Седьмой отряд

Пролог

Воскресенье, 9 мая 1998 г.

02:00

Коттедж стоял посреди акра (40,5 соток) ровного, открытого пространства. Было почти два ночи, но в окнах все еще горел свет. Перед зданием небольшие фонари освещали пешеходный мостик через ручей. Я уставился вниз на воду.

С тропы, ведущей к заднему двору, донеслись голоса. Они становились громче, и в темноте засветился красным кончик сигареты.

Две фигуры появились из тени и направились ко мне.

Я выпрямился. «Стой. Кто идет?»

«Один Большеносый, один аятолла».

«Вперед, чтобы я вас опознал».

Я работал с обоими этими парнями много раз, часто под прикрытием. В старые времена мы носили джинсы и куртки-бомберы, все, что угодно, чтобы слиться с местными жителями Шантелло и Богсайда. Сегодняшняя маскировка была несколько иной. Фрэнк был одет как беженец из Суини[1], в рубашке с острым воротником, кожаном пальто с охрененно широкими лацканами и наклеенными рыжими бакенбардами в тон волосам. Ниш, в ярком жилете и мягкой кепке для гольфа, выглядел так, будто собрался на прослушивание к Шоуэддивэдди[2].

С задов дома доносился приглушенный рокот музыки. Я поставил навес с большим телевизором, чтобы гости могли сидеть, есть, и наблюдать за тем, как худшие из когда-либо записанных номеров бьются на Евровидении в Бирмингеме.

Я, должно быть, выглядел как порнозвезда 70-х, с вислыми усами и золотым медальоном — брошью моего соседа — на сортирной цепочке. Большинство остальных были похожи на членов группы ABBA.

Фрэнк и Ниш подошли и облокотились на перила рядом со мной.

«Снова вместе», — пихнул нас обоих Фрэнк. «Три мушкетера»

Я рассмеялся. «Трое волхвов — так тебе нынче больше по душе, да?»

«Не-а». Ниш затянулся своей Силк Кат[3]. «Три мудрые обезьяны. Или ну нахер…» Он плюнул в воду внизу. «Три монетки в фонтане».

Фрэнк снисходительно улыбнулся. Они очень старались. Мы все старались. Это должен был быть веселый вечер. Строительные работы, большей частью направленные на отведение реки Стаур от моей гостиной, задержали новоселье на год, но теперь мы все здесь.

Или не совсем все.

Из восьми бывших в списке приглашенных «Мальчиков-мороженщиков» не явился один. Он был взят полицией.

«Я все думаю о нем». Фрэнк прилепил один из своих фальшивых бакенбард к подбородку. «Что заставляет человека делать такое?»

Ниш смотрел на воду. «Возможно, он даже безумнее, чем я».

Шэнкси уже покинул Седьмой Отряд, когда я появился, но в Полку он был легендой. Доктор Томас Шэнкс был ветераном «Тайной войны» в Омане в середине 70-х, где получил Военную медаль за спасение товарища под огнем, и стал консультантом в больнице. Два дня назад он вытащил АК-47 из багажника своей машины возле паба в Лидсе и застрелил девушку, которую, как он говорил, любил.

Шэнкс работал в больнице в Мидлендсе, а в 95-м стал подменным анестезиологом в центральной больнице Понтефракта. Через две недели он встретил Вики, местную девушку, обучающуюся на медсестру. Они начали жить вместе и обручились. Но все пошло наперекосяк: две недели назад она все порвала и начала встречаться с бывшим пациентом.

В прошлую среду она нашла в своей больничной квартире письмо от Шэнкса; в нем было обручальное кольцо, которое она ему вернула, и говорилось, что он несчастен и подавлен. На следующий день он позвонил ей в паб в соседнем Каслфорде, где она выпивала со своим новым парнем, его сыном и девушкой его сына. Шэнкс снова и снова требовал, чтобы она сказала, почему больше его не любит. Он назвал ее эгоистичной коровой и сукой. В конце концов, Вики положила трубку и перебралась с остальной частью своей компании в соседний бар.

Когда Шэнкс выследил ее там, она согласилась поговорить с ним, но он стал оскорблять ее и вытолкнул через двери на улицу. Завязалась драка. Шэнкс сцепился с новым бойфрендом и пнул его, когда тот лежал на земле.

