За тебя, Родина!

Глава 12

Москва.

14 мая 1940 года. Утро.

Лаврентий Берия.

— Судя по твоему виду никаких хороших новостей ты мне не принёс? — нахмурился он, глядя как старший следователь Беляев открыл свою записную книжку.

— Гм… Товарищ Берия, поверьте мне, не всегда результаты расследования бывают настолько быстро насколько хочется… — спокойно ответил тот, по обыкновению, демонстрируя раздражающую невозмутимость. — Все ресурсы и силы, находящиеся в моём распоряжении, задействованы. Осталось лишь ждать когда они дадут эффект. А они дадут, это я вам обещаю!

Тяжело вздохнув, Берия уселся поудобнее и устало посмотрел на подчинённого:

— Ладно, докладывай те крохи что нашёл… если они есть вообще.

— Опрос населения в районе моста по-прежнему не дал никаких результатов. Сам город оцеплен на всех выездах, главных и второстепенных, фотографии Александра размножены и розданы не только среди работников милиции но и бригадмильцев. Проверяются, под разными предлогами, все жилые дома, промышленные предприятия и общественные учреждения по принципу кругов на воде… — говорил старший следователь, перечисляя свои действия. — Точка возмущения — мост, от него и пляшем. Конечно, радиус поисков будет расширяться но людей пока хватает. Задействовали также курсантов военных училищ и НКВД в качестве практики.

— Не густо, Беляев, не густо… — подвёл итог Лаврентий, встав из-за стола и взмахом руки велев тому не вскакивать за ним. — Вот мне интересно, куда? Ну куда он мог деться⁈ Неужели трудно было подойти к любому милиционеру и доложить о себе? Ладно, пусть не оказалось того ночью рядом, но уж постучать к кому-нибудь и переночевать до утра… Что? Что могло ему помешать? Ведь ты же сам сказал что не было попытки нападения, всего лишь несчастный случай! — он требовательно посмотрел на старшего следователя.

Беляев лишь развёл руками.

— Слишком мало пока информации, товарищ Берия. Нужно время, и тогда…

— Знаю-знаю! — прервал его Лаврентий. Пройдясь по кабинету и успокоившись, сказал: — Всё, не буду задерживать тебя, работай!..

После того как подчинённый ушёл, Берия снова сел за свой стол и достал из внутреннего ящика обыкновенную папку. На ней было написано только два слова — «Ход конём». Так называлась совершенно секретная операция которую ему поручил лично Иосиф Виссарионович.

Суть её заключалась в том чтобы с помощью некоторых, так сказать, «хирургических действий» ослабить противников СССР, нынешних и будущих. Это касалось Германии, Японии, США и Великобритании. В частности, первым шагом, касающимся конкретно Германии, был приказ организовать убийство недавно назначенного Гитлером нового министра вооружения и боеприпасов Альберта Шпеера. Берия понимал что этот человек, по рассказам пропавшего Александра, являлся одной из самых важных фигур в германском Рейхе, напрямую отвечавшей за военную мощь Вермахта, СС, Люфтваффе и Кригсмарине. Дополнительным обоснованием для этого было то что Шпеер, в отличие от того будущего откуда появился Саша, был назначен министром намного раньше. Отсюда следовало что Гитлер, также будучи в курсе этой информации, форсировал подготовку к войне и усиливал военную промышленность. Естественно, это было явно невыгодно СССР, следовало бы притормозить усатого австрийского ефрейтора. Отсюда и приказ на ликвидацию. К счастью, спецгруппа 5-го отдела ГУГБ НКВД, посланная за Гюнтером Шольке, по-прежнему находилась в Берлине без дела, потому что тот был на фронте, вне зоны досягаемости. Да и работа как раз по их профилю…

В отношении США так же была запланирована специальная операция. Но её особенность состояла в том чтобы не ликвидировать кого-то, а тайно вывезти из страны в СССР нескольких ключевых сотрудников американского Уранового комитета, ответственных в будущем за создание первой в мире атомной бомбы. Для этого предполагалось подключить иностранную резидентуру в Северной Америке а также сочувствующих идеям СССР местных американских товарищей. Подготовка уже началась, причём велась днём и ночью, так как имелись вполне обоснованные подозрения что немцы, обладая этой же информацией, попытаются сделать то же самое, что было вполне логично. Для этого, в числе прочих, привлекался и Дональд Маклейн, английский дипломат, уже шесть лет работавший на советскую разведку. Сейчас он находился в Париже, в качестве секретаря британского посольства, и собирался жениться на какой-то американке Мелинде Марлинг. Вызов в Вашингтон, по его докладу, на аналогичное место службы, ему уже пришёл, и существовали весьма серьёзные шансы что он получит руководство совместным комитетом по ядерным исследованиям а также доступ к американской атомной программе.

Ещё одним помощником в этом деле должен был быть Моррис Коэн, оперативный псевдоним «Питер Крогер», коренной американец, родители которого являлись выходцами из Российской империи. Заодно была привлечена его подруга, Леонтина Тереза Петке, также американка.

Что касается Великобритании то друг Маклейна, Ким Филби, британский аристократ из старинного рода и коммунист по убеждениям, а также Гай Бёрджесс, исправно приносили СССР важную разведывательную информацию. Им помогали, зачастую не подозревая об этом, Энтони Блант, сотрудник контрразведки МИ-5, и Джон Кернкросс. Их завербовал один из самых ценных советских разведчиков-нелегалов Арнольд Дейч, двоюродный брат крупного британского промышленника. Настоящий полиглот, владевший шестью языками, в том числе и русским, состоял в австрийской компартии а потом и в ВКП(б). Вернувшись в СССР вместе с женой в 1937 году едва не попал в водоворот «чистки» и сейчас работал неприметным научным сотрудником в Институте мирового хозяйства и мировой экономики АН СССР. Его предстояло снова подключить к работе в разведке, как и Вильяма Фишера, которые непрерывно напоминали о себе рапортами и просили вновь вернуть их на службу.

