Эта ночь была бесконечной, как звезда в падении, как прыжок пловца с невысокого пирса, как полет бейсбольного мяча, пойманного кетчером, как улыбка в окне мчащегося мимо поезда.
Май только вступил в свои права, выпустив на улицы девушек в юбочках и щедро раздавая теплые дожди. В углу комнаты, повторяя форму г-образной настольной лампы, Эдем именно потел над рефератом, когда в дверь постучали. Эдем привычно подождал — не зашуршат ли тапки его соседей по квартире. Не услышав ничего, пошел к двери сам.
Она ворвалась в прихожую с быстротой ребенка, выпущенного из рук в магазине игрушек. Сбросив босоножки, принялась заглядывать в комнаты. Летние белые шорты, желтая футболка навыпуск и голубой лак на ногтях. Эдем растерянно и безропотно ходил за ней. Последним пунктом проверки была кухня.
— А где все? — наконец спросила девушка и протянула руку. — Я Инара.
Эдем, дрогнув на мгновение, пожал кончики пальцев гости.
— Эдем.
— Какое странное имя.
— Кто бы сказал.
Инара хихикнула и схватила последнее печенье из тарелки на столе.
— Не против? — Спросила она, сжевав половину.
— Если заглянешь в холодильник, там еще есть банка варенья и надкушенный огурец. А под моей кроватью прячутся несколько пачек Мивины и ящик яблок, только тс-с-с, я тебе этого не говорил.
Инара провела пальцем по поверхности плиты и, сокрушенно покачав головой, вытерла руки о полотенце сомнительной свежести.
— Спасибо, я не голодна, — она принюхалась к оставленной на столе чашке с трехдневным чаем, вылила его в раковину и вручила Эдему чашку. — Ее срочно нужно помыть. Да, где все? Где его величество Константин-повелитель-мрак?
— Правит тьмой на вечеринке у Юнусова.
— А ты кем ему приходишься?
— Одногруппник. Меня тоже пригласили, но мне кровь из носа надо доделать реферат.
Инара притворилась, что не поняла намека, и рассматривала таблицу дежурств, примагниченную к дверце холодильника. Эдем решил заняться чашкой, хотя средство для мытья посуды давно закончилось, и даже вода, которую постоянно долили во флакон, чтобы разбавить это средство, уже не пенилась.
Вдруг Инара схватила его за мокрую ладонь.
— Я хиромант, не дергайся, — приказала она и принялась водить пальчиком по «линии судьбы».
Эдем оставил чашку в покое и вытер вторую руку о штаны.
— Все ясно, все сходится, — заявила Инара. — Видишь эту линию? Она говорит, что ты должен отложить реферат и помочь девушке с веснушками, которая придет сегодня в твой дом. Ой, это же обо мне!
Эдем подумал, что если не существует лженауки, определяющей судьбу за веснушками, то стоит стать ее родоначальником. Это было бы увлекательно — всматриваться в лицо Инары и искать закономерности в пигментных пятнах.
— Только если быстро, — ответил он. — Мне очень нужно закончить сегодня этот проклятый реферат.
— Это быстро, — заверила Инара тоном, не вызывавшим доверия. — Если я не ошибаюсь, у Константина-повелителя-мрака есть велосипед.
— Велосипеды на балконе. Если вы с Костей друзья, можешь взять, — предложил Эдем.
Конечно, Инара двинулась на балкон.
— Велосипедов два, это судьба, — заявила она, проверяя жесткость колес и не подозревая, насколько прав о судьбе. — Одень что-нибудь лучшее — нам надо ехать.
— Куда ехать?
— За город. И если есть фонарик, тоже прихвати.
— Я никуда не поеду, у меня реферат, — отрезал Эдем.
Погода была теплая, а небо звездное. Прекрасная ночь для загородной прогулки. Эдем ехал первым — только его велосипед был оснащен фонариком. Время от времени Инара равнялась с ним и делилась новыми соображениями по плану действий.
Инарин план был прост, но это была не та простота, граничащая с гениальностью, а соседствующая с наивной безопасностью. Кристина, знакомая Инары из школы танцев, имела состоятельных родителей, путешествовавших по Европе. Неделю тому назад девушка устроила вечеринку, которую посетила и Инара. Теперь Инара понимает — это была глупая идея, но неделю назад ей казалось, что будет весело. А еще у молодой хозяйки был «Полароид», и он оказался не в то время и не в том месте — и зафиксировал Инару в самый неподходящий момент. Какой? Инара не призналась, но когда позже Эдем принялся выпрашивать у общих знакомых, что было на том фото, то большинство предложенных вариантов сходилось на молодом преподавателе, которого Инара поцеловала, потому что поспорила, — и попала в этот момент в объектив.
