За тебя, Родина!

Глава 60

Южная часть Дюнкерка, Франция.

27 мая 1940 года. День.

Лейтенант армии Его величества Юджин Питерс.

— Питерс⁈ Вы живы⁈ Отлично, ещё одна хорошая новость среди кучи дерьмовых… — устало улыбнулся полковник Болсом, крепко пожимая ему руку. — Я чертовски рад, лейтенант, что ваша рота смогла выбраться из той мясорубки!

— Здравствуйте, сэр… Рота, это слишком сильно сказано. Скорее, остатки взвода… — поправил его Юджин, с тяжёлым вздохом облегчения снимая с гудящей головы каску и присаживаясь на ящик из-под патронов в углу комнаты, нового штаба их командира. — А что касается мясорубки, так и есть. Какой-то тупой кретин из нашей собственной артиллерии едва не отправил нас всех к праотцам. Я потерял от такой «поддержки» почти два десятка парней, не считая раненых! Если встречу его то он точно не досчитается пары зубов, полковник! — не сдержался он, от злости чуть не сплюнув на грязный пол.

Болсом почему-то хмыкнул, отвёл взгляд в сторону и потёр подбородок. А потом посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Сожалею, лейтенант, но пока не советую вам этого делать. Зубы мне сейчас нужны полностью, и я не могу позволить себе оказаться у стоматолога в ближайшее время из-за того что собственный подчинённый решил сорвать на мне злость! Так что придётся повременить, Питерс!

Юджин удивлённо уставился на него, вскинув голову. О чём Болсом говорит? Причём тут его зубы?.. Догадка вспыхнула как молния! Потребовалось вся его сила воли чтобы не вскочить с ящика и не осуществить задуманное. Так вот кто виновник того мощного артналёта!..

— Полковник… Так это были вы⁈ Какого чёрта⁈ — всё-таки он не совладал с собой и порывисто встал с ящика, очутившись с Болсомом лицом к лицу. Сейчас для него не было старшего офицера, Питерс говорил с ним как мужчина с мужчиной, и был намерен выяснить причину чудовищной ошибки, стоившей жизни семнадцати бойцам его роты. — Там были мои люди, сэр! Вы понимаете⁈ Мои живые солдаты! Они погибли из-за вас! При всём моём уважении, сэр, но каким местом вы думали, когда отдали приказ артиллерии похоронить нас⁈

— Всё сказали, лейтенант? Истерика закончена? — голос Болсома налился сталью, глаза чуть прищурились и смотрели на него в упор. Повязка на руке полковника из-за недавнего ранения покрылась пылью и придавала ему вид боевого пса, потрёпанного но по-прежнему опасного. — А теперь, если хотите узнать подоплёку этой истории, заткнитесь и слушайте! Я мог бы вообще не утруждать себя объяснениями перед младшим по званию офицером, но сделаю исключение, учитывая вашу ситуацию и состояние… Да, это была ошибка, признаю! Мне доложили что в окопах на вашем участке не осталось никого живого, а остановить вражескую атаку требовалось во что бы то ни стало! Поэтому я не колеблясь отдал приказ и наш лёгкий крейсер его выполнил — немцы понесли серьёзные потери и были отброшены! Обстановка создалась критическая, некогда было проверять информацию и я принял решение! И его результаты останутся на моей совести, лейтенант! Мне искренне жаль ваших солдат, Питерс, но на войне дружественный огонь не такое уж редкое явление, можете поверить… А теперь, отдыхайте, приводите себя в порядок! Всех раненых отправьте на пляж, я выделю пару грузовиков. Пайков и воды много, пусть ваши люди… те кто выжил, набираются сил перед новым вражеским штурмом. Я чувствую что сражение за город входит в решающую фазу, поэтому в ближайшие дни хорошего отдыха не гарантирую… — криво усмехнулся полковник, и уже хотел выйти когда Юджин смог перебороть свои личные переживания и задал новый вопрос, подняв на него воспалённые от усталости глаза:

— Постойте… Если возможно, скажите как у нас всех дела… в общем?

Не сказать что Питерс сам не понимал обстановку, ведь та разворачивалась перед ним во всех подробностях и красках, но он знал и то что каждый солдат судит по ней исходя из своих личных впечатлений. Если на его участке фронта всё хорошо, значит и в других местах так же. Ну, а если задница, то и она везде… Понятное дело, Болсом имеет полное право промолчать но, задавая этот вопрос, мучащий его в последние пару дней, лейтенант ничего и не терял.

Полковник, явно уже собравшийся выйти из помещения, от просьбы своего подчинённого остановился на пороге как вкопанный. Потом медленно обернулся, и его решительное лицо, с которым он только что осадил зарвавшегося Юджина, дрогнуло. Уголки рта опустились, губы плотно сжались а он сам словно стал чуть меньше ростом. Глянул в другую комнату, где работали несколько штабников, порывисто снял фуражку с отломанным козырьком и сел рядом с ним на ящик, знаком предложив последовать его примеру. Вся ситуация настолько напоминала Питерсу похожую, когда раньше Болсом уже разоткровенничался с ним, что Юджин пожалел о своём вопросе, предчувствуя дурные вести. Похоже, этот тот случай когда лучше не знать всей правды ради душевного спокойствия…

— Хотите знать правду, лейтенант? — спросил он, и не дав ему времени утвердительно кивнуть, тихо заговорил: — Что ж, не вижу причин её от вас скрывать, Питерс. Вы хороший офицер, я в этом снова смог убедиться… поэтому, полагаю, имеете на неё полное право. Думаю, излишне напоминать что всё услышанное вами должно сохраниться в тайне?

