За тебя, Родина!

Глава 31

г. Вадленкур, Франция.

19 мая 1940 года. Утро.

Гюнтер Шольке.

— Вставайте, господин оберштурмфюрер! — раздался голос после стука в дверь, и Гюнтер открыл глаза. — Через полчаса вы должны быть готовы!

— Уже встал! — крикнул он в ответ, и сапоги фельджандарма-часового загрохотали обратно к выходу.

Вскочив с кровати и наскоро отжавшись двадцать раз Шольке быстро сходил в туалет и умылся. Потом надел и тщательно расправил складки на своей форме. Как ни странно, волнения не было, только тело как-то слегка одеревенело. Подошёл к окну и выглянул наружу. День начинался пасмурный, солнца не было видно из-за облаков. По улице как ни в чём не бывало ходили люди, проезжали военные машины… Словом, ничто не говорило о том что сегодня некий офицер СС может лишиться жизни. Тем не менее это так.

Гюнтер не испытывал больших иллюзий насчёт своей судьбы. Если председателем трибунала будет армейский офицер, а такое очень даже возможно, благодаря тому что отец этого обер-лейтенанта дружит с Хауссером, то приговор может быть очень суровым. Как и сказал вчера Роске, военные наверняка не упустят шанс показать эсэсовцам кто тут главный, а учитывая отношение к нему самого рейхсфюрера то на защиту СС вряд ли можно рассчитывать. Да, Дитрих на его стороне но он в данном случае не главный. Только фюрер смог бы освободить его наперекор воле генерала «Вермахта», но Шольке помнил какова была реакция Гитлера в прошлый раз…

Его не слишком весёлые размышления прервал тот же часовой который разбудил полчаса назад. Связывать ему руки или наставлять оружие фельджандарм не стал, видимо, не верил что офицер СС попробует сбежать или сопротивляться. Что ж, правильно не верил, так как эта мысль только мелькнула в голове Гюнтера и сразу пропала. Бегство не только подтвердило бы его вину но и поставило жирный крест на всех будущих планах, которые он хотел осуществить в случае оправдательного приговора. К тому же Роске вчера перед сном опять нанёс ему визит и сообщил что выполнил просьбу о звонке Ханне. Осталось лишь довериться своим женщинам и верить в удачу…

Путь до места импровизированного суда занял всего несколько минут, так как помещением для этой цели почему-то выбрали ту самую церковь в которой Шольке и его бойцы планировали держать последнюю оборону. Неизвестно по какой причине, то ли более подходящие дома оказались разрушены или ещё что, но теперь церковь Вадленкура снова стала тем местом в котором решалось жить ему или умереть.

При подходе к зданию Гюнтер заметил открывшего рот от неожиданности мальчишку Ханке, тащившего через улицу кудахтавшую курицу. Воспользовавшись его смятением птица вырвалась из рук подростка и со всех ног помчалась куда-то в сторону, бешено махая крыльями. Но Эрих этого даже не заметил. Он только и смог ошарашенно проводить его взглядом и недоумённо спросить:

— Командир⁈

Улыбнувшись и ободряюще ему кивнув Шольке пришёл мимо и оказался в церкви. Здесь уже относительно прибрались, отмыли кровь раненых, подмели, оттащили скамьи к стенам, поставили длинный стол возле алтаря и несколько стульев. А когда Гюнтер твёрдым шагом вошёл внутрь то его конвоир медленно закрыл тяжёлую деревянную дверь. Шольке глубоко вздохнул и посмотрел вперёд, на тех кто сейчас решит его судьбу.

Военно-полевой трибунал представляли собой трое человек, сидевших за столом и ждавших пока он подойдёт ближе.

Первый, полноватый майор Вермахта около сорока лет с одутловатым лицом, недовольно нахмурившись, глядел на него. Тщательно отутюженная форма ничем не напоминала ту повседневную полевую в которой щеголяли сам Гюнтер и его подчинённые. Сразу было видно что этот военный чиновник прочно окопался в тыловых штабах и ничуть не рвался понюхать пороху. На кителе майора был «Крест военных заслуг 2-й степени» в виде узкой нашивки.

Интересно, за какие такие заслуги наградили этого хряка? Впрочем, Шольке знал что такая награда в Третьем Рейхе была очень распространена и ею часто отмечали даже за самые незначительные поступки. Достаточно сказать что к концу войны «Крестом военных заслуг» и его разными версиями было награждено больше десяти миллионов человек! Это при том что всё население Германии, включая стариков и детей, к началу Второй мировой войны составляло около восьмидесяти миллионов.

Поймав себя на том что военный чиновник чем-то неуловимо напоминает ему ненавистного Мартина Бломфельда Гюнтер бегло осмотрел двух других.

Слева от майора расположился худощавый обер-лейтенант, который сосредоточенно уткнулся в стол и читал лист бумаги, держа его в руках. Воротник кителя, тоже явно не полевого, был шире чем сама шея с кадыком и у Шольке возникла мысль что форма вообще принадлежит не ему.

А справа от председателя трибунала, или как там он называется, сидел армейский лейтенант с живым и улыбающимся лицом. Тот напротив с явным любопытством рассматривал Гюнтера и даже не пытался скрывать этого. Но больше всего оберштурмфюрера удивило наличие у этого лейтенанта «Железного Креста 2-го класса», точно такого же как и у него самого. Надо же, вот так сюрприз! Чтобы у помощника судьи была боевая награда? Хотя, может тот и не был военным юристом а был включён в состав трибунала временно? Это предположение только укрепилось после того как Гюнтер заметил что у лейтенанта была белая окантовка погон а не бордовая, как у двух других офицеров, принадлежащих к службе военного судопроизводства.