В Японии продолжал действовать Рихард Зорге но уже нелегально, так как существовала опасность того что гестапо уже знает про его разведдеятельность в пользу СССР. Рассматривался вариант его возвращения на Родину. Японская контрразведка не предпринимала никаких действий по его поиску, видимо, не получив приказа, или же отдала на откуп немцам так как Зорге являлся гражданином Рейха.

Уже совсем скоро американская часть плана под названием «Койот» должна была перейти в активную фазу. Операция по ликвидации Шпеера, названная «Оружейник», уже началась.

Берия закрыл папку, довольно улыбнулся и убрал её обратно. Хоть что-то его радует, особенно на фоне ещё одного провала в Германии, виновником которого прямо являлся чёртов Шольке. Кстати!..

— Вызовите ко мне Фитина! — приказал он, подняв трубку телефона.

Павел Михайлович Фитин являлся талантливым специалистом в области разведки и подбора нелегальной резидентуры в зарубежных странах и сейчас уже ровно год был в должности начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. Уцелев в «чистке» он не пытался где-то тихо отсидеться, не привлекая внимания, а плодотворно работал, пытаясь восстановить агентуру в других странах.

Не прошло и пяти минут как в дверь постучали и, после разрешения Берии, та открылась. На пороге появился молодой, тридцатидвухлетний мужчина с приятным лицом и умными глазами. Зачёсанные на затылок волосы открывали лоб.

— Товарищ нарком… — начал было Фитин, но Берия приветливо улыбнулся и привстал, протягивая руку.

— Садись, Павел Михайлович, в ногах правды нет!

Фитин сел сбоку и вопросительно посмотрел на него. Лаврентию нравился молодой и умный начальник 5-го отдела не только как хороший специалист но и потому что тот не страдал особым карьеризмом, не пытался подсидеть его а просто работал, как и положено профессионалу. А такое качество, тем более в его ведомстве, было не у каждого. Да что уж говорить, были некоторые кадры которые спят и видят как бы нашептать Сталину про ошибки наркома, посеяв у «Кобы» сомнения. И тот же Власик в этом явно не одинок…

— Начну сразу с главного, Павел Михайлович. Как ты знаешь после той «чистки» кадров, когда мы убирали всех этих предателей Ягоды, Ежова и более мелких деятелей, то потеряли связь со многими зарубежными агентами… — заговорил Берия, глядя Фитину прямо в глаза. — Но особенно серьёзному разгрому подверглась германская агентура. Последний грандиозный провал произошёл совсем недавно. Не буду углубляться в подробности кто именно виноват в этом, в отношении него меры уже принимаются… Почти все наши крупные агенты схвачены или убиты. «Брайтенбах», «Старшина», «Корсиканец», «Старик»… все они уже вне игры, к сожалению, и помочь им нет возможности. «Кент» и Треппер, связанные с ними, чудом смогли избежать ареста во время вторжения в Бельгию и сообщили что перешли на нелегальное положение. Поэтому твоя главная цель, Павел Михайлович, это восстановить в Германии полноценную агентуру, подобрать кадры и начать работать! Сведения о военной промышленности рейха, планах Вермахта и самого Гитлера нужны срочно! Но главное, чтобы это были настоящие сведения а не дезинформация, которую нам пытается сливать гестапо через некоторых наших схваченных людей! Понимаешь?

— Так точно, товарищ нарком государственной безопасности! — кивнул Фитин. — Именно поэтому я прошу вашей санкции в ближайшее время лично направиться в Германию и узнать обстановку на месте!

— Одобряю! — согласился Лаврентий. — Но смотри чтобы тебя самого там не схватили!

— Само собой! Я поеду под чужим именем но с дипломатическим паспортом на всякий случай. Обещаю, что бы не случилось, немцы меня не схватят и не расколют! — уверенно улыбнулся Фитин. Он явно был уверен в себе и это внушило Берии чувство гордости. Да, такого волка гестапо вряд ли поймает, несмотря на молодость Павла Михайловича. — А потом уже пошлю туда на постоянную работу Короткова, замнач первого отделения своего отдела. Очень ответственный и надёжный товарищ, с опытом и всегда удачлив.

— Коротков? — спросил Лаврентий, смутно вспоминая один эпизод с его участием. — Это не тот чья группа ликвидировала перебежчика Агабекова три года назад?

— Да, именно он! — подтвердил Фитин. — Считаю, что его кандидатура самая подходящая для этой цели.

— Не возражаю! — решил Берия и только хотел спросить ещё что-то как в дверь снова постучали.

Лаврентий нахмурился. Почему его отрывают от важного разговора? Секретарь прекрасно знает что нарком очень не любит такого и делает это лишь в крайнем случае, например, при срочном вызове в Кремль или сверхважном срочном донесении. Что на этот раз случилось?

— Войдите! — недовольно сказал он.

Дверь открылась и в кабинет вошла его секретарша, держа в руке какой-то конверт. Она быстро подошла к нему и молча показала ему… Но этого хватило чтобы Берия, едва придя в себя от изумления, молча махнул рукой, отпуская её и Фитина. Тот, прекрасно поняв что сейчас наркому не до него, козырнул и вышел вслед за секретаршей, оставив его одного.

Его руки слегка дрожали когда он начал вскрывать конверт, подписанный «От младшего лейтенанта НКВД Самсонова Александра». И приписка — «Лично в руки товарищу Берии». Нашёлся «Потомок», наконец-то! Правда, настораживало то что вместо себя он прислал письмо… Ладно, сейчас всё будет ясно. Лаврентий раскрыл конверт и вытащил лист бумаги…

"Здравствуйте, товарищ Берия! Наверное, вы удивитесь, получив это письмо но у меня просто нет другого выхода! К сожалению, оказалось что этот антисоветский элемент, сын царского офицера по имени Алексей, который меня похитил, оказался абсолютно прав. Вкратце расскажу что со мной случилось и почему я не пришёл к вам лично.

