За тебя, Родина!

Глава 56

Южная окраина Дюнкерка, Франция.

27 мая 1940 года. Раннее утро.

Лейтенант армии Его Величества Юджин Питерс.

Очередной взрыв тяжёлого 150-миллиметрового снаряда раздался метрах в двухстах где-тот за спиной, поэтому он даже не открыл глаза, продолжая сидеть на дне траншеи. С каждым часом Юджин укреплялся в мысли что немцы не ставят целью попасть куда-то конкретно, а просто кидают свои «чемоданы» наобум. По всему выходило что с боеприпасами у них, видимо, проблем нет, иначе с чего бы экономным «гансам» так раскидываться снарядами? Наверное, успели подвезти ночью и теперь их артиллеристы просто играют у «томми» на нервах, заставляя настораживаться каждый раз когда «гостинец» падал более-менее близко. Такое вот изощрённое изуверство продолжалось уже несколько часов, с двух часов ночи.

…Крепкий сон лейтенанта и его людей прервал глубокой ночью истошный рёв вездесущего сержанта Барнса, олицетворяющего собой всех сержантов мира своим внешним видом и голосом. И прежде чем сознание Юджина успело понять что случилось, его тело уже схватило ставший родным пулемёт и выскочило из импровизированного блиндажа. Хотя какой там блиндаж? Вырытая прямо из траншеи вперёд и вниз нора, расширенная от входа и закрытая шинелью. Туда, кроме самого Питерса, влезало максимум трое, да и то приходилось толкаться локтями. Но после многих часов изнурительных земляных работ Юджин был вполне согласен и на такой фронтовой комфорт. Он рухнул на свой узкий топчан, сколоченный из кривых и сырых досок, и тут же отрубился…

Но в два часа ночи их подняли из-за того что примерно в миле севернее внезапно поднялась суматошная стрельба, нарушив спокойную ночную тишину, изредка прерываемую пулемётными очередями. Когда сам лейтенант и его рота выбежали из нор и укрытий, заняв позиции на своём участке укреплений, то увидели в том направлении множество взлетевших осветительных ракет. Грохотали пулемёты, то и дело через листву деревьев и кустов было видно как иногда вздымаются на нейтральной полосе небольшие взрывы от работы миномётов. Поневоле пришла мысль что немцы, вопреки своей привычке, решили начать атаку ночью. Поэтому, убедившись что все его люди с помощью Барнса и других сержантов находятся на своих местах, Юджин начал ждать когда из темноты появятся первые враги. Мысль об атаке только укрепилась когда лениво подала голос вражеская артиллерия.

Но артподготовка показалась ему какой-то странной. Питерс был на фронте уже не первый день и быстро понял что ведёт огонь одно, максимум два немецких орудия. Причём разрывы раздавались не на каком-то конкретном участке обороны а по всей площади. Вариант того что пушкари противника просто перепились он сразу отбросил как нереальную. Несомненно, какой-то смысл у такой беспорядочной и редкой стрельбы для врага был, но вот какой? Не давать им спать, например? Чушь! Это могли сделать они, англичане, или американцы, ради скуки… даже русские, славящиеся своей безалаберностью и наплевательством к казённому имуществу. Но точно не педантичные и бережливые немцы! У тех строгие инструкции и уставы, ни один германский офицер в здравом уме не позволит растрачивать снаряды из-за такого пустяка и стрелять куда попало! Так что тоже отпадает. Но что тогда?

Как бы то ни было но вот уже четыре часа сам Юджин и его люди находились в напряжении в траншеях, каждую минуту ожидая что огонь вражеской артиллерии усилится и появятся атакующие, чтобы застать их врасплох. За это время его заместитель по роте Барнс, неведомо каким образом всё разузнав, поведал ему из-за чего случился ночью переполох.

Оказывается, как это ни невероятно, в их тыл умудрилась забраться немецкая разведка! Каким образом хитрые «гансы» это сделали никто не знал. Все часовые были на месте, личный состав отдыхал прямо на позициях. Конечно, было темно, но ведь каждое подразделение регулярно освещало местность ракетами, и подобраться к ним вплотную, а уж тем более перебраться через окопы, было бы верхом безумия. Единственный вариант, которым бы воспользовался сам Юджин в таком случае, это просто проплыть по каналу под водой стык обороны с берегом и вынырнуть уже в тылу. Неизвестно использовали этот способ немцы или же изобрели что-то другое, но факт остался фактом… Они были здесь и ушли обратно!

Доказательства? Три найденных в кустах трупа из соседней роты, один живой но связанный солдат, и… бесследно пропавший офицер, один из помощников полковника Болсома. Тот посетил ночью их позиции и в свете ракет Питерс поразился насколько осунувшимся было лицо командира. Несомненно, такой пленный довольно много знал, а уж способов как заставить его говорить немцы найдут немало… Оставалось только поражаться такой наглости врага. Залезть в самую гущу войск союзников, умудриться не попасться и уйти обратно с ценным пленником! Должно быть это сделали настоящие профессионалы, так как сам Юджин даже не представлял какой храбростью и находчивостью надо обладать для совершения таких дел.

