За тебя, Родина!

Глава 54

Львов, УССР.

26 мая 1940 года. Вечер.

Александр Самсонов.

Было уже часов десять вечера и Саша, определившись с тем что он планирует сделать завтра, собирался заснуть, но не вышло. За стеной, в той комнате которую теперь занимало семейство Субботиных, раздавался шум. Причём такой какой бывает при выяснении отношений между супругами, давно оставившими надежду переубедить друг друга в своей правоте. Отдельных слов Александр не разбирал, всё же стены в квартире Матильды Витольдовны были не из гипсокартона, но накал страстей новых жильцов вызвал у него раздражение. В самом деле, что за эгоизм? Как будто они одни тут живут! Да ещё устроили разборки на ночь глядя.

Некоторое время он просто лежал и смотрел в потолок, наивно надеясь что те угомонятся, но оба супруга, похоже, только входили во вкус. Начальственный рык мужчины временами перебивался визгливым голосом его жены, а когда они временами чуть затихали то приглушенно слышался плач их сына. В другое время Саша бы посочувствовал ребёнку но тот, словно маленький злой гений, словно специально делал всё чтобы убить к себе сострадание с его стороны. Александр уже со счёту сбился сколько раз был вынужден одёргивать пацана, который почему-то решил что может делать в чужом жилье всё что захочет. Суматошное беганье по квартире с пронзительными криками это ещё полбеды, в конце концов, тому хотелось движения и игр, а никто из родителей, видимо, не горел желанием присоединиться к нему. Но дерзкий и разбалованный мальчишка по всей вероятности просто получал удовольствие, играя на нервах Саши и Матильды Витольдовны.

Он регулярно раскидывал по коридору их обувь, разбил красивую чайную чашку из сервиза квартирной хозяйки, вытаскивал из шкафа в гостиной книги. Кидал их где попало, пару раз буквально на глазах его самого или женщины выдёргивал страницы «для постройки корабликов», а также ему почему-то очень полюбился зонт Матильды Витольдовны. Александр заприметил момент когда пацан схватил сложенный зонтик и словно копьём начал кидать его в в маленькую овальную фотографию в рамке, словно дротик в дартс. На ней была изображена симпатичная женщина в старомодном платье времён Российской империи, имевшая некоторое сходство с хозяйкой квартиры. В первый раз, застав сына новых жильцов за этим занятием, Саша просто отобрал зонт и сурово сказал чтобы тот его больше не трогал. Не помогло. Сегодня днём история повторилась. Выйдя из комнаты на периодический стук по стене и задорные вопли ребёнка Александр увидел что овальная фотография лежит на полу, а обои на стене истыканы острым концом зонтика. Вдобавок, из своей жилой комнаты, видимо по той же причине что и он сам, вышла сама Матильда Витольдовна. Увидев ещё одно доказательство такого наплевательского отношения чужого ребёнка к своему имуществу она онемела от шока, а потом вырвала зонтик и дала мальчишке подзатыльник, сверкая глазами от злости.

И тут Борька удивил их обоих. Он покраснел, его лицо исказилось, а изо рта вырвался самый настоящий мат! Пацан самым наглым образом послал их в пешее эротические путешествие, вдобавок уточнив в подробностях! От такого онемел уже сам Александр, не говоря о застывшей как столб женщине. А мальчишка убежал в комнату родителей, наверняка вознамерившись пожаловаться им. Даа… вот так сюрприз! Похоже, наслушался от отца всяких скабрезностей, паршивец, и теперь думает что может посылать взрослых туда куда сам не хочет идти. Нет, это уже чересчур, тут ему не поможет никакая скидка на возраст! Если родители Борьки потакают мальцу то уж сам Саша точно не станет этого делать!

Матильда Витольдовна, отойдя от потрясения, беспомощно посмотрела на него, её губы дрогнули и она, ничего не сказав, поникшей фигурой ушла в свою комнату. Было видно что женщина просто не знает как ещё урезонить наглого сорванца который, несмотря на свой малый возраст, уже понял что ему позволено больше чем другим детям. Вроде бы пионер, судя по возрасту, но до персонажей Тимура и его команды ему далеко как до Луны ползком.

И вот теперь, поздно вечером, эта семейка снова действует им с Матильдой Витольдовной на нервы своими скандалами и бесцеремонностью. Нет, как бы ему не хотелось абстрагироваться от проблемы но решать её всё равно придётся, потому что на квартирную хозяйку надежды мало. Такое хамство и наглость новых жильцов явно выбили её, наверняка воспитанную в совсем иной атмосфере, из колеи и теперь та не знала что делать. Ну а так как сам Саша был более близок к таким вот личностям и представлял характер их мышления то ему и карты в руки. Тем более, что мысль как-то выгнать Субботиных из квартиры и снова остаться в ней жить наедине с Матильдой Витольдовной всё больше привлекала Александра. Как, оказывается, было хорошо до появления Субботиных! А он этого не ценил, принимая как должное… Да и очередная благодарность красивой женщины за решение проблемы явно не будет лишней.

