Седьмой отряд

11

Следующие четыре или пять дней прошли примерно так же, как и первые несколько: тренировки по контакту в парах, тренировки по контакту четверками, всегда с боевыми патронами, гранатами с белым фосфором и наступательными гранатами (HE — high explosive). У боевых стрельб был один большой побочный результат. Чем больше гранат и пуль летало вокруг, тем больше жертв сопутствующего урона попадало к нам в кастрюли. Змея Эла была первой. Она была хрящеватой и горькой на вкус, но полпузырька Табаско и немного чеснока вскоре исправили это. Стэну, который, как я в конце концов обнаружил, был тем еще скорпионом, она, однако, не понравилась.

Мы отрабатывали нападение на нас с фронта, сзади, слева, справа; потом с раненым, которого нам нужно было вынести из зоны контакта; и когда мы были на полпути, переправляясь через реку — когда двое из патруля уже были на одном берегу, а двое на другом, как мы справимся с этим под огнем? И так далее, тренировка за тренировкой, день за днем. Мне это нравилось.

Затем мы перешли к засадам: во время патрулирования мы отрабатывали противозасадные действия, которым меня учили на Отборе. Мы сделаем петлю на нашем пути движения: отойдем под углом и вернемся, чтобы устроить засаду на всякого, кто идет следом. Я научился ставить по «Клеймору» на каждом конце зоны поражения в качестве отсечек, а остальные — направленными на зону поражения, чтобы сделать ее более «кинетической» — что с военной точки весьма мягко сказано.

Опять же, это всегда было с настоящими боеприпасами. Какой смысл в тренировках с холостыми патронами? Это значит, что ты тренируешься ради тренировок. Боевые патроны замечательно фокусируют разум. Или, как сказал Ниш, оставляют в нем охрененно большую дыру.

Это правда. Если облажаешься с боевыми патронами, обратно ничего не переиграть. Все, что можно сделать, это поддерживать жизнь в теле, пока не прилетит вертолет.

Преимущества перевешивают недостатки. Ты обретаешь уверенность в себе, в своем оружии и, самое важное, в людях вокруг тебя. Вот почему Полк — лучший в своем деле. Да, у нас было много потерь, даже на Отборе. Но если бы эскадроны были завернуты в вату или были вынуждены слушаться специалистов по технике безопасности, смертей стало бы еще больше — и не на учениях, а на операциях. И тогда заламывания рук было бы еще больше.

Люди склонны забывать, что в SAS получают деньги за то, чтобы сражаться, убивать и, возможно, быть убитыми. Чтобы последнее не случалось слишком часто, подготовка должна быть реалистичной и, следовательно, опасной. Я чувствовал себя очень комфортно. Я был добровольцем, никто не заставлял меня хватать песочный берет.

Жизнь здесь была очень простой. «Вот то, что мы делаем, вот то, как мы это делаем. Если тебе не нравится, убирайся. Тысячи людей хотят занять твое место».

Каждый вечер мы заваривали чай и болтали в темноте под дождем. К этому времени у меня на лице уже появилась кое-какая поросль, мой комплект был в том же дерьмовом состоянии, что и у остальных, я вонял, у меня были прыщи, как у всех, и я начал привыкать к рутине суматохи и совместной готовки. Я привез сковородку, которая отлично помещалась в моем Бергене, и я делился всем, что я готовил.

Я стал присоединяться к некоторым из разговоров, когда начал чувствовать себя более комфортно среди ребят. Они все мне нравились. Никто не издевался над новичком, не пытался заставить его упасть лицом в грязь. Такого дерьма в Полку не случалось. Все были профессиональными солдатами, выполняющими свою работу. И, кроме того, я был на годичном испытательном сроке; достаточно времени, чтобы навернуться самостоятельно.

Единственное, в чем я не участвовал, так это в стебе и приколах. Я был так счастлив находиться в эскадроне, что не собирался ставить под угрозу свои шансы, вставая на чью-то сторону.

Фрэнк был самым дружелюбным ко мне, и как-то так получалось, что я оказывался рядом с ним у костра, когда ему доставалось от кого-то из отряда. Возможно, он видел во мне моральную поддержку или хорошую цель для обращения.

Однажды вечером все занимались своими делами, готовили варево и ели. Фрэнк хлопнул меня по спине, добавляя ром в пунш. «Я гляжу, Полк занимает первое место в твоей жизни, а? Ты амбициозен, ты хочешь идти вперед и все освоить. Это для тебя все, не так ли?»

«Конечно. Больше ничего не имеет значения». Я посмотрел на него, удивленный. Я не мог понять, зачем он вообще это говорит. Я думал, что все здесь будут думать так же. Конечно, единственная причина, по которой ты приходил в Полк, это стать лучшим солдатом, каким только можешь быть.

Крис вернулся с «молитвы» с Сэдлбегсом. Он подбросил сырых дров в огонь. Ниш лежал на своей койке на шестах, жалуясь, что свежие клубы дыма мешаются с его собственным.

«Окей, слушай сюда. Босс Л. выбешен этими гудками. Он знает, что их подает Снаппер. Это нужно прекратить немедленно».

Как по заказу, в темноте раздалось"Вууууууу…»

Все рассмеялись, включая Криса.

Ниш глубоко вздохнул, но Крис ждал этого. «Даже не думай об этом. Мы все будем в дерьме».

«Не собирался, приятель. Только хотел сказать, что Снаппер, должно быть, настолько же глухой, насколько сумасшедший».

Теперь все болтали о том, что Фрэнк уезжает на несколько недель, чтобы заняться делами, касающимися сердец и умов[29], вместе с медиками из других отрядов.

Тини был по ту сторону огня, снова читая «Святую Кровь и Святой Грааль». Эл сидел рядом с ним, на своем мешке с рисом, углубившись в библию, словно детектив на месте преступления. Они находились в своем маленьком мире, время от времени обмениваясь замечаниями и совещаясь.

Внезапно послышались шум, голоса и в нашу сторону направился свет факела.

Из-за него раздался медленный северный акцент. «Охота на масонов! Идут Снаппер и антиложа. Где новенький?»