Это не в окопе сидеть, имея слева и справа боевых товарищей, тут нужна авантюрная жилка настоящего сорвиголовы. Осознание того что за Гитлера воюют умеющие нестандартно мыслить офицеры и солдаты угнетало лейтенанта, поскольку давало понять насколько трудно будет разгромить врага и победить рейх. Естественно, такие же бойцы есть и в английской армии, но где они сами и результаты их работы? Питерс не видел ни того ни другого. А эти парни тут очень бы даже пригодились…

На востоке, за спиной, появились первые лучи солнца и лейтенант протяжно зевнул, с трудом открыв тяжёлые веки. С обоих сторон до него доносилось сопение дремавших солдат и тихий говор тех кто не спал. Организм Юджина, которому не дали нормально выспаться ночью, упрямо пытался сделать это на позиции, но получалось не очень. Мешала чёртова пушка, стрелявшая через равные промежутки времени с поистине немецкой педантичностью. Четыре часа, ровно один выстрел в пять минут, БУМ и БУМ! Мозг, независимо от сознания, сразу после взрыва начинал мысленный отсчёт до следующего выстрела и никак не мог расслабиться.

Питерс, под свою ответственность, разрешил половине роты улечься дремать прямо в траншеях, запретив возвращаться в свои блиндажи. Коварные «гансы» вполне могли решить что англичане расслабились и, пользуясь темнотой, внезапно и тихо атаковать. На ракеты, как показал ночной инцидент, полностью полагаться нельзя и Юджин не хотел рисковать. Другая половина роты бодрствовала, не спуская воспалённых от недосыпа глаз с дальней опушки, где располагались передовые позиции противника. Неутомимый Барнс, словно заботливая нянька, то и дело проходил по их участку туда-сюда, не давая спать наблюдателям, подбадривая шутками и остротами. Питерс в который раз мысленно поблагодарил Бога что тот дал ему в помощники такого сержанта. Без него командовать людьми было бы намного труднее…

А люди эти, что и говорить, были явно не мечта командира. Конечно, познакомиться с ними со всеми было нереально, тем более когда все рыли траншеи. Но тот же Барнс успел наскоро пообщаться с народом и представил ему краткую характеристику его нового боевого подразделения… Мда… Скорее это больше напоминало сборище потенциальных паникёров и упавших духом фаталистов в военный форме чем настоящих солдат. Лица некоторых его подчинённых, каждый раз когда лейтенант их видел, вызывали у него одно-единственное страстное желание… Подойти и со всей силы ударить по нему, чтобы согнать с него эту тупую обречённость или затаенный страх в глазах! А вместо них разглядеть злость, настоящую боевую злость, когда готов зубами рвать глотку врагу! Да, это было неправильно, такой стиль командования не достоин настоящего британского офицера, но желание упорно не уходило, соблазняя сорваться и наделать глупостей, облегчив внутреннее напряжение.

Вот почему?!! Почему они не могут найти в себе силы сражаться так же как он сам⁈ Почему мысленно смирились со своей гибелью и похоронили себя? Почему другим уже на всё плевать, лишь бы вернуться домой в Англию и забыть проклятую войну как страшный сон хотя бы на некоторое время⁈ Ведь ему, Юджину, ничуть не легче чем им, но он ведь держится! Пытается сделать всё что в его силах чтобы не дать немцам помешать эвакуации! Чёртовы трусы! Он, конечно, разбавил эту тухлую массу своими немногочисленными солдатами из остатков взвода, поставив их командирами отделений, но поможет ли это в бою может показать только сам бой…

От этих мыслей настроение, и так не слишком хорошее, упало ещё ниже. Сплюнув со злости Питерс открыл глаза полностью и с усилием встал во весь рост, кривясь из-за затёкших ног. Утренняя свежесть от близкого озера чуть бодрила, помогая справиться с сонливостью. Мельком оглядел свой пулемёт и запасные магазины, лежащие рядом, и снова зевнул, помотав головой.

— Доброе утро, господин лейтенант! — поприветствовал его Барнс, неслышно подошедший к нему.

— Какое, к чёрту, оно доброе, сержант? — мрачно ответил Юджин, пытаясь сдержать новый зевок. Не получилось, и его рот снова издал протяжный звук. — Проклятые немцы так и не дали нормально поспать… Им бы дрыхнуть как все нормальные люди, но нет! Одно слово — нацисты!

Выразив таким образом своё возмущение Питерс в который раз выглянул из-за бруствера, пытаясь понять есть ли изменения. На первый взгляд их не было. Но внезапно его ухо уловило какую-то неправильность. Потребовалось всего несколько секунд чтобы понять в чём она заключалась.

Немецкая пушка замолчала, а ведь последний выстрел был… быстрый взгляд на часы показал что прошло уже больше семи минут. Что бы это значило? Устали стрелять четыре часа подряд? Разгадка проявилась быстро. Снова раздался знакомый и даже надоевший свист… только почему-то он стал гораздо громче и сильнее… О, чёрт!!!

— Ложись!!! — не своим голосом заорал лейтенант, падая на дно траншеи.

Почти одновременно с ним рядом рухнул сообразительный Барнс, закрывая голову не только каской но и руками. А через пару секунд всё вокруг загрохотало и затряслось. Началось настоящее землетрясение… Лёжа вместе с сержантом в узкой траншее Питерс ощущал себя как маленький камешек в баночке, которую трясёт играющий ребёнок. Его слегка побрасывало вверх, кидало на осыпающиеся стенки укрепления, глушило ударной волной от взрывов… Он задыхался от запаха сгоревшей взрывчатки и ни о чём не мог думать, все мысли вышвырнуло из головы, оставив там только отчаянную мольбу о том чтобы это всё поскорее закончилось.