Кроме них в церкви находились ещё три человека. Ефрейтор военной полиции с пистолетом-пулемётом в руках и какой-то унтерштурмфюрер СС с короткой стрижкой, молча смотревшие на него. Ну и, конечно, тот самый обер-лейтенант Бахман в парадной форме, смотревший на него, как показалось Гюнтеру, со скрытым злорадством.

Все эти мысли и наблюдения промелькнули у него в голове всего за несколько секунд, пока он подходил к стулу, стоявшему метрах в пяти перед столом членов трибунала.

— Оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке? — спросил майор своим неожиданно тонким голосом.

— Да, это я! — подтвердил он очевидный и неоспоримый факт, встав перед ними.

— Состав военно-полевого трибунала, в лице председателя, майора юстиции Вернера Шустера, и его помощников, обер-лейтенанта Юргена Фрайтага а также лейтенанта Адольфа Винклера, был собран сегодня, 19 мая 1940 года, для рассмотрения дела оберштурмфюрера СС Гюнтера Шольке, командира разведывательной роты полка СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Вышеозначенный офицер обвиняется в злостном нарушении устава, превышении служебных полномочий, самоуправстве… а именно, статьи №… — и ещё несколько минут Шольке слушал донельзя официальную речь этого майора, монотонно перечислявшего параграфы и пункты которые Гюнтер умудрился преступить. Хорошо хоть они пока не знают про «приказ фюрера» и думают что он использовал авторитет Зеппа… Но когда командир фельджандармов Топфер доложит о «личном порученце фюрера» и помощи ему то всё станет гораздо серьёзнее…

Наконец, когда тот закончил свой монолог, Гюнтер решил кое-что уточнить. Не то чтобы он ждал что ему ответят но хотя бы увидеть реакцию на свой вопрос.

— Скажите, господин майор, а почему вы меня вообще судите? — поинтересовался Шольке, глядя на председателя. — Насколько я помню, члены СС неподсудны армейскому судопроизводству, у нас есть своя собственная юридическая служба для этого дела и, если что, по-моему, именно вы сейчас нарушаете закон! Разве я ошибаюсь?

— Обвиняемый, вам не давали слова! — внезапно поднял голову обер-лейтенант Фрайтаг, с неодобрением оторвавшись об бумаги и устремив на него хмурый взор. — Будьте добры помолчать и отвечать только на те вопросы которые вам задают!

— О, в таком случае простите! — слегка улыбнулся Гюнтер. — До этого дня я не имел удовольствия находиться в суде или трибунале поэтому не знаю как и что нужно делать в такой ситуации! Уверен, сегодняшний опыт будет мне полезен в дальнейшем!

Майор же, с неодобрением глядя на Гюнтера, не торопился отвечать. На его лице появилось некое удовлетворение, словно он получил то что так давно хотел. Однако через несколько секунд, когда Шольке уже решил что ответа на свой вопрос он не услышит, председатель трибунала всё же сухо объяснил:

— В данном случае закон не нарушен так как Главное судебное управление СС, в лице его начальника обергруппенфюрера СС Пауля Шарфе, уполномочило нас провести этот процесс… В причины я углубляться не буду, мы здесь собрались по другому вопросу. Герр обер-лейтенант, расскажите ещё раз как всё происходило в тот день? — обратился майор к Бахману…

…Шольке только усмехнулся, слушая бывшего, точнее, уже снова действующего коменданта Вадленкура. Как он и ожидал, судя по его словам бесцеремонный эсэсовец ворвался в город рано утром, не предъявил никаких доказательств в подтверждение своих слов, а когда законный комендант возмутился таким самоуправством то в грубой форме велел своему подчинённому арестовать его. В результате он был лишён возможности руководить обороной города и оказался освобождён лишь после вступления в город спасителей-танкистов. Сам Бахман считает это абсолютно недопустимым деянием, не оправдывающим ничем, а также выражает возмущение в адрес СС куда берут на службу таких вот «кадров» как оберштурмфюрер. В заключение обер-лейтенант высказал сомнение в том зачем членов СС вообще допускают к участию в боях, так как это прерогатива только армии, а «асфальтовым солдатам», раз уж они назначены охраной фюрера, уготована судьба топтать плац и красоваться в своих мундирах от герра Хуго Босса на парадах, радуя жителей столицы.

Гюнтер покачал головой, услышав такое. Всё же редкостный мерзавец этот Кристиан Бахман! Ни словом не упомянул о том что его радист утопил рацию, благодаря чему не получил приказ о содействии. Также «забыл» сказать что был пьян по время службы. Видимо, посчитал это незначительным.

— Кто может подтвердить ваши слова, герр обер-лейтенант? — спросил его майор, когда тот закончил своё словоблудие.

Тот с сожалением вздохнул:

— В тот момент на посту, возле штаба, были часовыми двое моих людей, ефрейтор Фридрих Вольцоген и стрелок Август Штрабе. Но первый погиб во время обороны города а второй тяжело ранен и отправлен в госпиталь. Все остальные были подчинёнными оберштурмфюрера СС Шольке, поэтому их показания, скорее всего, будут пристрастны.

Ага, а эти часовые, значит, беспристрастны? Это при том что они тоже были не сами по себе а солдаты Бахмана! Вот сволочь! Всё в свою сторону выворачивает!

— Понятно, герр обер-лейтенант… — кивнул майор из трибунала. — И после того как он незаконно отстранил вас с места коменданта то назначил взамен некоего штабс-фельфебеля Биссинга, верно?