Его размышления прервал стук открывшейся соседской двери. Судя по тяжёлым и грузным шагам это сделал Антон Трофимович, работник львовского горисполкома. Раздражённо что-то бурча он прошёл в сторону кухни и там затих. Тяжело вздохнув Саша решил больше не откладывать и встал со своей кровати. Мягкая перина неохотно его отпустила но Александр знал что совсем скоро снова вернётся в её сладкий плен. Пока он надевал рубашку и застёгивал брюки мимо его двери кто-то снова проскользнул, шурша платьем. Учитывая что дверь соседей больше не открывалась это наверняка была Матильда Витольдовна.

Когда Александр полностью привёл себя в порядок и оказался в коридоре то услышал на кухне голоса. Спокойный женский и раздражённый мужской. Ясно, опять барственный Антон Трофимович позволил себе закурить в квартире, несмотря на неоднократные замечания хозяйки. Нет, Саша уже в который раз убедился что доброе слово куда убедительнее в союзе с кулаком, а вот без него толку гораздо меньше. Значит, если придётся, нужно снова делом доказать эту истину…

Неслышно войдя в кухню Александр убедился что всё так и есть. Антон Трофимович вальяжно курил, откинувшись на стуле, и даже не открыл окно, от чего помещение стало напоминать курилку. Оно и понятно, курильщику со стажем, которым являлся этот работник горисполкома, было глубоко фиолетово на то что чувствуют при этом некурящие, такие как Саша и квартирная хозяйка. Но если это их роднило, то были и отличия. Если та могла только уговаривать и ругать то вот Александр мог зайти куда дальше. А сейчас он не просто мог, но и хотел.

Дым на кухне висел под потолком, из-за чего свет от лампы стал чуть более приглушённым. Матильда Витольдовна, в одном из своих длинных почти до пола платьев, стояла рядом со столом и то и дело кашляла, пытаясь в который раз пробудить у мужчины давно умершую совесть:

— Антон Трофимович, я вам сколько раз говорила, в моей квартире не курят! Если вы хотите травить себя этой ужасной привычкой… кх-кх… то, пожалуйста, выйдите в подъезд! Ведите себя прилично, вы не у себя дома!

Тот недовольно на неё покосился, смерил неприязненным взглядом и выпустил дым в сторону женщины. А потом процедил:

— Я курю где хочу, понятно? А вам, Матильда Витальевна, пора бы уяснить одну простую вещь… Если я живу здесь гостем то вполне может так получится что превращусь в хозяина. Потому что меня очень настораживает весь этот ваш… старорежимный вид. Может, мне сказать кое-кому в горисполкоме чтобы наши справедливые «органы» обратили на вас более пристальное внимание? Нет? Тогда не лезь больше ко мне со своими дурацкими жалобами, поняла? Расплодилась тут всякая контрреволюционная сволочь, нельзя простому советскому человеку даже курить нормально… — бурчал он, словно про себя. — Ничего, каждую ночь из города отправляют разных несознательных личностей, чистят область и правильно делают. Скоро, глядишь, и до тебя дойдёт, Витальевна… Тоже мне, барыня нашлась, не нравится ей, видите ли.

Стоя за спиной женщины Саша уже хотел вмешаться когда та ответила сама:

— К вашему сведению, Антон Трофимович, меня зовут Матильда Витольдовна а не Витальевна! Будьте любезны запомнить и не путать! Во-вторых, называть меня на «ты» это признак некультурности и грубости, прошу использовать ко мне обращение только на «вы», потому что я делаю то же самое по отношению к вам! В-третьих, я одеваюсь так как мне угодно, и не вам решать как я выгляжу! А что касается вашей жалкой угрозы пожаловаться на меня в «органы»… — тут, судя по звуку, женщина фыркнула, а её голова гордо вскинулась вверх. — Я не боюсь её! Я ни в чём не виновата перед нашей страной, совесть у меня чиста, поэтому не трудитесь зря, ничего у вас не получится! И поскольку, как видно, наше совместное проживание невозможно, советую вам найти себе другое жильё. Желательно там где жильцам разрешают курить.

Скорее всего, она думала что тот пристыдится, извинится или ещё что. Но иное воспитание и незнание психологии личностей вроде этого горисполкомовского деятеля сыграли с ней злую шутку. Антон Трофимович разом отбросил вальяжность. Выплюнул сигарету прямо на пол, вскочил и уставился ей в лицо своими налитыми кровью глазами:

— Слушай ты, старая перечница, пережиток царизма! Сейчас договоришься, я не поленюсь и… — тут он заметил стоявшего сзади Александра и буквально рявкнул на него: — А ты чего тут забыл, сопляк⁈ Живо развернулся и спрятался в своей конуре, пока и тебе не досталось! Настоящий рассадник врагов народа этот поганый Львов! Ничего, до всех вас очередь дойдёт…

Дальше слушать эти словесные помои Саша не стал. Не было ни малейшего желания или терпения. Поэтому он вежливо взял вздрогнувшую от неожиданности женщину за плечи и аккуратно отодвинул к стене. Шагнул вперёд и просто без затей ударил лбом в лицо работника горисполкома, заткнув его угрозы. Такой способ остановить словоизвержение Антона Трофимовича оказался не только очень эффективным но и довольно приятным лично для самого Саши. Он с удовольствием смотрел как ошеломлённый мужчина разом замолчал, вскрикнув от боли и схватившись за покрасневший нос, из которого закапала кровь.