Сын бойфренда удерживал Шэнкса, пока Вики и остальные вернулись в первый паб. В 21:50 они заметили его на парковке, и Вики вышла поговорить с ним. Несколько мгновений спустя ее увидели бегущей назад, а Шэнкс гнался за ней по пятам.

Она добралась лишь до края парковки. Первой 7,62-мм очередью он попал в нее шесть раз: в грудь, локоть, живот и ягодицу, но она каким-то образом нашла в себе силы встать на ноги. Когда она добралась до дверей паба, вторая очередь окончательно свалила ее с ног.

Там было полно народа, прощающегося с хозяином. Все смотрели видео предыдущих вечеринок, когда началась стрельба. Сначала они подумали, что кто-то взорвал петарды или лопнул воздушные шары в качестве сюрприза. Затем несколько пуль пролетели через помещение, раскалывая дерево и разбивая стекла и зеркала. Это длилось всего несколько секунд, но никто не осмелился пошевелиться. Когда они встали, то увидели, как вооруженный мужчина спокойно подошел к своей машине и уехал.

Вики лежала в луже крови. Она не могла говорить. Они пытались остановить кровь полотенцами, кто-то принес одеяло, чтобы накрыть ее, пока не приедет скорая помощь.

Она умерла два часа спустя после экстренной операции в больнице, где она работала.

Шэнкс купил полпинты биттера в другом местном заведении, позвонил своей бывшей жене в Бирмингем, чтобы рассказать о том, что сделал, и отправился туда, чтобы повидаться со своей девятилетней дочерью. Он хотел увидеть ее до того, как его поймает полиция. Затем он передумал и поехал в Шотландию. Он отправился к своему брату в Глазго, возможно, чтобы раздобыть деньги и снаряжение, прежде чем уйти в горы. Он сдался на следующий день, после того, как был объявлен в общенациональный розыск.

«Вероятно, он просто не смог определиться с костюмом», — сказал Ниш.

Томми Шэнкс был легендой не только из-за своих солдатских навыков, но и потому, что был до сраки педантичным. Он часами раздумывал, что надеть на вечер в город. Большинство просто напяливали джинсы и рубашку-поло. Но не Томми. Это должна была быть настоящая рубашка, наглаженная так, что об нее можно было порезаться.

«Не принимай это на свой счет». Ниш хлопнул меня по спине. «Твоя вечеринка не так уж и плоха».

Фрэнк бросил на него один из тех отчаянных взглядов, которыми родители смотрят на своих детей. Он первым прошел через окно в крыше, когда SAS штурмовала иранское посольство в 1980 году. Он всегда был тверд как скала. Если он прикрывал твою спину, ты был в надежных руках. Но теперь он был еще более поехавшим крышей, чем Ниш: он стал викарием.

Одной из его любимых поговорок было: «Просто покажите им дверь в Царствие Небесное, и они смогут войти в нее, если захотят».

Я пока еще не открыл ее. И вообще, я был уверен, что бог задернет засовы с той стороны прежде, чем я потяну за ручку.

«Не унывай, Фрэнк», — я потянул его за бакенбард.

«Ты сгоришь в аду, Макнаби». Он бросил на меня тот же неодобрительный взгляд, что и на Ниша. Его брови нахмурились. «Зачем? Зачем убивать ее?»

За все годы, что я его знал, я редко слышал, чтобы он повышал свой голос с мягким ньюкастлским говором на что-либо или на кого-либо, и этот раз не стал исключением.

«Что за хрень ты тут несешь?» — ухмыльнулся Ниш. «Лучше провести один день тигром, чем тысячу лет овцой? Ну и хрен с ним, почему бы и нет?»

Фрэнк не клюнул. «Я имею в виду, что вот парень, работает консультантом в больнице, а через минуту валит девку на парковке. Что заставляет человека бросить на ветер две жизни после всего, что он повидал?»

Томми был одним из шести братьев и двух сестер, выходцем из работяг в Глазго. Его отец страдал эпилепсией и работал на лесопилке, и Томми было всего десять, когда однажды он вернулся из школы и нашел его мертвым. Пять лет спустя, после того как его мать начала много пить и стала агрессивной по отношению к детям, он перебрался к дяде.

Затем он бросил школу и стал учеником инженера, а два года спустя пошел в армию. Его направили связистом в Бахрейн, где он подал рапорт на поступление в SAS. Это было через восемнадцать месяцев после того, как он оказался в армии, и Томми Шэнкс стал одним из самых молодых, когда-либо прошедших Отбор.