— Так точно, герр майор! — ответил Бахман, скривившись. — Но прошу не отдавать Биссинга под трибунал! Я сам его накажу своей властью! Уверен, после такого он вряд ли когда-нибудь станет офицером…

Шольке стиснул зубы от злости. Ладно он сам, это понятно и логично. Но мстить тому кого Гюнтер назначил вместо некомпетентного Бахмана? Да от того же штабс-фельдфебеля во многом зависела успешная оборона Вадленкура! Его опыт, основательность, авторитет среди солдат роты не позволили тем струхнуть перед надвигающимся танковым валом и бросить позиции, оставив эсэсовцев одних! Нет, ни один солдат Вермахта не бросил оружие, не пытался скрыться от опасности! Каждый их них вместе с его людьми держался до последнего и погибал вместе с ними! Похоже, между обер-лейтенантом и штабс-фельдфебелем уже были напряжённые отношения и раньше, а когда появился Гюнтер и радикально поменял их местами то Бахман окончательно решил разделаться с Биссингом, сломав ему карьеру лично.

— Мы рассмотрим этот вопрос после вынесения приговора оберштурмфюреру СС! — остановил его майор, подняв пухлую пуку. — Насколько я понимаю, других свидетелей с вашей стороны нет, герр обер-лейтенант? — задал он риторический вопрос, демонстративно обведя взглядом зал церкви. Увидев что Бахман отрицательно покачал головой он начал говорить: — Тогда сейчас слово предоставляется…

Его прервал скрип открывающейся массивной деревянной двери и все посмотрели за спину Гюнтера. Тот тоже не сдержал любопытства и оглянулся. А потом удивлённо поднял брови…

…От двери к ним решительно шёл обергруппенфюрер СС, командир полка «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», сам Зепп Дитрих! Естественно, в сопровождении своего личного адъютанта унтершарфюрера СС Роске, который ободряюще кивнул ему.

Когда его командир подошёл близко то Шольке автоматически вытянулся и вскинул руку:

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — громко ответил тот и грозно посмотрел на членов трибунала. Те уже вскочили и тоже поддержали приветствие, как и таинственный унтерштурмфюрер. — Господа! Я решил присутствовать на этом процессе над моим офицером как его начальник! Продолжайте! — и демонстративно уселся на одну из скамей, отнесённых к стене.

Армейские офицеры слегка растерянно переглянулись и уселись обратно. Майору потребовалась минута чтобы прийти в себя. Наконец, он снова вернул себе важный вид и обратился к неизвестному унтерштурмфюреру СС, который до этого не проронил ни слова, только слушая.

— Слово предоставляется представителю защиты, унтерштурмфюреру СС Эрнсту Крамеру! — сказал он, глянув на эсэсовца.

Гюнтер тоже посмотрел на своего коллегу, на которого до этого почти не обращал внимания. Похоже, тот вообще не из войск СС а из «общих» СС. Наверное, Гиммлер или Хауссер прислали, типа, адвоката для видимости соблюдения законности… Сейчас скажет что у него нет возражений по существу дела и всё… конец Шольке.

Унтерштурмфюрер встал и заговорил:

— Уважаемые члены трибунала! Я бы хотел обратить ваше внимание на некоторые нюансы которые забыл упомянуть обер-лейтенант Бахман… Начну с того что у меня есть неопровержимое доказательство того что приказ, на который ссылался оберштурмфюрер СС Шольке, действительно был отдан и имел законную силу! Вот он, у меня в руках! — Крамер взял одну из бумажек, которую держал на своём складном столике, и поднял вверх. — Приказ ясно указывает что с момента прибытия оберштурмфюрера СС Шольке в Вадленкур тот имеет право принять все меры для скорейшего укрепления обороны города! Даже сместить коменданта, если это потребуется! Дата этого приказа — вечер 15 мая 1940 года! Подписано лично обергруппенфюрером СС Зеппом Дитрихом, сейчас здесь находящимся! Прошу вас, герр майор, лично в этом убедиться!

Он подошёл к столу трибунала и передал тому бумагу. Майор быстро пробежал текст глазами и посмотрел на «Папашу». Зепп медленно и важно кивнул головой, подтверждая что отдавал такой приказ.

— Что же касается того что обер-лейтенант Бахман не знал о приказе тот тут вина не оберштурмфюрера Шольке, поскольку он уехал в Вадленкур ещё до того как штаб обергруппенфюрера СС Дитриха успел его напечатать. Это было вызвано срочным изменением обстановки в угрожаемом районе, что довольно часто случается в ходе интенсивных боевых действий. Как выяснилось, после документального оформления приказа штаб полка в течении ночи одиннадцать раз пытался связаться со штабом гарнизона Вадленкура под командованием обер-лейтенанта Бахмана. Это подтвердили своими показаниями два радиста из штаба полка, лично передававшие позывные «Лейбштандарта», а также начальник связи. Но ни на один вызов рация гарнизона города не ответила! Почему? Ответ прост — потому что радист роты под командованием вышеназванного обер-лейтенанта за пару часов до первого вызова пошёл умыться к реке, поскользнулся и упал в воду вместе с рацией за спиной. К сожалению, аппарат вышел из строя от попадания внутрь воды, о чём радист, Максимилиан Штельмахер, к счастью выживший, немедленно доложил своему командиру и получил взыскание в виде наряда. Его инициатива немедленно съездить в Седан и получить там новую рацию, или же попробовать отремонтировать пострадавшую от воды, было отвергнуто обер-лейтенантом в грубой форме, цитирую: «Решил в городе погулять и избежать наказания? Думаешь, я не понял что ты задумал, скотина? Ничего не случится за ночь, завтра съездишь! А теперь пошёл вот отсюда, тупой болван!» При этом обер-лейтенант Бахман, по свидетельству всех своих солдат, кто смог выжить после обороны города, был сильно пьян. Таким образом рота, расквартированная в качестве гарнизона Вадленкура, в решающий момент осталась без связи и не смогла начать подготовку к обороне.