Тот осторожно тронул свой пострадавший орган, заметил кровь на пальцах, перевёл взор на невозмутимо стоявшего Сашу и выпучил глаза от ярости:

— Ты… ты, сучонок, да я тебя…

Александр опять помешал ему закончить, нанеся тот же самый удар повторно. Молча и результативно. А потом, пользуясь тем что мужчина снова отвлёкся на свой нос, повернулся к безмолвно стоявшей квартирной хозяйке. Та, судя по приоткрытому рту, явно была удивлена не только его вмешательством в миролюбивую беседу но и развитием диалога. Что ж, лучше ей и не знать насколько эффективен бывает такой способ общения с некоторыми невесть что возомнившим о себе личностями. Сбить корону с головы того кто её сам на себя водрузил, пользуясь влиятельными связями, большими деньгами или местом работы… Что может быть приятнее?

— Матильда Витольдовна, мне сейчас очень нужно поговорить с товарищем Субботиным наедине… — вкрадчиво сказал он, боковым зрением наблюдая за движениями работника львовского горисполкома, который от второго удара лбом отшатнулся к стене и разом потерял всю свою важность. — Вы не могли бы сейчас пройти к себе в комнату? У нас с Антоном Трофимовичем состоится исключительно важный конфиденциальный мужской разговор.

К этому моменту женщина уже почти пришла в себя и как-то по-новому смотрела ему в лицо, словно он открылся ей с какой-то совершенно иной стороны. В принципе, так оно и было, для своей квартирной хозяйки Саша наверняка виделся вежливым, приятным и культурным советским студентом, не чуждым на комплименты её внешности. И видеть как такой интеллигентный юноша просто и без затей подходит и, не прикоснувшись даже пальцем, разбивает нос тому кто её оскорбил… Да, тут есть причины чтобы принять новую для себя информацию и скорректировать образ молодого жильца.

Только тут Александр обратил внимание что дама держит в левой руке какую-то книгу с закладкой в виде узкой красной ленты. Мгновенный взгляд на обложку и Саша не сумел удержаться от улыбки. «Любовник леди Чаттерлей», британское издание знаменитой скандальной книги. Выходит, его совет не пропал впустую и женщина решила прочитать весьма провокационную для высшего английского света историю? Судя по тому что закладка располагалась почти на середине то произведение её увлекло. Ну вот, это ещё одна маленькая трещина в броне женской неприступности…

Матильда Витольдовна перехватила его взгляд, удивлённо уставилась на книгу в своей руке… и внезапно покраснела словно питерская гимназистка начала века, случайно увидевшая что-то непристойное. Быстро спрятав «Любовника» за спину она гордо вскинула голову и спокойно ответила:

— Что ж, если это конфиденциальный разговор… то не буду вам мешать и удалюсь. Спокойной ночи, Сергей!

Развернувшись, она вышла из кухни даже не удостоив своего обидчика взглядом. Да и пропахшее никотиновой отравой помещение наверняка не доставляло ей удовольствие в нём находиться. Вполне возможно, как женщина умная, Матильда Витольдовна подозревала что будет дальше, но не стала возражать, справедливо полагая что ей не следует мешать мужскому разговору. Тут дворянское воспитание, которое женщине привили с детства, оказалось полностью на стороне Саши. Проводив квартирную хозяйку взглядом Александр повернул голову к своему соседу по квартире и смерил его взглядом. И покачал головой, отчётливо понимая что такие как он признают только силу. Вернее, того кто её демонстрирует. Значит, снова придётся импровизировать, так как никакого плана, пока Саша шёл сюда, у него заранее не было…

— Ну что, товарищ Субботин, давайте разбираться, как вы докатились до такой жизни… — с тяжёлым вздохом произнёс он, подходя к нему вплотную.

А тот, хотя ростом ему почти не уступал, да и комплекцией был шире, вздрогнул и забегал глазами. Он словно прикидывал, как бы так словно невзначай удрать из кухни, причём постаравшись оказаться как можно дальше от Александра. Типичная кабинетная крыса, которая наивно думает что должность и кресло защитят его всех опасностей. Привык громить врагов советской власти, настоящих и выдуманных, обличать инакомыслящих с трибуны и горячо заверять в верности ВКП(б) и лично товарищу Сталину. А стоит ему разок врезать по почкам то будет клятвенно уверять что на самом-то деле он совсем не такой! Боится даже не самой боли а то что ему её могут причинить. А ведь наверняка коммунист, вряд ли в горисполком на какую-то важную должность возьмут беспартийного.

Именно такие в конце 80-х ловко и быстро переобулись, напоказ сжигая партийные билеты и проповедуя идеи свободной, демократической России. Нет, то что этому Субботину было на самом деле глубоко плевать на коммунизм, Сталина и весь советский народ, Сашу не особо удивило, во все времена есть такие приспособленцы-перевёртыши, готовые болтать всё что скажут, лишь бы это было им выгодно… В конце концов, Александр и сам не коммунист, а значит не ему пенять на испохабленные Субботиным ленинско-сталинские идеалы. Но вот то что этот деятель, в случае чего, без особых раздумий, если опять же это будет выгодно, спокойно сдаст всё и всех с потрохами «оуновцам» или агентам английской, немецкой разведок… это уже серьёзнее. Ну и ещё один важный довод для Саши — этот охреневший от вседозволенности и ЧСВ долбоёб посмел оскорбить не только его самого, но и Матильду Витольдовну! ЕГО ЖЕНЩИНУ! Пусть даже она пока сама об этом не подозревает… Но не суть. Словом, провести с ним разъяснительную беседу о приличном поведении и вежливости просто необходимо!

