Времени нет

3.17

В холле больницы также дежурили полицейские. Время для посещений уже прошло, и медсестра в пожелтевшем от долгого ношения халате крикнула Эдема, чтобы остановить. Он оглянулся, и печать глубокой трагедии на его лице остановила женщину.

На пятый этаж он сбежал по лестнице, перепрыгивая через одну. Здесь было пусто, только дежурная медсестра на посту, склонившись над настольной лампой, разгадывала судоку синим карандашом. Услышав стук ботинок, она проследила по маршруту посетителя и, убедившись, что этого интересуют врачи, а не пациенты, вернулась к своему занятию.

Из-за дверей кабинета Артура просачивался его возбужденный голос: он был или не сам, или разговаривал по телефону. Эдем нажал на ручку — заперто изнутри. Итак, гости.

Голос почти сразу умолк, щелкнул замок — и в дверях появилось лицо Артура. Врач выглядел усталым, но неожиданному визитеру не удивился.

— Надо поговорить, — Эдем едва сдержался, чтобы не нажать плечом и пройти в кабинет без приглашения.

Артур несколько секунд размышлял, проверяя нервы Эдема на прочность.

— Ну, давайте поговорим…

В кабинете не было посторонних. Жалюзи опущены, бумаг на столе меньше, чем утром, самая высокая стопка прижата мобильником Артура, как пресс-папье, дверь в туалет приоткрыта, на диване — пустая коробка из-под карт, на подоконнике — одноразовый стаканчик с кофе из больничного автомата.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Артур после того, как гость по-хозяйски огляделся. — Может, коньяк?

Эдем невольно бросил взгляд на сейф, где Артур хранил коньяк. По-видимому, пистолет тоже вернулся туда. А если Артуру успели привезти лекарства, то и они, скорее всего, спрятаны там.

— Мне уже достаточно.

— В таком случае, может быть, сыграем? — Артур достал из широкого кармана халата колоду карт, а потом вспомнил: — А, вы не играете. Напрасно, между прочим, он устроился в кресло и, вытянув ноги на пол кабинета, принялся тасовать бревно. — Один человек сказал мне сегодня, что карты — это сброс жизненного пути к заводским настройкам. Мол, мы даем судьбе понять, что на время партии отказываемся от самостоятельных решений, и просим ее повести нас по пути, который нам предназначен. Я вот надеялся, что мне суждено открыть собственную практику, но, вероятно, у судьбы свои планы.

Подошвы его ботинок выглядели так, будто он пришел в обуви прямо из итальянского бутика, а если принюхаться, то можно разобрать и терпкий запах кожи.

— Мы утром не договорили о «Фарм-Фьюче», — Эдем коснулся мизинцем кофе на подоконнике — давно выжила.

— А, "Фрам-Фьюче". Хороший пример того, как часто глупо устроен мир. Протестовать лекарство, подготовиться к производству, а затем разрушить все тысячами мелких раздоров. Если бы премию Дарвина давали не людям, а компаниям, я выдвинул бы кандидатуру «Фарм-Фьюче». Но вас интересует только одна их разработка, не правда ли?

Наконец он перешел к существу дела. Эдем оперся руками на спинку кресла, а взглядом уставился на Артура. Это был вызов на честный разговор. В ответ собеседник подогнул ноги и принялся раскладывать пасьянс.

— Я врач. Разве можно найти другую профессию, представители которой были бы скептичнее к сверхъестественному? Но сегодня я стал сомневаться. Вчера один музыкант пытался меня уверить в какой-нибудь ерунде с переселением душ. Сегодня пользователи соцсетей выкладывают видео, где вы прилетаете на вертолете на пробежку — мне знаком только один человек с похожей странной привычкой. Вам он тоже знаком — ведь утром я видел, как вы выходили из его палаты. А теперь вы переводите взгляд на сейф, когда я предлагаю коньяк, вы знаете, где он стоит. Слишком удивительно. Сегодня поверишь в переселение душ, завтра — в гомеопатию, послезавтра — в предвыборные обещания, и в конце концов поверишь, что человеческие судьбы решаются не в операционной, а где-то на небесах. Разве может быть для хирурга что-то ужаснее?