После того как Крамер ненадолго замолчал Гюнтер, внимательно слушавший некоторые неизвестные ему подробности, только головой покачал, удивляясь тупости Кристиана. Уму непостижимо, подразделение осталось без связи а их командира это нисколько не заботит! Как же, у него ведь день рождения! Да, радист тоже виноват, пусть и неумышленно, но если бы Бахман сразу отпустил его в Седан тот успел бы отремонтировать рацию и принял приказ. Но нет, наплевательство и высокомерие к подчинённым сыграли с ним злую шутку. Ладно, с этим понятно, но почему… Впрочем, на едва оформившийся у него вопрос унтерштурмфюрер сразу дал ответ.

— Убедившись что гарнизон города не отвечает на вызов, штаб полка решил связаться с Седаном и через него передать сообщение… — продолжил эсэсовец свой занимательный рассказ. — Но, как оказалось, вся связь гарнизона Седана велась только посредством проводного телефона, поскольку штаб подразделения, к которому относились комендант майор Альтман и его люди, не выдал им достаточно мощную радиостанцию. А провода эти периодически рвали оказавшиеся в нашем тылу отступающие части противника или враждебно настроенные местные жители. Поэтому этот вариант отпал. Затем постарались связаться с самим оберштурмфюрером СС Шольке через его командную машину, но также потерпели неудачу из-за того что часть антенн броневика, согласно рапорту чудом выжившего командира машины, была снесена когда они ночью прорывались сквозь вражескую колонну. Далее, этот командный броневик был уничтожен уже в городе, до того как экипаж успел починить антенну, из-за чего связь с разведчиками оберштурмфюрера СС Шольке так и не была установлена.

Вот оно что! Точно, Гюнтер вспомнил этот момент… Действительно, было такое. Командир «263» в пути доложил ему что антенны повреждены и обещал отремонтировать их в течении часа после прибытия на место, если сумеет найти нужные запчасти. Но потом начались срочные работы по укреплению обороны, на которых бросили и экипажи броневиков, затем бой, поэтому дальнюю связь так и не успели восстановить… Прямо-таки настоящий «закон Мэрфи», всё что могло случиться, чтобы не дать установиться нормальной связи между ним и Дитрихом, то и случилось… Вот чёрт! А ведь Крамер не упомянул что Гюнтер всё-таки связывался с Дитрихом на узле связи Седана, после разговора с майором Альтманом! Что это? Он не знает или же намеренно умолчал об этом факте, который не в пользу Шольке? А может знал и заранее предупредил связистов чтобы в случае чего придерживались этой версии? К счастью, похоже, председатель трибунала и Бахман тоже не имеют понятия о том что было в Седане, иначе…

— Исходя из вышесказанного не вижу оснований обвинять оберштурмфюрера СС Шольке в самоуправстве, поскольку он действовал не только сообразно сложившейся обстановке но и строго по приказу! — говорил Крамер, глядя на насупившегося майора. — Почти вся вина лежит на обер-лейтенанте Бахмане, который проявил преступную беспечность и наплевательское отношение к своим прямым служебным обязанностям по обеспечению безопасности подразделения. Я не буду делать упор на употребление им спиртных напитков во время службы, это не имеет прямого отношения к делу, но призываю тщательно учесть все те нюансы которые я вам изложил, господа!

И не успели члены трибунала опомниться как Дитрих тяжело встал со своего места и подошёл к Гюнтеру. Он повернулся лицом к майору и его помощникам а потом, презрительно скривившись, заговорил:

— А теперь и я вам кое-что скажу, господа офицеры! Скажу прямо и без всяких увёрток! Вы все обосрались, понятно? Вы все, армейские тугодумы, уверенные что всегда и во всём лучше нас, СС! Вот он, этот вот оберштурмфюрер, мой главный разведчик, он сделал то что вы бы никогда не смогли сделать! Что именно? Он спас ваши пухлые задницы! Чёрт вас побери, да если бы не он то сейчас десятки наших дивизий могли оказаться в таком котле что пришлось бы бросать все планы и хлебать дерьмо не ложками а кастрюлями! Вы что, даже не понимаете что Шольке с парой сотен парней, всего с несколькими пушками, которые нашёл только проявив чудеса изворотливости, остановил и уничтожил целую танковую дивизию⁈ Целую, мать вашу, вражескую дивизию с более чем сотней танков! — грохотал Зепп, всё больше расходясь.

— Вы видели сколько французского хлама ржавеет за городом⁈ Это всё его работа, понятно⁈ Его и тех героев что были вместе с ним плечом к плечу! Между прочим, именно армейские офицеры, ваши коллеги, помогли ему удержать город! И то что вы сейчас все здесь сидите и важно надуваете щёки это благодаря ему! Да вы Шольке на руках должны качать из-за того что над ратушами Вадленкура и Седана по-прежнему развевается наша свастика! — уже кричал Дитрих, повергнув в изумление не только членов трибунала но и самого Гюнтера. — А вы смеете судить моего парня только за то что он выполнил то что я ему приказал⁈ За то что он выжил там где просто не мог выжить⁈ И не просто выжил но и сумел спасти десятки других людей, при этом выполнив боевую задачу⁈ По доносу какого-то жалкого пьяницы в погонах обер-лейтенанта, которому я бы не доверил даже чистить нужники в казармах Лихтерфельда⁈ Вы окончательно спятили, господа⁈ — от гнева его лицо налилось кровью, да и сам Зепп сейчас напоминал изготовившегося к бою быка.