Сглотнув от волнения Юджин выдавил что полковник может полностью на него рассчитывать в этом смысле, как и во всём остальном.

— Дюнкерк очень скоро падёт, Питерс. Это вопрос двух-трех дней, не больше… — огорошил его Болсом, и по телу лейтенанта пробежали отвратительные мурашки. — Ситуация… критическая. У нас две большие проблемы, не считая прочего дерьма. Первая — боеприпасы. Их мало. Точнее, почти не осталось. Все части, удерживающие периметр обороны, сидят на голодном пайке и вот-вот начнут использовать неприкосновенный запас. Командирам предписано не распространяться об этом но они получили указание экономить патроны и снаряды, стрелять только наверняка. Все запасы в городе, а их и до осады было немного, розданы в первую очередь тем кто сражается в западной части города, остатки выданы всем остальным. Так что склады пусты, Питерс, и я не советую вам на них рассчитывать.

— Подождите, как так, сэр? — не выдержав, Юджин спросил в полный голос но тут же снова прошептал, увидев разом нахмурившегося полковника. — Здесь же главная база снабжения из Англии. Почему они пусты? И к тому же, сюда стянулось столько частей, я видел тут сотни машин и грузовиков…

— Ничего нет, Питерс, поверьте! — тихо но уверенно прервал его Болсом. — Как только командованию Экспедиционного корпуса поступил приказ об эвакуации то снабжение боеприпасами фактически прекратилось. Никто не будет везти их в город который скоро захватит противник. Велели обходиться своими запасами. Вот только эти самые запасы в большинстве остались в районе Арраса. Приготовили для контрнаступления, кто же знал что оно провалится? Господи, какие кретины… И вывезти их в суматохе не успели, да никто и не думал что нацисты снова обвалят фронт. В Дюнкерке осталось два основных склада с боеприпасами, один из них в западной части, другой в порту. Первый уже захвачен германскими танкистами, второй сдетонировал при налёте на порт ещё три дня назад. По сути, мы сражаемся запасами более мелких складов и тем что привезли с собой отступающие. А привезли они очень мало. Вы сами видели сколько снаряжения было выброшено из машин и свалено на обочинах, беглецы выкидывали с них всё имущество лишь бы самим залезть внутрь и удрать в город… Ещё часть оказались неисправны и остались без горючего… — в голосе Болсома прорезались горечь и злость. — В результате почти все грузовики, про которые вы упомянули, прибыли в город заполненные людьми а не снарядами. Да и люди эти… уже не солдаты а стадо! — жёстко припечатал полковник. — И это вторая проблема, про которую я говорю. Как думаете, сколько нас здесь всего собралось, лейтенант?

Юджин, уже проклинающий себя за неуместное любопытство, только плечами пожал.

— Сто тысяч? Двести? — предположил он, теряясь в догадках.

— Больше трёхсот тысяч, если считать французов и бельгийцев… — удивил его Болсом, удручённо покачав головой.

— Чёрт побери, это же огромная группировка! — поразился лейтенант, изумлённо глядя на полковника.

— Которая слабо вооружена и думает только о том чтобы свалить на наш остров… — кивнул тот, глядя в стену отсутствующим взглядом. — Лейтенант, порой количество куда менее важно чем качество, и сейчас именно этот случай. У всей этой «группировки» боевой дух ниже чем виски в бутылке заядлого пьянчуги. Множество поражений сломали их и они уже ни во что не верят. Из всего этого СТАДА боеспособны максимум двадцать-тридцать тысяч, да и то относительно. Остальные… — тут Болсом горько усмехнулся. — Вы ещё не были на пляже, лейтенант? Нет? Советую выбрать момент и посетить эту Голгофу. Там вы сами убедитесь во что превратилась наша «доблестная британская армия»… — полковник выделил последние три слова и Юджин поразился боли, которая буквально сочилась из его голоса.

Несомненно, Болсом глубоко переживал неудачи и ему было очень неприятно смотреть во что превращаются подчинённые части. Он пытался это как-то изменить, делал всё что мог… Но этого было недостаточно, в масштабе всего Дюнкерка.

— Что, не ожидали узнать реальную картину, лейтенант? — усмехнулся полковник, снова надевая фуражку и вставая. — Я понимаю вас, Питерс, но считаю что вам пригодится то что вы услышали. Ну и наконец добью вас… Забудьте про полевую тяжёлую артиллерию. Её тут настолько мало что не наберётся и одного дивизиона. Большая часть орудий брошена при бегстве, а те что всё-таки привезли уже истратили боекомплект и стоят без снарядов. Теперь одна надежда только на флот, они станут вести огонь через город… или по самому Дюнкерку, если придётся. Хотя, какой там флот? Пара лёгких крейсеров и эсминцы, корабли крупнее не станут сюда лезть, здесь слишком мелко и велика опасность вражеских подлодок вместе с авиацией. И последнее… — тут Болсом заколебался но всё равно проговорил. — Из Лондона пояснили что приоритет при эвакуации будет отдан британским частям. А французы и бельгийцы в последнюю очередь. Да, это жестоко, они наши союзники… Но там опасаются что флоту не хватит времени чтобы спасти всех, так что… — он замолчал.