Потом на него вдруг свалилась какая-то острая и тяжёлая железка, больно ударив по спине, и он только случайно заметил краем глаза что ею оказался его пулемёт, отброшенный силой близкого разрыва прямо в сторону своего хозяина. Неосознанно, на полном автоматизме, лейтенант подгрёб оружие под себя, опасаясь что оно засорится пылью и землёй, а потом снова сжался на дне качающейся траншеи, отбросив все посторонние мысли…

По его ощущениям этот рукотворный ад продолжался несколько часов, он просто потерял чувство времени. И когда наконец земля перестала дрожать от взрывов то Юджин не сразу смог поверить что остался жив и даже не ранен. Голова была как чугунный горшок, по которому хорошенько вдарили чем-то тяжёлым. Во рту сухо и прогоркло от пыли, неимоверно хотелось пить, чтобы хоть немного промочить горло. Шатаясь, он кое-как утвердился на ногах и обвёл окрестности мутным взглядом. И не сразу поверил в то что увидел.

Вся траншея и расположенные позади неё отдельные позиции для пулемётов и орудий были буквально перепаханы вражеской артиллерией. Воронок настолько много что нечего было и думать сколько приблизительно снарядов упало на их участок. Вдобавок, вопреки распространённому поверью, в нескольких местах эти воронки громоздились почти вплотную друг к другу. Деревья и кусты, до этого момента скрывавшие часть союзных укреплений, были начисто сметены с лица земли, их переломанные стволы и сучья лежали на земле, сочась соком и белея древесной трухой. Кое-где эти деревянные обломки горели и дымились, заволакивая местность дымом.

Но не этот местный апокалипсис был самым худшим последствием немецкого артналёта. Куда неприятнее выглядели люди, солдаты его роты, попавшие под вражеский огонь. Насколько Питерс видел, в нескольких местах в траншею были прямые попадания, сильно расширившие и углубившие её. Вот только судьба бойцов, в тот момент ещё даже не успевших понять что случилось, казалась очевидной. Сам лейтенант видел от силы пятерых-шестерых солдат, осторожно встающих на ноги и неверяще осматривающихся по сторонам.

Внезапно вернулся полностью слух и Юджин услышал то что до этого было для него лишь немым кино.

— … Боже, Боже мой… я не хочу здесь находиться, не хочу! К дьяволу всё!.. Пошли вы все к такой-то матери!! — орал во всё горло рыжий солдат с окровавленным виском и в измазанной землёй форме. Он безумным взглядом смотрел куда-то в небо и пытался вылезти из траншеи, не замечая что одна его стопа неестественно вывернута. Видимо, шок оказался настолько силён что тот даже не чувствовал боль.

— … Стиви! Стиви, мать твою! Ты слышишь меня, парень⁈ — в пяти метрах от него другой рядовой дёргал за плечо своего товарища, не подававшего признаков жизни. — Да очнись же, дружище!.. Мне нужен медик, срочно!!

— … Я ранен, помогите мне!!! Быстрее!! — донёсся до Питерса плачущий голос с другой стороны.

Над позициями стоял стон, слышались ругань и мольбы о помощи. Мозг понемногу приходил в себя и пытался наскоро набросать план действий, раз уже ему повезло пережить этот огненный шторм. Так, провести перекличку, восстановить линию обороны, оттащить раненых к медикам, проверить исправность вооружения… Что ещё?

— Чёрт побери, всего за пятнадцать минут эти поганые немцы перекопали нас словно рыбак в поисках дождевых червей… — кашляя и чихая от пыли рядом с ним возник сержант Барнс, весь чумазый и немного ошарашенный. — Какие будут приказания, сэр?

Всего пятнадцать минут? Неужели именно столько продолжался артналёт? По его собственным ощущениям вся эта хрень продлилась минимум час, а то и больше… Но сержант посмотрел на часы, значит так оно и есть. Ладно, сейчас есть более насущные проблемы чем сверка времени. Надо восстановить боеспособность своего подразделения, понять сколько людей в строю а сколько выбыло по ранению и смерти…

— Немцы!!! — вдруг раздался отчаянный крик откуда-то с северного участка обороны, там где был стык с другой сводной ротой.

Это одно-единственное словно буквально заставило его встряхнуться от собственной временной слабости и устремить взгляд на запад. Но на таком расстоянии, к тому же через дымку от горевшей растительности, почти ничего не увидел. Вот же глупец, у него ведь есть бинокль! Если он целый, конечно… Чертыхнувшись, Юджин тут же проверил висевший на шее оптический прибор и с радостью убедился что тот не пострадал. Вскинул бинокль к глазам и замер.

Вдали, примерно в миле-другой отсюда, из той самой опушки внезапно материализовалась густая человеческая цепь в ненавистной серой форме и касках, бегущая к ним. Навскидку на их позиции наступало несколько сотен врагов, скорее всего не меньше батальона. Подавляющее большинство «гансов» были вооружены винтовками, кое у кого виднелись пистолеты-пулемёты. Они явно спешили, если не сбавят скорость то минут через десять-пятнадцать уже будут здесь. К сожалению, немецкие офицеры не ограничились лишь пехотой и добавили к ней на закуску технику…

Опережая своих солдат ярдов на двести-триста прямо на англичан неслись смертоносные и юркие изделия немецкого военного машиностроения в виде лёгкой бронетехники. Четырёх и восьмиколёсные броневики, лёгкие танки с маленькой пушечкой в башне, спаренной с пулемётом. Они, словно пришпоренные властным наездником, ехали вперёд, объезжая неровности почвы и неумолимо приближаясь. Их было штук пятнадцать, рождённых благодаря неустанным трудам нацистских рабочих на заводах Рура… Определённо, план немцев состоял в том чтобы на скорости ворваться прямо на английские позиции и раздавить всех кто выжил после ярости «бога войны».