Как только мы выехали со двора и оказались на улице, сидевший в машине командир… не помню его фамилии… нисколько не стесняясь своих подчинённых, обернулся ко мне и насмешливо сказал что я идиот, тупица и наградил другими оскорбительными эпитетами. Что настоящие патриоты России проникли во все управления НКВД и почти полностью контролируют их. Более того, видимо, пытаясь похвастаться, этот враг народа сказал что даже в вашем окружении находятся несколько их людей, а один является вашим самым надёжным помощником и порученцем, полностью осведомлённым относительно меня. И мой побег никому ничем не поможет, так как даже вы не представляете себе размах предательства и измены в вашем ведомстве. Многие честные сотрудники, те кто не согласились с их планами или же заподозрили измену, были уничтожены или арестованы, обвинённые в связях с вражескими разведками. А на их место поставлены нужные им люди, разделяющие антисоветские убеждения.

Слыша эти слова все, так называемые сотрудники НКВД, весело рассмеялись, издеваясь надо мной и всячески оскорбляя вас и товарища Сталина. Что же касается моей судьбы то, видимо, будучи абсолютно уверенным в своей безнаказанности, этот предатель прямо сказал что меня сегодня ликвидируют, так как события показали мою бесполезность для их дела, которое заключается в свержении коммунистической власти и возвращения монархии под видом тихой и постепенной революции. Подробности их плана вы уже знаете, я вам рассказывал… Более того, узнав эти гнусные, контрреволюционные замыслы я стал для них смертельно опасен и подлежал немедленной ликвидации. На мой вопрос как они оправдаются перед вами за мою гибель, этот командир ответил что версия уже готова. Дескать, я начал сопротивляться, завладел оружием и хотел бежать, перед этим постаравшись убить их. Чтобы пресечь мой побег они были вынуждены применить табельное оружие. А ваш порученец, или специально подобранный им следователь, подтвердят эту версию, в том числе с разными доказательствами и поддельными экспертизами, чтобы исключить ваши подозрения.

Поняв что жить мне осталось совсем немного я решил действовать, так как хотел сорвать их планы и попытаться предупредить вас о новой измене. Будучи схваченным за руки с двух сторон мне пришлось ударить ногами в сиденье водителя, в результате чего произошла авария и машина перевернулась, упав в реку. Один или двое из них погибли сразу а другие, ошеломлённые ситуацией, не смогли ничего сделать когда я выбрался наружу и всплыл на поверхность. Поняв что они все утонули и не смогут на меня снова напасть, я хотел сначала немедленно вернуться обратно к вам но, поразмыслив, понял что это смертельно опасно. Я не знаю кто из ваших сотрудников ещё остался честен а кто стал предателем и не хочу рисковать, верю только вам лично. Поэтому на некоторое время я найду себе укрытие и пережду, чтобы снова не попасться им в руки. Зная насколько информированными они бывают, сознательно не сообщаю где сейчас нахожусь и куда собираюсь спрятаться. Есть вероятность что даже это письмо может попасть к ним в руки и не имею желания снова стать объектом ликвидации ваших сотрудников, переметнувшихся к врагам. Прошу вас, товарищ Берия, снизить масштаб моих поисков или вообще отменить их, и просто дать мне время пока вы не сможете ликвидировать измену в своём наркомате. Ведь велика вероятность что я снова подвергнусь нападению в случае моего обнаружения. Но что бы не случилось, знайте! Я по прежнему являюсь настоящим комсомольцем, верным делу партии сотрудником НКВД, и никогда не предам нашу страну! Так было, есть и будет!

А теперь, товарищ Берия, я хочу сообщить о некоторых людях и вещах, которые могут помочь нам в будущей войне. Я пишу об этом, зная что эти сведения не являются важными для изменников Родины и они не станут скрывать их, в случае перлюстрации письма, так как, судя по тому что мне рассказывал Алексей, немцы, в случае нападения на нашу страну, являются для них такими же врагами как и для нас. Во всяком случае, если это письмо всё-таки дойдёт до вас, значит я прав в этом отношении.

Генерал Горбатов Александр, отчества не помню. Талантливый военачальник, сильно попортивший кровь немцам во время войны. Освобождён был, вроде бы, перед самой войной, сейчас ещё сидит.

Выдающийся лётчик, Павел Рычагов, и его жена Нестеренко Мария. Тоже принесут много пользы стране, а их будущий арест только сыграет на руку немцам. Желательно всячески поощрять и помогать им.

Штерн Григорий. Воевал в Испании, на Хасане и Халхин-Голе. Отличился в Финляндии. Ещё один полезный, по мнению многих послевоенных историков, человек нужный для обороноспособности страны.

Яков Смушкевич.

Сакриер, профессор. Изобрёл какой-то очень полезный для артиллерии прибор.

Таубин, Яков. Опытный создатель гранатомёта, только надо следить чтобы обязательно доделывал свои изделия и не бросал на полпути.

Это те люди про которых я сумел вспомнить дополнительно. Понимаю, написано сумбурно, но эти сведения неполные потому что многое уже забыл. Теперь те кто, по мнению будущих современников, наоборот, сильно навредят СССР. Снимать их или нет, решать вам вместе с товарищем Сталиным, но сообщить о них, как настоящий советский патриот, я обязан.

Гордов Василий, сейчас комбриг или генерал, точно не помню. В будущей войне неоднократно проваливал боевые задачи под Сталинградом и в Белоруссии. Отрицательных отзывов о нём намного больше чем положительных.

Кулик Григорий. Много раз не справлялся со своими обязанностями в качестве командующего войсками. Ему вменяют в вину оставление Керчи и Ростова-на-Дону. Понижали в должности и лишили звания Героя Советского Союза. К тому же был противником многих новаторских идей в области внедрения вооружения и военной техники. Сам по себе пьяница, развратник и любитель присвоить всё что плохо лежит.