— … Кому-то надо быть крайними и остаться прикрывать… — медленно закончил Юджин, представляя что будет с теми кто не успеет на корабли. В лучшем случае плен. В худшем — смерть. Прежнего лейтенанта Питерса возмутила бы такая избирательность и жестокая правда войны, но с тех пор он огрубел, стал немного циником и теперь отстранённо подумал что такая жертва со стороны союзников, пусть и невольная, позволит ещё кому-нибудь из соотечественников вернуться к своим семьям. — Знаете, сэр, я раньше думал что пессимист — это плохо осведомлённый реалист. Оказалось, что и оптимист такой же. Скажите, почему вы мне всё честно рассказали? — внезапно спросил Юджин, и уточнил: — Нет, я помню ваши слова что имею право знать правду, но…

— Вы очень похожи на моего сына, лейтенант… — снова удивил его Болсом, тяжело вздохнув. — Он погиб в Норвегии совсем недавно. Мы с ним часто разговаривали на разные темы… И я никогда ему не врал, даже если правда была очень неприятна. Отдыхайте, Питерс, всего доброго!

И, не дожидаясь его реакции вышел, оставив наедине, если не считать пару штабных офицеров и радиста, сидевших в другой комнате. Подавленный и какой-то опустошённый от услышанной им правды Юджин последовал его примеру и направился в один из полуразрушенных домов недалеко от моста, где его сводной… хм, «роте» было отведено место для временного размещения. Добравшись до него и не ответив на приветствие сержанта Барнса, расслабленно лежавшего в подвале на стащенном вниз диване, он снял с плеча грязную шинель и разлёгся в углу, закрыв глаза. В голове не укладывалось что по вине Болсома погибло столько людей… Нет, Питерс и раньше слышал что похожие случаи бывали, в том числе и у противника, но одно дело знать что такое бывало где-то там, и совсем другое лично оказаться участником в самых первых рядах. Да уж, такую ситуацию только врагу и пожелаешь…

…Когда двое его людей выскочили из окопа и всем своим видом выразили явное желание отдаться в руки немцев, то Юджин растерялся. Умом он понимал что должен прямо здесь и сейчас пристрелить этих двух трусов, готовых на всё чтобы сохранить свою жизнь. Иначе их примеру последует большая часть его сводной роты, набранной из кого попало. Но на пару секунд его охватил ступор, совсем как тогда когда в тыл кинулся тот дезертир, убитый Барнсом. К счастью, Бог или дьявол избавил лейтенанта от ужасного выбора, решив всё за него.

В воздухе послышался приближающийся свист чего-то большого, а потом снова начался ад. В прошлый раз, когда его рота оказалась под немецкими снарядами, а потом и под бомбёжкой, ему казалось что хуже уже быть не может. Увы, он ошибся. Может! Ощущения, правда, были очень похожи на прежние, только куда сильнее… И когда всё закончилось то Юджин обнаружил что его наполовину засыпало землёй от стенок траншеи. В горле першило, голова гудела, уши заложило… Потребовалось несколько минут чтобы Питерс смог мало-мальски прийти в себя и выглянуть наружу. Мозг постепенно оправлялся от потрясения и лейтенант смог оценить всю картину, сильно изменившую ту что была совсем недавно…

Прямо в паре ярдов от почти снесённого взрывом бруствера лежало то что когда-то было немецким солдатом. Крупный осколок буквально пробил лицо навылет, носа и левого глаза не было, торчали кости лица и обрывок языка в раздробленной челюсти с парой уцелевших зубов. Правую руку вырвало у самого плеча, ноги перекрутило в разные стороны, почти полностью сорвав с них остатки форменных брюк и сапог.

Поодаль лежали трупы и куски тел десятков других вражеских солдат, кое-кто из них ещё стонал, призывая на помощь. Неподалёку, почти вплотную друг к другу, стояли вражеский танк и бронетранспортёр, полыхая как факелы, внутри трещали патроны в огне. Ещё одна полугусеничная машина лежала ходовой частью вверх, со смятой бронёй. Из-под корпуса также выбивались языки пламени и виднелась закопчённая рука одного из членов экипажа. Два средних и один лёгкий танк застыли ярдах в пятидесяти, относительно целые, не считая сорванных гусениц и распахнутых люков. Наверное, экипажи сбежали, нацистские ублюдки… Около десятка немецких танков и броневиков спешно отступали, постепенно уменьшаясь вдали, сопровождаемые разрозненными человеческими фигурками.

Оторвав взгляд от врагов Юджин, шатаясь, направился по траншее чтобы оценить свой ущерб. А то что он есть лейтенант был уверен. Так оно и оказалось. Два, а то и три крупнокалиберных снаряда угодили прямо в их укрепление и не оставили от тех кто там находился практически ничего, кроме огромных воронок и небольших частей тел солдат. Единственное в чём им повезло — мгновенная смерть, скорее всего, они даже ничего не почувствовали. Из этих семнадцати погибших оказалось ещё двое его «ветеранов», из старого состава взвода. Пусть покоятся с миром Найджел Харрингтон и Стюарт Суорд… Наскоро сделав перекличку и с усталым равнодушием констатировав что из всей сводной роты у него осталось всего пятьдесят два человека Питерс приказал отходить.