Чуть отставая, между ними и пехотой, двигалась вторая волна бронетехники, состоящая из средних танков, угловатых и внушающих смертельную угрозу. Компанию им составили не меньше десятка полугусеничных бронетранспортёров, которые то и дело прятались за корпусами своих толстолобых собратьев. Над ними виднелись каски пехотинцев, которым повезло больше чем их товарищам, вынужденным бежать в атаку пешком.

От вида такой устрашающей массы техники даже у хладнокровных людей могут сдать нервы. Но если сам Питерс, его заместитель сержант Барнс и часть бойцов роты смогли сдержать свой страх то некоторые другие явно потеряли голову.

Справа, метрах в ста от местоположения Юджина, какой-то солдат выскочил из траншеи, отбросил от себя винтовку, словно она жгла ему руки и, низко пригнувшись, неуклюже побежал в тыл на северо-восток, к мосту. Не веря своим глазам лейтенант смотрел на подчинённого, открыто демонстрирующего свою трусость и дезертирство. Чёрт возьми, этот пёс сбежал! Уму непостижимо! Он что, совсем спятил⁈

— Холкомб, назад, мерзавец!!! — буквально взревел раненым медведем Барнс, бешено разевая рот. — Под трибунал пойдёшь, сукин сын!!! Выполняй приказ!!!

Но беглец, не обращая внимания на крик сержанта, продолжал удаляться, стремясь поскорее достигнуть нетронутой снарядами растительности и оказаться в относительной безопасности. Ещё полминуты и у него это получится, учитывая то что немцы так и не стреляли, быстро приближаясь без единого выстрела.

— Господин лейтенант, надо что-то делать… — тихо сказал ему Барнс, стараясь чтобы ближайшие солдаты не слышали его. А таких рядом было маловато, многие оказались убиты или ранены, нуждаясь в эвакуации. Увы, сейчас это было невозможно организовать, людей и так не хватает для отражения атаки, а если отрядить их помогать раненым товарищам то некому станет стрелять. — Дурной пример заразителен а в нашей чёртовой роте есть типы и похуже этого Холкомба. Нужно показать людям что у них есть только одна возможность выжить — это остаться на позициях и стрелять до конца.

— Что вы хотите этим сказать, сержант? — не понял его Юджин, хотя внутри ворохнулось какое-то неприятное предчувствие.

— Я хочу сказать что если Холкомб добежит до укрытия то его примеру могут последовать и остальные солдаты. Вы сами знаете какой у них низкий боевой дух и если они увидят что он спасся то тоже захотят попробовать сделать то же самое, понимаете? — голос Барнса, хоть и звучал спокойно, но был полон внутреннего напряжения. — А это не только прямое нарушение приказа полковника Болсома но и угроза всему нашему участку обороны. Мы не имеем права этого допустить, сэр!

Осознание того на что ему намекает сержант ударило Питерса словно пыльным мешком по голове. Это что же, он должен… убить Холкомба⁈ Нет, это неправильно! Так нельзя! У любого офицера должен быть какой-то другой способ как удержать людей в окопах даже в самых трудных ситуациях! Но какой⁈ Как вообще можно выстрелить в собственного солдата, пусть и струсившего?

А тот уже почти добежал до спасительных зарослей. Через несколько секунд он скроется из глаз и тогда последствия могут быть необратимы! Что же делать⁈ Впервые Юджин понял что не знает как поступить, оба варианта решения проблемы были настолько неприятны что на миг захотелось просто закрыть глаза и будь что будет… Быстро оглянувшись по сторонам лейтенант почувствовал что по телу побежали мурашки. Почти половина его подчинённых, из тех кого он видел, смотрели не на врага по фронту а на него самого и этого ублюдка Холкомба, поставившего Питерса в безвыходное положение. Они словно ждали что сделает Юджин, как решит судьбу своего солдата.

— Сэр⁈ — голос Барнса был холоднее Северного полюса.

А потом он вскинул к плечу свою винтовку и мгновенно прицелился в дезертира. И не успел Юджин даже рот раскрыть как сержант выстрелил. Даже отсюда было видно как Холкомб, уже добежавший до деревьев, изогнулся в спине и замер, поражённый точным выстрелом. Через секунду его ноги подогнулись и он повалился на землю не двигаясь.

— Никто не уйдёт отсюда без приказа господина лейтенанта!!! Понятно, трусливые ублюдки?!! Кто ещё хочет бросить товарищей и спасти свою жалкую душонку?!! Смелее, сукины дети, у меня ещё полно патронов для вас!!! Стоять и стрелять, слышите?!! Ваш враг там, он наступает, но если хотите жить и вернуться домой то убивайте его!!! Скоты, именно из-за таких как вы мы оказались в этой заднице, и я не позволю чтобы вы опять подставили нас всех!!! Слушать команды господина лейтенанта и своих командиров!!! — проревев во всё горло эту короткую поясняющую речь Барнс как ни в чём не бывало дозарядил оружие и обычным голосом добавил лично ему: — Порядок в роте восстановлен, сэр. Думаю, на какое-то время это их остановит от глупостей.