— Ка-какой жизни? Я… — попытался оправдаться мужик, явно стараясь найти в себе нужную долю смелости. А вот это ему позволять нежелательно, пусть боится!

— А вот такой, товарищ Субботин! — осуждающе цокнул Саша языком. — Грязно порочащей честное звание коммуниста, работника горисполкома, того кто должен показывать пример несознательным людям в этом городе, только недавно принятым в великую советскую семью! А вы? Что делаете вы⁈ — напирал Александр, грозно нахмурив брови и подойдя вплотную.

— Постойте, молодой человек… Сергей, верно? — Антон Трофимович снова попытался навести для себя ясность. — Что всё это происходит? Почему вы так со мной разговариваете⁈ Кто вы вообще такой и по какому праву…

Быстро крепнущую в его голосе властность опять уничтожил короткий но резкий тычок кулаком в живот, от которого ответственный работник хекнул, сложился пополам, и медленно опустился на пол. Звуки пока он издавать не мог из-за отсутствия воздуха, но вот глаза снова наполнились страхом. Это и было нужно Александру.

— По-видимому, вы до сих пор не поняли своего угрожающего положения, товарищ Субботин? — печально произнёс Саша, опускаясь на корточки рядом с соседом. — Понимаю, ситуация нестандартная и даже непривычная для вас. Тогда поясню по порядку, в качестве жеста доброй воли. Знаете, в чём состоит одна из ваших главных проблем? Вы не умеете думать! Нет, не так! Вы НЕ ХОТИТЕ думать! Просто ленитесь или мозговых извилин мало? Можете не отвечать, это риторический вопрос. Вот скажите мне… Когда вы вместе со своей семьёй получили сюда постановление на вселение, то ни разу не задумались о том кто мы такие и почему здесь живём? Вижу что нет, как и ожидалось, налицо явная деформация мозговой активности… — грустно покачал он головой. — Это была ваша первая ошибка. А вторая? Вы почему-то решили что имеете право вести себя так как хотите, а не так как требуется приличиями. Хочу заметить, мы живём не в какой-то там Америке, где каждый может делать что хочет и вести себя как хочет, а в СССР! И здесь, особенно если вы не простой человек а представляете власть, то просто обязаны подавать другим пример! Вы его и подаёте, не спорю… Но совершенно противоположный! Хамите, грубите, не реагируете на законные замечания владелицы квартиры. Нехорошо вы себя ведёте, товарищ Субботин, очень нехорошо! Но не будем отвлекаться, вернёмся к вашей тупости… Так вот, если вы упорно не хотите думать, то так и быть, я скажу вам прямо, чтобы вы запомнили и больше ни в коем случае не пытались снова играть с огнём… Матильда Витольдовна абсолютно проверенный нами человек! Причём многократно проверенный такими людьми которые регулярно общаются с самим товарищем Сталиным! За свою жизнь у неё уже столько заслуг перед нашей страной что вам и не снилось. В некоторой области она настоящая легенда, не побоюсь этого слова. И уж поверьте, если бы не её безграничное терпение к вашей непроходимой тупости, то вы уже в первый же вечер, как только приехали в эту квартиру, сидели бы вместе с семьёй в подвале городского НКВД и гадали, где вам придётся чистить снег, на Воркуте или в Сибири. Мы, конечно, уже не так плодотворно работаем как в 1937 году, но уж для вас время точно бы выделили. Хотите этого? — спросил он замершего от страха мужчину.

Тот настолько неистово замотал головой что его щёки задёргались. Оно и понятно, излишнее внимание «органов» мало кому приносит добра.

— Что ж, меня радует что хоть какой-то здравый смысл у вас остался, товарищ Субботин… — ободряюще улыбнулся Саша, внутренне забавляясь своей актёрской игрой. — Хотите расскажу чем знаменита Матильда Витольдовна?

Морально подавленный открывшимися ему перспективами Антон Трофимович осторожно кивнул, словно не уверенный в себе человек.

— Ну что ж, слушайте… Ах да, забыл предупредить, если я это сделаю то потом мне придётся вас ликвидировать! — словно спохватился Александр, виновато разведя руками. — Сами понимаете, требования секретности, с этим у нас очень строго. Но вы не беспокойтесь, я всё сделаю как несчастный случай, так что ваша жена и сын не будут считаться семьёй «врага народа».

Осознав на что он только что добровольно согласился мужчина побледнел, судорожно сглотнул и выпучил от страха глаза. Саша даже немного испугался что тот обоссытся, и решил сбавить обороты.

— Хотя, пожалуй, лучше не надо… А то ваша жена станет вдовой а сын безотцовщиной, куда это годится, верно? Кто я, вы ведь уже догадались? Звание и фамилию говорить не буду, та же самая секретность, будь она неладна. В дальнейшем просто зовите меня Сергей, хорошо? Да, я поговорил с Матильдой Витольдовной… в общем, она не в восторге ни от вас ни от вашей семьи. Поэтому хочу дать вам один очень хороший совет. Как можно скорее найдите себе другое жильё, а то мало ли? Вдруг у Матильды Витольдовны окажется плохое настроение или вы её сильно обидите? Тогда… — Саша мельком глянул на свои наручные часы. — Тогда через пятнадцать… нет, через десять минут после звонка по телефону вся семья Субботиных оценит гостеприимство подвала нашего львовского управления НКВД. Предупреждаю сразу, такой обстановки как в этой квартире там и близко нет, поэтому не затягивайте. Договорились, Антон Трофимович?