Мехлис Лев Захарович. Очень неоднозначная личность. Часто обвиняется в том что буквально развалил оборону Крыма вместе с безвольным генералом Козловым и занимался только интригами, не желая отвечать за свои проступки. Многими характеризуется как фанатичный дурак, видящий во всех измену и предпочитающий расстреливать по малейшему поводу. Многие послевоенные генералы прямо говорили что именно он был виновником некоторых неудач Красной армии. В то же время читал отзывы что Мехлис был очень честен, феноменально работоспособен и предан партии.

Что с ними делать, товарищ Берия, так же решать вам. Если вспомню ещё кого-то то напишу в другом письме. Наконец, хочу сообщить о некоторых вещах, которые часто будут использовать в будущем солдаты нашей и других армий.

Бронежилет. У нас этим занимается некий Максимов, имени и отчества не помню. В этом году должен заявить о своём изобретении. Впоследствии станут изготавливать из кевлара и титана. Защищают грудь и спину, а если в карманы на груди засунуть коробчатые магазины от будущих автоматов то защита станет ещё лучше. Вот примерный рисунок…

Ночные прицелы. У нас есть комплекс «Дудка», ставили на танки «БТ», но потом можно подумать и о средних, тяжёлых танках. Немцы свои прицелы ночного видения поставят сначала на противотанковую артиллерию а потом и на танки с бронетранспортёрами.

Управляемые зенитные ракеты. В нашей стране этим после войны займутся Куксенко и ваш сын, Серго Берия. Хотя, вроде бы, я об этом уже упоминал?.. Про ракеты «воздух-воздух», к сожалению, ничего не помню.

Ну вот и всё, товарищ Берия. Письмо получилось большим, но всё что хотел вам рассказать — рассказал. Постарайтесь использовать мою информацию как можно эффективней, в случае если со мной что-нибудь случится. А я, со своей стороны, сейчас постараюсь найти надёжное убежище и думать как ещё смогу принести пользу. До свидания, Лаврентий Павлович, надеюсь, когда-нибудь мы с вами ещё встретимся!"

Целая буря эмоций и вопросов возникла в голове Берии едва он прочитал письмо. Но сейчас следовало сделать главное… Он нервно схватил трубку телефона и, едва дождавшись ответа, закричал:

— Немедленно вызовите ко мне старшего следователя Беляева! Живо!!

Берлин.

14 мая 1940 года. Утро.

Генрих Гиммлер.

— Вызывали, рейхсфюрер? — спросил Шелленберг, заходя в его кабинет и небрежно вскидывая руку. — Хайль, Гитлер!

— Хайль! Садись, Вальтер. У меня для тебя важное задание, последствия которого, скорее всего, когда-нибудь ощутит весь мир… — усмехнулся Гиммлер, здороваясь со своим подчинённым.

— Даже так? — вскинул брови бригадефюрер. — Тогда я весь во внимании!

Генрих принял решение раскрыть перед своим доверенным подчинённым то секретное задание которое поручил ему фюрер. Помощь Шелленберга была необходима, так как именно он, по замыслу Гиммлера, должен был полностью курировать и отвечать за успех операции. А назвать её он решил — «Операция Гунгнир»! Гитлеру, ярому поклоннику древнегерманских саг, явно понравится.

…Он рассказал Вальтеру всё, особо упирая на то что результатом этой операции должен быть только успех, умолчав лишь о том что провал скажется лично на его, Гиммлера, судьбе и даже жизни.

Бригадефюрер, не перебивая, выслушал его, помолчал минуту а потом сказал:

— Да, это грандиозная цель, экселленц, вы правы! Признаюсь, такая операция, если обернётся успехом, войдёт в анналы разведки! Естественно, в тайные, ведь мы с Америкой сейчас не находимся в состоянии войны… — добавил он, выразительно посмотрев на Генриха. — Но в чём заключается моя роль?

— Ты, Вальтер, назначаешься ответственным за эту операцию! — улыбнулся Гиммлер, глядя как на лице подчинённого появилось некоторое замешательство. — Я не хочу тебя учить как проводить такие дела, ты это знаешь лучше меня, инцидент в Венло тому подтверждение, но абсолютно уверен что нам нужен человек на месте, который сможет помочь в этой операции. Да, и постарайся сделать так чтобы абвер не стал пытаться совать нам палки в колёса! Сейчас, после смерти своего шефа Канариса, они ещё находятся не в лучшей форме но не советую их недооценивать. Используй только наших людей и наши ресурсы!

— Понимаю, рейхсфюрер… — задумчиво проговорил Шелленберг. — Разрешите мне кое-что уточнить ненадолго, думаю, это не займёт много времени?

Удивившись, Генрих разрешил. Но прошло всего минут десять как Вальтер вернулся в его кабинет, держа в руках какую-то папку.

— Вот тот человек который сможет нам помочь в этой операции, экселленц! — воскликнул он с довольным видом и положил её на стол. — На мой взгляд подходит идеально!

Заинтересовавшись, Гиммлер раскрыл папку и погрузился в чтение… Чтобы осознать всю информацию, которая там была, ему потребовалось минут пять. Но она его приятно удивила, более того, сильно повысила шансы операции на успех, по его мнению!

— Впечатляет, Вальтер, очень впечатляет… — похвалил он, отдав папку обратно. — И что, этот… «К3» по-прежнему готов нам помогать и не находится под наблюдением ФБР? Столько лет прошло…

— Уверен в этом, рейхсфюрер! — усмехнулся бригадефюрер, забирая папку. — Я только что разговаривал с тем сотрудником что его завербовал в своё время. Он утверждает что периодически наводил справки о нём и не заметил ничего подозрительного. Живёт своей жизнью, никуда не лезет, не привлекает излишнего внимания. Конечно, в душу к нему не заглянешь но шансы весьма высоки.

— Что ж, не спорю, положение у него хорошее, никакой «легенды» не нужно, чистая и незапятнанная репутация… — согласился Гиммлер. — Надеюсь, к коммунистам он не испытывает симпатий?

— Естественно, нет! — рассмеялся Вальтер. — Зная их идеологию про всеобщее равенство и братство, а также ликвидацию частной собственности, как вы считаете, что он может думать про них?