— Знаете, я видел многих достойных офицеров Вермахта которым с удовольствием пожал бы руку! Но уж точно не вам! — покачал головой обергруппенфюрер, окинув их презрительным взглядом. — Вы — позор нашей армии! Будь я более несдержанным то вышвырнул бы вас отсюда как нашкодивших щенков, но я не какой-то там варвар! Поэтому сделаю всё цивилизованно, так как вы любите! — он, не оборачиваясь, протянул руку назад и безмолвный Роске тут же вложил ему в руку лист бумаги.

— Вот! Читайте! И только посмейте хоть слово сказать против! Я вас лично прикажу арестовать и позабочусь о том чтобы недавно назначенный шефом гестапо господин Мюллер уделил вам особое внимание! И гауптшарфюрера Брайтшнайдера я тоже заберу с собой, нечего ему тут прохлаждаться! — с этими словами Зепп быстро подошёл к столу и с размаху бросил лист прямо перед лицом майора, вынудив его отшатнуться. — А ты, Шольке, за мной! Это приказ! Я не хочу больше оставаться в этой богадельне ни минуты! Здесь всё пропахло гнилыми армейскими сапогами…

И, больше не обращая ни малейшего внимания на ошеломлённых членов трибунала, развернулся к выходу, решительно печатая шаг. Сбитый с толку Шольке заколебался но выразительный жест Роске, задержавшегося на пути к двери, развеял его сомнения. В конце концов, раз его прямой командир приказывает то надо выполнять! Тем более оставаться в компании этой тройки у него самого не было ни малейшего желания.

Кинув последний взгляд на донельзя удивлённого майора, с вытаращенными глазами уткнувшегося в лист который впихнул ему Зепп, Гюнтер отбросил колебания и поспешил за Дитрихом, мимо растерянного часового, не получившего приказа и поэтому не знающего что делать. Все те секунды что они втроём шли к выходу Шольке с напряжением ждал окрика вернуться или чего-то подобного, но не дождался…

Выйдя на улицу, где по-прежнему было пасмурно и дул прохладный ветер, Гюнтер вздохнул полной грудью, чувствуя себя словно заново рождённым. Что не говори но момент был очень напряжённый… Кстати, что это за бумага, настолько повергшая трибунал в шок что те даже не пикнули когда Зепп увёл его за собой? Неужели случилось чудо и его женщины смогли пробиться к Гитлеру а потом и выпросить ему помилование? Неплохо бы узнать…

Благодарно кивнув улыбнувшемуся Роске Шольке догнал «Папашу» и почтительно спросил, пока они шли через площадь:

— Обергруппенфюрер, разрешите вопрос?

— Говори! — буркнул Зепп на ходу, даже не оборачиваясь.

— Чем вы так элегантно обмакнули их в дерьмо? — несколько по-простому обратился он к своему начальнику, зная что тот не любит излишнего чинопочитания, а также его презрение к тыловикам. — Они выглядели так словно увидели волю самого фюрера!

Дитрих, не останавливаясь, обернулся к нему и коротко хохотнул:

— Так и есть, Шольке, ты попал в самую точку! Ночью, пока я спал, примчался курьер с ближайшего аэродрома, прилетевший прямо из Берлина, и вручил мне в руки пакет с письмом. Я ненавижу когда меня будят посреди ночи и готов был сделать ему разнос на весь город, но ради такого известия велел Роске подарить ему бутылку вина из запасов бургомистра этого городишки! Не знаю как именно, скорее всего тут помогли твои таинственные связи в окружении нашего фюрера, потому что сам я так и не смог дозвониться до него, но там был приказ снять с тебя все обвинения и вернуть на службу. Так что забудь про этих тыловых крыс, Шольке, у нас с тобой на носу серьёзная проблема!

Узнав что Ханна с Евой смогли совершить то во что, честно говоря, он очень слабо верил Гюнтер почувствовал как его губы сами собой разъезжаются в улыбке. С души спал огромный камень неизвестности и теперь любые проблемы, по сравнению с той что была, казались ему пустяком.

— Я весь во внимании, обергруппенфюрер! — выпалил он, весело подмигнув Роске.

Тем временем они уже подходили к дому, выбранному Зеппом в качестве временного штаба, и Шольке заметил как возле входа собрались несколько его подчинённых, из тех что остались относительно целыми, в том числе, конечно, и вездесущий проныра-Ханке, что-то горячо рассказывающий внимательно слушавшим его эсэсовцам.

— Уже собрались… — усмехнулся Дитрих, заметив возле входа бойцов. — Уверен, сейчас они обрадуются как подростки-молокососы, в первый раз увидевшие женские сиськи. Вот только пообщаешься с ними позже, сейчас у меня мало времени а ещё нужно ввести тебя в курс дела!

В принципе, Зепп не сильно ошибся. Сначала их заметил сам Эрих, прервавшийся посреди разговора и остолбенело смотревший на Гюнтера. Увидев странную реакцию мальчишки разведчики друг за другом недоумённо оглянулись и тоже на несколько секунд потеряли дар речи. Но когда обергруппенфюрер подошёл ближе то они очнулись от ступора и дружно вытянулись, вскинув руку вверх.

— Смирно! — крикнул один из них. — Обергруппенфюрер, личный состав…

— Вольно! — рявкнул Дитрих, на ходу приподнявший руку и остановившись. — Знаю что вы все сейчас готовы кипятком ссать от радости но вашего командира я пока не отпущу! У него дел по горло! Поэтому приказываю разойтись! Увидитесь с ним позже!