Ступор Питерса прервали несколько небольших взрывов взметнувших землю впереди и позади траншеи. Начали работать вражеские миномёты! На глазах Юджина слева произошло прямое попадание одной из мин в укрепление. Огненно-земляной куст расцвёл в ходе сообщения и вверх взлетел обрубок человека без одной ноги и руки… Подлетев на пару ярдов бедняга перевернулся в воздухе, с размаху упал обратно в траншею и через секунду оттуда раздался даже не крик а дикий визг боли. Лейтенанту сжало сердце и он на миг почувствовал облегчение что не видит изуродованного солдата в подробностях. Медиков в роте у него не было, забыли выделить или их просто не хватало. А с такими ранениями выжить… слишком мало шансов. Как ни ужасно но сейчас всё его внимание должно целиком сосредоточиться на противнике. И Юджин, мысленно приказав себе забыть об увиденном совсем недавно, снова вскинул к глазам бинокль, пользуясь тем что миномётные разрывы заплясали севернее, ближе к каналу.

А немцы, не подозревая о тех драмах что разразились сейчас на английских позициях, продолжали быстро приближаться, словно думая что в полуразрушенных окопах никого не осталось в живых и им осталось только спокойно занять их. Ну это они зря, тут ещё есть те кто может сопротивляться! Интересно, что у них осталось из противотанковых средств после вражеского артналёта? Оглянувшись, Питерс не заметил позади ничего обнадёживающего. Похоже, все пушки разбиты или лишились расчётов… Что ж, тогда одна надежда на ружьё «Boys», которых в его роте было всего семь. Учитывая что его использование для наибольшей эффективности требовало изрядного хладнокровия и опыта то Барнс их выдал только тем кто был во взводе ещё с самого начала высадки во Франции.

Питерс смотрел на постепенно увеличивающиеся в размерах вражеские машины и лихорадочно прикидывал план боя. Немецкие пехотинцы ещё далеко, пробежали только половину расстояния до их позиций, значит надо думать как останавливать технику. В принципе, выбор был невелик. Либо сосредоточить огонь всех противотанковых ружей на одном танке или броневике, уничтожить его а потом остальных по очереди, либо стрелять по отдельности в ту машину которая будет максимально близко. Но первый вариант требовал высокой согласованности и скученности стрелков, а это опасно. Одно попадание мины или танкового снаряда и всё… рота останется полностью беззащитна перед немецкой бронетехникой. Остаётся второй вариант. Бронебойности ружей хватит на броневики и лёгкие танки, так что можно надеяться поразить часть первой волны.

— Сержант, пусть передадут стрелкам из противотанковых ружей чтобы они целились в двигатели, если смогут! Если нет то по гусеницам! Дистанция открытия огня сто-двести ярдов! — произнёс он, не отрываясь от бинокля. — Как только цель остановится то пусть её добивают! И чтобы не забывали менять позиции! Три выстрела с одного места, не больше!

— Слушаюсь, сэр, сейчас этим займусь! — тут же ответил Барнс и, судя по быстро удаляющемуся бегу, лично отправился отдавать приказ.

Вражеская лёгкая бронетехника была уже близко, максимум ярдов двести от траншеи! И по-прежнему ни единого выстрела! Такая импровизированная кирасирская кавалерия, закованная в броню и набравшая разбег. Раньше такую лавину можно было остановить стеной копий в несколько рядов в руках опытной тяжёлой пехоты, или лавиной стрел по лошадям, или… да какая сейчас разница? Прогресс не стоит на месте, как и методы войны. Уже слышался рёв чужих моторов и было видно как иногда чуть поворачиваются башенки, чутко выискивая угрозу для себя. Пора бы уже начать стре…

Бах! Послышался тугой хлопок неподалёку. Он словно подал сигнал остальным стрелкам и за несколько секунд раздалось ещё несколько похожих звуков. С сильно бьющимся от волнения сердцем лейтенант жадно смотрел на пятнадцать прытких машин, стремящихся нахрапом ворваться к ним в гости.

YES!! Маленький четырёхколёсный броневик, едущий одним из первых, словно врезался в стену! Он вздрогнул, башенка повернулась левее и разразилась длинной пулемётной очередью. Потом снова попытался двинуться с места но получил ещё одно попадание. Юджин сумел даже без бинокля заметить крупный сноп искр от сильного рикошета на лобовой броне. На этот раз броневику повезло но его водитель явно потерял самообладание. Машина резко сдала назад, из-за чего наступающий чуть позади него восьмиколёсник был вынужден резко взять в сторону, чтобы не врезаться в союзника. В довершении всего броневик угодил одним из задних колёс в какую-то воронку и завалился туда под углом, выставив беззащитное брюхо.

Но дело не ограничилось только этим. Другой восьмиколёсный броневик развернуло под углом и он густо дымил двигателем, из кормовых жалюзи вырывалось пока ещё робкое пламя. Лёгкий танк с перебитой правой гусеницей стоял неподвижно и бешено молотил из пушки и пулемёта по одной ему видимой цели. Другие враги сразу сбавили скорость и начали расползаться в стороны, ведя огонь на ходу. Такая беспорядочная стрельба показала Питерсу что немецкие экипажи пока не заметили позиции ПТР и бьют на подавление потенциального сопротивления окопавшихся. Проще говоря, пытаются заставить его солдат спрятаться в своих укреплениях и не высовываться из-за бруствера, позволив немцам подойти вплотную. Ну уж нет, «гансы», этот трюк не сработает!

А тем временем его ребята, опытные ветераны «старой гвардии» взвода, собирали свою жатву, превращая германские передвижные орудия войны в мини-крематории и душегубки. Убийственные бронебойные пули настигли ещё два четырёхколёсных броневика и один лёгкий танк. Оба броневика дымились, застыв на месте неподалёку друг от друга, а танк вообще неожиданно взорвался. Видимо, огонь добрался до баков с горючим. Плюс лейтенанта порадовало что самый первый броневик, тот который нелепо сел задом в воронку, тоже горел. Наверное, стрелок не удержался от искушения и добил машину, послав ему заряд прямо в нежное брюхо. Итог?