— Может. Равнодушие.

— Это мне не грозит. Если вы не видите чувств, это означает, что я опытный игрок в покере. Вы ведь тоже пытаетесь скрыть свои чувства: оперелись на кресло, но изображаете покой. Так делает новичок, набравший дырявый стрит, пошел ол-ин и теперь ждет последней карты. На самом деле вы думаете об одном: успели ли мне привезти пробирку с лекарством. Пробирку, которая может спасти жизнь человека, лежащего поверх выше.

— Я думал, вы друзья.

— И мы были друзьями. Но потом кое-что произошло.

Артур покинул незаконченный пасьянс и подошел к сейфу. Достал оттуда пистолет, воткнул его за пояс, захватил недопитый накануне коньяк и, оставив дверцу сейфа приоткрытой, вернулся за столик. Наполняя свой стакан, он искоса следил за гостем.

Эдем принял вызов — и открыл сейф полностью. Пробирки там не было.

— Ой, — сказал Артур. — Какая досада. Лекарство уже не у меня.

Эдем одним прыжком оказался у столика, оттолкнул его ногой в угол и поднял Артура за барки.

— Где лекарство? — прорычал он.

— Ну, ну, не так резко, — пистолет уперся в ребра Эдема.

— Лекарство у меня, — произнесли сзади.

Кругляков Владимир Иванович по кличке Борец вышел из туалета и с любопытством наблюдал за коньяком, лившимся тонкой струйкой из опрокинутой бутылки. В руках он держал укупоренную красным воском пробирку с розовым веществом.

Эдем отпустил Артура. Тот спокойно повернул пистолет за пояс.

— Бывают же в жизни такие совпадения, — от глаз Борца становилось холодно, как от кондиционера после горячего душа. — Ты расспрашиваешь кого-нибудь о «Фарм-Фьюче», я начинаю поиски, выхожу на врача, а он сообщает, что к нему как раз едут с препаратом.

— Случаются и более интересные совпадения, — добавил Артур, — поверьте.

— И не хотел же продать, стерва. Пришлось выиграть в карты. Я игрока слышу за километр, — Борец постучал по своему бульдожущему носу.

Артур вдруг будто увял.

— Не буду мешать вам обмениваться любезностями, — вяло сказал он и направился к двери.

— Артур, — позвал его Эдем. — Вы были друзьями, но что-то произошло. Что произошло?

Врач на мгновение замер, разглядывая табличку со своей фамилией на приоткрытой двери, и Эдему показалось, что он готов все объяснить. Но вот Артур захлопнул за собой дверь, и в кабинете осталось двое.

— Нельзя так просто взять и оскорбить Борца, — Кругляков сложил пальцы в круг, изображая героя мему.

Эдем оценил расстояние между ними и понял, что забрать пробирку не удастся.

— Ага, пробирочка разобьется, — Борец прочел его мысли. — Если хочешь наброситься на меня, почему бы и нет? Чесаются же кулаки.

— Положи ее на стол, и поговорим как мужчины.

— О! — Борец поднял кверху пальца. — наконец осмелел. А зачем она тебе? Врач говорит, стараешься за друга. Правда ли?

— Ты хотел драки. Я готов.

Борец положил пробирку в карман.

— Драка будет. Теперь ты от нее не отвертишься. На ринге, под прицелами камер, в боксерских перчатках. Все как положено. Время и место сообщу.

Считая, что разговор окончен, Борец вытащил телефон.

— Выхожу.

Эдем встал прямо перед ним — точно так же, как стояли они совсем недавно во дворе у Сергея Хижняка.

— А зачем тащить? Поехали в зал прямо сейчас, — сказал Эдем. — Вытащи туда журналистов и хоть в прямом эфире своего телеканала транслируй.