— Это радует… Но, судя по тому что написано в папке, у него нет ни малейшего опыта в разведке? — посмотрел Генрих на своего подчинённого. — Он простой гражданский, как этот «К3» сможет работать и не привлекать внимания ФБР?

— Я уже продумал этот вопрос, рейхсфюрер! Мы пошлём в США своего человека, с необходимым опытом, и они станут работать вместе… — кивнул Шелленберг. — «К3» будет выполнять роль консультанта, помогать связями, деньгами, помощниками. А наш человек будет руководить, давать задания и выполнять грязную работу, при необходимости. А заодно научит его элементарным навыкам в разведке, уходу от наблюдения и так далее. При этом, «К3» не сможет узнать о нашем агенте ничего лишнего. Только вымышленное имя и внешность… Впрочем, последнее можно изменить, верно, экселленц?

— Он ведь идеалист? — усмехнулся Гиммлер, сложив руки на груди. — Значит, не придётся тратить драгоценные рейхсмарки и доллары. Фонды у нас не резиновые…

— Ничего страшного, зато есть штурмбаннфюрер СС Науйокс и математик Альберт Лангер. Уверен, они напечатают столько фунтов или даже долларов сколько потребуется… — успокоил его бригадефюрер. — В конце концов операция «Андреас», под руководством нашего красавчика и женского волокиты Гейдриха, должна работать не только для того чтобы подорвать экономику островитян но и для пополнения наших финансов. Так что, экселленц, мне отправлять нашего человека чтобы «разбудить» «К3»?

— Да, Вальтер, и как можно быстрее. Фюрер торопит и я не хочу оправдываться перед ним за задержку… — кивнул Генрих, чувствуя как его всё больше охватывает оптимизм. — Кстати, как там участники операции «Прополка»? За ними установлено наблюдение?

— Конечно, рейхсфюрер, я лично велел выделить дополнительных людей на эти цели. Думаю, теперь они сто раз подумают прежде чем попытаться снова злоумышлять против нашего фюрера.

«Прополка» была тайной операцией гестапо по очищению государственного аппарата, армии, СС, флота от множества иностранных шпионов и просто недовольных нацизмом людей, прошедшая совсем недавно. Помимо того что Гиммлер был буквально шокирован тем насколько глубоко пролезли некоторые из них, (особенно эта толстая свинья Леман!!), его несказанно удивило то что весь список потенциальных изменников и явных предателей ему передал лично Гитлер. Откуда он получил такую ценнейшую информацию Генрих выяснить так и не смог. Через него эти сведения явно не проходили, да и гестапо не могло этого узнать, во всяком случае в таком масштабе. РСХА тоже не при чём. Такое ощущение что фюреру сам Бог рассказал во сне. Вспомнив как он сам едва не лишился должности, а то и жизни, Гиммлер вздрогнул. Конечно, зрелище убитого горем и раздавленного Геринга, а также униженного Геббельса принесло ему большое удовольствие но всё портил собственный леденящий страх когда он почувствовал как на его шее туго затягивается воображаемая рояльная струна. Нет уж, не хотел бы он ещё раз такое испытать!

В последствии Генрих не раз пытался понять где и как, всё-таки, фюрер узнал про такой заговор но ничего не получалось. Гитлер молчал, не пытаясь откровенничать, а сам Гиммлер терялся в догадках. Кем же надо быть чтобы знать ВСЕХ? Это же больше сотни человек, многие из них занимали очень высокие должности и звания! К тому же там были доказательства, благодаря которым следователи смогли довольно легко заставить тех сознаться в своём умысле. Нет, так ему и не давалась эта разгадка… Прямо-таки, гениальное прозрение фюрера. Может, в самом деле он связан с чем-то потусторонним? Нет, не может быть, должно быть какое-то более правдоподобное объяснение! Просто обязано!

Часть заговорщиков было уничтожена в течении двух дней без всякого суда. В их числе был и бывший шеф абвера, а также некоторые высокомерные аристократы, вроде Штауффенберга, наивно полагающие что какой-то безродный ефрейтор не ровня им. Перед смертью Канарис уже мало чем напоминал человека и, по мнению Генриха, сам ждал смерти. Они просто пропали и даже родственники терялись в догадках. Некоторые из них осторожно осведомлялись у Гиммлера но он всё отрицал, говоря что СС не получало никаких приказов в этом отношении. В какой-то мере это было правдой. Не было ни единого письменного приказа, Генрих устно говорил специальному офицеру СС кого из схваченных удавить а кого отпустить. Список утверждался самим Гитлером лично. Исполнителями были проштрафившиеся рядовые сотрудники СС, которым было обещано не только снятие штрафа но и награда. Она действительно последовала после того как всё закончилось, но не такая как те ожидали. Когда вся группа приехала в специально отведённое им помещение для ужина и начала отмечать завершение своей работы алкоголем то заснув, на утро уже не проснулась… Причиной стал некачественный шнапс в который «кто-то» подлил медленный яд. Ответственному за пищу и напитки вынесли строгий выговор и отправили на фронт в Норвегию, где его убил вражеский снайпер уже на другой день. Не повезло бедняге…

С теми же кому выпало жить, точнее, кто оказался, на взгляд фюрера, нужным Германии, была проведена беседа и объяснены последствия, которые обязательно осуществятся не только в отношении самого виновного но и всей его семьи, включая детей. Таким образом некоторые армейские генералы и другие персоны, запуганные гестапо, теперь боялись даже думать о том чтобы мечтать о смене власти. Страх, возможно, не самое действенное средство чтобы держать недовольных в повиновении, но гораздо легче осуществимо чем все другие.

— Очень хорошо, я доволен тобой, Вальтер! — поблагодарил его Гиммлер, намекая что тот может идти. Шелленберг не был идиотом и тут же начал прощаться, встав из-за стола. После его ухода Генрих почувствовал что настроение повысилось ещё больше. Теперь ему есть чем обрадовать фюрера!