Он прослужил десять лет, затем работал в охранном агентстве, специализирующемся на защите VIP-персон. Однажды он получил семь ударов ножом, и едва не умер.

После выздоровления он вернулся к учебе и получил место в медицинской школе Бирмингемского университета. Он и его жена Джули, учительница, обосновались в Мидлендсе, и у них родилась дочь. В 1986 году он получил степень бакалавра медицины и магистра хирургии.

Он поступил в Королевский армейский медицинский корпус как капитан резерва, но подал в отставку в 1989 году. Когда в 1991 году Ирак вторгся в Кувейт, он пошел в медицинскую бригаду 32-го полевого госпиталя в Саудовской Аравии и получил коктейль из двадцати неизвестных прививок, призванных компенсировать последствия воздействия химического оружия.

Когда по возвращении его брак распался, он устроился работать анестезиологом в больницу Нью-Кросс в Вулверхэмптоне, где коллеги описывали его как типичного крутого шотландца, который не давал спуска придуркам. В итоге он оказался в Королевском госпитале Понтефракта, но на рабочем фронте все складывалось не очень хорошо. Он впадал в ярость, когда другие медики не соответствовали его высоким стандартам.

«А откуда вообще у него оказался АК?»

Он пожал плечами. Парни часто припрятывали всякое оружие в качестве сувениров. Первой задачей, если убивали кого-то из нас, было прибраться, прежде чем его семье разрешат войти в дом. У некоторых на чердаке было достаточно PE4[4], винтовок и боеприпасов, чтобы начать следующую мировую войну. Министерству обороны не нужно было беспокоиться о сокращении бюджета: им просто нужно было зайти к ним в дом.

СМИ уже шептались о синдроме войны в Персидском заливе, но как бы ужасен он ни был, он совсем не походил на посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Это был вопрос медицины, а не проблема психического здоровья.

Трое парней, служивших с Шэнксом в Заливе, двое из которых были врачами, уже покончили с собой — по-видимому, из-за стресса, полученного на военной службе. Должно быть, тут сказался вид доставленных к ним раненых, ужасно искалеченных, с отсутствующими конечностями, в большинстве своем молодых людей в расцвете сил.

После возвращения из Залива у Шэнкса возникли проблемы с концентрацией и памятью, он страдал от все возрастающих перепадов настроения, раздражительности и депрессии, соответствующих симптомам, испытываемым другими людьми, вернувшимися оттуда. Я задавался вопросом, страдал ли он от ПТСР, когда застрелил Вики Флетчер.

С точки зрения профессионального солдата, две беспорядочных очереди были признаком неуравновешенности. Контролируй он себя, он просто всадил бы ей пару пуль голову.

«Мы двое сорвались с крючка, Отче Фрэнк. Мы отделались от Войны в заливе». Ниш затянулся сигаретой. «Хотя хрен его знает, как насчет Макнаба. Думаю, он ходячая бомба замедленного действия».

Синдром Войны в заливе был единственным, от чего я не буду страдать в будущем. В SAS мы имели некоторый контроль над своей жизнью. Да, были всякие таблетки, но в отличие от остальной армии нам не приказывали их принимать. Мы выбрасывали их, из принципа, что если по нам будет применено нервнопаралитическое вещество, способное убить за секунды, то ежедневная горсть таблеток вряд ли окажет большое значение.

Фрэнк все еще пребывал в размышлениях. «Что ж, возможно, он просто еще один парень, который поехал кукухой. Таких среди нас хватает».

Я облокотился на Ниша и ткнул пальцем в Фрэнка. «Ты же викарий, приятель, и должен знать ответы. Посттравматический стресс? Или, может, он действительно поехавший, как этот ублюдок».

Ниш расхохотался. «Я не злюсь — по крайней мере, не на этой неделе». Он швырнул сигарету в ручей и тут же закурил новую. Интересно, жалеет ли Шэнкси, что не оставил пару патронов для себя? Я бы так и сделал».

Фрэнк был словно на воскресной проповеди. «Когда лишение жизни санкционировано государством, это одно». Он сделал паузу, чтобы дать его заявлению дойти до сознания. Но этого не произошло. «Но свершить это во гневе, ну, это совсем другое».