Из пятнадцати броневиков и лёгких танков первой волны, так самонадеянно рассчитывающих просто проехаться до них, пять сгорели или надолго выведены из строя. Ещё три машины, включая лёгкий танк с перебитой гусеницей, обездвижены. То есть, стреляют но не двигаются и не дымят. Убиты или ранены водители? Возможно и так. Если его стрелки не растеряются и сообразят то быстро переведут «подранков» из разряда «повреждены» в графу «уничтожены». А нет, уже один остался… Второй слабо задымил а из третьего горохом высыпал экипаж, тут же нырнув в траву.

Можно сказать половина первой волны уже небоеспособна. Да, есть повод радоваться но и минусы очевидны. Эффект неожиданности пропал, а техника первой волны обнаружила их огневые позиции. А ведь есть ещё вторая волна атакующих, там совсем другие машины, с куда более толстой бронёй… Вроде бы это танки третьей серии по немецкой классификации, но точно Юджин не был уверен. Вдобавок вместе с ними ехали более миниатюрные машины с ясно видимой клёпаной бронёй. А это уже чешские танки, трофейные. Или польские? Хотя, какая разница? Сейчас в них сидят немецкие танкисты, так что уже неважно кто их сделал и в какой стране. Теперь они на стороне Гитлера.

Эта вторая волна притормаживает, не желая отрываться от своей пехоты, отчаянно старающейся побыстрее добраться до обнаруживших себя британцев. А уцелевшие броневики и лёгкие танки остановились ярдах в ста-стапятидесяти и не рискуют приближаться ближе без помощи «старших братьев». Они не стоят на месте, выписывают разные кренделя и пируэты, не давая стрелкам ПТР нормально прицелиться и попасть в уязвимые места. Самые хитрые умудрились прикрыться остовами своих неудачливых собратьев и теперь постреливают оттуда, выставив только башню. Достать этих «умников» довольно трудно, цель на таком расстоянии очень маленькая, а ведь башня не всё время на виду. Выстрелит и сразу прячется.

Быстрый взгляд в обе стороны. Вроде бы никто не выказывает желание последовать примеру Холкомба, сидят на месте или оказывают помощь тем раненым которые находятся рядом. Из того места где кричал изувеченный солдат теперь не доносится ни звука. Скорее всего истёк кровью, мёртв. В сущности, сейчас ведут бой только семеро его солдат, стрелки с противотанковыми ружьями «Boys». Остальным, пока вражеская пехота не подошла поближе, делать нечего и они сидят на дне траншеи, сжимая оружие и угрюмо переглядываясь. Оно и понятно, считают что попали между молотом и наковальней. Спереди наступает враг а назад отойти без приказа нельзя, злобные лейтенант Питерс и спятивший сержант Барнс твёрдо решили похоронить их всех вместе с собой во славу полковника Болсома. Какая несправедливость, мать её!..

Пригибаясь, к нему пробрался вернувшийся сержант. Его лицо светилось довольством, на губах играла улыбка, словно он выиграл в лотерею.

— Парни здорово выступили, господин лейтенант! Результат, как видите, налицо… — тут радость Барнса потускнела и он продолжил более мрачно: — Трампа убило, сэр. Подбил броневик, решил ещё раз выстрелить в другой, но проклятая немецкая хрень успела заметить откуда стреляет наш Донни и выпустила чертовски точную очередь… Я закончил его дело, сэр, теперь эта сволочь весело полыхает как погребальный костёр в честь Трампа.

Питерс молча кивнул, пытаясь с каменным лицом справиться с ещё одним болезненным уколом в сердце.

Дональд Трамп, шумный и непоседливый солдат, был коренным американцем. Случайно оказавшись в Англии в качестве туриста он влюбился в англичанку и остался здесь жить. Когда немцы вторглись в Польшу и началась война Донни не колебался, бросил свой мелкий бизнес и пошёл в британскую армию, преодолев все бюрократические препоны. Трамп был хорошим солдатом и служил в их взводе с самого начала. В Ватандаме он сражался в составе группы Барнса на другой стороне улицы и чудом сумел спастись во время суматошного бегства из города на север, думая что его товарищей уже нет в живых. Воссоединились они только здесь, перед самым Дюнкерком. Увы, ненадолго…

Юджин вспомнил мечту Дональда, которую он беззаботно выкладывал всем подряд на каждом привале. Победить в войне, стать знаменитым, вернуться в Америку и занять пост президента США. Над ним все смеялись но тот не унывал, говоря что будет достойным преемником старины Рузвельта. Теперь-то уж точно их потенциальному заокеанскому союзнику, который всё никак не хочет вступить в войну на стороне «хороших парней», придётся искать нового кандидата вместо Донни…

А вот и вторая волна приблизилась на расстояние двухсот-трёхсот ярдов… И с ними уже придётся напрячься всерьёз. Тут бронепробиваемости ПТР явно недостаточно, если только удастся сделать сверхудачный выстрел и попасть в уязвимое место непрерывно двигающейся боевой машины. Это гусеницы и смотровые приборы. Ну, ещё нижний лобовой лист есть вероятность пробить. Остальное прикрыто листами брони от двадцати миллиметров и выше.

Кто бы не командовал средними танками, достигшими линии на которой завязла лёгкая бронетехника, ему не отказать в решительности. Даже не останавливаясь бронированные махины проехали мимо своих менее удачливых сгоревших собратьев и одна за другой открыли огонь из курсовых пулемётов, создав настоящий свинцовый ливень, буквально вспахивая верхнюю кромку бруствера.