Да, приказа отступать по-прежнему не было, но в тот момент ему было на это глубоко наплевать. По вине собственной артиллерии, а свист снарядов шёл именно с севера, Юджин потерял кучу парней и теперь понял что их уже считают погибшими. А значит и приказ к ним не поступит. Вывод? Надо спасти остатки подразделения. А если кто-то в штабе будет недоволен… Да пошёл он к чёрту! Пора отступать за канал и присоединиться к тем кто ещё жив, нечего играть в героя в одиночку против давящего катка немецкой машины. И если к нему будут вопросы по поводу самовольного оставления позиций… Что ж, он готов на них ответить.

Едва люди поняли что их командир дал команду отступать как большая часть его солдат, все наспех собранные в сводную роту ещё вчера, пустились бежать к зарослям словно заправские бегуны. Откуда только силы взялись, буквально пятки сверкали! Лейтенант только проводил их взглядом и промолчал, проглотив мысленные ругательства в адрес таких «гнилых» подчинённых. А вместе с ним остались «старики» и несколько пришлых, которым он приказал нести немногочисленных раненых. По хмурому виду и злым взглядам было заметно что такой приказ новым подчинённым явно не понравился но тут Питерс уступать не собирался, твёрдо вознамерившись добиться исполнения своей воли.

Немцы как-то подозрительно притихли, видимо, тоже приходили в себя, и Юджин невольно понадеялся что тем сейчас не до них. В какой-то степени его надежда оправдалась, было относительно тихо, не стреляла артиллерия или миномёты, не грохотали пулемёты. Только в небе вели свою собственную войну самолёты, временами падая к земле огненными факелами… Но как только остатки его людей вылезли наружу и двинулись по следам сбежавших товарищей то возникла другая проблема. Снайперы!

Точнее, это он понял не сразу. Сначала рядом свистнула пуля но Питерс решила что она шальная. Расстояние до противника далеко, примерно миля, не меньше. Поэтому и не стал дёргаться, сосредоточившись на том чтобы помочь сержанту Барнсу, которого снова контузило близким разрывом. Но внезапно один из его солдат, неохотно тащивший раненого, вскрикнул от боли и свалился вместе с ним на землю. Обернувшись, Юджин увидел как носильщик, раненый в бок долговязый парень, с трудом встал на ноги и с отчаянием отбросил винтовку. Даже не посмотрев на своего раненого товарища тот быстро пошёл к зарослям, явно не собираясь больше задерживаться на простреливаемой и открытой местности. Раненый, такой же «новобранец» как и те дезертиры, от боли потерял сознание и неподвижно лежал на земле.

На миг в лейтенанте всколыхнулось сострадание но память тут же напомнила ему как вели себя эти так называемые «солдаты». И вот таких он должен спасать, подвергая опасности других⁈ Стиснув зубы от злости Юджин молча отвернулся и пошёл дальше, помогая Барнсу. Если бы эти трусы сражались как положено настоящим воинам… Что ж, сами виноваты.

Его мрачные мысли прервал чмокающий звук и сержант Барнс, вскрикнув от боли, свалился на землю, схватившись за бедро. Только потом до него снова донёсся отдалённый звук выстрела. Какой-то немецкий ублюдок устроил за ними охоту! Юджин быстро обернулся назад, пытаясь найти стрелка, но безуспешно, тот наверняка хорошо замаскировался. Тут же недалеко от них упал ещё один солдат, тащивший раненого. Значит, двое снайперов? Или один, но очень быстро стреляет?

— Барнс, лежи тихо, я сейчас тебя понесу! — быстро сказал присевший рядом с сержантом Питерс, то и дело оглядываясь.

Со злости выпустил назад очередь в никуда, положил пулемёт на землю и бегло глянул на рану боевого товарища. Крови оказалось мало, нога двигалась. Значит, вену не задело, кость тоже. Сквозное ранение через мякоть? Видимо, так. Надо бы перевязать, но сейчас оказывать ему помощь на открытом месте было бы самоубийством. Придётся тащить его до ближайшего укрытия, потому что бросать своего помощника, который всячески пытался облегчить ему командование подразделением, самое последнее дело. Барнс не какой-то там потенциальный дезертир, вроде тех трусов что сбежали впереди всех, и Юджин был намерен сделать всё от него зависящее чтобы сохранить тому жизнь.

— Господин лейтенант, это чертовски плохая затея! — простонал раненый, кусая губы чтобы не кричать от боли в ноге. — Снайперы только этого и ждут! Бросьте меня и уходите, пока в вас тоже не понаделали пару лишних дырок! Отвоевался я, сэр…

— Заткнись, сержант, это приказ! — прорычал Питерс, прекрасно понимая что Барнс прав.

Но он просто не мог его бросить! Не мог и всё! Чувствовать себя на прицеле у невидимого стрелка было отвратительно, всё тело напряглось в ожидании удара пули, но Юджин собрал всю свою волю и, не обращая внимания на опасность, сумел взвалить себе на плечи тело подчинённого. Тот обхватил его сзади руками за шею и тихо стонал, уговаривая командира не заниматься глупостями и спасаться самому. Остальные «старики», которых осталось всего ничего, тоже помогали друг другу идти и не могли заниматься только Барнсом. Да и скучиваться нельзя, чем больше цель тем легче в неё попасть. Уже с тяжёлым сержантом на спине Питерс посмотрел на пулемёт, лежащий на земле. Очень не хотелось его бросать, верное оружие столько раз спасало ему жизнь. Ладно, попробуем! И осторожно нагнулся, чтобы взять его в руки.