Теперь Инара хотела похитить это фото, потому что оно стало орудием шантажа. Для этого Эдем должен был заявиться к Кристине и на правах однокурсника отвлечь ее разговорами у калитки, пока юная разведчица Инара проникнет в дом через заднюю дверь и похитит снимок. Эдем в этот план не верил. В конце концов, думал он, окажется, что Кристина дома не одна, или у нее есть пес и она выпускает его на ночь в сад. Итак, наткнувшись на преграду, они просто развернут велосипеды, и в памяти Эдема останется теплый весенний вечер и прогулка с самой необычной девушкой.
Ехать пришлось около часа, и Эдем пожалел, что не прихватил фляги с водой. Наконец они нашли нужную улицу, по обе стороны которой утопали в цветущих деревьях двухэтажные дома. Асфальт здесь казался чернее, чем на соседних улицах, словно по нему прошлись смолой. Три уличных фонаря: на перекрестках и один в центре. Эдем с Инарой слезли с велосипедов и укатили их, держась центра дороги и стараясь не привлекать внимания дворовых псов, хотя колеса издавали такой звук, словно они касаются не асфальта, а липкой ленты. Некоторые дома стояли в темноте, в окнах других гремело холодный свет телевизора. В одном из дворов темная фигура склонилась над багажником автомобиля и звенела бутылками. Эдем и Инара остановились, когда из-под решетчатого забора вылезла немецкая овчарка; она обнюхала незнакомцев и их велосипеды и, не проронив ни звука, вернулась в свой лаз.
К счастью, калитка Кристины была вне освещенных фонарями кругов, а вдобавок еще и соседствовала с раскидистым орехом. Однако Инарин план потерпел фиаско: дом утопал во тьме.
— Облом, — сказал Эдем тихо. — Сомневаюсь, что Кристина ложится раньше полуночи. У кого-то гостит.
— Думаю, на той вечеринке Юнусова, которую ты решил пропустить. Почему, кстати? Из-за несчастного реферата? Если ты ботаник, отвечать не обязательно. Дом пуст, а значит, наша операция пройдет легче, чем мы рассчитывали, — Инара коснулась калитки и дернула засов. — Вуаля!
Калитка коротко скрипнула и приоткрылась. Эдем ухватился за металлический завиток. Еще не поздно уберечь себя от новой ошибки.
— Ты ведь не хочешь сказать, что мы туда полизем? Это кража со взломом, статья сто восемьдесят пятая, пункт третий. До шести лет.
— Такое детальное знание Уголовного кодекса меня пугает, — ответила Инара. — Но еще страшнее стоять на пустой улице, где мы как на ладони. Давай дискутировать во дворе.
И, не дожидаясь возражений, она толкнула калитку, чем заставила Эдема втянуть голову в плечи, и укатила велосипед в темноту.
Дорожка от ворот до дома была залита бетоном, над ней возвышалась арка из крашеных труб и проволоки, увитая виноградной лозой. Листочки, напоминая формой летучих мышей, мирно шуршали при каждом порыве ветра. Эдем огляделся, высматривая собачью будку, и, не заметив ничего подобного, облегченно вздохнул.
Инара прислонила велосипед к арке, и стало ясно, что никаких дискуссий не предусмотрено.
— Постой на чатах, — приказала она шепотом. — Я проверю заднюю дверь. Да не дрейфь. Мы ведь на колесах. Вдруг что — только нас и видели.
— Ты с ума сошла!
— Это рациональное мышление. Мы час ехали сюда, нашли дом, зашли в пустой двор, и теперь от цели отделяет нас несколько метров. Развернуться и уйти — вот это действительно безумие!
— А вдруг нас кто-нибудь заметит? Калитка здесь одна, убегать будет некуда.
Инара рассуждала несколько секунд, которые подарили Эдему надежду, что здравый разум все-таки победит. Но вот она схватила велосипед и руку Эдема и потащила эти два несамостоятельных объекта дальше — в глубину двора.
— Подождешь на заднем дворе. Оно надежно спрятано от соседских глаз, — сказала она. — И дай мне фонарика.
Эдем полез в рюкзак, где лежали ключи от дома, открывалка, фонарик, карта Киева и другие мелочи.
Бассейн овальной формы, в котором отражалось звездное небо, — это первое, что он увидел на заднем дворе. Он никогда такого не видел вживую, только в западных фильмах, и там это казалось декорацией городской сказки. Но бассейн был реальным, как и шезлонги, бочки с карликовыми пальмами, пляжные зонтики, мангал, тумбочка без дверцы со свернутыми в рурки полотенцами и неустойчивый пластмассовый столик, еще не завалившийся в сторону только потому, что этот уголок рая был надежно спрятан от ветра. с одной стороны домом, а с другой — живой изгородью.
