Открыв дверцу и выставив одну ногу наружу, Капитан, с которым мы распрощались полчаса назад, дымил как завод ферросплавов. Увидев Ореста, он сразу погасил сигарету о бордюр, спрятал окурок в пустую пачку, удивив меня своей ответственностью, и схватив из торпеды газету, принялся разгонять дым в салоне.
— Я думал, ваш корабль уже в родном порту, — я открыл дверцу со стороны пассажира, чтобы он не отвлекался.
Капитан принюхался и, довольный, положил сложенную газету в бардачок.
— Я держал курс в порт, но на полпути вспомнил об одной важной вещи. Давно собирался навестить невестку и никак не мог найти подходящий выходной. А сегодня такая отличная погода.
Он вышел из машины и крякнул, разминая ноги. Орест снял с капота багровый лист каштана и вытянул руку, просвечивая его на солнце.
— В такую погоду хочется бежать не останавливаясь, — сказал мальчик так тихо, словно говорил не с нами, а просто фиксировал в звуковых внутренних переживаниях.
Капитан поправил ему темные очки.
— Ты у них как настоящий гонщик. Еле сдерживаюсь, чтобы не уступить тебе руля! — подмигнул он Оресту и протянул сигаретную пачку с окурком. — Орест, выбрось в урну у подъезда.
Орест застучал по асфальту ботинками.
— Но ведь никакой невестки, да, Капитан?
Он взял меня под локоть, как пионер, желающий поделиться с вожатым свежим сплетнем.
— Невестка есть, и мы к ней сейчас поедем, потому что в такой обуви не очень-то побегаешь, — кивнул он на мальчика.
Так вот почему он вернулся!
— Мы сначала собирались в торговый центр, — я словно оправдывался.
— Никакого центра! В магазине моей невестки есть все, что нужно, — отрубил он. — Да еще хороший вкус продавца. А главное — для меня предусмотрены соблазнительные скидки, которыми я еще никогда не воспользовался.
— Скидки не главное.
Орест пристучал назад, и Капитан махнул ему на сиденье рядом с собой. Кто бы сомневался.
— Людей не интересуют скидки… Что происходит с нашей экономикой? — проворчал человек, решивший покатать нас сегодня бесплатно.
Табачный аромат еще не выветрился окончательно, но мне он был по душе, потому что напоминал о том неуловимо далеком дне, когда я, решившись на первую пробежку по утреннему городу, сел в эту машину в белых, крепко зашнурованных кроссовках. Тогда было начало мая, за окном загорались цветом деревья, в динамиках играл блюз, а по салону прогуливался легкий дымок.
Невестка Капитана работала на Левом берегу. Мы проехали по мосту Метро, обогнав синие коробки поездов, на Дарнице свернули с Броварского проспекта и наконец остановились у длинного одноэтажного здания, которое в советское время наверняка было гастрономом.
Мальчишка на вывеске раскинул руки буквой Т. Выложенный из цветных кубиков фасад. Выставленные за широкими стеклами витрин велосипеды и одежда, конструкторы и детское питание, ролики и тетради, кроссовки и кроватки, книги и вертолеты на радиоуправлении — все это свидетельствовало о попытке превратить магазин в детский рай.
Я пытался вспомнить, но не смог, тот день, когда мои родители выяснили, что у ребенка, появившегося в их жизни, суммарно девять пятен на четыре рубашки, а из трех брюк — никакие не подходят по размеру, и повели меня на вещевой рынок. Запомнилось другое: они ни разу не обидели меня, предложив что-нибудь из вещей их покойного сына.
Не в память ли об этом я сейчас здесь оказался?
Я видел, как невестка Капитана хлопочет вокруг Ореста, выбирая ему спортивный костюм и кроссовки. Присев перед мальчиком на колени, она порой бросала на свекра взгляд, полный смущения и благодарности, — должно быть, уже давно она ждала возможности оказать ему услугу. Я видел, как серьезно Орест слушает ее объяснение о разнице между материалами и преимуществах разных моделей — он явно боялся потерять нить разговора и показаться неблагодарным. Я видел, как Капитан, впервые на моей памяти отошедший от своей машины дальше чем на два шага, крутит в руках ремень с рисунком утенка, делая при этом вид, который занимается только своей машиной, за которой пантрует через витрину. Я видел все это и думал, что жизнь — это колода карт, которую родители передают детям для нового пасьянса, но сами карты — те же. Вот любовь, вот война, вот речь, вот позорная минута слабости, а вот ты в магазине покупаешь одежду ребенку, который остался без матери. И судьбой зовется только порядок, в котором ты начнешь эти карты выкладывать.