Тяжёлая ноша буквально согнула его, когда он взял «Bren» в руки и прижал к груди словно ребёнка. Сам Барнс был крепким мужиком, а вес снаряжения обоих, да ещё и пулемёт… Сил хватало только чтобы медленно идти вперёд, не было и речи о каких-то резких рывках, затруднявших прицел вражеского стрелка. Снова удар пули и болезненный крик одного из солдат. Но тут Юджин больше ничем не мог помочь, оставалось лишь сцепить зубы и идти вперёд, молясь Богу о чуде…

Из-за того что он шёл согнувшись и голова была опущена вниз Питерс прекрасно заметил как прямо под его ногами взрыхлилась земля от попадания пули. Чёрт, ещё бы пару дюймов и неведомый мерзавец попал в него! Надо бы ускориться, но никак, тяжесть ноши не позволяла.

Между тем спасительная зелень приближалась, ещё минута-две и он сможет перевести дух… Скорее! Шуххх! Что-то очень сильно дёрнуло его за кобуру и отшвырнуло её прочь вместе с револьвером, оставив на поясе только ремень. Сама кобура была наполовину разорвана пулей, выпавший «Webley» лежал на земле со вмятиной на закруглённой рукоятке. Нечего было и думать поднять его. Руки заняты да и, честно говоря, на войне от него мало толку, в отличии от пулемёта.

Похоже, эта немецкая сволочь специально играет с ним! Ну конечно, так и есть! Стреляет максимально близко, но так чтобы не задеть а только нагнать страху. Заставить бросить товарища и бежать, радуя врага своей трусостью. Ну уж нет, невидимый нацист не увидит этого жалкого зрелища! Он спасётся вместе с Барнсом или они оба останутся на этом перепаханном воронками поле.

Опять выстрел и ещё один его солдат в нескольких метрах левее беззвучно падает лицом вниз, роняя оружие. Это «старик», бывший лондонский почтальон Пирсон, хороший парень и неплохой стрелок, нашёл свою кончину, перед этим сумев выжить в Ватандаме. Умник Клэптон выругался на одном из чужих языков, присел на колено, выстрелил куда-то из винтовки и тут же сменил позицию, стараясь не стоять на месте. Неплохо для недавнего школьного учителя. Впрочем, война отличный стимул для учёбы, если хочешь жить.

Деревья и кусты, почти не тронутые вражеским огнём, уже совсем близко! Осталось чуть-чуть! Его солдаты, идущие впереди из последних сил, ввалились туда и упали на землю, тяжело дыша и не веря что выжили. Обливаясь потом и хрипя от напряжения Юджин почти достиг зарослей но тут, как на зло, под ногу подвернулся корень и он, не удержав равновесия, буквально свалился в кусты, чудом не ткнувшись носом в землю. Одновременно, совсем близко с головой, что-то коротко свистнуло и от ствола молодого деревца, стоявшего чуть в глубине рощи, отлетел кусок коры. Мимо!

Осторожно переложив стонущего Барнса на землю Питерс перевернулся на спину, закрыл глаза и счастливо рассмеялся. Он выжил! И сержант тоже! Вражеский снайпер явно заигрался с ними и не успел добить, охваченный азартом охоты… Наверное, сейчас бесится там в своём укрытии и ругается на чём свет стоит? Ну и поделом нацистскому ублюдку, в таких случаях надо сразу стрелять наповал а не бахвалиться, чувствуя себя на коне…

Но долго лежать не было времени, поэтому чуть передохнувший лейтенант приказал двум свободным бойцам наскоро соорудить носилки из двух винтовок и плащ-палатки и двигаться к мосту. Уже и сам хотел идти за ними но возникло навязчивое желание как-то досадить тому кто несколько минут держал его на мушке. И поэтому, отойдя чуть в сторону от того места где он вошёл под сень деревьев, Юджин позволил себе проявить мальчишескую ребячливость — показался из-за крайнего дерева и соорудил из двух рук презрительный жест неведомому немцу. А потом сразу отпрянул вглубь. И, как быстро убедился, очень вовремя! Потому что в ствол дерева одна за другой воткнулись аж пять пуль, осыпав землю клочьями коры… Снайпер явно в ярости что упустил добычу, и это здорово! Чувствуя что его настроение повысилось Питерс улыбнулся, привычно подхватил с земли пулемёт и побежал за своими солдатами. Мост они пересекли без помех, оказались в одном из домов на другой стороне канала, а потом была эта встреча с полковником Болсомом…

…Два часа прошли как две минуты, потому что всё время после ухода старшего офицера Юджин проспал как убитый. Естественно, каких-то ста двадцати минут было явно недостаточно для полноценного отдыха и когда его разбудили то он чувствовал себя разбитым донельзя. Глаза слипались, рот растягивался в зевоте, тело настойчиво тянуло обратно на распотрошённый диван… Но пришлось всё это перебороть и, наскоро сполоснув лицо водой из фляги, выйти наружу. Судя по часам был уже полдень, солнце стояло в зените.

Пока он спал его «старики» сами сделали всё что нужно. Отправили раненых, в том числе сержанта Барнса, в госпиталь на берегу, получили пайки и скудную норму боеприпасов. Также ими усилили гарнизон трёхэтажного дома стоявшего недалеко от дороги проходящей через мост. Конкретно им достался последний этаж и «ветераны» под временным командованием Клэптона уже обустроили позиции в квартирах выходящих окнами на юг.