Инара прислонила велосипед к стене и выхватила фонарь из руки Эдема.
— Лестница, смочи ножки, — посоветовала, как ребенку.
Пробраться сюда было не такой уж плохой идеей, — пришло в голову Эдему. Возможно, это сама судьба устроила ему сегодняшнее приключение: появление незнакомки с веснушками, путешествие по ночному городу, проникновение на чужую территорию. Все ради того, чтобы он прошел на задний двор в усадьбе Кристины, с которой за годы учебы не обменялся и десятком слов, и оказался в таком маленьком свитке, отгороженном от посторонних глаз и жизненных штормов. Чтобы в нем самом зародилась мечта о собственном домике с задним двором, с бассейном и экзотическими деревьями в бочках, где время замирает в воздухе, как на картине, а волнения, напротив, улетучиваются в бескрайнем небе.
Щелчок замка вывел Эдема из оцепенения. Задняя дверь действительно была не закрыта. Инара показала Эдему большой палец и, включив фонарик, исчезла в доме.
В этом свитке все теряло свое первоначальное значение. И Эдем послушался Инары: сбросил сандалии, закатил штаны, сел на краю бассейна и опустил ноги в прохладную воду. Некоторое время смотрел, как на пробужденной прикосновением поверхности растворяются и снова возникают звезды. Вскоре страх и волнение исчезли. Если их здесь и поймают, что им грозит? Ничего такого, о чем следует беспокоиться.
Эдем не знал, сколько так просидел, став частицей большой Безмятежности. Язычок замка снова щелкнул, и в тени дома возник женский силуэт. Когда Инара приблизилась, Эдем увидел в ее руках знаменитый четырехугольник полароедной фотографии и коробку спичек.
— Победа! — она сложила добычу пополам так быстро, что Эдем не успел разглядеть изображение и чиркнула спичкой.
Пламя схватило фотографию, как борзая неосторожного зайца, и в считанные секунды превратило задокументированный след чьей-то жизни в воспоминания. Огонь добрался до пальцев, и Инара бросила фото на землю.
— Можем идти, — девушка растерла остатки ногой.
— Ни за что в мире. Я созерцаю Бесконечность.
Инара пожала плечами, сняла босоножки и, усевшись рядом, принялась чертить фигуры на воде. Время от времени их ноги касались, и тогда по телу Эдема бежал электрический ток. Сюрчали сверчки. В живой изгороди что-то зашуршало, и оттуда выбежал еж. Оказавшись под лунным прожектором, он повел носом и зашагал назад. Где-то ухнула сова. С неба сорвалась звезда.
— А разве можно видеть бесконечность? — спросила Инара.
— В том-то и дело: представить ее невозможно, остается только созерцать.
— Почему нельзя? Представь себя в фильме Линча. Ты оказываешься в комнате, где стены из красного бархата. Отодвигаешь одну из стен — и попадаешь в другую, такую же. Отодвигаешь вторую — и снова в комнате с бархатными стенами. И так — куда бы ты ни шел. Или вот музыка. Легко представить, что с потолка во время твоего путешествия льется одна и та же фортепианная мелодия, — и это продолжается бесконечно.
— Я люблю созерцать, а не строить теоретические расчеты.
Эдем лег навзничь на скрещенные под головой ладони и, закрыв глаза, замер. Если бы звезды исполняли желание, он бы приказал, чтобы это мгновение длилось вечно: прохладная вода бассейна, шорох ежа в живой изгороди, черная простыня неба и веснушчатая девушка, порой касающаяся его стопы своей.
— Музыка создана вопреки этому миру, — сказал Эдем после долгого молчания.
— Что? — не поняла Инара.
— Музыка создана вопреки этому миру, — повторил Эдем. — В ней есть то, чего так мало в мире, — гармония. Бассейны в загородном доме или путешествия в любую точку мира достаются нам в большинстве своем под осень нашей жизни. Почему не сейчас, когда краски ярче, шоколад слаще, а желания острее? Это было бы так гармонично. Однако у нас появится возможность кругосветного путешествия в том возрасте, когда утром уже не захочется выходить из удобного номера с чистыми полотенцами и джакузи.
Инара тоже легла на спину, но ногами болтать не перестала.
— Тогда нам не о чем было бы мечтать, — сказала она.
— Или в наших мечтах было бы больше волшебства.