Тот, глядя на него как бандерлог на Каа, заторможенно кивнул. Его тело мелко потряхивало дрожью, с виска катилась капля пота. Александр сам не ожидал такой убедительности своих слов на оппонента и теперь мысленно сплюнул. Да уж, запугал дурака. Впрочем, урок ему будет, теперь Субботин явно станет осторожничать не только с ним и Матильдой Витольдовной но и с теми кто ниже его по должности или статусу. Вдруг это окажется ещё один тайный сотрудник НКВД наподобие Сергея?

— Что ж, тогда спасибо за интересную беседу… — сказал Саша, поднимаясь на ноги. — Не забудьте проинструктировать жену, что если Матильда Витольдовна ей о чём-то говорит то будет крайне глупо отвечать пренебрежением или игнорированием. Самый лучший вариант — просто сделать то что ей сказали. Если же дело касается вашего Борьки… тут действует золотое правило «Родители отвечают за сына». Он набедокурил — вы или ваша жена расхлёбываете последствия. Только так и не иначе. И да… не надо больше курить в квартире, Антон Трофимович. Ни я ни Матильда Витольдовна не курим и табачный дым не любим. Намёк ясен? — тот быстро кивнул. — Тогда желаю вам спокойной ночи! О, я смотрю, из носа кровь больше не течёт? Вот и отлично! Вы уж в будущем поосторожнее ходите, а то два раза подряд удариться носом о стену, это уже чересчур. Если повторится в третий раз то не поскупитесь на очки, целее будете…

Выдав на прощание это доброе пожелание Александр повторил путь Матильды Витольдовны, только закончился он у дверей его комнаты. Ну вот, беседа проведена, хочется верить что порядок и спокойствие в квартире восстановлены, можно лечь спать. Завтра, в крайнем случае послезавтра, ему нужно будет навестить тот самый адрес о котором ему рассказал молодой националист «Хохол». Конечно, Тарас поведал о гораздо более крупной птице, Дмитро Мироне, но глупо сразу лезть в пасть зверю. Время никуда не торопит, можно провести предварительную разведку, узнать побольше и уже потом ударить в самое сердце врага! С этой позитивной мыслью Саша закрыл глаза. За стеной было тихо, соседи не шумели, и через несколько минут Александр спокойно заснул.

Южное предместье Дюнкерка, Франция.

26 мая 1940 года. Около полуночи.

Гюнтер Шольке.

В палатке, стоявшей в небольшом овраге и освещённой отблесками слабого костерка, кроме самого оберштурмфюрера набилось ещё несколько человек. Это были его заместитель Брайтшнайдер, ординарец Зеппа унтерштурмфюрер СС Роске, и вездесущий Пайпер. Возле самого входа топтался гигант-огнемётчик «Сосиска», из-за своей мощной комплекции не рискнувший пройти вглубь. На него с уважением поглядывал даже Бруно, сам ненамного уступавший тому телосложением.

В брезентовом импровизированном помещении стояла вопросительная тишина, все ждали итогового решения Гюнтера, который все эти часы с момента получения приказа пытался состряпать хоть какой-то реальный план вылазки. Самый главный минус состоял в том что у него не было ни малейшего опыта по этой части, ранее все данные для полка добывались в ходе разведки боем, без всякой таинственности и скрытности. А тут требовалось совсем другое, и посоветоваться не с кем. Да, Алекс раньше мельком рассказывал ему что у советских разведчиков во время войны добывание пленного было вполне обычным делом, но разве сам Шольке мог тогда подумать что ему придётся тоже этим заниматься? Естественно, нет! Опрашивание своих подчинённых и некоторых офицеров полка только подтвердило его худшие опасения. Никто из них раньше этого не делал, некоторые разве что слышали об этом, но сами не участвовали. Гюнтеру пришлось удалиться в сторону от своих людей на берег канала чтобы хорошенько подумать, приказав его никому не беспокоить. Плодом таких размышлений он и решил сейчас поделиться, поскольку время для подготовки уже кончалось.

Со стороны вражеского предмостного укрепления слышались лишь дежурные пулемётные очереди, призванные показать немцам что караул бдит. Ту же цель преследовали и время от времени взлетающие осветительные ракеты, рассеивая густую темноту.

— Что ж, камрады, никто из нас раньше этого не делал, поэтому постараемся не оплошать… — хмыкнул Шольке, обведя всех взглядом. — Итак, вот что я придумал. Со мной пойдут только двое человек, не больше. Это оберштурмфюрер СС Пайпер… — Йохан при этих словах широко улыбнулся, словно получил на день рождения дорогой и ценный подарок. — И наш Сосиска.

Огнемётчик, услышав что упомянули его прозвище, прекратил переминаться и выпрямился во весь рост, едва не задевая потолок палатки. Зато лицо Бруно недоумённо вытянулось, видно тот и сам планировал сходить вместе с ним. Лишь Роске, вызванный сюда Гюнтером для координации действий, остался спокойным.