Те были выбиты, мебель отодвинута к стенам, а стол Юджин придвинул к небольшому сквозному пролому возле окна, из которого был виден сам мост и небольшой кусок местности перед ним. Таким образом эта дыра, размером как две головы, служила как бы амбразурой ДОТа и позволяла относительно спокойно стрелять, не опасаясь попадания ответной пули. Вместе с ним в комнате был ещё один стрелок, тот самый ирландец Райан, вместе с которым он воевал ещё в Ватандаме. Боец неведомо откуда уже успел обзавестись новым противотанковым ружьём и всем своим видом показывал что готов к бою. Остальные «старики» расположились в других квартирах на этаже.

— Клэптон, кто из наших остался в строю? — спросил он проходящего через их комнату своего нового заместителя.

Тот вытер грязное лицо своим рукавом, чихнул и вскинул на него усталые глаза с красными прожилками:

— Кроме меня и Райана здесь Робсон, Оуэн, Хартнетт, Айзекс и Нолан, господин лейтенант… Сержант Барнс, рядовые Мэддокс, Нельсон, Гибсон и Баррелл отправлены в полевой госпиталь для оказания медицинской помощи и эвакуации. Остальные одиннадцать человек из сводной роты, которые успели удрать раньше нас… — бывший школьный учитель совершенно не интеллигентно сплюнул на пол и добавил: — Если честно, как солдаты они полное говно и я бы на них не рассчитывал, сэр. Пока более-менее за ними приглядываешь то ещё нормально, но стоит потерять бдительность… — не договорив Клэптон лишь махнул рукой, показывая насколько низко он оценивает боевые качества своих новых сослуживцев.

Питерс согласно кивнул, полностью разделяя точку зрения «ветерана». Что ж, рядом с ними его «старики» и они присмотрят за тем чтобы эти слабаки хотя бы стреляли во врага, если уж большего от них не добиться.

Внезапно почти над ними с каким-то клекочущим странным звуком пролетел горящий самолёт и с грохотом рухнул прямо на дорогу через мост, продолжая движение уже по асфальту и теряя куски конструкции. Всё случилось настолько неожиданно для Юджина что он застыл, наблюдая за происходящим. Как оказалось, сбитый самолёт был вражеским, косая свастика на хвосте и знакомые по картинкам обводы машины не дали ему ошибиться. Тем временем истребитель по инерции вполз на мост, растолкал в стороны несколько брошенных машин и на остатках скорости ткнулся в какую-то гусеничную технику на самой середине канала.

Из других домов по самолёту стреляли но лейтенант, придя в себя, только головой покачал, не веря что немец мог выжить при такой посадке. Но, к его изумлению, ошибся. Стеклянный колпак кабины откинулся и оттуда перевалился на обломок крыла человек в лётном комбинезоне, держа в руках пистолет и планшет! Вот же живучий мерзавец! И пока Юджин схватил свой верный пулемёт и пристроил его на стол, высунув ствол в амбразуру в стене, шустрый пилот успел пропасть из виду.

Питерс смотрел во все глаза, пытаясь его обнаружить, но не добился успеха. Угол наблюдения был не слишком удобен, да и корпус самолёта изрядно мешал обзору. Вдобавок, изуродованная машина разгоралась всё сильнее и чёрный дым ещё больше ограничивал видимость.

— Райан, ты видел куда спрятался этот урод? — крикнул он своему солдату, который пристроился у окна и тоже был наготове к выстрелу.

— Точно не скажу, сэр, но кажется он нырнул под тот гусеничный бронетранспортёр, в который врезался самолёт… — высказал предположение худой ирландец. — Во всяком случае нацист точно где-то на мосту, в этом я уверен!

— Хорошо, надеюсь, там он и останется! — хмуро резюмировал лейтенант, взяв на прицел пулемёта указанную технику.

В принципе, можно сказать наверняка что немец в ловушке. Как только он вылезет из своего временного укрытия то сразу окажется на виду. И даже если ему повезёт добраться до края моста и спрыгнуть в воду то шансов там выжить мало, потому что вылезти обратно невозможно, стены канала сложены из плотно пригнанных блоков, без всяких лестниц. Хотя, на месте этого ублюдка, Юджин выбрал бы именно этот вариант спасения, проплыл милю или две и вылез там где закончатся блоки.

А потом случилось то от чего Питерс снова был повергнут в изумление.

Из видневшихся на южной стороне канала зарослей зелени на открытое место буквально выпрыгнул немецкий восьми-колёсный броневик! Узкий, высокий корпус в камуфляжных пятнах, бешено вращающиеся колёса… Что-то знакомое вдруг показалось лейтенанту в облике вражеской машины и он, убрав руки от пулемёта, вскинул к глазам бинокль. И злая радость захлестнула его, когда Юджин увидел на башне знакомые угловатые буквы готического шрифта! И номер совпал! Это же тот самый проклятый эсэсовский броневик, который упорно штурмовал их позиции ещё в Ватандаме! Вот это приятный сюрприз! Бог воистину благоволит ему, раз позволил им снова встретиться в бою. Теперь Питерс имеет отличную возможность уничтожить того надменного офицера СС, чья рожа так запомнилась перед той бойней в доме…

— Райан, сожги эту суку!! — заорал он, охваченный яростью.

Она бурлила в нём, призывая сделать всё чтобы немецкий броневик остался здесь навечно. Воспоминания, как эта машина убила Фэрбенкса и Портера, а также едва не прикончила его самого, нахлынули на Юджина, и он едва смог сдержаться чтобы не броситься вниз.