Вдали проехала машина, ее встретил и провел собачий лай, и снова стало тихо.
— Что ж, тогда, похоже, у меня родилась новая мечта, — открывшись, Эдем увидел, что Инара оперлась на локте в ожидании его откровения. — План был такой: к двадцати двум годам объездить мир, к тридцати трем стать известным адвокатом и выиграть несколько громких дел. Теперь я знаю, что у меня должно быть, когда мне исполнится сорок четыре. Вот такое здание. С пологой крышей из черепицы. С бассейном, мангалом и сверчками на заднем дворе. Дом со своей библиотекой, домашним кинотеатром, двумя детскими комнатами, большой кухней и винным погребом. По краям двора я высажу виноград. Летом я буду угощать друзей мясом на огне, а зимой — собственным вином.
— То есть, если снова закрыть глаза, можно представить, что мы на один вечер оказались в твоей мечте, — заметила Инара.
— И я — уже старый пенек, мне сорок четыре, — Эдем увидел где-то высоко над ними красные огни самолета и провел их взглядом.
— Ты забыл главное: надо прожить жизнь так, чтобы в сорок четыре, лежа у бассейна во дворе собственного дома, не мучиться угрызениями совести и желанием изменить прошлое. Вот груз, который может испортить любые мечты.
— Придется постараться. А о чем ты мечтаешь?
— О менее практичных вещах.
Эдем ждал, но Инара закрыла глаза и смолкла.
— О чем? — с прижимом поинтересовался Эдем. — Это тайна? Да ну, мы с тобой отмахали полтора часа на велосипедах, стали соучастниками взлома с проникновением, а теперь полощем ноги в одном бассейне. Если такое не сближает, тогда что?
Инара принялась напевать себе под нос песенку.
— Вот она — сингармония мира, о которой я говорю. Я поделился открытием, а в ответ — насмешка, — продолжил Эдем. — Люди недооценивают свои мечты. Будь моя воля, было бы иначе. О мечте бы говорили сразу, при первой встрече. «Познакомьтесь, это Эдем. Он мечтает о собственном доме с бассейном и виноградником». Звучит лучше, чем: «Это Эдем, он учится на юридическом» и помогает не забывать о мечтах. Давайте попробуем еще раз. Привет, я Эдем. Я мечтаю о собственном доме с бассейном и виноградником.
И Эдем протянул руку. Песенка стихла.
— Привет, — девушка не сразу, но все же пожала руку, упорно нависающую над ее правым плечом. — Я Инара, и я мечтаю создать колледж.
Казалось, через несколько часов знакомства Эдем уже должен привыкнуть к любым неожиданностям, но это признание его поразило.
Он повернулся на бок, чтобы удобнее наблюдать за Инарой, и подпер голову рукой.
— Зачем? Их и так пруд пруди, — умышленно подъюдил он.
Казалось, вода в бассейне успела на градус остыть, прежде чем Инара ответила.
— Такого я еще не видела. Это будет особое место. Там не будут заставлять заучать даты и формулы, там будут воспитывать тягу к знаниям. Учитель в таком колледже — это человек, подсказывающий ребенку, как ему не сбиться на жизненной дороге, как вести себя достойно, как любить и не изменять своей любви, как мечтать и оставаться верным своим мечтам. Как сохранить в себе хорошего человека | Как гореть самому и зажигать других. Как преодолевать препятствия и не придумывать себе таких, которых нет. Как мыслить вне устоявшихся убеждений. Конечно, все это требует огромного терпения, потому что пройдут десятилетия, прежде чем эти малыши смогут реализовать заложенный в них потенциал. Если же ничего не делать, тогда и через полвека после этого ничто не изменится, разве нет?
Инара говорила, а лунное сияние играло на ее волосах. Ресницы трепетали, как бабочки на ветру. Над верхней губой блестели капли пота. Футболка сбилась, обнажив тонкую полоску живота. Грудь поднималась и опускалась. Ноги чертили фигуры в бассейне.
Эдем уже знал, что не забудет в этот вечер, даже если когда-нибудь Альцгеймер начнет сжигать фотоальбомы с воспоминаниями, это видение Инары у бассейна — с дрожащими ресницами, с капельками пота на губе, с подниманием груди — будет уничтожено последним. Это был момент, в котором казалось: жизнь проста, честна и таит множество сюрпризов, перевязанных подарочными лентами, закрученными на кончиках. И мир виделся в этот момент крохотным, величиной с задний двор, а время — желеобразной субстанцией, подвластной человеческим желаниям.