— Так точно! Есть разойтись! — вразнобой ответили солдаты и, чётко развернувшись, направились в сторону. Последним вышагивал Ханке, на ходу повернувший к ним голову и счастливо улыбнувшись…

Оказавшись в незнакомой комнате, выбранной Зеппом под штаб, тот с тяжким вздохом уселся в мягкое кресло, скрипнувшее под его весом, а сам предложил сесть к письменному столу, стоявшему у окна. Адъютант Роске остался в соседней комнате, где сразу же застучал «Ундервуд».

— Слушай внимательно, Шольке! — начал Дитрих, поудобнее устроившись на своём месте и нахмурившись. — Пока ты там отдыхал под домашним арестом наш полк преследовал остатки французских частей, отступающих на юг. Но у меня есть информация что фюрер считает там дело решёным и хочет чтобы мы развернулись на север, против англичан. Эти марионетки Черчилля, под командованием тупого ирландца генерала Горта, всё ещё надеются повернуть всё в свою пользу… Так что вместе со своими парнями побудешь здесь, тем более у тебя сейчас нет ни техники ни личного состава для нормальной разведки.

— Извините, обергруппенфюрер, но кто же тогда сейчас делает мою работу для «Лейбштандарта»? — поинтересовался Гюнтер, озабоченный тем что его друг, Пауль Хофбауэр, служащий в одном из батальонов, может попасть в засаду, не имея данных о местности и противнике.

— Не переживай, я приказал каждому батальону выделить лучших людей в количестве взвода для этих целей… — угрюмо покачал головой тот. — Конечно, это не выход из положения но хоть что-то…

Что верно то верно, учитывая что обычные пехотинцы не имеют опыта в этом деле то и результаты их «разведки» могут быть явно неудовлетворительными. С другой стороны, в самом деле, чем бы помогли им он и его парни, даже оказавшись в строю? Без броневиков, всего несколько десятков человек…

Как оказалось, Зепп над этими вопросами не только подумал но и нашёл ответ.

— Завтра утром тебя ждут две хорошие новости, Шольке! — немного оживился обергруппенфюрер. — Ещё позавчера, узнав о твоих потерях, я затребовал в Берлине пополнение людьми и техникой. Велел прислать самых лучших! Но, зная этих высокомерных снобов из Главного управления кадров СС под руководством старины Шмитта, заранее могу сказать что будет «сборная солянка». Наверняка это окажутся как недавние выпускники школ СС так и переведённые из других частей СС, той же Дивизии усиления… Может даже сюда засунут этих «мёртвоголовых» из охраны «Дахау», которые умеют воевать только с заключёнными… — презрительно скривился он.

— Чёртов Эйке хочет показать нашему «огороднику» что его мясники могут сражаться не хуже чем мы или армейцы. Кстати, ты знаешь что Эйке вытащили из психушки куда его упрятал гауляйтер Рейнланд-Пфальца Йозеф Бюркель? Семь лет назад там произошла занимательная история… Когда фюрер пришёл к власти то из Италии тут же прискакал этот ублюдок, где он скрывался после тюрьмы. Они повздорили с Бюркелем за власть в Пфальце и дело дошло до того что Эйке вместе со своими людьми ворвался в местный штаб партии и засунул Йозефа на несколько часов в стенной шкаф! — рассмеялся Зепп, улыбаясь до ушей. — Потом, правда, его освободили и уже Бюркель засунул нашего Теодора в психушку Вюрцбурга, к тому же лишил званий СС. Так бы он там и сидел но Гиммлер, по каким-то своим соображениям, вытащил его из этой дыры и назначил заведовать концлагерями.

— Очень занимательная история… — тоже улыбнулся Гюнтер, хотя не испытывал никакой симпатии к Эйке.

Для него этот персонаж был ничем не лучше того же Дирлевангера. Кстати, может тоже что-то против него предпринять? Абсолютно бесполезный для Германии человек, которому плевать на страну, и думающий только о себе. Надо обдумать, хотя это сейчас точно не самое важное…

— Но не будем отвлекаться! — резко посерьёзнел обергруппенфюрер. — Кого бы нам не прислали ты обязан сделать из них образцовых разведчиков! Причём прямо на ходу! Никто не даст тебе времени на притирку или обучение, так что если не хочешь лишних потерь то используй каждую минуту на тренировки! Разбавь их своими выжившими ветеранами и пусть они неотлучно вбивают новобранцам в головы как надо и как НЕ надо воевать! Понял?

— Так точно, обергруппенфюрер! — подтвердил Шольке, с трудом поборов желание вскочить со стула. С любым армейским офицером нечего было бы и думать сидеть в его присутствии но Зепп почти не придирался по этому поводу, разве что если был не в духе или испытывал негатив по отношению к конкретному человеку.

— Далее… Я отказался от этой пулемётной рухляди и мне клятвенно обещали прислать на замену только пушечные броневики! — продолжал Дитрих радовать Гюнтера. — Вадленкурская мясорубка, когда твои машины схватились с французскими жестянками, показала что на бронемашины надо ставить вооружение помощнее, чтобы они могли не только выжить но и побеждать в таких вот боях! Это никуда не годится! Семь, или сколько их там было, французских «Панаров» буквально вырезали твои броневики! Конечно, и сами уже никуда не уехали, но такое равенство в потерях меня не устраивает! Мне нужно чтобы твои парни обнаружили врага, уничтожили его, и ехали дальше как ни в чём не бывало! Только так!

Шольке осталось только молча кивнуть, так как он был полностью согласен с мыслями командира «Лейбштандарта». Увы, бой такая штука когда всё с самого начала может пойти не так, даже если думаешь что предусмотрел все варианты.

