Седьмой отряд

93

Ниш наконец купил себе «Цессну» и улетел обратно в Великобританию на ней. Разумеется, в типичной для него манере, он сделал это без какого-либо должного радиооборудования и аварийного комплекта, предписанных правилами. Все, что он взял, было подержанным и держалось на соплях и изоленте.

Он назвал свою четырехместную машину Зефир. В Штатах самолеты стоят гораздо дешевле, поэтому он планировал по возвращении продать его и выручить немного денег, чтобы вложить их в свой большой прыжок с парашютом. К тому времени, как он собрался, самолетов на продажу было не так уж много. Он выдрал два задних сиденья, чтобы установить дополнительный топливный бак. Затем, поскольку у самолета был только один двигатель, который уже пару раз отказывал во время пробных полетов, он выкрутил большую часть болтов из двери и напялил гидрокостюм. Если бы ему пришлось приводняться, он планировал выбить дверь ногой и прыгнуть в спасательный плот — надувную лодку, которую он купил в магазине игрушек «Тойз Аз». «Возможно, я побью рекорд отца», — сказал он мне по телефону, — «он греб семнадцать часов после того, как плюхнул свой «Спитфайр» в Средиземку. Как думаешь, за сколько я смогу добраться от Ньюфаундленда до Исландии?»

У Ниша не было подходящего радио или антенны, но он позаботился и об этом. Он привязал кирпич к концу мотка провода, который вывешивал под самолетом. Чтобы связаться с авиадиспетчерами и самолетами, проносившимися выше него над Северной Атлантикой, он отматывал или сматывал его на несколько метров, в зависимости от того, какая частота была нужна. «Я знал, что вся эта теория про антенны в конце концов пригодится…»

Как бы легкомысленно это ни было, ему все же удалось. Он полетел в Канаду, затем через Атлантику в Исландию, и в конце концов добрался до Шотландии, как это обычно бывает. К тому времени, как он приземлился, он передумал продавать. Он слишком привязался к этой одномоторной куче дерьма, предположил я.

Как только он вернулся, прыжок с парашютом из космоса полностью захватил его жизнь. Его дом превратился в офис, и большую часть времени он тратил, донимая русских, чтобы выпросить у них скафандр от «Союза». Американцы не желали сотрудничать ни в какой форме. Возможно, они хотели защитить репутацию Джо Киттингера.

Было еще кое-что на горизонте. У Ниша была девушка — что-то вроде того. Я никогда с ней не встречался. Я даже не знал, живет ли она в Великобритании. Они познакомились в Вашингтоне, после моего отъезда. Ее звали Анна, и в зависимости от того, на какой неделе я с ним общался, она была либо русской, либо русско-филиппинкой. С одних слов она играла классическую музыку, с других — училась на врача. Главное, что Ниш был доволен. Если она здесь, интересно, что она думает о его служебной машине: потрепанном Форд Сьерра, на котором ржавчины было больше, чем краски.

Фрэнк всегда переживал за всех, постоянно. Наверное, это входило в его обязанности. Тем не менее, я набрал Ниша, чтобы проверить, как он, но к телефону никто не подошел. Автоответчик был выключен, и это означало, что он где-то далеко — на фрифолле или, быть может, летит на Зефире в Москву. Этот парень постоянно был здесь, там и повсюду, и всегда на скорости 100 миль в час.

Что до Фрэнка, я не был уверен, понял ли он, что наконец-то признал, что облажался, уйдя. Мне было не по себе, что он снова решил играть в солдатики. Он получил что хотел, думал я: свою церковь, свою сутану, свою паству. Я гордился им на свадьбах, когда он был в полном облачении. Он выглядел солидно, особенно теперь, когда у него был приличный галстук.

В какой-то момент нужно приколотить свой флаг к мачте, а молот Фрэнка, похоже, все еще колебался в воздухе. Теперь он беспокоил меня почти так же сильно, как Ниш.