Голландия, окрестности Роттердама.

14 мая 1940 года.

Гюнтер Шольке.

Верный «Здоровяк» снова рвался вперёд, возглавляя колонну разведывательного отряда Шольке. Покрытый пылью до такой степени что едва угадывался номер на корпусе и эмблема «Лейбштандарта» он, к радости Гюнтера, почти не пострадал при прорыве линии Греббе. Мелкие повреждения не в счёт… В самом деле, небольшие вмятины и посечённые осколками борта разве могут считаться ими? В этом смысле повезло всему его подразделению, ни один броневик не был уничтожен или хотя бы подбит. Причин этому Шольке видел несколько…

Во-первых, его машины наступали далеко не в одиночку. Вместе с ними оборону голландцев прорывали танки и другая бронетехника которая приняла на себя весь огонь остатков немногочисленной, после основательной немецкой артподготовки, противотанковой артиллерии.

Во-вторых, согласно его приказу, они не шли тупо напролом по прямой а непрерывно передвигались по полю, хоть это и было довольно трудно из-за изрытой воронками поверхности. Ну и экипажи у него, слава Богу, оказались не новичками, большинство хорошо понюхало пороху ещё в Польше.

Это дало свои закономерные результаты и Гюнтеру не пришлось, на этот раз, писать «похоронки», а вдоль дороги не появились новые могилы со шлемами на крестах и знакомыми фамилиями, что больше всего его радовало. Ведь любой фронтовик знает что гораздо надёжнее воевать с опытными людьми, в которых ты уверен, чем принимать вместо них молодое пополнение, не зная кто из них выживет после первого боя, да и вообще будучи без понятия что те собой представляют.

В будущем Шольке читал воспоминания таких ветеранов и знал что те часто старались не только не привязываться к новичкам но даже запоминать их имена. Да и зачем? Всё равно те скоро погибнут, и будет не так больно на душе, чем если бы ты успел прикипеть к ним. Эдакая фронтовая деформация личности, своеобразный защитный механизм, защищающий человека от постоянного стресса, потерь и помогающий не сойти с ума. Некоторые пили, другие, не выдержав постоянного напряжения, сходили с ума… В общем, у каждого человека, не важно солдата или гражданского, был свой предел.

Вот «Здоровяк» проехал ещё один мост недалеко от Роттердама, захваченный десантниками Штудента, тоже одетыми в маскхалаты но с особыми шлемами, отличающимися от стандартных армейских. Обер-фельдфебель, небрежно прислонившийся к ограде моста и чистивший свой «МР-38», увидев его броневик, тут же встал и отдал приветствие, скалясь в довольной улыбке. Его люди, около взвода, расположившись по обе стороны сооружения, последовали примеру командира. Некоторые из них белели свежими повязками а на обочине лежали три тела, накрытые плащ-палатками. Чуть в стороне, небрежно сваленные в кучу, лежали другие трупы, навскидку больше десятка, в голландской форме. Было видно что парни успели повоевать и им пришлось заплатить свою цену чтобы открыть дорогу в город для основных сил.

Не останавливаясь, Гюнтер тоже козырнул и одобрительно улыбнулся обер-фельдфебелю, признавая его заслуги в захвате важного моста. А потом, снова схватившись покрепче за края люка, мысленно перенёсся во вчерашний день…

… — Чёрт тебя побери, Шольке, что это значит⁈ — встретил его голос раздражённого Папаши, который с комфортом расположился в своём штабном автобусе. Чуть подальше стояли его начальник штаба, лишь мельком бросивший взгляд на вошедшего Гюнтера и снова уткнувшийся в карту, а также старый знакомый, адъютант Роске, встретивший его сочувственной улыбкой.

— Что вы имеете в виду, обергруппенфюрер? — осведомился он, став по стойке «смирно».

— Хватит держать меня за деревенского дурачка, Шольке! — гневно сказал Дитрих, встав на ноги и подошедший к нему вплотную. Ростом он был явно ниже высокого Гюнтера и ему приходилось задрать голову чтобы смотреть в лицо. Это явно не нравилось обергруппенфюреру и он сразу отошёл на шаг, заложив руки за спину. — Почему мне докладывают что командир моих разведчиков куда-то пропал и никто не знает где он находится? Роске трижды пытался связаться с тобой и каждый раз ему говорили что ты на минутку покинул машину! Эта минутка превратилась в целый час! И какого чёрта ты весь залит кровью⁈ — спросил Папаша, словно только сейчас это заметил. Хотя, может так оно и было…

— Виноват, обергруппенфюрер! — вытянулся Шольке. Кожу на лице стянуло и он мельком подумал что сейчас выглядит как какой-то вурдалак из голливудского кинофильма. — Обзор из броневика был плохой и чтобы разобраться в обстановке на поле боя мне пришлось его покинуть. Невдалеке увидел группу солдат, оставшихся без командира, был вынужден взять их под своё командование и повести на штурм. Как только мы смогли прорвать оборону и расширить прорыв то вернулся в своё подразделение. Докладываю: в моём отряде погибших нет, раненых семнадцать, из них пять тяжёлых! Потерь в технике нет, все машины исправны и готовы к бою. Горючее и боеприпасы пополнены! Что касается моего внешнего вида… Хотел умыться перед докладом но мне передали чтобы немедленно явился к вам.

Дитрих на это удивлённо хмыкнул и обернулся к адъютанту:

— Нет, ты слышишь, Роске? Обзор, видите ли, был плохой! И потерь нет! Да ещё в таком виде! И что мне с ним делать, скажи?

— Думаю, вам следует, прежде всего, отпустить его умыться, обергруппенфюрер… — подал голос тот, с серьёзным видом глядя на Папашу. Вот только Гюнтеру показалось что Роске едва сдерживается от улыбки. — А уже потом решать что с ним сделать: наказать за оставление своего подразделения без командования, или же наоборот, поощрить.

