Времени нет

3.4

В больнице было необычно суетливо. Два дня назад Эдем выбежал из этого холла в погоне за тенью из прошлого, а сегодня он вошел, придерживая дверь для Иванки, с надеждой вернуть будущее.

У гардероба расселись на скамейке два полицейских, один из которых, увидев Иванку, игриво подмигнул. Но вспыхнула и ускорила шаг, Эдем же, наоборот, остановился, словно врезался в скалу.

Полицейский, позволивший себе лишнее, увидел его окаменевшее лицо и смутился, скинул фуражку и принялся начищать рукавом кокарду.

Эдем настиг Иванку у лифта, на этот раз она придержала ему дверь. Третьим пассажиром оказался мужчина в клоунском костюме, из-под брюк в красно-желтую полоску смешно выглядывали черные ботинки. Устроив у ног пакет с вязанкой бананов, он следил за табло, и было в его взгляде столько печали, что становилось понятно: у клоунов тоже бывают плохие дни.

В отличие от людного холла, на пятом этаже было необычно тихо. Пост медсестры был пуст. Оказавшись у двери кабинета Артура, Эдем глубоко вдохнул и только потом постучался. Никто не отозвался. Он дернул ручку — не заперто.

— Подождем в кабинете, — пригласил он Иванку за собой.

Все в этой комнате было для Эдема привычным, и все же не так. Раньше этот кабинет казался спасительным шалашом, собранным настолько добротно, что в него не попадал бурливший снаружи дождь. Но теперь и этот бутерброд, и кипы бумаг на столе, и ведерко для льда, и набор покера, переведенный из сейфа на шкаф, и фото вроде бы знакомого здания, и череп с золотым зубом на полке — все это стало элементами чужого Эдему интерьера.

Иванка села за стеклянный столик и вытащила ноутбук с золотистой крышкой. Эдем встал у окна. Вид соседних домов оказался единственным воспоминанием об этом кабинете, который еще сохранял тепло.

— Акции братьев Билевичей упали на один и два, — Иванка вернула ноутбук к Эдему, не скрывая недовольства.

Эдем ответил спокойной улыбкой — так, должно быть, улыбается печальный шут из лифта. Именно по таким последствиям он и рассчитывал.

— Признайся, — вдруг спросил он, — почему сегодня утром ты сказала, что мечтала бы купить «шевроле» и уехать со своей девушкой как можно дальше? Из-за таких историй? Тебе плохо рядом со мной?

Иванка перестала щелкать по клавиатуре, но не отводила от нее глаз. Женщина в доме напротив высунулась с балкона, пытаясь дотянуться серой тряпкой до наружного края окна.

— Не из-за вас, а просто я занимаюсь не тем. Финансы — это не мое, — наконец сказала она.

Эдем сначала задохнулся и только потом понял, что это была реакция Виктора Шевченко.

— А чье еще? Ты была лучшей студенткой на курсе, блестяще защитила кандидатскую. Я не знаю никого из твоих ровесников и ровесниц, для кого мир финансов был бы так прост, как фантазия архитектора, построившего вот эти многоэтажки. Ты можешь прочесть котировки акций в конце торгового дня, а утром напомнить эти цифры, не заглядывая в ноутбук. Иногда ты способна обнаружить между событиями связь тоньше паутины. Ведь финансы — это твое предназначение! — он говорил, размахивая руками, точь-в-точь, как Шевченко.

— А может, нет никакого предназначения? Ведь то, о чем вы говорите — результат тысяч проведенных по книгам часов, сотен бессонных ночей, десятков практик по саморазвитию. Может, все, что я должна самой себе, — это нестись по трассе в машине с любимой женщиной, выбросив в окно навигатор; зарабатывать на жизнь хореографией или репетиторством — и то и другое у меня неплохо получается; удочерить девочку там, где этому не мешают безнравственные законы; и жить в тихом домике у реки, а не в имении в центре столицы.

— Если ты об этом мечтаешь, зачем тебе понадобился мир финансов?

Теперь Иванка сосредоточила внимание на руках. И была она сейчас не талантливой финансисткой с блестящим будущим, а маленькой девочкой, рисующей пальчиком линии на ладошках.

— Но я уже жила неподалеку от реки. И самое удивительное — у воды бывало редко, ведь туда не доставал звонок телефона. Мама уехала на заработки в Италию в 1993-м — это оказалось единственным способом выжить в деревне, где не осталось работы. Она продала нашу единственную корову, чтобы собрать денег на дорогу, и переселила меня к своей сестре, у которой и без меня было трое детей и мужчина-пьяница. Обещала позвонить и забрать меня или предупредить о возвращении, если заработает достаточно, чтобы открыть собственный магазинчик. Деньги она посылала исправно, но я ждала того звонка. А не дождавшись, пообещала себе: никогда я не буду бедным, и никогда близкий мне человек не будет бояться крепко уснуть и не услышать заветного звонка.

Эдем выбрал из коляски на столике конфету в сиреневой обертке и развернул ее для Иванки.

— И сколько тебе нужно, чтобы наконец прыгнуть в машину и убежать от меня?