Решение включить Йохана в качестве своего спутника на вылазку пришло Шольке случайно, когда он встретил его во время опроса офицеров насчёт опыта взятия пленного. Услышав что Дитрих приказал ему притащить в расположение живого английского офицера тот сразу загорелся отличиться. А когда Гюнтер возразил что нужен знаток вражеского языка то Пайпер тут же разразился небольшой речью на английском, переубедив сомневающегося Шольке. Была мысль взять с собой и друга Пауля но того не отпустил его командир роты, резонно возразив что опытный взводный понадобится ему утром во время штурма.

— Командир, а я? — не сдержался Брайтшнайдер, удивлённо глядя на Шольке. — Неужели не доверяете?

— Не в этом дело, Бруно! — Гюнтер ободряюще положил ему руку на широкое плечо. — Во-первых, ты мой заместитель. А значит должен остаться вместо меня, если я отсутствую. Во-вторых, ты знаешь английский язык?

На этот вопрос Брайтшнайдер нахмурился и выдал:

— London… Big Ben… Dog… Slut… э-э…

Пайпер не сдержался и расхохотался, глядя как Бруно мучительно пытается вспомнить ещё что-то. Гюнтер тоже улыбнулся:

— Увы, но этого очень мало, гауптшарфюрер… Если внезапно в темноте наткнёмся на группу англичан и они спросят кто мы такие то этих слов точно не хватит. Поэтому ты останешься здесь и если вдруг там станет жарко то поможешь спасти наши задницы. Договорились?

Насупившись и тяжело вздохнув Бруно угрюмо кивнул. Зато подал голос Роске:

— Я знаю что оберштурмфюрер Пайпер понимает и даже разговаривает по-английски. Но как насчёт вас, Шольке? И это не говоря уже о роттенфюрере… — он посмотрел на огнемётчика, так и стоявшего столбом.

Гюнтер усмехнулся и ответил:

— Что касается нашего бравого Сосиски то я беру его в качестве того кто сможет скрутить пленника и обеспечить его надёжное путешествие на наши позиции. Полагаю, сил Рауха хватит сразу на несколько худосочных британцев. Я прав? — спросил он, посмотрев на верзилу.

Тот улыбнулся и молча кивнул. Вообще, Бруно ещё до Ватандама как-то обмолвился что сам огнемётчик, как и его родной брат, тоже переведённый в разведку на должность пулемётчика, очень довольны своим командиром. Рассказывают новобранцам всякие истории о нём, настоящие и вымышленные, от чего те смотрят потом на него своими круглыми и восхищёнными глазами. Сам Гюнтер, естественно, их об этом не просил, братья проявили инициативу, но конечно и мешать не стал. Пусть поднимают его репутацию в отряде, тем более делают они это не по приказу а добровольно.

— А что касается насчёт английского… Piper, what do you think of London and the English in general? — спросил Шольке, для того чтобы наглядно рассеять сомнения Роске.

Но Йохан прекрасно его понял и тут же со смехом ответил:

— I’d say it’s a foggy city and the women there are cold as ice… Но второе утверждение, надеюсь, ошибочное!

Да, миф о холодности англичанок это ещё один дурацкий стереотип гулявший по миру, Гюнтер был в этом твёрдо уверен. А со временем постарается убедиться в этом лично. Эх, попалась бы ему какая-нибудь принцесса из британской королевской семьи, вот был бы номер! Ха-ха-ха! Но шутки в сторону, пора выдвигаться…

— Роске, передайте обергруппенфюреру чтобы все батальоны на передовой держали пальцы на курках, хорошо? Когда мы схватим нужного британца то можем нашуметь, а его товарищи наверняка попытаются испортить нам всё дело. В таком случае мы пустим вверх красную ракету в том направлении куда нужно стрелять, чтобы прикрыть нас.

— Хорошо, Шольке, вам будет обеспечено огневое прикрытие, если оно понадобится! — кивнул ординарец Дитриха. И, крепко пожав всем присутствующим руки, вышел. — Удачи всем! — напоследок пожелал он.

Все трое, вместе с сопровождающим их Бруно, направились к позициям передового охранения, располагавшихся метрах в двухстах от неприятеля. Здесь дежурил пулемётный расчёт и несколько стрелков, тихо переговаривающихся на дне окопа. Увидев подошедших командиров они замолчали а пулемётчик, к удивлению Гюнтера, крепко обнял гиганта-Сосиску.

— Ади, будь осторожен! — тихо сказал он огнемётчику. — Не суйся куда попало и помни — мы с парнями придём на помощь сразу как только понадобится. Понял, брат?

— Не беспокойся, Карл, я иду с нашим командиром, а он знает что делает… — улыбнувшись, ответил «Сосиска», и шутливо хлопнул родственника по шлему. Тот, обладая намного меньшей комплекцией чем его брат, невольно присел от такого дружеского хлопка. — Не спи, а то замёрзнешь!

— Ты опять за своё, медведь чёртов? Оберштурмфюрер, прошу, присмотрите за этим увальнем, однажды в детстве он умудрился ногу подвернуть на ровном месте… — не остался в долгу брат-пулемётчик. — А мне потом пришлось эту тушу тащить до дома два километра, да ещё от матери досталось.