— Ты ел? Нет? — внезапно поинтересовался Зепп, резко сменив тему. — Тогда сейчас этот бездельник найдёт для тебя что закинуть в брюхо а потом начнём работать! Всех кто у тебя здесь остался надо заранее распределить так чтобы они смогли подтянуть зелёных новобранцев до своего уровня и те не сдохли в первом же бою! Заодно напишешь рапорты на тех кто смог отличиться в этой бойне, я прослежу чтобы представления дошли до наградного отдела напрямую и не затерялись в недрах тыловой бюрократии! Роске!! — тут же громко рявкнул Дитрих, чтобы тот услышал через стену. — Отведи Шольке на завтрак и потом сразу обратно!..

Район южнее Арраса, Франция.

19 мая 1940 года. День.

На обочине пустой просёлочной дороги, в нескольких километрах от передовых позиций англичан, под жарким майским солнцем стояла небольшая автоколонна, возле которой деловито прохаживались немецкие военные. Но не только они…

Скрытый от посторонних взглядов под деревьями стоял обычный военный грузовик с запыленным тентом. Возле него расположились два мотоцикла с колясками, вооружённые пулемётами в люльках. И наконец, последним автомобилем, одновременно и самым красивым, по сравнению с пыльными и непритязательными военными машинами, был «Peugeot 402B» с французским армейским номером.

Что касается людей то их было человек пять, причём среди них очень красивая женщина, накрашенная и одетая в дорогое платье. Она, облокотившись о капот легковушки, курила, соблазнительно прогнувшись и, казалось, ни на что не обращала внимания. Рядом с ней стоял сухопарый мужчина в форме немецкого гауптмана. Он был предельно серьёзен и, в отличии от других германских военных, даже взгляда не бросил на соблазнительную фигуру женщины. Офицер был давно женат, очень любил свою избранницу и, несмотря на всю красоту дамы, у него не разу не возникло ни одной пошлой мысли в отношении неё. Просто работа…

— Последний инструктаж, мадам Леблан… — невыразительным голосом говорил гауптман, глядя на неё сосредоточенным взглядом. — Вы помните что и как нужно сделать?

«Кобра» раздражённо закатила глаза и щелчком пальцев отбросила окурок в пыльные кусты:

— Я не тупая и дважды повторять не нужно! — ответила красотка, удостоив его коротким взглядом. — Лучше скажите откуда эта машина и не смогут ли меня по ней заподозрить?

— Это крайне маловероятно! — категорически покачал головой гауптман, на самом деле являвшийся сотрудником «SD-Ausland», одним из доверенных лиц Шелленберга, и имевший за плечами уже несколько таких акций. — Автомобиль изъят у одного из французских офицеров, заплутавших в дороге несколько дней назад и выехавшего на наш пост, и полностью исправен. Номер принадлежит французской части, позавчера разбитой вместе со штабом. Офицер уже никому и ничего не расскажет, так как отправлен в концлагерь после допроса…

— Избавьтесь от него! — властно перебила женщина, поворачиваясь к нему всем телом. — Мне не нужны случайности вроде побега этого француза! Он должен умереть!

— Это не нам с вами решать, мадам! — возразил гауптман, не показывая виду что его задел такой тон. Он уже получил инструкции как себя вести с этой «агентессой» и вывести офицера из равновесия было очень трудно. — Но я доложу командованию о вашей просьбе. Дальше! Документов на машину не будет, незачем давать в руки противника лишнюю зацепку, к тому же по плану так и задумано. Пулемётчики также проинструктированы, они будут стрелять чуть выше и по сторонам от машины, чтобы не зацепить вас. Я настаивал на том чтобы вы проникли за линию фронта через одну из дыр в обороне но мне отказали… — признался сотрудник «SD».

— Всё правильно, я хочу побыстрее попасть куда нужно… А почему для внедрения выбран именно этот участок? — поинтересовалась «Кобра», глядя на далёкий поворот шоссе, миновав который она окажется на виду у британцев.

— Принято решение что вы сразу попадёте к англичанам. У них меньше шансов усомниться в том что вы француженка чем если бы мы внедрили вас к «соотечественникам»… — пояснил офицер. — Как только попадёте к ним то надейтесь только на себя, мы уже ничем не сможем вам помочь.

— Логично! Что же касается помощи… Уж поверьте, я смогу за себя постоять! — фыркнула женщина, обходя свою машину и внимательно оглядывая её. — Чего-то не хватает… Точно! Стрелок, дай мне карабин! — потребовала она, глядя на одного из немецких солдат.

Тот машинально сдёрнул с плеча своё оружие но помедлил, глядя на гауптмана. Офицер, с интересом посмотрев на «Кобру», всё-таки кивнул. Получив в руки «Mauser» красотка отошла на метров десять от багажника машины и, прицелившись под углом, начала стрелять! Бам! Бам! Бам! Бам! Окрестности огласились эхом выстрелов. Четыре уродливых дырки изукрасили багажник, пробив корпус и сиденья кроме водительского. Пятая пуля разнесла переднее и заднее стёкла, засыпав салон мелким крошевом, перемешанным с клочьями обивки. Женщина стреляла грамотно, ни одна пуля не задела двигатель.

— Вот теперь правдоподобно! — удовлетворённо улыбнулась «Кобра», бросив оружие своему хозяину, который ловко поймал карабин, с восхищением смотря на красавицу. — Хотя, нужно ещё кое-что…

С этими словами она схватила себя за ворот платья и резко дёрнула. Ткань с треском порвалась и наружу, поверх дорогого парижского белья, выглянула соблазнительная грудь, разом заставив всех солдат открыть рот от такого неожиданного зрелища. Потом женщина надорвала снизу подол, в результате чего глазам немцев открылось сексуальное бедро, затянутое в чулок с подвязкой. Осмотрев себя «Кобра» осталась довольна внешним видом, не обращая внимания на то как на неё смотрят все бойцы. В заключение красотка разлохматила себе волосы и размазала помаду, будто кто-то её бесцеремонно и жадно целовал, не заботясь о желаниях дамы.

