передавалось «приемникам» — скали, которые жили в подземном бункере, окруженные спутниковыми тарелками и непонятной навороченной аппаратурой. Информация расшифровывалась и шла дальше. Но сначала она всегда отправлялась в Херефорд.

Через три недели у меня выходило примерно одно слово в десять минут. Однажды субботним днем я отправился в центр города, чтобы передохнуть. Выходя из «Макдоналдса» с пакетом и упаковкой Колы, я столкнулся с Фрэнком.

Он выглядел искренне обрадованным, увидев меня.

«Все в порядке, приятель? Как дела?»

Улыбка исчезла. Я понял, что дела не слишком хороши.

«Хочешь пропустить пинту?»

Мы направились в «Грейпс», наше излюбленное логово.

«Я слышал, ты вернулся».

«И я полагаю, все говорят, что это из-за слишком громкой проповеди Евангелия…»

Из музыкального автомата гремела музыка. Воздух был густо наполнен сигаретным дымом. Все столики были забиты субботними покупателями, по-быстрому перекусывающими стейком, пирогом с требухой и картошкой фри.

Для него была пинта биттера, для меня — лагера.

Из-за шума нам пришлось держаться в нескольких дюймах друг от друга. Его васильковые глаза потеряли свой блеск.

«Вся страна — одно большое минное поле. Я поехал туда тренировать, но они хотели, чтобы я воевал с тамилами — и никаких дополнительных денег за это. Дело не в ругани из-за библии, а в том, чтобы мне не остаться без ног запросто так».

Я присосался к своему «Кроненбергу» и предоставил ему молоть языком.

«Я усвоил урок, будучи за проливом. К тому же, компания платила мне лишь треть от того, что платили им шриланкийцы».

«Они распространили слух, что ты помешан на библии…»

«Ну разумеется, а как еще? Им нужен был повод избавиться от меня. Я ходил в церковь в Коломбо, но это все, что я сделал. Меня просто развели».

«Чем ты планируешь заняться?»

Он повернулся к бару, внезапно сникнув. «Не знаю». Его тон стал агрессивным. «Я на пособии. Можешь поверить? Я никогда в жизни ничего не просил. Меня спросили: «Кем вы работаете?» Я рассказал. Знаешь, что за работу мне предложили во время первой встречи? В «Макдоналдсе»! Можешь в это поверить?»

«Совсем никакой работы? Все реально настолько хреново?»

«Есть кое-какая ерунда по части работы телохранителем. Я в поиске».

«Слушай, приятель, если тебе нужны деньги, у меня их не так уж много, но…»

Он поднял руку. «Все в порядке. Я получаю пособие по безработице, и мне дали талоны на молоко для детей. На этой неделе мне хватит унижений».

Я ломал голову в поисках каких-то слов утешения, но я не был мастером в эмоциональных разговорах. Мы просто стояли и синхронно глотали пиво.

«Знаешь что, Энди? Кажется, я до сих пор не в себе».

«Вряд ли можно хорошо себя чувствовать, когда тебя уделывают, как…»

«Нет, нет, нет — из-за ухода из Полка. Такое чувство, будто мне некуда идти. Я скучаю по ежедневной поездке в лагерь. Я скучаю по ребятам. Ты первый, кого я увидел. Там… просто не хватает такой вот… ясности… Это меня пугает».

«Это потому, что ты счастливый воин и озлобленный пацифист».

Брови Фрэнка почти исчезли в волосах. «Ты что, словарей нажрался?»

«Это слова Ниша, не мои. Так парень по имени Грейвс описал своего приятеля Сассуна. Не парикмахера, а другого поэта».

«Ну, я не поэт Сассун, я безработный Коллинз».

«Ты хочешь сказать, что облажался, уйдя из Полка?»

Он поставил пустой стакан на стойку, и в его глазах снова загорелся огонь. В нем не было ни тени неуверенности. «Нет, совсем нет. Я пойду отлить».

Я смотрел, как самый большой лжец в мире направляется в туалет, и взял еще пару пива.