Седьмой отряд

64

Гватемала заявляла претензии на Белиз с XVIII века, и Отряд «F» был частью британской боевой группы, размещенной в качестве сдерживающего фактора против вторжений. В любой момент времени четверо парней вместе с экипажем «Пумы» были наготове на случай авиационного происшествия. Остальные патрулировали границу.

Я жаждал провести это время вне лагеря. Гарнизонная жизнь была скучной и полной дерьмовой ерунды. Все, чего можно было ждать, помимо опустошения банок с фасолью в томатном соусе — это чай с тостами в 11:00 в сержантской столовой.

Мы выходили патрулями по четыре-шесть человек, забрасываемыми вертолетом, и проводили от десяти до четырнадцати дней в поисках гватемальцев.

Карты представляли собой обширные области, заполненные близкорасположенными контурными линиями, обозначавшими холмы, покрытые зеленью, представляющей собой джунгли. Нормальные дороги отсутствовали, а троп было очень мало.

Высокая влажность в сочетании с изнуряющей жарой теоретически ограничивала количество снаряжения, которое мог нести человек: максимум должен был составлять около 15 кг, но его могло быть и гораздо больше. Жорнабор выбрасывали, потому что он все равно был практически бесполезен. Все, что было нужно, это металлическая кружка и небольшая антипригарная сковородка, идеально подходящая, чтобы варить в ней рис.

Самым популярным оружием, которое брали в джунгли, была винтовка M-16 или ее вариант с закрепленным под стволом 40-мм гранатометом M-203. Они редко нуждались в чистке, поэтому нам не приходилось тратить время и силы на поддержание оружия в хорошем состоянии.

Один парень вообще ни разу не касался своей М-16, из принципа. Он говорил: «Я знаю, что она будет работать, я знаю, что оружие надежное, так что у меня нет нужды его чистить». И это было так, жмешь на спуск, раздается «бах», и с того конца вылетает пуля — и это все, что нужно.

Мне понравилось общение с местными жителями — когда оно, наконец, состоялось. Всякий раз, когда мы заходили в деревню возле границы, они разбегались. Гваты[93] обычно переправлялись через реку и похищали их женщин под угрозой оружия, и для жителей деревни один вид камуфляжа для джунглей был очень похож на другой.

Детишкам было все равно, гваты мы или британцы: они просто надеялись, что мы здесь чтобы что-нибудь дать им. Они не понимали нас, а мы их, но нам было весело. Остальное время они носились между хижинами или по небольшому футбольному полю, которое было гордостью каждой деревни.

В некоторых из этих мест только-только появились генераторы, и начали приезжать волонтеры Американского Корпуса Мира. Подобно современным миссионерам, эти двадцатилетние юноши привносили с собой гигиену и медицинскую профилактику, и положение деревенских жителей улучшалось — по крайней мере, по словам волонтеров.

Дело в том, что они жили так тысячи лет. А теперь у них появились новые болезни, новая культура — и религия. Дети теперь хотели носить джинсы «Ливайс» и курить американские сигареты вместо того, чтобы проводить жизнь в окружении валяющихся в лужах свиней и тощих кур. Как только они вырастали, они уезжали. Разумеется, их нельзя было винить, но иногда я задумывался, не высосала ли цена, которую они заплатили, их души.

В коридоре возникла суета.

«Отрряяяад Эф!»

Я узнал бы этот голос из тысячи. Тини годами оттачивал свое мастерство в подражании Снапперу. Он приезжал на несколько недель, чтобы обеспечить пересмену.

Он всунул голову в дверь, указал на мое распухшее, забинтованное колено и рассмеялся. «Я же говорил, что ты возненавидишь это место. Но есть и хорошие новости. Фрэнк на Схеме».