— Ну, разве что сама машина, — Иванка взяла конфету. — Денег я заработала достаточно, — не думайте, что я не благодарна вам за это. Но теперь дело не в деньгах.

По коридору затараторила каталка, стукнула краем о дверь кабинета и въехала в палату напротив. Сплелись в единый клубок несколько голосов. Слов было не разобрать, но воздух откровения, которым был наполнен кабинет еще мгновение назад, уже, казалось, просочился в вентиляцию и быстро вытекал — как кислород из разгерметизированного космического шаттла.

Эдем сложил обертку из-под конфеты в самолетик и запустил в ведерко для льда. К его удивлению, самолетик точно попал в цель.

— Нет больше ловушки, чем возможность, — сказал он. — Поэтому ты все еще рядом, правда? Чтобы потом не спрашивать себя, какие вершины ты могла бы достичь, если бы осталась?

Он дотянулся до набора покера на шкафу, достал из него колоду карт и вынул одну наугад. Красная восьмерка. Пусть следующая будет такой же масти — приказал Эдем и вытащил червового валета. Если бы рядом оказался джин, он был бы рад.

— Дело здесь не во мне, а в том, на что я могла бы помочь направить ваши деньги. Но, если мы здесь, чтобы инвестировать в создание лекарства, возможно, я уже близко к цели.

Эдем хотел расспросить ее о цели, но разговор прервали: дверь открылась, впустили хозяина кабинета, и тот всплеснул руками, обнаружив наглых посетителей.

— Я, признаться, подумал, что это розыгрыш, когда полчаса назад позвонила ваша помощница и сказала, что со мной хочет встретиться сам Виктор Шевченко. Я не привык к сведению сильных мира сего, — Артур забрал из рук Эдема колоду карт, сел на кресло рядом с диваном и указал гостю на место напротив. — Разбросим партийку между прочим? Мне не помешали бы деньги на собственную врачебную практику.

Это был не друг Артур, с которым они пили коньяк за память Олега Фростова во вторник. И не хороший приятель Артур, который вчера проник во двор Олеся Мицного с пистолетом за поясом, но не поверил в чудо. Солнце, пробиваясь сквозь жалюзи, прочертило полосы на полу, и Эдему показалось, что между ним и этим новым мужчиной опустилась решетка.

— Так и будете стоять? — врач тасовал карты. Иванка закрыла ноутбук и, сама того не замечая, отодвинулась на край дивана, подальше от врача.

На мгновение Эдем почувствовал себя ребенком, подглядывающим в замочную скважину. Вот сейчас взрослый откроет дверь и закричит на всю квартиру: «А ну прочь отсюда!» Но нет, никто не кричал — Артур не мог знать, кто скрывается в теле его гостя.

— Я не играю, — Эдем следил, как ловкие пальцы врача упражняются с картами. — Я по другому делу. Я хочу сделать щедрое пожертвование для разработки лекарства от поражения Митча. Знаю, вы тоже занимаетесь исследованиями по этому вопросу. Мне нужен ваш совет: куда вложить деньги, чтобы они принесли максимальную пользу?

Артур ударил бревном о стол, выравнивая ее по краям. Спрыгнул с места, постучал ногтем по черепу с золотым зубом, проверил пыль на сейфе, поиграл пластинками жалюзи. Ответ его был короче, чем ожидал Эдем.

— Зачем вам это?

— Я не буду вешать вам лапши по вкладу в общество, доктор. Зачем состоятельные люди занимаются благотворительностью?

— Если речь не идет о том, чтобы отмыть деньги, то, конечно, для собственной репутации.

— Вот вы и ответили на свой вопрос.

Иванка следила за их диалогом с нескрываемым любопытством. Возможно, пытаясь изобразить незаинтересованность в лекарствах, Эдем переиграл, представ перед ним человеком, которым Виктор Шевченко никогда не был.

— Поражение Митча настолько редкая болезнь, что на репутацию это повлияет так же, как йод на плоскостопие, — Артур оперся на край письменного стола, сдвинув одну из горных тетрадей. — Есть другие медицинские разработки, к которым приковано гораздо больше внимания. Может, болен кто-нибудь из близких вам людей? Я врач и знаком с понятием врачебной тайны.

У Виктора Шевченко был неисчерпаемый запас харизмы, но почему не было волшебного тумблера, чтобы включить ее прямо сейчас?

— Чем выше риск, тем слаще награда. Митч смертелен, и лекарства от него еще нет. Но если их найдут, представьте, что скажут о филантропе, деньги которого спасли человеческие жизни.

— Обратитесь в «Фарм-Фьюче», — Артур не поверил басням посетителя, но решил не тратить время на поиски его истинных мотивов.

Иванка застучала ногтями по телефону, убивая новое название. Получив результат, кивнула боссу. Артур сел за свой стол, выровнял сдвинутую в сторону стопку бумаг и открыл первую папку.

— Помог, чем смог. А теперь прошу меня простить — куча бумажной работы.

Он усмехнулся чисто формально. По столбам солнечного света поднимались пылинки.