Времени нет

2.11

Паштет отсалютовал охраннику, который при каждом появлении Крепкого стучал по наручным часам, демонстрируя, что времени нет, и шлагбаум пополз вверх. Они заехали в коттеджный городок, где жил Крепкий. Эдему нужно было накормить собаку и переодеться. Машина остановилась у дома с высоким забором из красного кирпича.

— Заходи, заварю чаю, — предложил Эдем Паштету.

Тот перевел кресло в лежачее положение. Паштет привык отдыхать в машине еще тогда, когда был продюсером малоизвестной группы и гастролировал страной в «форде», которую наверняка эксгумировали на автомобильном кладбище с целью продать в страну третьего мира. Прошли годы, Паштет уже не ездил на железе старше его дочери-дошкольника, и перешел из ремня на подтяжки, но привычки не потерял.

— Я остался без телефона — когда еще со мной произойдет такое чудо? — он включил радио, откинулся на спинку кресла и закрылся.

Утром Эдем не обратил внимания, что жители коттеджа прячутся за заборами и стальными дверями в городке, который и так охраняют. Теперь такие меры безопасности казались ему чрезмерными. Он запер за собой металлическую калитку — чтобы пес не выскочил на улицу, когда его выпустят во двор, — и, развернувшись, обнаружил, что он не один.

В конце кафельной дорожки, пружиня на носках от волнения, стоял Артур — единственный человек, с которым Эдем сумел сохранить свою дружбу до вчерашнего дня, — и опрокидывал телефон из руки в руку. Он сделал несколько решительных шагов навстречу хозяину дома.

— Что ты здесь делаешь? — от неожиданности Эдем вытянул руку, проверяя, до сих пор ли он в теле Крепкого.

— Я пришел получить ответы.

В шнурке его кроссовка запуталась ветка — Артуру удалось перелезть через забор и прорваться через живую изгородь. Только вот зачем?

— У вас слишком сытые охранники, — он остановился шагах в четырех и спрятал телефон в задний карман джинсов, чтобы не мешал.

— И какие ответы вам нужны?

— Происходит что-то странное, и я хочу разобраться с этим.

— С вами?

— С моим пациентом по имени Эдем. Только не надо лгать, что вы его не знаете.

— Пациент? — Эдем уже давно не считал себя Артуровым пациентом — только вторым, и употребленная прежняя категория прозвучала необычно и неприятно. Не обиделся же Артур на украденный пистолет, наконец.

— Я вроде бы довольно четко произношу слова, чтобы не переспрашивать меня каждый раз. Сегодня днем я еду в Эдем. Он не отвечает на звонки. И кого я встречаю у подъезда? Водителя, который каждое утро возит его на пробежку. Он волнуется: Эдем не выходит на связь, а вместо него водителю звонит музыкант Олесь Крепкий, у которого точно есть вон в том гараже парочка собственных машин. Вы просите отвезти вас в центр города, чтобы немного пробежаться, а таксисту врете, что Эдем уехал в командировку. Но Эдем никуда не ездил! В это время он лежит без сознания в собственной квартире. И его состояние совсем не похоже на запятую, в которую впадают больные на поражение Митча, — Артур готов был сорваться на крик. — А потом ваше имя снова появляется в новостях. По какому, спрашивается, поводу? Да по делу, которое Эдем вел уже несколько месяцев! Что это, черт его бери, такое?

— Ой, ой, не стоит вспоминать черт.

— Что за препарат ты ему дал? Анализы чисты, а консилиум опытных врачей не может понять, как вывести его из обморока! — Артур перешел на ты. — Я жду объяснений. И даже если ты сам Олесь Крепкий, лучше меня не слить.

Наконец Эдем узнал, что происходит с его собственным телом. От мысли о том, что сейчас его тщетно пичкают лекарством, телом пробежал дрожь.

«А почему бы не выложить ему все? — подумал Эдем. — Я не обещал джину молчать. Разве не могу я поделиться с единственным близким мне человеком всей правдой?»

Впервые он понял, насколько ему нужен слушатель, которому можно рассказать эту невероятную историю, которая вчера вечером походила на плод больного воображения, а сегодня оказалась реальностью. Собеседник, от которого требуется не совет, а готовность вдвоем нести бремя нового знания. Друг, от которого нечестно скрывать известный тебе ответ на один из главных вопросов человечества.

— Артур, пойдемте в дом. То, что я расскажу, покажется тебе бредом, но я Эдема не травил, он не в коме и ему не надо давать лекарства, — Эдем пошел к дому, уверенный, что Артур следует за ним, но уже на крыльце обнаружил, что тот не сдвинулся с места.

Артур стоял с наклоненной головой и переваривал услышанное. К его набору вопросов добавился еще один: Крепкий откуда-то знал его имя!

— Лучше бредить на свежем воздухе.

Эдем присел на ступеньку.

— Представь, что ты лечишь людей не сейчас, а четыреста лет назад. И вот приходит к тебе голландский фермер по фамилии Левенгук и утверждает, что существуют организмы, невидимые глазу. Ты подумаешь, что он грезит, правда?