Уцелевшие лёгкие танки и броневики, до этого скрывавшиеся за корпусами подбитых машин или просто отъехавшие назад, теперь словно воспряли духом. Они шустро выкатились из своих укрытий и бодро рванули вперёд, чувствуя за собой мощную поддержку. Полугусеничные бронетранспортёры, тоже идущие чуть позади средних танков, на минуту остановились и по обе стороны от них начали появляться немецкие пехотинцы, с комфортом доехавшие до поля боя. Остальная масса солдат, та которой не хватило места в боевых машинах и бежавшая сюда от дальней опушки, явно устала и отставала от бронетехники метров на пятьсот, хотя было видно что офицеры, идущие вместе с ними в боевых порядках, всеми силами подгоняют своих подчинённых.

Неосторожно высунувшийся солдат, один из тех чьё имя лейтенант даже не успел запомнить, получил наказание за свою любопытство. Звякнуло, каска слетела с головы парня, а его самого отбросило назад. Он медленно сполз на дно траншеи и затих, так и не увидев кто его убил. Да уж, не повезло бедняге…

Но выбора нет, надо высовывать свои головы наружу и стрелять. Хотя бы в пехотинцев, выгрузившихся из своих гробообразных бронетранспортёров на достаточном расстоянии для открытия огня, раз уж против танков у них ничего не осталось кроме ружей. Сердце помимо воли охватила смертельная тоска, потому что через несколько минут вражеская бронированная лавина окажется прямо на их позициях а остановить её нечем…

Вдруг сзади, там куда так стремился идиот Холкомб, что-то громко бахнуло! И не успел Юджин даже предположить источник звука как один из наступавших впереди средних танков буквально взорвался! Башня с коротким тонким орудием взлетела вверх, словно пытаясь достигнуть облаков, борта вспучились, в разные стороны полетели куски гусениц, роликов и даже лопата с обломанным черенком, закреплённая на борту зажимом. Море огня вырвалось из множества отверстий в корпусе, не оставив вражескому экипажу ни малейшего шанса на выживание. Через несколько секунд, так и не сумев долететь до неба, вниз рухнула танковая башня и улеглась рядом с полыхавшим корпусом с которым раньше была одним целым.

От такого неожиданного приятного сюрприза кое-кто из солдат, несмотря на продолжающийся пулемётный ливень, восторженно заорал, пригнувшись. Да и сам Питерс невольно улыбнулся, на секунду выглянув наружу. Грозная боевая машина превратилась в паровозную топку, чем не повод для радости? Но кто же подарил им такой сюрприз?

Снова выстрел! Питерс, проклиная самого себя за неуместное любопытство, не смог сопротивляться желанию узнать что творится на поле боя и опять выглянул на мгновение. Чешский трофей, теперь служивший захватчикам своей страны, остановился как вкопанный с ясно видимой вмятой внутрь лобовой бронёй и вывернутой с мясом установкой курсового пулемёта. Башня слегка подпрыгнула и, как бы нехотя, лениво сползла вбок и упала на землю. Узкие траки гусениц разлетелись от силы взрыва настоящим шрапнельным дождём и находись рядом вражеские пехотинцы то наверняка не один из них был бы ранен обломками. Огонь радостно пожирал внутренности боевой машины, превращая её нутро в филиал преисподней. Похоже, и этот экипаж всей дружной компанией отправился в ад, дожидаться своего обожаемого фюрера. Уже два! Молодцы, зенитчики!

А это были именно они, Юджин понял по знакомому звуку выстрела тяжёлого зенитного орудия. Им просто невероятно повезло что после вражеского артналёта эта установка на их секторе обороны уцелела и теперь пришла к ним на помощь в самый последний момент. Иначе их всех просто намотали бы на гусеницы. Неизвестно почему она не стреляла раньше, может была повреждена или парни решили стрелять наверняка, но результат радовал. Два выстрела — два уничтоженных немецких танка, причём без всяких надежд на восстановление. Так держать!

На поле боя враги, до этого наступавшие уверенно и деловито, явно пришли в некоторое замешательство. Некоторые танки остановились и начали водить башнями, пытаясь нащупать британских артиллеристов. Другие суматошно стреляли туда где, по их мнению, пряталось зловредное орудие. Пулемёты на танках, броневиках и бронетранспортёрах сразу переключились на те самые заросли деревьев и кустов, которые пощадила немецкая артподготовка. Учитывая что 94-мм зенитка «QF 3.7» не имела щита то немцы вполне могли перебить её расчёт, просто стреляя наобум. А значит надо как-то отвлечь «гансов» от тех ребят что сейчас спасают их задницы. Поэтому…

— Открыть огонь по пехоте!!! Всем стрелять и не трусить!!! — закричал он во весь голос и рывком поднял на уже частично срытый пулями гребень бруствера свой пулемёт.

Его приказ тут же продублировал Барнс, снова взревев не хуже медведя. А потом Питерсу было уже не до того чтобы бояться. Он просто приказал себе не думать про танки, тем более у тех сейчас возникла куда более опасная угроза чем засевшие в траншее английские пехотинцы.