— Что⁈ Поощрить⁈ Ты что, Роске, смеёшься надо мной? За что мне его поощрять⁈ — неподдельно изумился Дитрих, воззрившись на своего адъютанта.

— Позволю себе обратить ваше внимание, обергруппенфюрер, что кровь на лице и форме оберштурмфюрера Шольке явно не его собственная! — объяснял тот. — Значит, с высокой вероятностью, она вражеская. А если вы хорошенько приглядитесь к ножнам его кортика то увидите что на них тоже есть кровь. И я почти уверен что оберштурмфюрер участвовал в ближнем бою, собственноручно расправился с врагом и помог прорвать голландскую оборону. Мне кажется, если это подтвердится, есть основания не только для поощрения но и награждения командира наших разведчиков нагрудным штурмовым знаком.

Несколько секунд Папаша продолжал таращиться на своего невозмутимого адъютанта а потом круто развернулся к Гюнтеру.

— Ты слышал, Шольке? Он ещё и наградить тебя предлагает! — с какой-то весёлостью сказал он. — Чёрт знает что!

Внезапно его лицо стало серьёзным и он рявкнул:

— Уйди с глаз моих долой, Шольке, пока я не понизил тебя обратно до унтерштурмфюрера! И если опять узнаю что ты сам себя превратил в пехотинца то лично сниму тебя с должности и отправлю снова грязь месить! Если не нравится командовать разведкой то так и скажи! Всё, свободен! Кругом, марш!

Гюнтер чётко отдал приветствие, развернулся и спустился из штабного автобуса, услышав напоследок как Папаша ворчливо обратился к адъютанту:

— Что, у тебя любимчик появился, Роске? Наградить его… Пусть спасибо скажет что у него никто не погиб, иначе… — дальше Шольке уже не услышал. Потом он быстро утряс вопрос по поводу перевода «Сосиски» и его брата в свой отряд, передав взамен их командиру роты две бутылки мозельского из «тайного» запаса Брайтшнайдера.

…Снова вспомнив эту сцену Гюнтер усмехнулся. Да, повезло ему, нечего сказать. Роске удалось пригасить раздражение Папаши иначе тот вполне мог осуществить свою угрозу. Впредь нужно быть осмотрительнее.

Появились пригороды Роттердама, красивые домики с аккуратными палисадниками, расположившиеся с двух сторон от дороги. На улице не было ни души, видимо, все попрятались по домам, пережидая опасность. На взгляд Шольке это было самое разумное для гражданских в зоне боёв. Сидеть тихо как мыши и не лезть под пули. О войне напоминал лишь армейский грузовичок с распахнутыми дверями, который уткнулся в стену крайнего домика. Разбросанное рядом с ним шинели, шлемы и другое военное имущество голландской армии показывало что развал и хаос всё больше охватывали противника.

Внезапно Гюнтер похолодел вспомнив кое-какие подробности захвата Роттердама. Проклятье, как он мог забыть? Ведь совсем скоро немецкие бомбардировщики должны будут бомбить центр города! Вроде бы, часть из них из-за помех в связи не сможет получить приказ об отмене и разнесёт всё в радиусе двух-трёх километров. Надо попробовать постараться предотвратить это! Всё равно голландцы приняли ультиматум генерала Шмидта поэтому этот авианалёт бесполезен. К тому же эта бессмысленная бомбардировка послужит прецедентом для англичан и те на следующую ночь совершат первый налёт на Рурскую область. Не то чтобы Шольке было так жалко почти тысячу мирных жителей, они же не немцы, но в городе уже были первые немецкие части и те вполне могли попасть под свои же бомбы. А это уже непорядок…

Он наклонился вниз и крикнул, чтобы его услышали сквозь шум мотора:

— Зигель, скажите радисту чтобы нашёл волну Люфтваффе и срочно передал приказ штаба об отмене бомбардировки города! Скажите что в Роттердаме уже находятся наши части! Пусть передаёт пока лётчики не подтвердят получение приказа!

— Слушаюсь, оберштурмфюрер! — крикнул в ответ Мариус и повернулся к радисту, принимаясь объяснять ему что делать.

А Гюнтер мучительно пытался вспомнить что-то ещё связанное с захватом города. Подсказка вертелась совсем рядом! Вроде бы, связанное со Штудентом… Неужели он умудрится попасть под эту бомбёжку? Нет, не то! Мозг, наконец, нашёл нужную информацию и Шольке встрепенулся. Снова нагнулся вниз и скомандовал:

— Курт, немедленно направляйся к центру города! Надеюсь, запомнил по карте где ратуша?

— Так точно, оберштурмфюрер! — прокричал снизу молодой водитель и увеличил скорость.

Только бы успеть! Гюнтер оглядывался по сторонам, то и дело кидая взгляд на небо. Но «Хейнкелей» пока не было. Дома, каналы, брошенные гражданские машины, испуганная собака, перебежавшая улицу перед самым броневиком…

— Оберштурмфюрер, Люфтваффе подтвердили получение приказа об отмене бомбардировки! — заорал снизу Зигель. — Возвращаются назад!

— Отлично, Мариус, спасибо! — ответил Шольке видя что они уже почти в центре. Где-то здесь должно быть это место! Главное, не опоздать!

Ревя мотором и довольно далеко оторвавшись от других машин «Здоровяк» выскочил на широкую площадь. Гюнтер мгновенно окинул её взглядом и улыбнулся от облегчения. Успел…

Возле красивого здания с развевающимся на крыше национальным голландским флагом толпилась группа военных. Подавляющее большинство из них были голландскими офицерами. С ними стояли и несколько вооружённых солдат. Они окружили немецкого генерала, который, видимо, только что вылез из подъехавшего «Кюбельвагена». Тот что-то активно жестикулировал и объяснял мрачным голландцам, показывая на небо. Рядом с ним стояли водитель и лейтенант, оба в форме десантников, и нервно сжимали в руках пистолеты-пулемёты, направленные на голландцев. Было видно что им явно неуютно и они готовы открыть огонь в любую секунду.