Артур ответил скептической улыбкой, сообразив, что после такого вступления должно прозвучать что-то бессмысленное, — и его ожидания оправдались.

— Мои слова тоже тебе покажутся бредом, как и микроорганизмы Левенгука, но это правда, выстроенная по еще неизвестным нам с тобой законам. Я и являюсь Эдем. Я на один день очутился в теле Олеся Крепкого. Мы познакомились с тобой два года тому назад в твоем кабинете. Ты уже собирался уходить домой, повесил халат в шкаф, когда ворвался я с результатами анализов. Окно было открыто настежь, и из-за моего резкого появления бумаги с твоего стола разлетелись комнатой. Трудно не запомнить дня, когда ты узнал страшный диагноз. А сейфа, из которого я вчера украл твой пистолет — он сейчас у тебя под курткой, — в том кабинете тогда еще не было.

Эдем рассказал ему о последнем вечере. О решении украсть пистолет. О погоне за Инарой. О леде, который сковал сердце, когда он уехал на лифте. О допросе бутылки виски. И наконец — о джине в зеркале и о соглашении, о котором придется жалеть вечность.

Он еще не договорил, как Артур стал смотреть — видимо, подумал, что участвует в съемках глуповатого телевизионного шоу, но камер он так и не обнаружил.

— Это я! — не сдавался Эдем. — Мы ходили на рыбалку, и ты возмущался, когда я выпустил троих пойманных за утро карасей. Ты пытался увлечь меня дворовым баскетболом, а я тебя — пробежками утром, но каждый остался при своем. Однажды я учил тебя своему коронному приему в боксе и ненароком поставил тебе синяки — поэтому ты до сих пор не веришь, что смолоду я был в боксе очень ловким. Мы с тобой год рождения. Однажды ночью мы устроили марафон по барам, ты пил чистую водку, а я коктейли, и в последнем баре тебя забрала блондинка с маникюром настоящей хищницы. У меня в гостях на балконе можно курить только сигары и непременно со стаканом виски — как в «Юристах Бостона», но ты как-то уговорил меня выкурить там косячок. Из окна кабинета, в котором я вчера лежал, видны только многоэтажные застройки. Я это знаю, потому что коллекционирую пейзажи из окон. Ты игрок, и лучший способ уговорить тебя на что-то — поспорить.

Артур будто пару лимонов съел. Его последний друг, о чудо! — мог бы сейчас поверить в этот фантастический рассказ и подарить Эдему счастье понимания. Но чуда не произошло.

— Интересная история, хорошо подготовлена. Итак, с Эдемом вы действительно знакомы — никто другой не смог бы рассказать тебе об этих деталях.

— С первой минуты его рождения.

— Ну ладно, — Артур принял игру. — Вот тебе вопрос, к которому Эдем не мог подготовить тебя заранее. Мой любимый цвет?

— Откуда я знаю. Синий — как цвет твоего авто?

— Белый. Тогда да: почему я решил стать врачом?

Эдем вздохнул.

— Не знаешь? Ну тогда попробуй ответить на эти — ставлю один к пяти, что у тебя не получится. Какая моя любимая группа? — Артур забивал вопрос, как гвозди. — Почему мы расстались с последней женщиной, с которой у меня были серьезные отношения? Сколько пиджаков в моем шкафу? За кого я намерен голосовать на этих президентских выборах? Как зовут мою сестру?

— У тебя нет сестры! — Эдем вскочил на ноги.

— Один из семи. Негусто, — Артур покачал головой. — А теперь перестань клеить дурака и рассказывай, что это значит? Откуда мне такое внимание? Это ток-шоу или какая-нибудь глупая проверка «Фарм-Фьюче»?

Возможность потеряна, понял Эдем, и любая деталь о жизни Артура, которую он может вспомнить, только усугубит ситуацию.

— Это не шоу, и я не знаю, что такое «Фарм-Фьюче». У меня нет другого ответа, — Эдем отпер входную дверь, собираясь зайти. Он снова ступил в дрожащее болото одиночества, засосавшего его вчера. Но вот дверь отворилась, мастиф Арбитр бросился на Эдема и принялся облизывать ему лицо. Эдем опустился на колени и почесал ему спину.

— Ты тоже болен? "Фарм-Фьюче" вышли на вас с Эдемом и предложили разыграть этот спектакль? Или в моей жизни появился именно Эдем неспроста? Он все знал?

Пес обратил внимание на Артура, зарычал и направился к нему. Тот попятился.

— Арбитр, фу! — приказал Эдем.

Пес замер. Разговор был окончен.

Артур попрощался с Эдемом неприязненным взглядом и направился к калитке, забирая с собой удобную версию происходящего.

— Арбитр, пойдемте. Тебя ждет корм, а меня съемки. Наконец, как можно стать известным и не побывать на шоу?

Калитка скрипнула. Закрыть за собой Артур не доставил себе хлопот.

Эдем остался один.