Времени нет

3.7

Эдем стоял в центре Земли. Три кита открылись четыре года назад, но он здесь был впервые — как и Виктор Шевченко.

Три 21-этажных торгово-офисных центра архитектор разместил по краям большого круга. Сходные здания из синего стекла, в котором отражались редкие тучи, — здесь можно было бы расселить всех жителей немаленького городка. Широкие входы напоминали пасти китов, а фонтаны стилизованы так, словно вылетали из китового дыхала.

На площадке между этими сооружениями бурлила жизнь. Здесь пили кофе из фиолетовых и оранжевых мобильных кафе, капали на белые рубашки кетчупом из хот-догов, громко разговаривали по мобильному, жмурились от голубых брызг фонтанов и, присев на корточки на неестественно зеленом газоне, завершали свои проекты.

Желтые кафельные дорожки сплетались в кольца. Три самых широких тянулись из китовых пастей и соединялись в центре, куда вместо кафеля архитектор поместил железный круг, изображавший поверхность Земли не с привычными для человека континентами, а с Лавразией и Гондваной.

— Эй, привет! А вы Виктор Шевченко? — от кучки молодых офисных работников в одинаковых белых рубашках отделился один с черными бровями, словно он подкрашивал их каждое утро.

"Ты опоздал, парень, слава была у меня вчера", — заметил Эдем самому себе — не говорить же это вслух. Затойчи был в нескольких шагах и, взяв руки в бока, делал вид, что читает вывески, но Эдем знал: эта поза обманчива, в случае угрозы он рвется пушечным ядром, чтобы защитить босса.

— Скажите, а как это, когда можешь купить все, что захочешь?

Что ж, парню нужна была смелость, чтобы задать второй вопрос, не получив ответа на первый.

— Начинаешь хотеть непродающихся вещей, — ответил Эдем и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Но ведь мог он сказать и иначе. Например, что огромные деньги — это огромные возможности оставить свой след в этом мире.

Но что это может быть следом?

Эдем подумал, как бы на его месте поступила Инара. Благотворительность — вот чем она бы занялась. Но ответ не оригинален. Спросите у коллеги, что он сделал бы с миллиардом — при условии, что у него нет ни родных, которым он мог передать эти деньги, ни собственного будущего, ради которого он мог бы их беречь. Благотворительность, ответит коллега.

Эдема такой выбор не устраивал. Если уж тратить большие деньги, то так, чтобы они оставили огромное отражение слона, а не множество птичьих следов. Он чувствовал: ответ прост, осталось только нащупать его. Увидеть ее в одном из сотен окон. Распознать в струях фонтанов. Так Ньютон ждет своего яблока. Так Архимед наполняет ванночку. Так Менделеев готовится ко сну.

Иванка купила бутылку воды и, не найдя свободной скамейки, выбрала безопасный от экстравертов кусочек газона, уселась по-турецки и вынула ноутбук.

Эдем вдруг вспомнил эпизод из жизни Виктора Шевченко: разговор в гостях у Гуру — тот был еще жив и полон сил. Хозяин дома сидел у края бассейна, свесив ноги, грелся на солнце и наблюдал за внуками, игравшими в воде.

Шевченко пришел к Гуру по совету. Тот выслушал его, потом молча протянул пустую бутылку и спросил:

— Что такое деньги?

— Возможности, — Шевченко никак не мог понять, что особенного в этой бутылке из-под воды.

— Еще вариант?

— Ответственность.

— Еще вариант?

Шевченко пожал плечами.

— Свобода.

Теперь Гуру забрал у него бутылку.

— Все ответы были правильными, — сказал он. — Деньги — это пустая бутылка. И тебе решать, чем ее наполнять: водой, ромом или бензином. Если ты считаешь, что деньги это возможности, значит, так оно и есть. Если воспринимаешь деньги как ответственность, значит они действительно тебя обязывают. Если же твоя бутылка до краев наполнена свободой, это значит, что ты накапливаешь деньги, чтобы разорвать свои цепи.

Эдем опустил глаза — он наконец понял. Яблоко упало, вода выплеснулась через край ванны, химические элементы выстроились в ряд.

Эдем стоял в центре ответа.

Тело вдруг стало лёгким. Эдем мог подпрыгнуть и приземлиться на крыше любой высотки.

Он подошел к Иванке, забрал у нее бутылку и посмотрел сквозь пластик на здании.

— Что касается сегодняшнего приглашения на аукцион. Напиши им: я буду, — сказал он. — Я намерен купить «Три кита».

Иванка принялась строчить сообщение в ноутбуке.

— Начальная цена «Трех китов» — сто пятьдесят миллионов. Рыночная стоимость — на сотню миллионов больше. В течение аукциона может подняться до трехсот. Больше — вряд ли, — сказала она то, что Эдем уже знал. — Однако есть один важный нюанс. Никакой рассрочки. Продавец торопится, хочет продать здесь и сейчас. Может выиграть не тот, кто предложит больше, а тот, кто готов закрыть сделку побыстрее. И это единственное, что может помочь нам. Ну, разве еще, если мы окажемся единственными участниками аукциона.

Эдем присел рядом с ней.

— Почему мы не можем торговаться?

Иванка уставилась на него.

— Максимум, который мы можем получить здесь и сейчас, — сто пятьдесят миллионов. Если вы, конечно, не хотите разрушить свою империю, — объяснила она ему, как ребенку. — Если больше, то только с привлечением инвесторов.

Нет, разрушать чужую бизнес-империю отнюдь не входило в планы Эдема. Надо было действовать так, чтобы вернувшись завтра в свое тело, Виктор Шевченко не отказался от «своих» планов.

— Выясни все о конкурентах. А я пока закрываю некоторые долги.