Для Юджина существовали только фигурки в ненавистной серой форме, которые падали, снова вскакивали, перебегали туда-сюда, стреляли… И его верный «Bren» не подвёл нового хозяина, исправно выпуская во врагов десятки и сотни маленьких посланцев смерти. Отдача била в плечо, запах нагретого металла лез в ноздри, а прищуренные в напряжении глаза искали всё новые и новые цели вместо тех кто падал под его пулями. Ну что, ублюдки, нравится? Ничего, это ещё не всё на что способен британский солдат, если его прижать в угол. Второй магазин пуст… вставлен третий… Несколько очередей и смена позиции вдоль траншеи, это уже вбилось в подкорку. Нельзя долго стрелять с одного места, даже если оно идеально с точки зрения эффективности! Немцы не дураки, быстро засекут и разнесут потерявшего осторожность пулемётчика на куски. А жить и вернуться домой хочется, несмотря ни на что…

Второй номер куда-то пропал но лейтенант понял что и сам неплохо справляется, вытаскивая из поясной сумки новые магазины для оружия. Его охватил азарт боя, адреналин хлестал в крови и Юджин снова ощутил это чувство когда каждая секунда жизни особенная, на вес золота…

Пока он и его рота сдерживали натиск вражеской пехоты на поле боя горели и дымились уже четыре средних танка. Два «чеха» и две «тройки». Из одной из них, воя от боли, выполз танкист в горящем комбинезоне и свалился на землю, хаотично размахивая руками. К нему метнулся один из пробегавших мимо пехотинцев, желая оказать помощь, но вдруг вздрогнул, выпустил из рук свой карабин, и повалился лицом вниз, убитый наповал. Сухопарый немецкий офицер в фуражке с высокой тульей, сжимая в руке пистолет, обернулся к своим солдатам, что-то крикнул… и медленно опустился на землю, словно у него отказали ноги… Бегущий рядом с ним широкоплечий солдат с винтовкой резко остановился, посмотрел на офицера и вдруг в его ногу попала пуля. Немец пошатнулся, разинул рот в крике и свалился рядом, выронив оружие…

Питерс даже начал надеяться что у них получится удержать позицию но тут проклятая фортуна опять крутнула задом. За спиной, куда летели снаряды танков, взметнулся огромный шар огня, земля дрогнула а деревья разбросало и вырвало с корнем. О, чёрт, только не это!.. Похоже, проклятые «гансы» умудрились попасть в склад боеприпасов для зенитки и снаряды сдетонировали! Всё, теперь уже не будет помощи от смельчаков с «QF 3.7» с их убийственным 94-мм стволом… Его сводная рота осталась одна против тяжёлой бронированной немецкой лавины и сотен пехотинцев, только сейчас устало добежавших до танков. Сейчас они навалятся все вместе и им конец…

Действительно, уничтожение британского зенитного орудия явно вдохновило противника. Первыми с места двинулись средние танки, снова грохоча пулемётами по траншее где сжались от тоскливого чувства обречённости его солдаты. За ними двинулись броневики, бронетранспортёры и лёгкие танки, уже не рискуя смелым рывком вперёд а держась рядом со старшими собратьями. К ним присоединилась пехота, постреливая на ходу из своего оружия.

Вся эта масса, точнее, ударный кулак врага, была всего в сотне-двух ярдах от траншеи и через пару минут просто сомнёт горстку британцев, так и не получивших приказ об отходе. Если он вообще был…

— Сдаётся мне, господин лейтенант, придётся нам отходить без приказа… Или геройски погибнуть за короля и старушку-Англию… — прохрипел ему Барнс, опасаясь выставить голову над бруствером. Это было бы безумием, потому что по ним сейчас стреляли десятки танковых и пехотных пулемётов немцев, не считая стрелков из винтовок. — Решать, конечно, вам но без пушек мы не сможем их остановить и просто подохнем зря. Чёрт, даже не высунешься наружу под этим грёбанным пулемётным ливнем! В такой заднице я ещё не был и очень надеюсь что нам удастся из неё вылезти, сэр… — закончил он, глядя Юджину в лицо с расширенными от возбуждения и надежды глазами.

Стрельба его подчинённых полностью стихла. Они все сжались на дне траншеи, подавленные и сломленные мощью вражеского огня, и с фатализмом ждали конца, не видя возможности спастись. Кто-то, закрыв глаза, шептал молитву дрожащими губами, другие ругались, поминая немцев, Гитлера, Черчилля… да и самого лейтенанта тоже, желающего сдохнуть героем и их взявшего за компанию.

Рёв моторов германской бронетехники приближался, земля дрожала всё сильнее от веса десятков тонн немецкой стали. Доносились даже отдельные команды вражеских офицеров, но Питерсу они ничего не говорили, из-за незнания языка. Ясно одно, вот-вот «гансы» ворвутся к ним в окопы а лейтенант по-прежнему не знал как сдержать врага и при этом не погибнуть всей ротой.

Приказа на отступление нет, но и остановить противника ему нечем. Оставаясь здесь они просто умрут, причём без всякой пользы, как правильно заметил его незаменимый сержант. Дать команду самовольно оставить позиции и всем вместе повторить смертельный номер Холкомба под градом пуль? Тоже смерть, вряд ли кто добежит до зарослей… Что же делать⁈

Но двое его солдат, как им показалось, нашли выход сохранить свою сверхдрагоценную жизнь. Прямо на его глазах, находясь всего в пятидесяти метрах левее, они дружно встали и выскочили на бруствер, отбрасывая в сторону свои винтовки.

— Не стреляйте, мы сдаёмся!!! Не стреляйте, пожалуйста!!! Nicht schießen!!! — отчаянно закричал один из них, задрав руки вверх и пугливо пригибаясь… Второй сделал то же самое, рухнув на колени.

У Юджина кровь застыла в жилах от увиденного…