— С удовольствием, сэр! — прорычал ирландец, который имел не меньше оснований ненавидеть этот конкретный броневик. В Ватандаме он выстрелил ему в лоб но потерпел неудачу, крупнокалиберная пуля из ПТР срикошетила и только напугала немца. И теперь у него есть хороший шанс исправить свою ошибку.

Опустив бинокль Юджин снова схватился за пулемёт, хотя понимал что в данном случае он бесполезен. От окна раздался хлёсткий выстрел и ругательство Райана, а нацистская тварь начала кружиться в разных направлениях, никак не давая в себя попасть. Опять выстрел! Мимо! Вот скотина наглая!

— Целься лучше, парень! Или руки дрожат? — закричал Питерс, глядя как ненавистный броневик, двигаясь внезапными рывками и непредсказуемыми манёврами, достиг линии противотанковых «ежей» перед мостом.

— Я не могу делать упреждение, сэр, эта сволочь мечется словно в жопу ужаленная! — отозвался в ответ ирландец, снова выстрелив впустую. — Но ничего, пусть только хоть немного замедлится… Сейчас-сейчас…

Откровенно говоря Юджин не мог понять какого чёрта этот нацист попёрся на мост в одиночку. Не думает же он захватить его самостоятельно? Это было бы верхом глупости. Разведка боем, чтобы заставить проявить себя позиции английской противотанковой артиллерии? Что ж, более правдоподобная версия, хотя надо быть полным кретином, не дорожащим собственной жизнью, чтобы решиться на такое одному. Но в любом случае, какая бы причина не погнала эсэсовца сюда, обратно он вернуться не должен.

Тем временем броневик, относительно укрывшись за «ежами», на пару секунд остановился и Райан воспользовался этим чтобы снова выстрелить. Увы, на рельсовой опоре лишь сверкнула более крупная искра, нежели чем от обычных пуль, а эсэсовская машина осталась невредимой.

— Да чтоб тебя! — заорал от злости ирландец, перезаряжая своё оружие. — Не беспокойтесь, сэр, он не уйдёт, я уж постараюсь… Давай же! — ругался он, пытаясь быстро вставить в паз «Boys» новый пятизарядный магазин.

Но вражеская машина не стала ждать пока его солдат снова приготовится к стрельбе и начала быстро удаляться обратно. Достигнув одного из подбитых ранее немецких танков броневик ювелирно подрулил к нему и настолько филигранно укрылся за квадратным корпусом сгоревшей бронетехники что на виду осталась только башня, да и то не вся. Питерс видел что на броне уничтоженного танка сверкают искры от пулевых рикошетов но всё это было тому как слону дробина. Лучше бы патроны берегли, угрюмо подумал Юджин о других английских солдатах, напрасно тративших драгоценные боеприпасы, и по-прежнему теряясь в догадках почему немцы не несутся назад в укрытие.

Два тяжёлых зенитных орудия на этой стороне канала, ранее подбившие немецкие танки из первой партии атакующих, всё равно стрелять по броневику не станут, снарядов у них наверняка кот наплакал. Они будут ждать полноценной атаки, чтобы каждый заряд истратить на более «жирные» цели чем какой-то сраный бронеавтомобиль. Тогда чего хотят немцы?

— Господин лейтенант, по мосту кто-то ползёт! — прокричал глазастый Райан, глядя в окно.

По мосту? Кто там может ползти, интересно? Снова он прибёг к помощи бинокля и сквозь решётчатые перила сооружения увидел двух шустро ползущих к южному берегу человек. И только тут вся картинка для него окончательно встала на место!

Ну конечно, вот он тупица! Всё же ясно как день! Немцы увидели как рухнул их самолёт и послали броневик с самоубийцами спасти пилота! Потому что один без сомнения и есть лётчик, а второй… Лейтенант увеличил приближение бинокля и замер, узнав до боли знакомую физиономию того самого эсэсовского офицера, мерзавца из Ватандама! Значит, вот оно как… Экипаж высадил своего командира, тот пополз к пилоту а броневик ждёт эту парочку чтобы забрать и отвезти к своим. Ну это ещё надо посмотреть как у них получится…

Опустил бинокль обратно, взялся за пулемёт, тщательно прицелился и открыл огонь короткими очередями. Смелый этот гадёныш, тут не поспоришь, но обычно такие первыми и погибают, потому что лезут впереди всех. Надо снова подтвердить эту аксиому на примере рослого ублюдка. И он сделает это с огромным удовольствием!

Но, несмотря на все его усилия, добить немцев никак не получалось. Во-первых, расстояние… Тут не меньше двухсот ярдов, если не больше. Во-вторых, в ползущего куда труднее попасть нежели в стоящего или даже бегущего. В третьих, долбанные перила, которые невольно защищали «гансов» от пуль. И, наконец, в четвёртых, плотные клубы дыма от ветра дующего с северо-востока. И совокупность всех этих факторов явно играла на руку поганым нацистам. Не иначе как сам дьявол решил ополчиться против англичан и конкретно Питерса. Сначала этот невероятно везучий щенок в Ватандаме, из-за которого погибли четверо его солдат, теперь эсэсовский офицер с типичной германской рожей вечного превосходства.

Безрезультатно высадив целый магазин Юджин споро перезарядился и взял на прицел проход между «ежами», зная что это место парочка ублюдков миновать никак не сможет. К тому же есть шанс подловить броневик когда он остановится чтобы подобрать своих пассажиров.