— Я тебя и трезвого за пару раундов уклада, а уже пьяного…

Эдем понимал: завтра никакого боя уже не будет. Лекарство от поражения Митча, которое может вернуть Эдему жизнь, не нужно настоящему Виктору Шевченко.

— Это мои проблемы. Хочешь драки — устраиваем ее сейчас. Или ты как девственник старшеклассника: на словах перетрахал половину двора, а как только впервые дошло до дела, не смог поднять маленького дружка на бой?

Борец сделал шаг вперед, толкнул Эдема грудью — и потому пришлось отступить.

— Через пол часа в моем фитнес-центре. Перчатки я тебе достану и реанимационную бригаду тоже. Выдержишь — лекарство твое. Упадешь — разобью пробирку о твою голову.

Борец удалился.

Эдем стоял посреди комнаты, блуждая взглядом по дипломам и фотографиям на стенах. Как же случилось, что Артур, последний и единственный друг, изменил? Чем Эдем это заслужил?

Он прошелся по бумагам и папкам на столе, словно в чужих медицинских карточках мог скрываться ответ.

Что ж, нужно было готовиться к бою. Похлопывая по карманам в поисках телефона, Эдем нащупал что-то жесткое. Поцарапанная коробочка с двумя пилюлями, которую Затойчи дал ему перед вечеринкой.

Вот теперь и пора взбодриться, решил Эдем и проглотил первую.

Артур мог ждать его в коридоре. Эдему показалось, что тогда, в дверном проеме, тот готов был что-то сказать, признаться, выговориться, но не решился из-за лишних ушей. Возможно, теперь, когда Борец ушел, он все объяснит. Почему их дружба вдруг стала ненавистной Артуру? Не могла же кража пистолета так круто все изменить.

Но Артура в коридоре не было. Эдем дошел до лестницы, и ноги повели его не вниз, а вверх, в палату, где лежало его сознание. Эдем толкнул дверь, впуская в палату полосу болезненного больничного света. На фоне окна выделялся склоненный над кроватью силуэт. Аристократическая осанка, осиная талия, волосы до плеч.

— Инара, вы здесь.

Инара выпрямилась. И хотя Эдем не видел ее глаз, но не сомневался, что они нацелены на него тысячей вопросов.

— Я думала, он пришел в себя, — Инара обхватила себя за запястье. — Иначе как вы могли узнать время, когда я не умела плавать, о моих юношеских мечтах, о колледже, в котором учат быть счастливыми?

Эдем не включил свет. Лицо больного темным пятном контрастировало с желтой простыней и подушкой, и только кончик носа попадал в полосу света, падающую из окон напротив.

— Значит, он помнил, — продолжила Инара. — Помнил этот день и все, о чем мы говорили. Как он рассказал вам об этом? — теперь ее тон стал требовательным. — С ностальгией о молодости, с сожалением… С чего вообще он начал этот разговор? И что он еще говорил вам о нас? Это по его просьбе вы предложили мне возглавить будущий колледж?

Эдем споткнулся о ножку кровати, задел палку, и тот подвинулся. Он подхватил его, чтобы не хлопнул об пол, и бросил на соседнюю кровать.

— Правильно будет задать эти вопросы не мне, а ему, когда он придет в себя, — сказал Эдем, а мысленно добавил: «Случиться это должно в воскресенье».

Если бы она спросила «А если не придет в себя?» — Эдем ушел бы не оборачиваясь. Но Инара была не из тех, кто легко теряет веру.

— Мне пора, — добавил он.

— Убегаете от моих вопросов?

— Меня вызвали на бой, и у меня пол часа, чтобы доехать в нужное место, надеть перчатки и выйти на ринг.

— На ринг? Вы не похожи на человека, решающего проблемы кулаками, — он взял сумочку в обе руки. — Значит, уехали? Может, в машине вы будете откровеннее.