Внезапно боковым взглядом Шольке заметил группу эсэсовцев выбежавшую из какого-то переулка на площадь метрах в ста от них. Увидев большую толпу противников и стоящего рядом с ними своего генерала они тут же начали поднимать оружие. Гюнтер прекрасно их понимал. Скорее всего, решили что те взяли генерала в плен и попытались выручить его…

— Курт, быстрее встань справа от группы и закрой их своим корпусом! — завопил он, чувствуя что может не успеть спасти Штудента от ранения или даже гибели.

Броневик на скорости подлетел к людям и резко остановился, закрыв их своим длинным корпусом от эсэсовцев. И тут же по броне загрохотали пули, противно рикошетируя. Шольке быстро выпрыгнул наружу и очутился рядом с генералом Штудентом, удивлённо смотревшим прямо на него. Не меньше его изумлены были голландские офицеры, прервавшие свои разговоры. Они в растерянности повалились на тротуар, выхватывая свои пистолеты, и что-то крича друг другу. Один из солдат попытался забежать в ратушу но словил пулю и упал на крыльце, схватившись за ногу и истошно вопя от боли.

— Герр генерал, не высовывайтесь из-за броневика! — закричал Шольке, укрывшись за одним из колёс.

Штудент быстро пришёл в себя и выхватил своё оружие, наведя его на голландских офицеров. То же самое сделали и его спутники.

Башня «Здоровяка» развернулась в ту сторону откуда вёлся огонь но не стреляла, видимо, Зигель понял что это свои.

— Что происходит, оберштурмфюрер? — осведомился генерал, прижавшись к другому колесу и не спуская глаз с голландцев. — Кто по нам стреляет? Противник?

— Нет, это наши! Просто увидели вас в окружении и решили что голландцы собираются взять в плен… — горько усмехнулся Гюнтер. — Не беспокойтесь, сейчас они поймут свою ошибку и прекратят стрелять.

Выглянув между колёсами броневика Шольке заметил как эсэсовцы во весь дух бегут к ним, что-то крича друг другу. Они уже не стреляли.

— Герр генерал, немедленно прикажите голландцам бросить оружие и сдаваться, иначе мои товарищи в боевом азарте перестреляют их как только добегут сюда! — посоветовал Гюнтер и тоже направил пистолет-пулемёт на скучившихся вражеских офицеров. Те оглядывались вокруг, некоторые направили свои пистолеты на Шольке и генерала. Вот-вот не выдержат у кого-нибудь нервы и разразится бойня!

Штудент резко и повелительно что-то закричал, привлекая их внимание. А потом, как ни в чём не бывало, поднялся на ноги и подошёл, видимо, к самому главному. Снова произнёс какую-то фразу и протянул руку. Голландский офицер затравленно огляделся на своих спутников, лежащих рядом, и… отдал генералу свой пистолет! А потом буркнул предложение на своём языке и другие офицеры откинули от себя своё оружие. То же самое сделали и несколько солдат, оставшихся вместе с ними…

И когда группа эсэсовцев, тяжело дыша, добежала до них и обогнула «Здоровяка» то увидела что всё уже кончено. Угрюмые офицеры противника вставали с тротуара и нервно поправляли форму, со страхом глядя на распалённых немцев. Окинув их взглядом Шольке не заметил ни одного знакомого лица. Скорее всего, они из другого батальона.

Раненому голландскому солдату начали перевязывать ногу и он затих, тоже с волнением поглядывая на эсэсовцев. Неудивительно, в горячке боя могли и пристрелить… Опоздав к самому главному, солдаты стали грубо сгонять вражеских офицеров в кучу, обыскивая и выворачивая карманы, а Штудент подошёл к Гюнтеру:

— Представьтесь, оберштурмфюрер! — сказал он, слегка усмехаясь. — Должен же я знать кому обязан своим спасением.

— Оберштурмфюрер СС Шольке, герр генерал! — вытянулся он в строевой стойке. — Командир бронеразведывательного отряда полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер»!

— А, «ключники» Дитриха? — понимающе ответил Штудент. — Что ж, огромное вам спасибо, Шольке! Я доведу до сведения Зеппа что у него служат очень… хм, резвые подчинённые! — и весело рассмеялся.

Гюнтер, для приличия, тоже улыбнулся. Если генералу смешно то и другие не должны грустить, особенно если они ниже его по званию…

Отойдя чуть в сторону от ратуши Шольке устало присел на небольшую скамейку, стоявшую под деревом, и наблюдал как на площадь въезжают его броневики и другая техника полка. Танки, видимо, отстали. Штудент, забрав с собой самого высокопоставленного голландского офицера, залез в свой «Кюбельваген» и куда-то уехал. На «Аттиле» появился Брайтшнайдер и тут же стал искать своего командира. Гюнтер устало помахал рукой, давая понять где он сидит.

Бруно поправил шлем и тут же направился к нему. Но вместе с заместителем, к некоторому удивлению Шольке, к Гюнтеру направился и незнакомый унтершарфюрер СС с открытым и дружелюбным лицом. Которое, почему-то, показалось ему знакомым, хотя он был уверен что видит его первый раз в жизни. Странное чувство дежавю…

Подойдя к скамейке, на которой расположился Шольке, Бруно вытянулся и доложил:

— Оберштурмфюрер! Этот унтершарфюрер направлен к нам в качестве пополнения вместо сожжённого на дороге «Крестоносца» Рауберга. Он доброволец, попросился к нам из артиллерийского подразделения «Лейбштандарта». Баварец и вообще, отличный парень!

— Что ж, мне нравятся отличные парни… — протянул Гюнтер, усиленно пытаясь понять почему лицо этого незнакомого парня выглядит таким узнаваемым. Определённо, где-то он его видел, но где⁇ — А как зовут нашего нового сослуживца?

Брайтшнайдер слегка кивнул парню и тот представился, глядя на Шольке с доброжелательным любопытством:

— Унтершарфюрер СС Михаэль Виттман, оберштурмфюрер!..