— Райан, нацелься на проход между надолбами и жди! — закричал он своему подчинённому, который всё пытался поймать на мушку кусок башни вражеской машины, по-прежнему прячущейся за сгоревшим танком. — Я почти уверен что броневик сейчас выедет из укрытия и постарается забрать этих двух уродов! Не упусти момент когда он застынет на месте!

— Понял, сэр! — проорал тот, чуть переместив своё противотанковое ружьё. — И на этот раз не промахнусь, не будь я Джек Райан!

Оба прекратили стрелять и стали ждать когда беглецы достигнут нужного места. Там действительно сектор обстрела был значительно лучше. Нет, дым всё равно то и дело скрывал обоих «гансов», но зато перила больше не мешали пулям лететь туда куда их послали. Этот кусок местности, с того угла где расположился Юджин, был невелик, всего несколько ярдов, но если ему повезёт и дым в этот момент не закроет немцев то у лейтенанта получится послать удачную очередь.

С яркой вспышкой огня возле гусеничного бронетранспортёра взорвался самолёт, охватив его пламенем, но Питерс почти не обратил на это внимание. Без лётчика вражеский истребитель его не интересовал.

И его догадка оправдалась! Вражеский броневик, видимо получивший нужный сигнал, выбросил в небо густой клуб выхлопа и выскочил из своего укрытия словно чёртик из табакерки. Юджин не стрелял, дожидаясь когда у него на прицеле окажутся «гансы», а вот Райан не стерпел и выстрелил. И, кажется, куда-то попал, поскольку проклятая машина замедлилась… Но не успел тот воспользоваться своим успехом как бронеавтомобиль снова резко увеличил скорость и за несколько секунд достиг прохода между «ежами».

Приткнувшись почти вплотную к надолбам восьми-колёсный броневик остановился, причём его башня с тонким орудием даже не пошевелилась, не говоря уже про стрельбу прикрытия. Неужели ирландец попал в башню и ранил или убил наводчика? Что ж, неплохо если так, но это только полдела, водитель-то всё равно жив.

— Огонь!!! — во всё горло закричал лейтенант, охваченный азартом охотника, и начал стрелять длинной очередью по тому самому проходу, когда увидел что к нему метнулись две тени. Дым в этот момент как раз снова попытался встать преградой между ними но ещё не сгустился до такой степени чтобы проморгать цели.

«Bren» не подвёл и исправно выдал десятка два пуль, отправив их в короткий но такой нужный полёт. И Юджин едва сдержал радостный возглас когда заметил что, вроде бы, одна фигурка споткнулась перед самым открытым боковым люком! Другая подхватила её и одним мощным движением буквально закинула внутрь. А потом и сама пропала в броневике. Всё, теперь дело только за ирландцем!

Питерс нетерпеливо глянул в сторону окна, где Райан стоял неподвижно, приникнув к ружью.

— Стреляй же быстрее, он сейчас тронется с места! — прорычал он, подавив желание самому кинуться к ПТР и лично выстрелить по вражеской машине.

— Успокойтесь, господин лейтенант, я как раз этого и жду! — напряжённо ответил стрелок, не отрываясь от прицела. — Сейчас его закрывают надолбы, не уверен что попаду. Но вот когда он двинется вперёд или назад… Тут я его и поймаю!

Едва ирландец это проговорил как эсэсовский броневик, оттолкнувшись от асфальта всеми своими восьми колёсами, стартанул от надолбов, как бегун со старта! И тут же Райан выстрелил! Жадно смотревший туда Питерс не сдержался и воскликнул:

— Да!!!

Потому что немецкая машина, ставшая за эти несколько дней настоящим злым роком Юджина, вдруг задымила! Корму бронеавтомобиля начал окутывать сначала слабый дым, но через несколько секунд он сильно сгустился. А потом из-под моторных решёток жалюзи стали вырываться пока ещё робкие языки огня! Подбили! Подожгли ненавистную тварь! Получай, нацистский ублюдок!

Между тем вражеский броневик, поначалу резво кативший прочь от моста, стал замедлять ход, постепенно разгораясь. И, не доехав всего ярдов десять до своего укрытия в виде танка, полностью остановился! Он свернул чуть влево, повернувшись к англичанам боком, и окончательно застыл.

Улыбающийся до ушей ирландец раз за разом всаживал в корпус машины пулю за пулей, а Питерс чувствовал себя таким довольным каким не был уже много недель подряд. Броневик пылал всё сильнее, его корма была вся в огне, вспыхнули и два левых задних колёса. Но хорошее настроение Юджина мгновенно пропало когда сквозь разрыв в чёрном дыму глаза уловили три спотыкающиеся фигуры, в этот самый момент укрывшиеся за танком!

Мысленно проклиная всех и вся лейтенант тут же перевёл туда свой пулемёт, неверяще качая головой от осознания картины. Это уже самое настоящее издевательство! Да, машина уничтожена, но трое выживших наглядно ему показали что тёмные силы по-прежнему благоволят своим слугам, проповедующим свастику.

Заскрипев зубами от ярости Юджин твёрдо вознамерился не допустить того чтобы хоть один из этих ублюдков смог спастись от заслуженной кары. Он ни на секунду не ослабит внимания и, несмотря на увеличившееся расстояние, не пожалеет патронов на трёх нацистов, упорно не желавших подыхать. А потом, словно в подтверждение его настроя, на мосту с грохотом взорвался гусеничный бронетранспортёр, раскидав по проезжей части свои горящие обломки…