Гауптман одобрительно кивнул, смотря на это исключительно с точки зрения правдоподобности.

— Хорошая идея! Британцы будут глядеть на ваше тело а не лицо, и уж тем более вряд ли начнут тщательно допрашивать… Теперь детали. Ваша одежда, обувь и бельё французские, также в сумочке парижская косметика. Документов и паспорта нет, вы их потеряли, нежелательно чтобы у англичан была конкретная привязка к вашему фиктивному жилью в столице Франции.

— Верно, а ещё проклятые немецкие варвары хотели меня изнасиловать но я смогла вырваться и угнать автомобиль, пока они решали кто будет первым! — дополнила «Кобра», потом плаксиво добавила: — О, мой любимый Анри, тебя убили эти скоты! Что мне теперь делать⁈ — и весело рассмеялась, глядя на недорогое обручальное кольцо на пальце. — Откуда оно?

— Наверное взяли у кого-то из француженок… или прислали из Берлина… не вдавался в такие детали… — покачал головой гауптман. Затем глянул на часы и сказал: — Время!

— Я готова! — тут же ответила женщина, открывая дверь автомобиля. Очистила своё сиденье от осколков стекла, села, завела двигатель и закрыла дверцу. — Можете передать в Берлин что задание будет выполнено. Если понадобится связь то я найду возможность передать сообщение. Начинаем!

Офицер энергично кивнул и сказал на прощание:

— Удачи, мадам!

А потом резко махнул рукой.

Легковушка медленно тронулась, постепенно набирая скорость и оставляя за собой сгущающийся клуб пыли. Немецкие солдаты, оправившись от бесплатного стриптиза, быстро заняли свои места в мотоциклах и покатили за ней, оставив гауптмана на дороге.

«Кобра», удобно устроившись за рулём, почувствовала как в ней поднимается возбуждение. Сейчас вокруг снова станут свистеть пули, заставляя её ощущать каждое мгновение жизни. Дав полный газ женщина приблизилась к повороту дороги и с заносом преодолела его. Два мотоцикла вынуждены были развить большую скорость чтобы не отстать и пулемётчики открыли огонь. Красотка счастливо засмеялась, она обожала такие моменты когда смерть ласково шептала ей в ухо… Теперь главное чтобы эти олухи на самом деле случайно в неё не попали, а также чтобы англичане не вздумали встретить градом пуль или даже снарядом.

Женщина стала резко бросать машину из стороны в сторону, в результате чего пара пуль со стуком попала в корпус, а одна из них, пролетев через разбитое заднее стекло, вдребезги разнесла правую часть приборной панели. Отлично, молодцы, мальчики! Это будет настоящее шоу! Теперь островитянам не останется ничего иного как поверить что бедная жена погибшего французского офицера старается удрать от злобных гуннов, пытавшихся её изнасиловать…

— Ну же, давайте, чего там копаетесь? — крикнула «Кобра», напряжённо всматриваясь вперёд.

И, словно услышав призыв, на английских позициях засверкали огоньки выстрелов! Похоже, сразу несколько пулемётов открыли огонь но ни одна пуля не попала в её автомобиль. Поверили, кретины! Глянув в зеркало заднего вида красотка заметила как один мотоцикл, пытаясь развернуться, перевернулся и закувыркался на обочину. А потом загорелся… Судя по отсутствию движения возле обломков машины водитель с пулемётчиком были убиты или тяжело ранены. Бывает, мальчики, на то и война! Жизни двух солдат это ничтожная цена за её внедрение. Фюрер и Германия их не забудет а родные получат помощь… Зато как правдоподобно, лучше и не придумаешь! Второй экипаж, совершив филигранный пируэт, резко развернулся и во весь дух помчался обратно к спасительному повороту. Добрался он до него или нет женщину уже не волновало, это не её проблемы…

Приблизившись на большой скорости к передовым позициям англичан «Кобра» свернула с дороги, выпрыгнула из машины, упала на землю и отчаянно закричала по-французски, стараясь чтобы голос звучал испуганно:

— На помощь!! Помогите, пожалуйста!! Боже, я боюсь, мне страшно!!..

К ней уже бежали британские солдаты в своих забавных касках, на ходу закидывая на плечо винтовки, и женщина поняла что внедрение, с большей степени вероятности, прошло успешно. Её не убили, а уж убедить островитян в своей истории она сумеет. Операция началась!..

Глядя на залитого кровью умирающего пулемётчика в коляске, водитель мотоцикла которого чудом остался жив и сейчас подрагивающими от волнения руками жадно обливался из фляжки, а другой солдат пытался перевязывать бойца, сотрудник «SD» направился к грузовику, где сидел водитель. Залез в кабину и отрывисто бросил:

— Возвращаемся в штаб!

Тот кивнул и завёл двигатель, выруливая на дорогу с обочины. А офицер удовлетворённо подумал что ещё одна его операция прошла успешно, в Берлине будут довольны. Что касается гибели выделенных ему по приказу двух экипажей мотоциклов из ближайшей армейской части, его это абсолютно не заботило. Ставки в игре слишком высоки чтобы думать о двух… нет, скорее всего, уже трёх оборвавшихся жизней каких-то солдат… Пешки они и есть пешки…