— Чего⁈ — возмутился «Сосиска», невольно повышая голос под смешки и фырканье сослуживцев. — Что ты выдумываешь, Карл? Всё было совсем не так! Командир, я…

— Тихо всем, особенно братьям Раух!! — угрожающе зашипел Гюнтер, сам с трудом сдерживаясь от смеха. — Нашли время чесать языки и вспоминать детские проделки. Англичане совсем близко! Поэтому все заткнулись и молча ждём нашего возвращения. Прикрытие, будьте наготове. Группа — за мной!

Закончив разговор и напоследок оглядев темнеющие впереди вражеские позиции Гюнтер дал команду вылезти на бруствер. Оба его спутника, предварительно напялив на себя трофейные британские плоские шлемы, последовали за ним. У Шольке была мысль переодеться в английскую форму полностью, для маскировки, но не получилось. Во-первых, не нашлось нужного размера для них, так как почти все эсэсовцы были высокими, гораздо выше чем средний мужчина. Не говоря уже о Раухе, который кроме роста обладал такой шириной плеч что нечего было и думать найти для него подходящую английскую форму. Во-вторых, и выбор этой одежды был маленький, потому что почти вся она оказалась либо порвана либо в крови. Пришлось отбросить эту затею и идти во вражеский тыл в своих маскировочных костюмах, уповая на густую безлунную темень. А в свете ракет больше всего выделятся британские шлемы, подарив своим обладателям некоторое сомнение в поведении врагов.

Они ползли по полю друг за другом, стараясь двигаться в тени кустов и деревьев, осторожно раздвигая ветки. Первым, как командир, пробирался сам Гюнтер, за ним Пайпер, и последним замыкал группу обиженно сопевший «Сосиска», видимо продолжавший мысленный спор со своим насмешливым братом. Уши настороженно улавливали редкую пулемётную трескотню, но в основном всё было спокойно. Никто не кричал, не поднимал тревогу, значит большинство англичан спят, пытаясь хоть немного отдохнуть перед предстоящим боем. Оно и понятно, последние недели у них выдались такие, что даже те счастливчики которым суждено выжить вряд ли смогут окончательно забыть этот ад на французской земле.

Казалось, они ползли больше получаса, точно время определить не получалось, часы на руке из-за отсутствия света были невидимы. Ориентируясь при редких вспышках осветительных ракет Шольке пытался понять где именно они находятся. Больше минуты он напряжённо слушал, пытаясь уловить хоть какой-то звук от англичан, но тщетно. Те далеко или просто молчат. Придётся рискнуть и ползти наугад.

Гюнтер снова возобновил движение и вдруг услышал буквально в паре шагов приглушенный голос:

— When do you think it’s our turn to load, buddy? I’m fed up with this fucking France! I want to go home, to my Birmingham…

Его невидимый собеседник тихо рассмеялся и ответил:

— What, do you miss your Jessie? Don’t worry, if you don’t come back from France, she won’t be lost… With such magnificent virtues.

Ну да, о чём ещё могут болтать два солдата на скучном дежурстве? Естественно, о доме и бабах. Только вот такое близкое соседство с противником явно им не на руку, надо как-то их обойти. Можно, конечно, напасть и на этих двух часовых но много ли они знают? Это же не офицеры. Нет, нужно преодолеть соблазн и постараться поймать более жирную дичь. И Гюнтер, приблизившись вплотную к своим спутникам, безмолвно показал что надо принять в сторону.

А один из англичан, не подозревая что сейчас только что решилась его судьба, раздражённо буркнул:

— Shut your fucking throat, you moron! My Jessie is not like that, she will definitely wait for me…

Да, тут каждую минуту его могут прикончить, а парень волнуется за свою Джесси с пышными сиськами… Что ж, если ему повезёт и он успеет удрать домой до того как здесь всё закончится то Гюнтер за него порадуется. А если не повезёт… значит о его Джесси позаботится кто-то другой. Закон природы.

Отползти назад метров на пятьдесят, свернуть к северу, и снова на восток. Слева вдруг послышался тихий плеск воды. Неужели они оказались на самом берегу канала? Шольке прислушался и действительно, метрах в пяти не больше, снова шум воды. Повеяло прохладой. Кстати, а может попробовать не пробираться через вражеские посты а просто обогнуть их по каналу? В принципе, если британцы успели соорудить сплошную цепь траншей вплоть до самой воды, то это самый благоприятный способ попасть к ним в тыл. Но это пусть будет запасным вариантом, а сначала нужно проверить примыкающий к каналу кусок земли. И Гюнтер начал почти наощупь исследовать местность, замирая как лежачий столб при каждом появлении осветительных ракет. Такая предосторожность оказалась разумной, когда метрах в двадцати от воды кто-то коротко кашлянул…

Его спутники, как и сам Гюнтер, мгновенно замерли, выставив в ту сторону своё оружие. На эту вылазку они все выбрали пистолеты-пулемёты, чтобы мгновенно создать шквал огня в случае необходимости. На ствол у каждого по пять магазинов, итого — сто пятьдесят патронов. Конечно, этого очень мало в случае серьёзного боя, но они же не штурмовать сюда пришли. В дополнение к патронам каждому члену группы выдано по четыре гранаты «М-39». Она уступала стандартной «М-24» по мощности взрыва и разлёте осколков, зато была легче и компактней. Словом, им было чем «порадовать» британцев, если те вдруг обнаружат что у них в тылу разгуливают эсэсовские разведчики-диверсанты.