— Сегодня у меня было ощущение ошибочного дежавю, — Капитан дождался, пока Орест исчезнет в примерочной, и очутился возле меня. — Как будто этот мальчик не впервые сел в мою машину, словно я уже доставал сзади маленькую подушечку, словно я уже открывал вместе с ним киевские улицы.
— Как будто ты и сам на всю жизнь помоложе, — ответил я.
Капитан глянул через витрину на свой автомобиль, повесил ремень с утятком на место и вернулся.
— А вы действительно помолодели, — заметил он. — Хотя и на больничной койке вы выглядели вполне здорово. Будто прилегли поспать.
Он успел побывать в моей палате, пока я лежал без памяти? Я растерялся и, заметив это, Капитан, мой неизменный утренний проводник, наворошился.
Удивительно складывается жизнь: как-то весной ты садишься в авто случайного таксиста, а в один из осенних дней понимаешь, что стал для него более чем постоянным пассажиром. Когда это произошло? Можно ли угадать тот миг, то слово, тот взгляд, который сближает людей?
— Это вы меня нашли?
Несколько секунд Капитан раздумывал, стоит ли ему на меня обидеться, но потом, как человек практический, решил не портить хороший день.
— Я успел не только это, да, — сообщил он. — Вчера я был на похоронах Фростова.
— На похоронах? — До меня дошло, что Фростов, погибший для меня только вчера, уже похоронен. Человек, которого я видел с пистолетом у подбородка и не смог защитить, теперь лежит в тесном ящике под толщей земли. Я снова очутился в тюремном дворе, снова хотел кричать и снова не мог произнести ни звука.
— Но ведь вы не могли туда прийти. И я подумал, что мне правильно пойти. Как от вас, понимаете?
Я понимал. Иногда дружба — это заменить друга там, где он должен быть, но не может по обстоятельствам.
— Расскажите, — попросил я.
— Сегодня слишком много солнца для серого рассказа, — возразил Капитан. — Но сейчас вам достаточно знать, что семью Фростова не оставили саму. Появился бизнесмен, услышавший его историю и взявший на себя обеспечение жены и ребенка.
— Старый знакомый?
— Рассказал вам все, что знаю.
Капитан хлопнул меня по плечу и пару раз встряхнул, пытаясь выбить из меня удручающие мысли, не подходящие обстановке.
— С меня кроссовки, а за форму придется заплатить вам, смотрите, за что платите, — кивнул он на Ореста, который вышел из примерочной в новеньком костюме.
Невестка капитана закричала, выражая одобрение. Костюм мальчишке действительно подсчитывал. Капитан показал большой палец, и я подумал, что этот жест предназначался не Оресту. Он был символом, что лед между ним и невесткой начал таять.
Когда все необходимое купили, Орест закинул рюкзак со старой одеждой на плечо и первым вылетел из магазина. В машине он захотел сесть на заднее сиденье: меньше нашего внимания — меньше поводов смущаться. Однако это не помешало Капитану открыть дверцу и скомандовать:
— Покажи еще раз кроссовки.
Кроссовки Орест выбрал серые, хотя невестка Капитана старательно уговаривала его остановиться на белых — они лучше подходили к костюму. Но Орест сообщил простой факт: серые лучше скрипят. Невестка так была поражена этим аргументом, что дважды проверила, как висит молния на спортивном костюме.
— Куда едем? Здесь рядом прекрасный парк в японском стиле — как раз для пробежки, — придирчиво разглядев обувь, Капитан вернулся за штурвал.
— На «Олимпийский», — ответил я.
— На стадион? — удивился Капитан. — Есть десятки более интересных мест.
— Но сегодня мы едем туда.
Капитан шмыгнул носом, но завел двигателя.
— Стадион, да стадион. А ведь мне придется возвращаться туда вечером, — с грустью сказал. — Как вы думаете, если предложу жене прихватить мой костюм и добраться до стадиона своим ходом, а сам еще немного потаксую, она одобрит такую заботу о семейном бюджете?
Он снова превратился в того старого доброго Капитана, который не включает летом кондиционера, чтобы сэкономить бензин, и просит бариста долить молоко в кофе, но только если оно бесплатно.
— Тогда эта годовщина свадьбы станет для вас последней, — заверил я.
— А кто сказал, что это к худшему? — хохотнул Капитан.