Времени нет

3.13

— О чем мечтают маленькие девочки? — спросил Эдем у Иванки в лифте.

— А?

— Да прекрати, простой вопрос. Если стыдишься Затойчи, мы остановим кабину, пусть выходит на третьем, и спускается дальше по лестнице.

Затойчи изобразил свою фирменную полуулыбку, от которой незнакомому человеку стало бы жутко.

— Кажется, вы немного перебрали, — сказала Иванка.

— Да, поэтому на аукцион меня повезешь ты.

Стремясь найти объяснение происходящему, Иванка тронула за плечо Затойчи: обычно руководил личный водитель Шевченко, изредка — Затойчи, но она никогда.

Тот в ответ усмехнулся еще шире. Явно что-нибудь знал.

На табло зеленым высветился ноль. Они вышли в холл. Эдем отсалютовал охранникам. Те вежливо с ним простились.

— Зато, о чем мечтают маленькие девочки? — Эдем резко остановился — так, что следовавшая за ним Иванка едва на него не натолкнулась.

Зато почесал твердый подбородок так, что он заскрипел.

— О принце, исполняющем желание.

Эдем кивнул — такого ответа он и ждал.

Они вышли на улицу и замерли на лестнице.

Перед ними — словно единственная праздничная дата на усеянном черными цифрами календаре, словно женщина в красном платье среди серо-зеленых костюмов в Матрице, словно капля крови, проступившая на брачных одеждах, — яркий красный «Шевроле Корветт» последней модели.

— Бинго! — Эдем поднял руки в победном жесте. — Я принц!

И впервые на памяти Виктора Шевченко Затойчи засмеялся. Прижав руку к животу, эта гора мышц залилась смехом, как ребенок, глядя то на босса, то на пораженную Иванку, то на солнце между домами.

Не понимая причин его смеха, Иванка не смогла сдержать своего — слишком заразительно хохотал суровый охранник.

Эдем сунул руку в карман чуть ли не по локоть, вынул ключи и положил их в руку Иванки.

— Это ключи к свободе, — он взял ее за плечи. — Сегодня вечером я пройду по нашему сценарию до конца, и ты сможешь сказать, что рядом с Виктором Шевченко ты сделала больше, чем зарабатывала для него деньги, — ты помогла ему потратить их. Преград уже нет. Сажай рядом свою девушку — кажется, ее зовут Катей — и жми на газ. Домчи к месту у реки, где тебе хотелось бы жить, занимайся хореографией или репетиторством, удочери ребенка и проживи жизнь не финансисткой, а просто счастливым человеком.

Иванка уважилась и гикнула, не сразу поняв смысл сказанного. Зато подхватил рюкзак с ноутбуком, который она чуть не уронила. Сжав в руке ключи, медленно, словно подкрадываясь к оленю, который щиплет траву и который можно испугать резким движением, она спустилась к машине. Провела по ней ладонью, словно хотела убедиться, что она не встала из марева, открыла дверцу.

Эдем и Затойчи остались у двери, как зрители уличного спектакля. Двое пожилых мужчин, давно не видевших сказок.

— Зато, надеюсь, ты не мечтаешь однажды от меня уехать?

— Вряд ли. Я ничего не понимаю в хореографии.

Эдем вытер со лба пот, которого не было.

— Что ж, я поеду на аукцион в другой компании, поручи только меня забрать. У твоей дочери день рожденья, если я правильно понимаю? Вот и прекрасно, сделай ей подарок — вернись домой раньше.

Затойчи кивнул, понимая, что причина не день рождения: последние минуты с Иванкой босс предпочел бы побыть подальше от чужих глаз. Он порылся в карманах пиджака и вытащил поцарапанную жестяную коробочку. В ней перекатывались две коричневые капсулы с порошком.

— Примите одну сейчас, а другую прямо перед аукционом. Мгновенно взбодрит, — дал на прощание установку Затойчи.

Эдем недоверчиво взял коробку, раздумывая — хочет ли он взбодриться. И спрятал ее в карман, где только что лежали ключи.