Как-то Инара спросит его: «А когда ты понял, что влюбился?», и он признается: «В тот вечер вечером у бассейна, когда ты говорила о своей мечте»…
— Ты это слышал? — Инара внезапно открыла глаза.
Скрипнула калитка, срывая с мечтателей одеяло безмятежности. Они вскочили на ноги. Сомнений не было: домой вернулась хозяйка.
— Если она решит заглянуть сюда, не заходя в дом, нам конец, — прошептал Эдем, торопливо обуваясь.
— Не решит. Только идиотка уйдет в задний двор в вечернем платье. Хотя…
Эдем схватил девушку за руку и потащил к бочке с пальмой. Решение укрыться было инстинктивным. Они присели на корточки. Шагов Кристины не было слышно, а вскоре в доме зажглось одно окно. Для незваных гостей это стало выстрелом из стартового пистолета. Они забежали за угол и схватили велосипеды.
Между домом и калиткой горели две лампы. Что ж, несколько секунд на свете не страшны. Они добегут до ворот, а там их уже не остановить. Главное — не оглядываться — в случае, если шум привлечет внимание Кристины, и она подойдет к окну. С затылка она их не узнает.
— На счет три, — сказал Эдем. — Раз…
Инара вместе со своим велосипедом резко сорвалась с места и до калитки добежала со скоростью гепарда. Засов выскочил из паза, как отскакивает пистолетный затвор во время выстрела. Эдем даже не успел произнести «Два». Ибо уже через мгновение вспомнил: он забыл у бассейна своего рюкзака.
Проклиная собственную забывчивость, Эдем устремился во внутренний двор. Рюкзак валялся на полу у пластмассового стула, потому Эдем нашел его не сразу. Уже надевая своего рюкзака, он услышал, как в доме щелкнула входная дверь. Эдем на цыпочках дошел до угла дома и выглянул.
По двору, в трусах и тапочках, расхаживал дородный мужчина. В руках он держал огромный газовый ключ. Это не Кристина вернулась домой, а ее отец!
— Кто здесь? — мужчина был настроен решительно. — Выходи!
Он двигался в сторону открытой калитки, но останавливался после каждого шага и напряженно высматривал в глубине сада незваных гостей.
Эдем понял, что будет дальше. Муж дойдет до калитки, выглянет на улицу (хорошо, если Инара не осталась ждать Эдема у ворот), затем закроет выход на свободу и пойдет в бассейн. Чтобы спастись, Эдему придется забежать в дом из внутреннего двора, а выбежать из главного входа. Велосипедам придется пожертвовать, с сожалением констатировал Эдем. Для студента это большая ценность. В ближайшие годы он точно не сможет собрать на такой.
Мужчина остановился в шаге от калитки, вслушиваясь в посторонний шум. Вдруг в дальнем углу сада, рядом с забором, раздался пронзительный свист. И сразу же, словно свежая плотва в девичьем пансионе, от двора ко двору начал кувыркаться собачий лай.
Быстро, настолько разрешали тапочки, хозяин усадьбы устремился в сад. Он занес над головой руку с газовым ключом, так средневековый рыцарь поднимал меч, надеясь догнать и разрубить соперника.
Так Инара открывала Эдему путь к спасению. И он воспользовался шансом. Мужчина добежал до середины сада, когда от угла дома отделилась фигура на велосипеде и понеслась прямо в приоткрытую калитку. Хозяин понял, что его перехитрили. У него оставалась одна возможность наказать незваного гостя. Он размахнулся и швырнул ключом в велосипедиста.
Согнувшись над рулем, Эдем крутил педали со скоростью, которой позавидовал бы и Лэнс Армстронг. Справа от него раздался металлический взрыв — пущенный хозяином дома снаряд попал в трубу.
Инара ждала Эдема на низком старте. Тот вылетел с калитки, притормозил, чтобы войти в поворот, немного налег — и вот уже улица с тремя фонарями осталась позади.
Они мчались по ночной дороге, как стрела — через двенадцать колец, как свет сигнального очага, разожженного на горе в полночь, как первый аккорд хита — по переполненному слушателями концертному залу. Так летит молодость. Ни усталости, ни сомнений, только руки крепко сжимают руль, только асфальт сияет под колесами, ветер бьет в лицо, а рядом всматривающийся вперед партнер. Сердце гнало артериями кровь с уверенностью паровой машины, в которую щедро подбросили угли.
Они выбрались из жилого квартала на пустую трассу. Стало ясно, что погони не будет. Инара отпустила руль, раскинула руки, открывая объятия ветру, и закричала. Эдем подхватил.
Они летели и кричали просто потому, что любили эту ночь, просто потому, что были юные, просто потому, что победили.