Ниш обернулся и изо всех сил обхватил его. На его лице сияла улыбка. «Ой, Фрэнк все еще думает, что мы сияющие рыцари, посланцы гнева божия, призванные нести его кару злодеям. А не просто сумасшедшие ублюдки, убивающие людей во злобе своей…»

Фрэнк годами прикалывался над его убеждениями. Это было как с гуся вода. Он продолжал твердить: «Разве кто-то из нас менее виновен, чем Томми? Я повидал достаточно убийц, чтобы распознать такого, когда я его вижу».

Я ухмыльнулся им обоим. «Вы оба ненормальные, и в этом стоите друг у друга. Ниш, ты постоянно разговариваешь со своим холодильником…»

Ниш кивнул.

«… а что до тебя, Фрэнк, сам господь говорит тебе, что делать, не так ли?»

Последовала долгая пауза. «Я так и думал, приятель. Я так и думал».

Мы с Нишем обменялись взглядами, а затем он последовал за Фрэнком обратно на вечеринку.

Я наблюдал, как они растворяются в темноте. Один из этих психов все мечтал о затяжном прыжке с границы космоса. А другой верил, что там живет старик с белой бородой. Я не мог не задуматься, не было ли в пунше, который мы пили в джунглях четырнадцать лет назад, какого-то вызывающего безумие зелья, и не нахожучь ли я следующим в списке.

Несмотря на все это, они были двумя лучшими друзьями, о которых только можно мечтать. Мы прошли через многое вместе, мы трое и горстка других из Седьмого Отряда. Мы убивали, некоторые из нас были убиты, и результатом стала близость, которую посторонним может быть трудно понять и невозможно разделить. Мы насмехались над понятием братства, но именно ими мы и были: братьями по оружию. Мои десять лет в Седьмом Отряде были самыми потрясающими в моей жизни. С тех пор как я ушел в 1993 году, не было ни дня, когда я не благодарил бы свою счастливую звезду за то, что у меня был шанс быть связанным с самой высококвалифицированной и вдохновляющей группой парней, с которой я когда-либо сталкивался.

Доверие между Фрэнком, Нишем, мной и остальными было абсолютным. Так и должно было быть. Умерли бы мы друг за друга? Да. Но братство, выкованное в условиях крайней опасности, имеет свою цену. Некоторые уже сошли с ума, другие были на пути к этому.

Если бы я только знал тогда, что убийство Томми Шэнксом своей бывшей девушки и попытка Ниша убить свою годом ранее не будут концом истории. Мог ли я предотвратить то, что произошло дальше? Вероятно, нет. Но это не могло помешать мне лежать без сна и задавать себе одни и те же вопросы снова и снова.

Я вспомнил, как мой приятель из Эскадрона «А» сцепился с психоаналитиком ВВС после моего освобождения из багдадской тюрьмы Абу-Грейб по окончании Войны в заливе 91-го года. На Маггере лежало общее руководство процессом реабилитации SAS: он отправился в Эр-Рияд, чтобы добыть несколько видео для нашего развлечения, в то время как сержант-майор Эскадрона «В» появился с больничной тележкой, нагруженной пивом. Нас втихаря вывели из палаты и протащили в библиотеку, где мы накидались в стельку.

Доктор Гордон Тернбулл прибыл на Кипр, чтобы следить за этапом реабилитации. «Что это там у вас?» — спросил он Маггера, увидев его сумки.

«Фильмы для ребят».

«Не возражаете, если я взгляну?»

У Тернбулла чуть не случился сердечный приступ. Маггер взял нам «Терминатора», «Убийцу с электродрелью» и «Кошмар на улице Вязов». «Вы не можете этого сделать! Эти люди травмированы!»

«Травмированы?» — рассмеялся Маггер. «Да они, блин, там все лаются, с чего начать».

Что заставило Шэнкса, Ниша и других перейти на темную сторону?

Что было такого на путях, которыми мы следовали, и в том, что нам приходилось делать, что привело их к этому? Почему это пощадило меня?

И, возможно, самый большой вопрос из всех: должен ли я был это предвидеть? Были ли все это время какие-то подсказки?

Я нечасто оглядывался назад. В нашем деле рефлексия вредна для здоровья.

Но если я хочу найти ответы, возможно, пришла пора вспомнить путь, пройденный этой сплоченной группой столь разнородных людей.

Я откинулся на перила. С 1984 года утекло много воды.