Седьмой отряд

104

8 января 2002 г.

Ранним утром поток машин змеился по Оксфорд-роуд. Я ехал из Лондона в Херефорд на встречу с Эндрю, а затем надеялся на следующий день заскочить к Нишу. Я виделся с ним примерно раз в месяц, если только он не уезжал на прыжки.

Он женился на Ливви, но у них ничего не вышло. Последний раз я слышал, что она была с детьми на Карибах и работала застройщиком. Я никогда не спрашивал его об этом — не был уверен, какой будет реакция. Не хотел, чтобы он стал сдвинутым еще больше, чем уже был. И то, что мы были друзьями, не означало, что нам нужно было затеваться такими эмоциональными баталиями всякий раз, когда мы собирались выпить варева.

Лекарства держали его под контролем, и он проводил много времени на фрифолле в Испании. Он все еще грезил прыжком с границы космоса. Все было в порядке — насколько мы могли судить.

Он звонил мне на прошлой неделе, и его голос звучал радостно и оптимистично.

«Все в порядке, приятель? Слушай, я буду в Х девятого. Ты там?» — спросил я.

Он рассмеялся. «Да, я буду там, хорошо. Эй, у меня новый номер мобильного».

«Подожди». Я схватил карандаш и блокнот. «Продолжай».

«Увидимся позже, приятель», — он продолжал смеяться.

«Твой номер, придурок? Какой у тебя номер? Ты где вообще?»

Телефон отключился. Я пытался ему перезвонить, но номер был скрыт. Это не проблема. Он знал, что я буду в Херефорде, и знал, что я буду у Эндрю.

После смерти Фрэнка я просто жил своей жизнью, как и все остальные. Я продолжал писать, время от времени работал над фильмами и вместе с Эндрю развивал охранную компанию. Моим главным увлечением вне работы было продвижение образования среди военных. Эл и Ниш были моими вдохновителями.

Все новобранцы пехоты, от гвардейцев до парашютистов, проходили начальную подготовку в пехотном учебном центре в Каттерике в Северном Йоркшире. В любой момент времени в гарнизонном городке находилось около восемнадцати тысяч солдат, что делало его крупнейшей военной базой в Европе. Я регулярно заезжал туда. Я вставал перед комнатой, полной новобранцев в возрасте от семнадцати до двадцати одного года, и начинал с извинений. В Энди Макнабе не было шести футов шести дюймов роста и четырех футов в плечах, и он не носил костюм Супермена. Затем я рассказывал о первой книге, которую прочитал, будучи молодым солдатом: Джанет и Джон. Книга 10. Она была написана для одиннадцатилетних, что было как раз кстати, потому что это был уровень, на котором я мог читать.

Я показывал им отрывки из фильмов и фрагменты о подвигах SAS. Сутью моего послания было: Слушайте, ребята, если я смог сделать это, то сможете и вы. Воспользуйтесь Образовательным корпусом. Выжмите из них все, потому что именно для этого он и существует. Затем я заканчивал цитатой капитана Образовательного корпуса, который изменил мою жизнь в тот день, когда сказал мне и остальным прыщавым шестнадцатилетним мальчишкам из батальона младших командиров пехоты: «Все считают вас тупым дерьмом, но это не так. Единственная причина, по которой вы не можете читать и писать — потому, что вы не читаете и не пишете».

С тех пор мало что изменилось. Эти ребята по-прежнему были преимущественно из городских низов и прибывали со всем сопутствующим багажом: неполные семьи, социальная депривация, низкий уровень образования или его отсутствие, наркотическая зависимость. Почти половина новобранцев по-прежнему шли в армию со способностью к чтению на уровне одиннадцатилетнего ребенка. Девять процентов из них приходили с развитием на уровне пяти- семи летних. Это не значило, что они тупые. Это означало, что они не были охвачены государственной школьной системой.

Навыки грамотности теперь стали такой же неотъемлемой частью начальной подготовки, как владение оружием, физическая подготовка и тактика боя. Можно и получить образование, и стать солдатом. Идите этим путем, и весь мир будет у ваших ног. Я был полон энтузиазма. В любую минуту я мог превратиться в аятоллу.

Я улыбнулся про себя и собрался переключиться на новости о дорожном движении.

Но вместо этого я услышал сообщение о мужчине, который вчера выпрыгнул из «Цессны», возвращаясь из Испании. Это не было парашютным происшествием. Он выпрыгнул намеренно, без парашюта, в то время как на борту была его подруга. Мужчину опознали как Чарльза Брюса, сорока шести лет, одного из лучших в мире парашютистов с почти четырьмя тысячами прыжков на счету.

У него была подруга и деловой партнер по имени Джудит, являвшаяся также опытным пилотом и парашютистом. Самолет находился в их совместном владении. Я догадался, что она, должно быть, управляла им. Но у меня не было ее номера телефона.

Я позвонил Эндрю. «Ты слышал?»

«Ты не получил мое сообщение?»

Я не удосужился прослушать поступившие голосовые сообщения. Я слишком торопился в дорогу.

Я пробыл в Херефорде три дня, и с каждым часом история становилась все яснее. Я позвонил Джиму Дэвидсону. Минки уже звонил ему, и он был в отчаянии.

Ниш и Джудит пробыли в Испании пару недель. Должно быть, именно оттуда он мне и позвонил. Они проделали серию показательных прыжков со свободным падением. Когда они возвращались на аэродром Хинтон в Нортгемптоншире, Джудит связалась с Брайз-Нортон и запросила разрешение на вынужденную посадку на случай обледенения.

Плохая погода вынудила их приземлиться в Ла-Рошели. После того, как облачность рассеялась, они заправились и снова поднялись в воздух. Крылья самолета начали обледеневать, поэтому Джудит решила поднять самолет на 5000 футов (1500 м), выше облаков. В десяти милях от Брайз-Нортона Ниш сдвинул сиденье назад и расстегнул ремень. Она попыталась схватить его, но он толкнул дверь и бросился головой вперед.

Джудит снизилась над Файфилдом и кружила, пытаясь разглядеть, где он упал. Это должно быть совершенно потрясло ее. Местные видели, как самолет летал над самыми крышами, прежде чем ей, наконец, пришлось развернуться и взять курс на Брайз-Нортон. Вскоре после этого кто-то нашел тело Ниша на футбольном поле на окраине деревни.

Мы шатались по пабам и барам, где натыкались на парней, знавших его, и нескольких его бывших подружек.

Ниш наконец-то завершил свой прыжок с границы космоса, и все сходились во мнении, что он, должно быть, лыбился все время, пока летел вниз — широкой беззаботной волчьей улыбкой, от уха до уха. «Ничто другое не сравнится с этими первыми секундами после выхода из борта», — писал он в своей книге. «Потому что, как только сделаешь этот последний шаг, пути назад уже нет. Автогонщик, лыжник или альпинист могут затормозить, остановиться и отдохнуть, но на прыжках, как только ты переступаешь этот порог, ты должен довести дело до конца».

В ту ночь мне приснился сон.

Ниш, Фрэнк и Эл подлетели ко мне, расставив ноги, чтобы захватить больше воздуха. Головы их троих были так близко, что почти соприкасались. Фрэнк открыл рот и выпустил апельсин, который держал в зубах. Он подпрыгивал между ними секунды три-четыре, прежде чем меня вынесло из вихря. Я крутнулся вперед, затем назад и вышел в устойчивое положение. Эл сделал сальто вперед, в результате чего стремительно провалился. Фрэнк развернулся, отвел руки назад и помчался по небу. Ниш показал мне большие пальцы, сделал сальто назад и исчез.