Но тревога оказалась ложной, их никто не обнаружил. Просто какой-то англичанин слегка простудился. Можно пробираться дальше. Они это и сделали, повинуясь молчаливому хлопку Гюнтера по руке. Здесь как раз разрослась небольшая группа деревьев, под сенью которых, видимо, и расположились несколько англичан, сторожащих этот участок обороны. Да, так оно и есть, подумал Шольке, почувствовав как его ладонь в темноте погрузилась в мягкую разрытую землю бруствера. Заслышав слева, у самой воды, тихие голоса англичан, он принял чуть вправо, ползком вскарабкался на гребень и замер, пытаясь понять где именно засели враги. Пайпер и «Сосиска» ждали чуть внизу, храня полное молчание. И тут справа, метрах в десяти, чиркнула спичка, кто-то закурил, спрятав огонь в кулак! Ещё один британец! Шольке уже готов был снова спрятаться за гребень но успел разглядеть что курильщик, грубо нарушающий требования устава караульной службы, сидит на патронном ящике к нему спиной.

Быстрый взгляд в другую сторону… Слева тоже слышен тихий разговор. На слух расстояние между этими болтунами и курильщиком метров двадцать, есть шанс перепрыгнуть окоп и бесшумно оказаться на вражеской территории, пользуясь темнотой. Голос подавать нельзя, молчаливая жестикуляция тоже невозможна из-за сильной темени, пришлось сползти обратно и прошептать приказ прямо в ухо. Оба понятливо кивнули и осторожно вылезли на гребень, готовые в любой момент открыть огонь.

Уже готовясь перепрыгнуть узкий ход сообщения Гюнтер слегка задел ногой какую-то странную железяку, которая тихо звякнула, зашуршала землёй вниз и свалилась на дно окопа! Тут же снизу кто-то оглушительно всхрапнул, сонно выругался и снова затих… Проклятье, там что, ещё один британец дрыхнет прямо в траншее⁈ Похоже, их тут немало, но остальные наверное спят в блиндаже, если успели его построить.

Курильщик, не обращая внимания на спящего товарища, продолжал дымить, погруженный в размышления. Не отрывая от его смутного силуэта взгляда Шольке напружинился и одним мягким прыжком перемахнул ход сообщения. А потом сразу залёг и стал держать курильщика на прицеле «МР-38», мысленно уговаривая его сидеть спокойно ради своей же безопасности.

Через пару секунд примеру Гюнтера последовал Пайпер, двигающийся как кошка. Он разлёгся рядом с ним, взяв на прицел другую сторону траншеи, идущую в сторону канала. А последним к ним присоединился Раух. И едва не завалил всю операцию! Потому что под весом громилы, который к тому же приземлился никак не бесшумно, часть внутреннего бруствера осыпалась прямо на спящего!

Тот снова прекратил храпеть, сплюнул и зло заворчал, естественно, по-английски:

— Что за дурацкие шуточки, парни? Я устал как собака на рытье укреплений а вам делать больше нечего? И какого чёрта на мне лежит чья-то винтовка⁈ Эй, Смайли, Доусон, я к вам обращаюсь! Два долбаных придурка…

Эта тирада заставила курильщика очнуться от своих мыслей и он подал голос:

— Угомонись, Барри, нет их тут рядом, ушли за водой к каналу. А винтовка, наверное, сама упала, бруствер плохо укрепили… Спи давай, чувствую что завтра будет жаркий денёк.

— Ну да, как и все прошлые адские деньки… — буркнул неизвестный британец, явно успокаиваясь. — Опять дымишь, старина? Смотри, скоро от твоих лёгких ничего не останется. Мало ты их выхаркал на угольных шахтах?

На эти слова курильщик промолчал и Барри, не дождавшись ответа, снова затих, решив использовать для отдыха каждую свободную минуту. А Гюнтер осторожно выдохнул, чувствуя как спина под формой стала мокрой от пота. Едва не попались… Всё, полдела сделано, они на вражеской территории! Осталось лишь найти какого-нибудь лейтенанта… или даже капитана… а потом тихо и незаметно вернуться к своим. Плёвое дело для дилетантов…

Положив руки на плечо своим спутникам Шольке приказал им следовать за собой и осторожно пополз вглубь союзного предмостного укрепления, замирая при каждом подозрительном звуке. То и дело в отдалении слышалась тихая английская или французская речь, звякало солдатское снаряжение или оружие. По всему видно что хотя большинство врагов улеглось дрыхнуть, но тех кто бодрствовал тоже хватало. Так, где могут быть вражеские офицеры, желательно штабные? Правильно, в штабе. А сам штаб? В максимально незаметном и защищённом месте. То есть… на той стороне моста? Хм, в этом есть резон… В таком случае им до него не добраться, оба моста наверняка под усиленной охраной. Но даже если штаб оборонительного узла находится на той стороне, уже в городе, то наверняка здесь должен сидеть тот кто напрямую отвечает за укрепление, типа дежурного офицера. Или у британцев как-то по другому? Ладно, нечего гадать, время идёт а у них ещё, по образному выражению незабвенного Алекса, конь во дворе не валялся… Вперёд, на поиски «умной фуражки», готовой поделиться с «Лейбштандартом» нужными сведениями! А добровольно или принудительно, тут уж как получится.